– Если бы он этого хотел, тебя бы здесь не было. Эти существа обладают невероятной силой. Ему было поручено передать приглашение на переговоры. Все остальное – недоразумение.
– Слишком много недоразумений.
– Ты прав. И это неизбежно, когда сталкиваются две непохожие логики, в основе которых лежат разные ценности.
Лосев устал от невероятного напряжения, скрытого за этой светской, философской беседой. Ему захотелось сменить тему, взять небольшой тайм-аут, и он спросил:
– Этот зал вы позаимствовали у пингвиноидов?
– Пингвиноиды? Кажется, я понимаю, кого ты имеешь в виду. Нет, конечно. Мы воспользовались твоей памятью для реконструкции. Так было проще всего.
– Что собой представляет эта реконструкция? Еще один альфа-мир?
– Для создания альфа-мира нужен донор, только что принявший голубой наркотик. Ты ведь его не принимал?
– Нет, если не считать того давнего случая, когда я в первый раз попробовал грибков.
– Значит, это всего лишь реконструкция. Иными словами, этого зала нет в физическом смысле. Он существует лишь в твоем сознании.
Лосев внимательно посмотрел на своего собеседника. Его лицо по-прежнему оставалось прозрачным, а по всему телу время от времени пробегала легкая рябь, отчего Егоров становился похожим на голограмму с помехами.
– Тебя ведь тоже не существует в физическом смысле?
– Конечно.
Ответ был слишком коротким, и Лосеву не удалось уловить в его тоне ни огорчения, ни разочарования. Простая констатация факта.
– Скажи… – Он остановился на секунду, не решаясь задать важный для себя вопрос, потому что понимал: ответить на него Егорову будет нелегко. – Ты удовлетворен своей новой жизнью?
– Когда придет твое время, ты это узнаешь. Но не спеши с подобным знанием.
Лосев надолго замолчал, пытаясь представить себе, что произойдет, когда он вновь встретит Ксению. В физическом смысле их обоих тогда уже не будет, и что останется от этой встречи? Что вообще останется от него, кроме сгустка энергии, хранящего память о прошлой жизни?
Егоров не захотел ответить. Придет время, когда он узнает это сам. У каждого человека рано или поздно наступает такое время. Лосев тяжело вздохнул, как бы подводя черту под этим разговором, и попросил:
– Мы не могли бы уйти из этого зала?
– Конечно. Выбирай любое место. Вспомни место, в котором ты чувствовал себя счастливым.
И Лосев вспомнил… Недалеко от южного городка был совхоз, в котором выращивали розы… Вдвоем с девушкой, имени которой он уже не помнил, они шли через цветущие заросли. Огромные, пылающие неземным ароматом цветы, усыпанные мелкими бриллиантами росы, склоняли к ним свои головки. Тогда впервые в жизни он поцеловал девушку, и вкус этого поцелуя остался с ним на всю жизнь…
– Девушки не будет. Не надейся. А вот розы – сколько угодно.
Зал мгновенно изменился, превратившись в цветущий парк. Теперь они сидели на скамейке среди цветущих роз. Вот только запаха не было…
– Ты можешь читать любые мои мысли?
– Нет. Только те, что находятся на поверхности сознания и имеют яркую эмоциональную окраску.
– Ну, хорошо. Давай продолжим деловую часть нашей встречи. В таком важном деле, как возможный мирный договор, необходимы гарантии. Какие гарантии вы могли бы предоставить?


ЭПИЛОГ

– Ну и что нам даст этот документ? – спросил Павловский, просматривая на дисплее проект мирного договора. – Насколько я понимаю, противоположной стороной он даже не будет подписан.
– Это неважно. Любой подписанный договор ничего не стоит, если в нем не заинтересованы обе стороны.
Лосев испытывал странное чувство отрешенности, как будто все, что он делал и говорил в эти последние дни, для него лично уже не имело никакого значения.
– Наш интерес понятен. Мы хотим прекратить войну, которую фактически проиграли. А зачем это нужно Гифрону? И где гарантии, что он захочет выполнять то, что ты здесь написал? – Павловский, прищурившись, изучал полномочного посла Федерации, словно видел его впервые.
– Есть гарантии. Вы еще не прочитали последнего пункта, в котором мы обязуемся ежегодно доставлять спору Гифрона на одну из открытых нами необитаемых планет. У него нет звездолетов, и сам он этого сделать не может.
– Но это означает, что эти миры будут им захвачены!
– Не захвачены, а присоединены к остальным. И, между прочим, мы сможем напрямую, посредством установленного им пространственного моста, связываться с этими планетами, эксплуатировать их недра.
Нам придется учиться жить вместе и не мешать друг другу.
Мне кажется, мы получим от этого сотрудничества намного больше, чем потеряем, да и нет у нас никакой альтернативы. Это существо невозможно запугать нашими липовыми угрозами. Он прекрасно понимает, что мы никогда не пойдем на уничтожение альфа-миров, в которых живут миллионы наших соотечественников.
Кроме того, есть и еще одна возможность… Пространственные мосты Гифрона свяжут нас с другими цивилизациями. Мы сможем торговать с ними и обмениваться технологическими новинками. Это намного ускорит прогресс, и, кто знает, через пару сотен лет мы, возможно, сможем диктовать Гифрону свои условия.
– Значит, Белуги остаются? И каждый желающий сможет попробовать там голубых грибочков… А ты не боишься, что через сотню лет некому будет развивать эту самую технологию?
– Это будет зависеть только от нас. От того, чего мы стоим на самом деле.
Лосев думал о том, что опасения Павловского имеют все основания. Те, кому не хватило места на этой Земле – обездоленные и обиженные, наркоманы и пьяницы, поэты и герои, – по-прежнему будут уходить по звездному мосту в иные миры.
Станет ли Земля от этого лучше или полностью опустеет, как это случилось с Зидрой?
Этого не знал никто.
Но Лосев понимал совершенно определенно. Мир изменился. Развилка пройдена, и прошлое не вернется никогда.


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55