* * *
Княженцев вздрогнул, рука сама сжала крючок.
Автомат сдуру гавкнул краткой очередью. Мимо! От угла брызнуло кирпичное крошево.
«Дурак!» – мысленно хлобыстнул себя философ.
Дурак или нет – но в мгновенье ока приклад – в плечо, прицел – в тех двух: огонь!
Очередь длинно распорола воздух. Прицел мотнуло чёрт-те куда.
И – Княженцев не поверил очам своим!
Те двое так и подпрыгнули враз. Первый махнул ногой, как будто хотел откаблучить плясовую. У второго вылетело из рук и порхнуло вверх ружьё.
Егор обалдело смотрел, как оно летит. Плавно, медленно, важно, как в дурном сне.
А те стали неторопливо крениться наземь… Егор моргнул.
И тут же грохнулось ружьё. Первый рухнул мешком, второй упал, вскочил, упал опять, перевернулся, пополз назад. Прополз метров пять и замер.
Княженцев презрительно цыкнул слюной сквозь зубы, как бывалый воин. От косого среза дульного тормоза легчайше тёк и таял в воздухе нежный сизый дымок.
Из-за угла вырвались ещё трое. Вырвались – увидали убитых, запнулись.
Княженцев врезал по ним новой очередью, жестокой и уверенной.
Но не очень меткой – получилось, видать, излишне самоуверенно. Один взмахнул руками, плюхнулся, двое бросились назад. Упавший вскочил как Ванька-встанька, чудовищным скачком на одной ноге сиганул вслед скрывшимся. Другая его нога болталась плетью.
– Та-ак, – Княженцев ощерился. – Умылись?..
– Дяденька! – вякнуло сзади.
Егор рывком обернулся.
– А?!
Вверх по битому камню полз на карачках парнишка лет двенадцати, белобрысый, чумазый и курносый. Правой рукой он с натугой волок за собою деревянный оружейный ящик на защёлках.
– Ты кто, чудо?
– Прошка, – малый шмыгнул носом.
– Очень приятно.
– Меня ваш генерал прислал!
Егор зыркнул в проём. Пусто. Два трупа.
«Ваш генерал…» – несколько секунд понадобилось Егору, дабы сообразить, что речь идёт о Забелине.
– Патроны, что ли? – повернулся к парнишке.
– Ага. – Прошка шмыгнул сильнее. – И рожки. Вторым номером к тебе. Рожки набивать. Тебя Егорий Сергеичем кличут?
– Кличут. – Княженцев улыбнулся. – Сергеичем. Погоняло такое. Сечёшь?
– Ну! – расцвёл и Прошка. – Мне ваш генерал так и сказывал.
– Мон женераль… – шутя заговорил Егор, но тут бацнул выстрел, пуля ковырнула стену.
Егор мигом пригнулся, и ещё пуля свистнула прямо в проём.
– Ух ты! – вылупил глаза Прошка.
– Туда, живо! – Егор метнулся вправо, к оконному проему, более уцелевшему, с верхней перемычкой.
– Засекли, Прохор! – хрипло выдохнул он. – Сюда!
Прошка ловко подтянул ящик.
– Ты крикни, Егорий Сергеич!
– Что? – не понял Егор.
Прошка с силой вытер под носом:
– Ты так крикни: «А-а!», когда они стрельнут. Вроде убило тебя. Они дураки, поверят.
– Ага, – догадался Княженцев. – Теперь понял. А ты башка, Прохор!
– Хы-ы! – засмеялся тот. Рот растянулся до ушей.
Бум-бум! – два выстрела. И сразу третий: бум!
– А-а! – дико, страшно крикнул Егор. А Прошка тут же сильно хлопнул ящиком оземь.
– Это будто ты упал, – таинственно шепнул он.
– Молодцом, Прохор, – шепнул в ответ Егор и подмигнул.
– Глянь, Егорий Сергеич. – Прошка завращал глазами, а пальцем показал в стену.
Егор взглянул и сразу понял. В стене, левее окна, была выбита небольшая, в два кирпича дыра, почти бойница.
Осторожно подтянувшись, Егор приник к ней. Обзор, конечно, куда хуже, но главное видать. Угол, площадка перед ним – всё видно вполне. Виден второй труп, тот, что полз перед смертью. Из-под него вязко растекалась лужа крови.
От угла боязливо показалась тень. «Ага», – ухмыльнулся Егор. Руки поудобнее перехватили автомат.
Тень замерла. Недвижимо держалась секунд пять и поползла вперёд. Смелее поползла, сволочь!
Вновь замерла. Егор чувствовал удары своего сердца, оно распирало грудь изнутри.
Тень ломанулась вперёд, мелькнули ноги, и враз замелькали тени, ноги, Егор пружинисто ринулся вверх и нещадно резанул свинцом по бегущим к нему людям…
Время исчезло. Где оно? Нет его.

* * *
Когда Егора Княженцева вернуло, он увидел, что указательный палец его левой руки жмёт на спуск, ощутил, что всю кисть свело судорогой… и долго, с тупым изумлением смотрел на свою руку, как на чужую. Он стоял, видимый в нише по пояс, совершенно открытый, не думал и таиться, и его легко можно было уложить метким выстрелом – он не видел, не слышал ничего вокруг, он смотрел на руки, на смолкший автомат, смотрел и ничего не слышал, не понимал.
Потом звуки мира вернулись к нему. Враз, словно лопнула невидимая плёнка. Он вскинул голову.
Крик, гвалт, стрельба! Правее шёл бой. Шумно ахнула граната. «А-а-а!» – взвился, завертелся над развалинами вопль. Шарахнула очередь, тут же другая. Полыхнул отсвет пламени – и крики сшиблись в вой и рёв. Егор увидел, как по пустырю вдруг побежали фигуры с уставленными ружьями, стреляя на бегу.
– Наши! – возликовал Прошка.
Одна фигурка упала, за ней вторая, но прочие – около двадцати – яростно пробежали пустырь, их винтовки непрерывно палили. Эта группа скрылась из виду, и там, куда она делась, грохнул взрыв, другой, пальба залопотала неистово, как припадочная.
И тут ударило мощное, многогрудое: «Ура-а-а!..» По пустырю ринулась густая, раза в два больше предыдущей, толпа.
Егор понял, что Забелин с генералом атакуют волнами: навязав противнику ближний бой, они сумели вбросить в самый нужный момент и в самом остром месте превосходящие силы.
– Ха-га! – Прошка загоготал во весь огромный рот, показал крепкие белые зубы. – Погнали наши городских! Теперя всё, кранты этим дуракам!
Прошка мыслил стратегически. Егор и сам так думал, он-то знал, что Пашка ещё тот лис, обведёт кого угодно.
Здесь он как будто заново увидел свой сектор обороны. И уже не два, а четыре убитых валяются там.
«Это я, – понял Княженцев. – Это я их…»
Нет, лучше смотреть в небо. И он стал смотреть.
Почему-то нынче он всё смотрел в него – хорошее оно было такое, ясное и грустное немного. Видно было, что вечер совсем рядом.
– Егорий Сергеич! – пугливо, уважительно забормотал Прошка.
– Что? – Егор оглянулся и увидел, что Забелин идёт к ним.
Шёл он крупным, твёрдым шагом, похлопывал себя по брючине неизвестно откуда взявшимся прутиком, а лицо властное, суровое: ни дать ни взять полководец после победы.
– Нет, ты посмотри только на него, – негромко сказал Егор Прошке. – Александр Македонский!
– Гы-ы, – почтительно ржанул Прошка на всякий случай. Кто такой Македонский, он, естественно, слыхом не слыхивал.
– Жорка! – крикнул ещё издалека Павел и стал наискось карабкаться по развалинам. – Как тут у вас?!
Вопрос был глупый, но Егор эту глупость Пашке, конечно, простил.
– Задание выполнено! – вскинул он правую руку к виску. – Ваше превосходительство, осмелюсь доложить…
– Кончай!.. – Забелин скривился.
– Ну как же. – Княженцев приставил автомат к стене. – Вас тут уж и в генералы пожаловали.
– Как пожаловали, так и разжалуют.
Павел вскарабкался наконец, отдышался, плюнул, матерно вспомнил чьих-то предков.
– Ну, как тут у вас, – повторил он уже без вопроса, потому что через секунду всё увидел сам.
И аж присвистнул от неожиданности – такой эффективной обороны он и предположить не мог.
– Ого! Это… ты их?!
– Я, мой генерал, – сказал Егор без улыбки.
Забелин помолчал. Потом произнёс:
– Н-да… – И опять замолчал.
– А там что? – кивнул Княженцев на правый фланг.
– Победа. – Павел увёл взгляд в сторону. – Победа… Раздолбали в пух и в прах. Кто успел смыться, сейчас драпают без задних ног.
– Наши все целы?
Павел отвернулся.
– Серёга… погиб.
Егор сперва не понял, а когда дошло до него, так и ахнул:
– Беркутов?!
– Да. – Забелин откашлялся. – Вот так… А Юра где?
– Да где! Там же, наверное, куда ты его отправил, в доме.
– Ну, пойдём, к нему сходим.
– А эти… противник, так сказать?
Павел отмахнулся прутиком:
– Ну, им дай бог ноги унести!
Егор кивнул. Посмотрел на Прошку:
– Что, рядовой Прохор? Успел рожок набить?
– Аж два! Надо, Егорий Сергеич?
– Нет, у меня ещё один свой есть. Вернее, вот его, генеральский… Ну вали, брат, к своим. Дай пять, попрощаемся. Ты молоток!
Какое-то время Егор смотрел вслед Прошке, спешившему вниз и отчаянно борющемуся с тяжестью ящика. Смотрел, не замечая улыбки на своём лице, странной такой, невесёлой.
– Пойдём. – Павел вздохнул. – Пушку не забудь свою.
Пошли. Захрустели подошвами по обломкам камней, взмахивали руками, удерживая равновесие. Спуск оказался круче, чем казался подъём.
– Слушай, – сказал Княженцев. – Как Сергей погиб?
– А, – с досадой Павел дёрнул углом рта. – Я и глазом не успел моргнуть. Когда первая контратака… первых мы бросили, чтобы тех сковать боем… ну, словом, я и ахнуть не успел, а он с ними кинулся вперёд. И там рукопашная… он двоих положил, я сам видел – одного пулей в упор, другого прикладом. И тут его – на! – из револьвера один сбоку.
– Ты подходил к нему? – спросил Егор. Они уже спустились с косогора.
– Да. После.
Егор хотел спросить ещё, но запнулся. Осадил себя.
Павел открыл дверь подъезда.
– Юра! – крикнул он в гулкий полутёмный вестибюль.
– Я здесь, – сразу отозвался мягкий голос. Юра вышагнул откуда-то слева.
Егор почему-то ужасно ему обрадовался, что чистосердечно и выразил:
– Ах, Юра, как я рад вас видеть!..
– Взаимно, – ответил тот полупоклоном и улыбкой. – Все живы-здоровы?
Егор промолчал… и Юра всё понял.
– Беркутов… – произнёс Юра даже без вопросительной интонации, и Павел молча кивнул.
И помолчали все трое. Затем Юра грустно произнес:
– Знаете, друзья мои, хотите, верьте, хотите, нет…
– Верим, – перехватил Павел быстро. Ему, как видно, не хотелось разводить долгих базаров на эту тему. – Мы ведь сами не слепые.
Не слепые. И задним умом все крепки. Павел только сказал это, как Егор сразу вспомнил всё: странную усталость Беркутова, потерю аппетита, равнодушие… и это, стало быть, к тому, чтобы взорваться вспышкой в бою и погаснуть навсегда.
И вспомнил те слова Сергея, о смерти Мидовского: вот, мол, всё по-солдатски… Сбылось.
Егор посмотрел на Павла. Тот уловил и ответил Княженцеву тусклым каким-то взглядом.
– А… Аркадий? – спросил Юра.
– В порядке, – скупо ответил Забелин. – Слушайте, братья-путешественники, пойдёмте-ка, а? Не знаю, как вас, а меня здесь с души воротит. Тошно! Я хочу отсюда свалить сию же секунду.
– Сию же не выйдет, – вымученно пошутил Егор.
– Знаю. Но отправиться мы можем сию же. Пошли!
Пошли. По пути Забелин говорил:
– …Надо ведь ещё Аристарховича похоронить по-людски. Этот… раздолбай, генерал, гам собирался чуть ли не факельное шествие устраивать! Я ему сказал, конечно… но похоронить-то надо, тут спору нет.
Он помолчал, кашлянул и сказал:
– И этот бедолага погиб… огнемётчик, Кирпич.
– Жалко, – коротко бросил на ходу Егор.
– Жалко, – отозвался Павел. – Какой-то срани, вот хоть бы хны, а хорошие парни…
Не договорил, сплюнул. Секунд десять шагали молча, песок, пыль и щебень хрумкали, скрипели под ногами. Егор спросил зачем-то:
– Как он погиб?
– Молодцом. – Голос Павла прозвучал глухо. – Во второй цепи пошёл. Включил огнемёт свой… только успел, тут его пуля и срубила. И вспыхнуло. Сгорел. Факелом! Смесь вспыхнет – не потушишь, ну и… вот так.
– Жалко, – повторил Княженцев. – Чёрт возьми, всех жалко! Нет, слушай, ведь это немыслимо… как начнёшь вдумываться, так и сам себе не поверишь! Ну разве мог я подумать, когда из дому выходил?!. – Он захохотал жутко, хрипло. – Нет, разве можно было представить – война, смерть! Что сам я буду убивать!..
– Ну, это ты брось! – Павел нетерпеливо махнул прутиком. – Всех не пережалеешь, а бой есть бой. Да и что там ни говори, а всё же они, эти… ну, все здесь… Фантомы! Мёртвые души.
– Пабло, ты сам себе противоречишь, – резко сказал Егор.
Павел не стал спорить.
– Может быть. Даже очень может… Но всё, хватит! Потом.
Последние слова он проговорил, понизив тон. Они почти пришли. А вернее, пришли, что там говорить, пришли. Вот они, генераловы бойцы: очумевшие, дикие, взбудораженные схваткой. Шум, гомон стояли в стремительно густеющих сумерках.

* * *
Как по взмаху волшебной палочки, возник Бурдюк, счастливый и раболепный одновременно.
– Рад видеть в добром здравии, господа! Не изволите ли…
– После! – круто отсёк Забелин. – Где наш друг?
– Тут! Тут они, собственной персоной-с!.. – закрутился было юлой Бурдюк, но в этот миг, вышли из здания Аркадий и генерал.
Кауфман махнул товарищам рукой. Генерал приосанился и крякнул – гулко, мощно. Постарался придать лицу скорбное выражение: соболезнуя о смерти боевого соратника союзников, но скорбь эту ему плохо удавалось изобразить, уж очень велика была радость. Победа! Да какая!.. Генерал, очевидно, уже жил в предвкушении милостей свыше – но вот ради приличия вынужден был печалиться.
– Мы занесли его… Сергея, туда, – показал Аркадий.
– Да. – Павел согласился. – Генерал! – произнёс он с напором. – Надо похоронить его как можно быстрее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39