– Ты не протестовала во время конфирматтио. Я ненавидела эту процедуру!
Беатрис снова засмеялась, но в ее смехе не было ни злости, ни самолюбования.
– Тебе пришлось иметь дело с Франсиссо, Хонио и другими чирос. Ничего удивительного, что они вызвали у тебя отвращение. Мне повезло больше. – Беатрис умолкла, и Рохарио представил себе, как она покраснела. – Я получила удовольствие – почему бы и нет? Они были молодые, чистые, полны энтузиазма и достаточно симпатичны. Зачем бессмысленно сопротивляться?
– У меня были серьезные основания для протестов!
– Не сомневаюсь. Ничего другого от тебя не дождешься. Но сама я все воспринимаю иначе.
– Я начинаю думать, что совсем тебя не знаю.
– Мне очень жаль, но ты такая несдержанная, что в минуты гнева могла выдать все мои секреты.
– Матра эй Фильхо, Беллита! Может быть, теперь ты поделишься своими замыслами! Я думала, ты поехала со мной только потому, что пожалела свою сестру, но сейчас… – Ее голос задрожал. – Я думала, ты пойдешь по пути, который выбрали для тебя мать, отец и Гиаберто.
– Неужели ты считаешь, будто я не хотела, так же как и ты, покинуть Палассо? Будто мне нравится, что Вьехос Фратос управляют всеми нами? Я мечтала посещать концерты и балы, одеваться по последней моде, получать от жизни удовольствие. Меня совсем не привлекала перспектива стать женой Франсиссо Грихальвы и рожать одного ребенка за другим, чтобы каждого из них самым тщательным образом изучали, а потом уносили от меня в приют, пока я, как и положено достойной жене, буду сидеть на скамье у фонтана, представляя себе время, когда смогу командовать Вьехос Фратос через моих сыновей, обладающих Даром. Я хочу, чтобы в моем саду росли те цветы, которые пожелаю посадить я, хочу продолжать вести записи о растениях, начатые бабушкой Лейлой. И рожать детей тогда, когда я сама этого пожелаю. А после того как они вырастут, я посвящу себя санктии. Буду возделывать сад и молиться о мире. Как можно дальше от моей семьи.
Эти слова совсем не подобали невинной Беатрис, которую знал Рохарио!
– Но ты же не бесплодна, Беллита. Если у тебя будет ребенок…
– Можешь не сомневаться, бабушка научила меня, какую траву нужно взять, чтобы предотвратить зачатие. Для этого иллюстраторы мне не нужны!
Наступило долгое молчание, во время которого Рохарио пытался разгадать намеки Беатрис о жизни в Палассо Грихальва. Картина, нарисованная ею, мало соответствовала тому, что представлял себе Рохарио.
– Тебе следовало бы стать актрисой, – наконец сказала Элейна. По ее голосу Рохарио не мог понять, расплачется она сейчас или рассмеется.
– Можно подумать, мне бы это позволили! А начни я протестовать, как это сделала ты, настаивай я на своем, они нарисовали бы мою покорность. Как это случилось с тобой!
Лишь короткий всхлип в ответ – на большее Элейна была не способна.
– Элейнита, бабушка Лейла хотела, чтобы мы понимали, что они с тобой сделали. И могли бы с ними бороться!
– Как мы можем бороться? – прошептала Элейна. – Тебе же известно, на что они способны.
– Теперь уже я начинаю думать, что совсем тебя не знаю! Ты всегда была для меня примером. Ты научила меня отстаивать свою свободу.
– Ты не понимаешь. Они в любом случае могут заставить тебя делать то, что им нужно.
– Но теперь им придется иметь дело с Эдоардом. – Рохарио услышал триумфальные нотки в нежном голоске Беатрис.
– Они могут…
– Ты не хочешь думать! – воскликнула Беатрис. – Зачем им что-нибудь предпринимать? Они получили то, что хотели, – любовницу Грихальва для наследника. Когда Эдоард женится, мне достанется особняк и прекрасное приданое. Может быть, выйду за графа, как наша дальняя родственница Тасия. Только, надеюсь, последствия моего брака не будут такими трагическими! Я не хочу ничем править. У меня одно желание – жить так, как нравится мне. Выходить за того, кто по душе мне, – или вовсе остаться без мужа. Тогда я смогу растить всех детей, в том числе и моего Рико, в своем поместье.
– Но…
– Как это не похоже на тебя, Элейна! Сплошные возражения, а я думала, ты будешь довольна! Я никогда бы не пошла на это, зная, что ты хочешь быть любовницей. Но я думала, тебе не нравится Эдоард.
Рохарио затаил дыхание.
Казалось, Элейна молчит целую вечность. Слабый дождь продолжал тихонько стучать по стеклу. Мимо окон прошел садовник, его лицо скрывала широкополая шляпа. К рубашке была приколота виноградная лоза – символ Явления. В правой руке он держал садовые ножницы. Сильным голосом, который доносился сквозь стекло, он пел радостный гимн Явлению.
Когда Элейна наконец заговорила, ее слова звучали неуверенно, как бы контрастируя с веселым голосом Садовника.
– Дело не в том, хотела я Эдоарда или нет. Просто я не могла примириться с…
– А я могу, и уже сделала это… И совсем не жалею, Элейнита. А вот ты пожалеешь, когда я отниму у тебя все лучшие платья, а потом закажу дюжину новых. И не надейся, будто я это сделала ради тебя!
Рохарио перестал соображать, он был охвачен безумной радостью. Элейна не хотела Эдоарда.
Но почему – о небеса! – она должна обратить свое внимание на него? Эдоард куда более подходящий, привлекательный партнер.
– Моронно! – едва слышно прошептал Рохарио.
– они рассчитывают на то, что ты будешь рожать сыновей, наделенных Даром, – говорила Элейна. – Никто не разрешит тебе выйти замуж по собственному желанию или жить вне Палассо, даже если у тебя будет собственное поместье и покровительство дона Эдоарда.
– Я не раз обсуждала подобную ситуацию с бабушкой, когда она еще была жива, ты же думала только о своем искусстве, а потом о муже. – Беатрис говорила с удивительной прагматичностью. – Только мужчины обладают Даром, но производят их на свет женщины Грихальва, при этом отцовство значения не имеет. Бабушка родила двоих сыновей, обладающих Даром, но их отца ми были вовсе не Грихальва. А потому я могу иметь Одаренных сыновей и не выходя за Грихальва. Все это напоминает горох, который разводила бабушка Лейла. Некоторые кусты вырастали высокими, а какие-то низкими. На одних распускались красные цветы, на других – белые. Часть горошин оказывались сморщенными, часть – гладкими. Я полагаю, существует способ, позволяющий определить, когда какая горошина получится. Точно так же мы можем проследить по материнской линии происхождение мужчин Грихальва, обладающих Даром.
Элейна рассмеялась, и ее смех показался Рохарио музыкой.
– Ты, бабушка Лейла и ваш скучный горох! Вот что бывает, когда слишком сильно увлекаешься садоводством!
– Ага! – уже совсем другим тоном заговорила Беатрис. – А вот и Эдоард.
Эдоард! В следующее мгновение Рохарио услышал голос брата – Корассон мейа!
Наступило неловкое молчание. Рохарио встал и направился к двери.
– Элейна, я смущен. Надеюсь, вы простите меня. Ваша сестра уверила меня…
– Граццо, дон Эдоард. Я очень рада за вас и Беатрис. Мы пришли к выводу, что все только к лучшему.
– Вы очень великодушны. А теперь, дорогая, я должен послать письмо отцу, в котором буду просить его, чтобы он устроил для нас бал в Палассо Веррада во время Пенитенссии. Сейчас я отправляю гонцов к своим лучшим друзьям – молодым людям и девушкам, всего их будет около дюжины, – чтобы они через неделю присоединились к нам в Чассериайо. Мы будем развлекаться – танцы, игры, охота, музыка, прогулки по саду, – как вы пожелаете. А если вас это не привлекает, я отменю приглашения…
– Что вы, Эдоард! Я хочу того же! Вы не представляете, какую скучную жизнь я вела до сих пор. Но – эйха, Эдоард. Есть ли у меня платья, в которых я могла бы появиться перед вашими друзьями?
– Эн верро! Ты должна иметь много платьев. И драгоценностей! Я пошлю в Мейа-Суэрту и приглашу портных, самых лучших. Обращусь к Лиссии. Она получила в наследство состояние до'Дрегец, как вы, наверное, слышали. Мы с ней примерно одного возраста и приходимся друг другу дальними родственниками, к тому же Лиссия определяет моду, и вместе вы сможете сделать все необходимое, чтобы ты стала самой красивой женщиной в Тайра-Вирте. Лиссия тебе понравится.
"Но понравится ли ей Беатрис?” – подумал Рохарио. Лиссия до'Дрегец была внучкой Лиссии, старшей сестры Арриго III, и представляла собой не меньшую силу в Мейа-Суэрте, чем ее знаменитая бабка. Лиссия станет рассматривать Беатрис как еще одну возможность упрочить собственное положение, а вовсе не как угрозу своему влиянию при дворе. А как только она даст понять, что благосклонно относится к Беатрис, никто не посмеет держаться высокомерно с новой любовницей из рода Грихальва.
"Может быть, – подумал Рохарио, – я недооценил Эдоарда”.
– И еще купим тебе лошадь, – продолжал Эдоард, – лучше всего спокойного мерина, ведь у тебя нет навыков верховой езды. Пойдем обсудим это с грумом.
– Эдоард, ты обещал поговорить с садовником, чтобы я могла разбить новый садик.
Продолжая разговаривать, они вышли из комнаты. Их болтовня стихла, когда они скрылись в коридоре.
И тогда Рохарио услышал негромкие всхлипывания, доносившиеся из гостиной. Элейна Грихальва плакала.
Глава 67
Давно мертв? Неужели это правда? Ведь прошло всего три дня. Однако юноша, которого я видела в зеркале, стал мужчиной, а одежда на проходящих мимо людях кажется такой странной.
Слышит ли он меня? Понял ли, что я имела в виду Алехандро, когда он произнес слова: “Давно мертв”?
Это не может быть правдой. Даже Сарио не настолько жесток.
Матра Дольча, сделай так, чтобы я не зря читала его Фолио и нашла выход из этой тюрьмы, хотя он и не оставил мне ничего – ни красок, ни кистей. Пусть родится ребенок Алехандро и узнает своего отца. Пусть все мои страдания не будут напрасными. Я молю тебя от всего сердца.
Все напрасно.
Элейна отказалась от возможности иметь детей – какой бы призрачной она ей ни представлялась, – и зря. Первое заклятие повиновения умерло вместе с Фелиппо, но это будет действовать до тех пор, пока живет она сама. Она достала платок и вытерла глаза. Когда Гиаберто написал ее портрет, чтобы новая любовница наследника не обзавелась чи'патро, она не возражала, – тогда в этом был смысл. А сейчас – такая молодая – она превратилась в дерево, которое больше никогда не принесет плодов.
Впрочем, ей осталась живопись. Элейна больше не нужна семье Грихальва.
Она просмотрела свои рисунки и вытащила три письма Агустина. Пощупала гладкую, похожую на мрамор бумагу – напоминание о фабрике, которая обеспечила семье Грихальва ее первое состояние. Какое восхитительное волшебство таили в себе эти листы пергамента! Почерк Агустина был еще детским, но удивительно изящным.
Милая Элейнита!
Дядя Гиаберто утверждает, что мы можем шпионить при помощи картин и тщательно нарисованных покоев во дворцах других стран. Именно поэтому мы и отправляем итинераррио и послов ко дворам иностранных королей. Так вот, когда ты прислала мне картинку, на которой изображена часть гостиной Чассериайо – с таким количеством деталей! – я подумал, что, возможно, смогу точно скопировать твой набросок, в то же время дня, при таком же освещении, добавив к нему лишь это письмо… А вдруг оно окажется у тебя? Пожалуйста, сообщи, если получила мое послание, – и тогда мы будем знать, что это возможно.
Твой преданный брат Агустин.
Пожалуйста, не забудь сжечь мое письмо.
Элейна нашла письмо в углу гостиной семь дней назад, вечером, после обеда, который превратился в настоящую муку из-за ее смущения, хотя наследник вел себя исключительно корректно. На самом деле записку обнаружил Эдоард, и Элейна, почувствовав опасность – сработала интуиция, – успела вырвать ее из рук Эдоарда прежде, чем тот развернул листок. Возможно, Беатрис права: Эдоарду следует рассказать об иллюстраторах Грихальва и их волшебстве. Тайное знание может быть использовано в самых низменных целях.
Элейна вскрыла второе письмо, проглотив последние слезы.
Милая Элейнита!
Это правда! У нас все вышло! Я получил твое письмо и сегодня, дожидаясь посыльного, нарисовал столовую; мать попыталась забрать картинку, но я представил себе, что бы ты сказала, окажись вдруг на моем месте. К моему удивлению, она совсем даже не ругалась! Возможно, не так уж и плохо быть иллюстратором, хотя приходится целыми днями заниматься живописью, не остается времени поиграть с малышами, и я постоянно чувствую себя усталым. Но, пожалуйста, не беспокойся обо мне. Это так интересно, жаль только, что ты не можешь учиться вместе со мной. Я бы отдал тебе мой Дар, если б мог, – ведь ты заслуживаешь его гораздо больше, чем я. К тому же ты не особенно беспокоишься о детях, а я плачу по ночам, когда думаю, что у меня их никогда не будет. Надеюсь, Беатрис и двойняшки родят много детей, и я буду любить своих племянников и племянниц. Не думай, будто я печалюсь, потому что мне суждено стать иллюстратором, но я частенько думаю о том, чего лишаюсь из-за Дара. Я не должен говорить об этом маме: она все время повторяет, что я – ее Единственная Истинная Надежда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52