Финнеган.
– Видно, времена настали плохие? – ухмыльнулся Штырь. – Что-то не помню, чтобы ты раньше сам руки марал. Такими делами всегда занимались твои подручные.
– У меня с тобой свои счеты, – ответил Финнеган.
Штырь улыбнулся, не разжимая губ.
– Польщен!
– Ой ли? – отозвался Финнеган; вынув из кармана руку, вожак Чистокровок навел на Штыря краденый револьвер 38-го калибра. – Прощевай, Шоколадина!
Вот так! Он влип, как плюгавый, ничего не соображающий молокосос.
Крутя дубинкой так, что воздух засвистел, Штырь ринулся на Финнегана, но было уже поздно.
Выстрел эхом раскатился по переулку. Пуля попала Штырю в плечо, его отбросило назад, и он ударился о кирпичную стену. Дубинка выпала из онемевших пальцев, но он пытался устоять на ногах. Вторая пуля угодила чуть выше колена, порвав связки и мышцы. Нога подогнулась, и Штырь рухнул на землю.
– Уж слишком ты всегда был добренький, – елейным голосом заметил Финнеган. Он лягнул дубинку Штыря, и она откатилась, так что Штырь теперь напрасно тянулся к ней сведенными пальцами. Финнеган присел на корточки рядом с ним, злорадно глядя на лежащего врага блестящими от удовольствия глазами. – С тобой никогда нельзя было сладить, не то что с другими. Так что пора тебя кончать, старая Шоколадина, сам понимаешь, выхода нет! Нам тоже надо поддерживать свою репутацию! – Он язвительно хихикнул. – И ничего личного, ни-ни, так ведь?
Штырь затаил дыхание, стараясь собраться с силами для последнего рывка, но сил не было. Режущая, кромсающая на куски боль, шок, парализовавший нервы, лишили его последних остатков энергии. Он не отводил взгляда от глаз главаря Чистокровок, но видел при этом, что тот тянет палец к спусковому крючку. Штырь различал каждую пору на бледной коже эльфа. Видел серебряную серьгу в форме черепа в его ухе. Злобный смех, плескавшийся в глазах…
Как Штырь ни держал себя в руках, он все же дернулся, когда снова прогремел выстрел.
Мэнди, встретившая одного из друзей своей сестры, проехала часть пути на мотоцикле и добралась до музея как раз в тот момент, когда Штырь завернул в переулок. Мэнди, сошедшая с мотоцикла в дальнем конце улицы, остановилась в нерешительности, не зная, как поступить. Она тоже слышала шум драки. Штырю не понравится, если она будет путаться у него под ногами. Но, услышав первый выстрел, она помчалась на помощь, а услыщав второй, неслась уже не помня себя.
Но ее опередил Лабби. Стрелой метнувшись через улицу, он исчез в переулке.
Когда туда прибежала Мэнди, она успела увидеть распростертого Штыря, окруживших его Чистокровок и Финнегана с револьвером…
Только он собрался выстрелить в третий раз, как в локоть ему впился хорек. Острые зубы Лабби прокусили руку эльфа до кости, и пуля не попала в цель. Она ударилась в стену, обсыпав Штыря осколками кирпича. Револьвер вылетел из разогнувшихся пальцев Финнегана, описал в воздухе дугу и, взметнув искры, брякнулся на тротуар недалеко от Мэнди. Вряд ли понимая, что делает, Мэнди подскочила к револьверу и схватила его.
Финнеган с проклятиями пытался отодрать хорька от руки. Только когда одному из его дружков удалось сдернуть Лабби, тот выпустил локоть эльфа и прикрыл собой Штыря. Финнеган потянулся пнуть его.
– Н-не с-смей! – испуганно крикнула Мэнди. Револьвер в руке казался ей неимоверно тяжелым и холодным, но она целилась в переулок.
Чистокровки повернулись к ней.
Финнеган прищурился. Он сжимал запястье, кровь текла между пальцами, но никаких признаков того, что ему больно, он не выказывал.
– Эй, бэби! – крикнул он. – Не лучше ли тебе отдать револьверчик мне – может, тогда мы тебя пожалеем.
Мэнди замотала головой. Финнеган пожал плечами:
– Сама себя хоронишь!
Когда он направился к ней, Мэнди зажмурилась и нажала на спусковой крючок. Револьвер как будто норовил вырваться у нее из рук, и Мэнди чуть его не выронила, а когда раздался выстрел, девушка от удивления судорожно сжала оружие еще крепче. Только поэтому револьвер и не выпал у нее из пальцев. Конечно, пуля полетела в воздух, но у Чистокровок явно поубавилось охоты хватать Мэнди.
– Пошли лучше, – сказал один из них Фин-негану. – Надо выметаться отсюда.
Этого эльфа поддержал Билли-пуговица:
– Нэббер прав. Мы свое дело сделали. Пора сматываться.
– Хочешь оставить ей этот ствол? – повернулся к нему Финнеган.
– Хочу унести отсюда ноги!
Мэнди, закусив нижнюю губу, слушала эту перепалку. Она не представляла, что будет, если они на нее накинутся. Сколько еще пуль в этой штуке? Хотя она не была уверена, что, сколько бы их там ни было, она сумеет кого-нибудь застрелить.
Финнеган свирепо глянул на Билли, на припавшего к Штырю хорька, на Мэнди.
– Ладно, – сказал он наконец. – Уходим.
Мэнди метнулась вон из переулка, стараясь быть подальше от выходящих на улицу Чистокровок.
– А тебе я этого не забуду! – ткнул в ее сторону пальцем Финнеган. – Я ничего не забываю!
– Пошли, пошли, – поторопил его Билли. – Надо заняться твоей рукой.
– Черт с ней, с рукой! Ты меня слышала, детка? Финнеган тебя запомнил! Тебе не слишком понравится, что я с тобой сделаю, когда мы встретимся.
– Да пошел… ты… – Мэнди так тряслась от страха, что слова застревали у нее в горле.
– Сейчас вспорю тебе… – шагнул к ней Финнеган и остановился.
Мэнди вскинула револьвер. Она молила небо, чтобы никто не понял, как сильно на самом деле у нее трясутся руки.
Финнеган зловеще хмыкнул.
– Скоро встретимся! Ты и я.
Он круто повернулся и повел своих дружков за собой.
Мэнди подождала, пока они повернут за угол, и кинулась обратно в переулок.
– Тише, тише! – успокаивала она хорька. – Вот умница! Смотри не кусайся. Я хочу помочь.
Помочь! Да уж! Ее чуть не вырвало, когда она увидела, что наделали пули. Крутом растекались красные лужи. А Штырь стал таким бледным от шока и потери крови, что захоти он выдать себя за белого, никто бы не усомнился в его словах. Глаза у него потускнели.
– Ты… здесь… вот смеху-то… – пробормотал он.
Мэнди хрипло вздохнула.
– Постарайся не разговаривать, – сказала она.
Положив револьвер на землю, она опустилась на колени рядом со Штырем. Лабби встревожено зарычал и стал к ней принюхиваться, но потом медленно отполз в сторону, тихо ворча. Мэнди закрыла глаза и набрала полные легкие воздуха. Наклонившись над Штырем, не раскрывая глаз, она начала монотонно напевать. Тихий напев помогал ей самой очистить голову от мыслей, чтобы выполнить то, что ей предстояло.
Еще несколько минут она продолжала напевать, а потом мягко положила левую руку на бедро Штыря, накрыв его рану; правую руку она прижала к его плечу. Вот когда ей нечего было стыдиться своих серебристых глаз! Кровь эльфов сослужит ей службу. Перестав петь, она сосредоточилась на своей задаче. В ней проснулся доставшийся от эльфов дар. Она определила ущерб, нанесенный телу Штыря, и принялась сращивать сломанные кости, соединять обрывки артерий и нервов, залечивать израненные ткани, и все это время она впитывала в себя боль, терзавшую Штыря. И не отняла рук, не отодвинулась, пока не залатала последнюю рану.
Боль, перешедшая в нее от Штыря, сразила ее наповал, будто оглушительный удар. Мэнди опрокинулась на бок. Вся ее энергия ушла на помощь Штырю, и теперь ее тело тщетно пыталось побороть боль и, не в силах с ней справиться, постепенно отключало все системы организма, кроме самых жизненно необходимых. Мэнди свернулась в позе зародыша, а черные волны боли словно вспарывали ее, затуманивая сознание. Лабби подполз к Штырю, обнюхал те места, где прежде были раны, и ткнулся носом в щеку Мэнди. Он заскулил, но ни один из лежавших не отозвался.
Колючка подъехала к музею и припарковала свой мотоцикл рядом с мотоциклом Штыря. Она пнула ногой подставку, отсоединила волшебную батарейку и пошла к дверям. Девушка дубасила в них кулаком, как ей показалось, целую вечность. Никто не отзывался.
– Проклятие! – выругалась Колючка.
Она видела, что Штырь дома – по крайней мере его мотоцикл стоял перед входом. Но еще вопрос, впустил ли он к себе Мэнди, даже если она тоже стучала в дверь? Еще раз вспомнив все, что слышала о Штыре, Колючка подумала: «Вряд ли Мэнди к нему попала». Хорошо! Но тогда куда же она подевалась?
Поехала обратно к «Оленям»? Едва ли.
Значит, остается только обшаривать улицы.
Колючка еще раз стукнула в дверь и вздохнула. Подошла к своему мотоциклу и завела его. Похоже, ей придется всю ночь мотаться по улицам! Но она не бросит эту несчастную девчушку – уж больно та была ошарашенная, когда убегала из клуба.
Колючка прибавила газу и, рванув с места, двинула в сторону Сохо.
Рев мотоцикла пробудил Штыря от теплого, сладкого сна. Ему снилось, что он возлежит рядом с прекрасной богиней земли и все его тело тает на ее роскошной груди. Когда, открыв глаза, он увидел переулок, прошло некоторое время, прежде чем он вспомнил, где он и что с ним было.
Чистокровки! Избивали подростка! Но тот оказался тоже из эльфов. Значит, это была ловушка. И он, как болван, угодил в нее и дал себя подстрелить.
Он поднял руку к плечу. В куртке была дыра, вокруг нее запеклась кровь, но раны не оказалось.
Он скосил глаза и посмотрел на бедро. То же самое – раны нет. Но он заметил шрам. Как же это?…
И тут он увидел девушку – ту самую, которую он выручил вчера, она лежала, свернувшись клубочком, на тротуаре. Эльф-полукровка – она, видно, обладает даром исцелять. Вот, наверно, чем все объясняется. Ему смутно припомнилось, как она встала перед Чистокровками.
Значит, она каким-то образом завладела револьвером Финнегана и спугнула всю шайку!
– Ну ты даешь, детка! – сказал Штырь.
Он поискал револьвер и увидел его позади девушки. Перегнувшись, Штырь поднял оружие, задумчиво посмотрел на него, потом спрятал в карман. Лабби лизнул ему руку.
– Да, да, – сказал Штырь и взъерошил шерсть хорька, – я помню, что ты сразился один на один с Финнеганом. Как же мне повезло. Сразу двумя ангелами-хранителями обзавелся!
Он медленно встал, все еще удивляясь тому, что жив. Взяв дубинку, он сложил ее и спрятал в футляр, потом поднял на руки девушку и понес к себе в дом.
– Это уже прямо становится привычкой, – проговорил он, обращаясь скорей к самому себе, чем к девушке, тем более что она все еще была без сознания. – Но на этот раз я присмотрю за тобой сам, ты это заслужила, ничего не скажешь!
Он не прибавил, что Финнеган, конечно, не забудет того, что произошло. Штырь понимал, что ему и его спасительнице грозят серьезные неприятности, и вряд ли они заставят себя долго ждать.
Штырь проснулся и почувствовал, что после ночи на диване у него затекло все тело. Он со стоном сел и опустил ноги на пол. «Нечего хныкать, – сказал он себе, – все лучше, чем валяться в переулке с пулей в виске».
Натянув джинсы, он босиком прошлепал через комнату к дверям спальни. Его гостья уже встала и куда-то делась. Найдя рубашку, Штырь пошел проверить, ушла ли она совсем или обозревает музей. Он обнаружил ее на нижнем этаже, где она с благоговейным страхом рассматривала выставленные там в полный рост скелеты бронтозавров.
– Ух! – воскликнула она, когда Штырь подошел к ней. – Ну и местечко тут у тебя! Просто чудо!
– Как ты? Отошла?
– Все в порядке. После того, что было вчера, мне только и требовалось выспаться как следует.
– Да! – вспомнил Штырь. – Насчет вчера… Спасибо тебе.
Мэнди широко улыбнулась.
– Я ведь тоже тебе обязана. – Она снова повернулась к бронтозаврам. – Слушай, и во всем этом огромном домище ты один?
С улицы пятиэтажное здание казалось замком, а внутри первые четыре его этажа были отведены под музей. Собранные здесь коллекции отражали всю историю животного мира от динозавров до современных животных – по крайней мере тех, что водились за пределами Граньтауна, ведь странные существа, обитавшие теперь в Пограничье, в музее представлены не были.
Природоведение здесь включало в себя и геологию, и зоологию, и антропологию. Мэнди все утро бродила по этажам, захваченная увиденным. Больше всего ей понравились экспозиции, рассказывающие об американских индейцах и о динозаврах.
Штырь жил на пятом этаже. Раньше здесь находились служебные помещения и лаборатории. А Штырь занял большинство комнат огромной, собранной им библиотекой, тут были книги, музыкальные записи, видеокассеты, диски – все богатства доэльфийской культуры, подобного собрания по эту сторону Границы не было ни у кого. В нескольких комнатах он располагался сам.
– Ну, если не считать Лабби, я в общем-то хозяйствую здесь один, – ответил Штырь Мэнди.
– Теперь понятно, откуда ты столько знаешь про прежние времена, – заметила она. – Только, по-моему, это довольно эгоистично.
– Что ты хочешь сказать?
– Ну… здесь столько всего интересного. По-моему, несправедливо наслаждаться всем этим одному.
– И что, ты считаешь, надо впустить сюда посетителей?
– Конечно.
– Ничего не выйдет, – покачал головой Штырь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Видно, времена настали плохие? – ухмыльнулся Штырь. – Что-то не помню, чтобы ты раньше сам руки марал. Такими делами всегда занимались твои подручные.
– У меня с тобой свои счеты, – ответил Финнеган.
Штырь улыбнулся, не разжимая губ.
– Польщен!
– Ой ли? – отозвался Финнеган; вынув из кармана руку, вожак Чистокровок навел на Штыря краденый револьвер 38-го калибра. – Прощевай, Шоколадина!
Вот так! Он влип, как плюгавый, ничего не соображающий молокосос.
Крутя дубинкой так, что воздух засвистел, Штырь ринулся на Финнегана, но было уже поздно.
Выстрел эхом раскатился по переулку. Пуля попала Штырю в плечо, его отбросило назад, и он ударился о кирпичную стену. Дубинка выпала из онемевших пальцев, но он пытался устоять на ногах. Вторая пуля угодила чуть выше колена, порвав связки и мышцы. Нога подогнулась, и Штырь рухнул на землю.
– Уж слишком ты всегда был добренький, – елейным голосом заметил Финнеган. Он лягнул дубинку Штыря, и она откатилась, так что Штырь теперь напрасно тянулся к ней сведенными пальцами. Финнеган присел на корточки рядом с ним, злорадно глядя на лежащего врага блестящими от удовольствия глазами. – С тобой никогда нельзя было сладить, не то что с другими. Так что пора тебя кончать, старая Шоколадина, сам понимаешь, выхода нет! Нам тоже надо поддерживать свою репутацию! – Он язвительно хихикнул. – И ничего личного, ни-ни, так ведь?
Штырь затаил дыхание, стараясь собраться с силами для последнего рывка, но сил не было. Режущая, кромсающая на куски боль, шок, парализовавший нервы, лишили его последних остатков энергии. Он не отводил взгляда от глаз главаря Чистокровок, но видел при этом, что тот тянет палец к спусковому крючку. Штырь различал каждую пору на бледной коже эльфа. Видел серебряную серьгу в форме черепа в его ухе. Злобный смех, плескавшийся в глазах…
Как Штырь ни держал себя в руках, он все же дернулся, когда снова прогремел выстрел.
Мэнди, встретившая одного из друзей своей сестры, проехала часть пути на мотоцикле и добралась до музея как раз в тот момент, когда Штырь завернул в переулок. Мэнди, сошедшая с мотоцикла в дальнем конце улицы, остановилась в нерешительности, не зная, как поступить. Она тоже слышала шум драки. Штырю не понравится, если она будет путаться у него под ногами. Но, услышав первый выстрел, она помчалась на помощь, а услыщав второй, неслась уже не помня себя.
Но ее опередил Лабби. Стрелой метнувшись через улицу, он исчез в переулке.
Когда туда прибежала Мэнди, она успела увидеть распростертого Штыря, окруживших его Чистокровок и Финнегана с револьвером…
Только он собрался выстрелить в третий раз, как в локоть ему впился хорек. Острые зубы Лабби прокусили руку эльфа до кости, и пуля не попала в цель. Она ударилась в стену, обсыпав Штыря осколками кирпича. Револьвер вылетел из разогнувшихся пальцев Финнегана, описал в воздухе дугу и, взметнув искры, брякнулся на тротуар недалеко от Мэнди. Вряд ли понимая, что делает, Мэнди подскочила к револьверу и схватила его.
Финнеган с проклятиями пытался отодрать хорька от руки. Только когда одному из его дружков удалось сдернуть Лабби, тот выпустил локоть эльфа и прикрыл собой Штыря. Финнеган потянулся пнуть его.
– Н-не с-смей! – испуганно крикнула Мэнди. Револьвер в руке казался ей неимоверно тяжелым и холодным, но она целилась в переулок.
Чистокровки повернулись к ней.
Финнеган прищурился. Он сжимал запястье, кровь текла между пальцами, но никаких признаков того, что ему больно, он не выказывал.
– Эй, бэби! – крикнул он. – Не лучше ли тебе отдать револьверчик мне – может, тогда мы тебя пожалеем.
Мэнди замотала головой. Финнеган пожал плечами:
– Сама себя хоронишь!
Когда он направился к ней, Мэнди зажмурилась и нажала на спусковой крючок. Револьвер как будто норовил вырваться у нее из рук, и Мэнди чуть его не выронила, а когда раздался выстрел, девушка от удивления судорожно сжала оружие еще крепче. Только поэтому револьвер и не выпал у нее из пальцев. Конечно, пуля полетела в воздух, но у Чистокровок явно поубавилось охоты хватать Мэнди.
– Пошли лучше, – сказал один из них Фин-негану. – Надо выметаться отсюда.
Этого эльфа поддержал Билли-пуговица:
– Нэббер прав. Мы свое дело сделали. Пора сматываться.
– Хочешь оставить ей этот ствол? – повернулся к нему Финнеган.
– Хочу унести отсюда ноги!
Мэнди, закусив нижнюю губу, слушала эту перепалку. Она не представляла, что будет, если они на нее накинутся. Сколько еще пуль в этой штуке? Хотя она не была уверена, что, сколько бы их там ни было, она сумеет кого-нибудь застрелить.
Финнеган свирепо глянул на Билли, на припавшего к Штырю хорька, на Мэнди.
– Ладно, – сказал он наконец. – Уходим.
Мэнди метнулась вон из переулка, стараясь быть подальше от выходящих на улицу Чистокровок.
– А тебе я этого не забуду! – ткнул в ее сторону пальцем Финнеган. – Я ничего не забываю!
– Пошли, пошли, – поторопил его Билли. – Надо заняться твоей рукой.
– Черт с ней, с рукой! Ты меня слышала, детка? Финнеган тебя запомнил! Тебе не слишком понравится, что я с тобой сделаю, когда мы встретимся.
– Да пошел… ты… – Мэнди так тряслась от страха, что слова застревали у нее в горле.
– Сейчас вспорю тебе… – шагнул к ней Финнеган и остановился.
Мэнди вскинула револьвер. Она молила небо, чтобы никто не понял, как сильно на самом деле у нее трясутся руки.
Финнеган зловеще хмыкнул.
– Скоро встретимся! Ты и я.
Он круто повернулся и повел своих дружков за собой.
Мэнди подождала, пока они повернут за угол, и кинулась обратно в переулок.
– Тише, тише! – успокаивала она хорька. – Вот умница! Смотри не кусайся. Я хочу помочь.
Помочь! Да уж! Ее чуть не вырвало, когда она увидела, что наделали пули. Крутом растекались красные лужи. А Штырь стал таким бледным от шока и потери крови, что захоти он выдать себя за белого, никто бы не усомнился в его словах. Глаза у него потускнели.
– Ты… здесь… вот смеху-то… – пробормотал он.
Мэнди хрипло вздохнула.
– Постарайся не разговаривать, – сказала она.
Положив револьвер на землю, она опустилась на колени рядом со Штырем. Лабби встревожено зарычал и стал к ней принюхиваться, но потом медленно отполз в сторону, тихо ворча. Мэнди закрыла глаза и набрала полные легкие воздуха. Наклонившись над Штырем, не раскрывая глаз, она начала монотонно напевать. Тихий напев помогал ей самой очистить голову от мыслей, чтобы выполнить то, что ей предстояло.
Еще несколько минут она продолжала напевать, а потом мягко положила левую руку на бедро Штыря, накрыв его рану; правую руку она прижала к его плечу. Вот когда ей нечего было стыдиться своих серебристых глаз! Кровь эльфов сослужит ей службу. Перестав петь, она сосредоточилась на своей задаче. В ней проснулся доставшийся от эльфов дар. Она определила ущерб, нанесенный телу Штыря, и принялась сращивать сломанные кости, соединять обрывки артерий и нервов, залечивать израненные ткани, и все это время она впитывала в себя боль, терзавшую Штыря. И не отняла рук, не отодвинулась, пока не залатала последнюю рану.
Боль, перешедшая в нее от Штыря, сразила ее наповал, будто оглушительный удар. Мэнди опрокинулась на бок. Вся ее энергия ушла на помощь Штырю, и теперь ее тело тщетно пыталось побороть боль и, не в силах с ней справиться, постепенно отключало все системы организма, кроме самых жизненно необходимых. Мэнди свернулась в позе зародыша, а черные волны боли словно вспарывали ее, затуманивая сознание. Лабби подполз к Штырю, обнюхал те места, где прежде были раны, и ткнулся носом в щеку Мэнди. Он заскулил, но ни один из лежавших не отозвался.
Колючка подъехала к музею и припарковала свой мотоцикл рядом с мотоциклом Штыря. Она пнула ногой подставку, отсоединила волшебную батарейку и пошла к дверям. Девушка дубасила в них кулаком, как ей показалось, целую вечность. Никто не отзывался.
– Проклятие! – выругалась Колючка.
Она видела, что Штырь дома – по крайней мере его мотоцикл стоял перед входом. Но еще вопрос, впустил ли он к себе Мэнди, даже если она тоже стучала в дверь? Еще раз вспомнив все, что слышала о Штыре, Колючка подумала: «Вряд ли Мэнди к нему попала». Хорошо! Но тогда куда же она подевалась?
Поехала обратно к «Оленям»? Едва ли.
Значит, остается только обшаривать улицы.
Колючка еще раз стукнула в дверь и вздохнула. Подошла к своему мотоциклу и завела его. Похоже, ей придется всю ночь мотаться по улицам! Но она не бросит эту несчастную девчушку – уж больно та была ошарашенная, когда убегала из клуба.
Колючка прибавила газу и, рванув с места, двинула в сторону Сохо.
Рев мотоцикла пробудил Штыря от теплого, сладкого сна. Ему снилось, что он возлежит рядом с прекрасной богиней земли и все его тело тает на ее роскошной груди. Когда, открыв глаза, он увидел переулок, прошло некоторое время, прежде чем он вспомнил, где он и что с ним было.
Чистокровки! Избивали подростка! Но тот оказался тоже из эльфов. Значит, это была ловушка. И он, как болван, угодил в нее и дал себя подстрелить.
Он поднял руку к плечу. В куртке была дыра, вокруг нее запеклась кровь, но раны не оказалось.
Он скосил глаза и посмотрел на бедро. То же самое – раны нет. Но он заметил шрам. Как же это?…
И тут он увидел девушку – ту самую, которую он выручил вчера, она лежала, свернувшись клубочком, на тротуаре. Эльф-полукровка – она, видно, обладает даром исцелять. Вот, наверно, чем все объясняется. Ему смутно припомнилось, как она встала перед Чистокровками.
Значит, она каким-то образом завладела револьвером Финнегана и спугнула всю шайку!
– Ну ты даешь, детка! – сказал Штырь.
Он поискал револьвер и увидел его позади девушки. Перегнувшись, Штырь поднял оружие, задумчиво посмотрел на него, потом спрятал в карман. Лабби лизнул ему руку.
– Да, да, – сказал Штырь и взъерошил шерсть хорька, – я помню, что ты сразился один на один с Финнеганом. Как же мне повезло. Сразу двумя ангелами-хранителями обзавелся!
Он медленно встал, все еще удивляясь тому, что жив. Взяв дубинку, он сложил ее и спрятал в футляр, потом поднял на руки девушку и понес к себе в дом.
– Это уже прямо становится привычкой, – проговорил он, обращаясь скорей к самому себе, чем к девушке, тем более что она все еще была без сознания. – Но на этот раз я присмотрю за тобой сам, ты это заслужила, ничего не скажешь!
Он не прибавил, что Финнеган, конечно, не забудет того, что произошло. Штырь понимал, что ему и его спасительнице грозят серьезные неприятности, и вряд ли они заставят себя долго ждать.
Штырь проснулся и почувствовал, что после ночи на диване у него затекло все тело. Он со стоном сел и опустил ноги на пол. «Нечего хныкать, – сказал он себе, – все лучше, чем валяться в переулке с пулей в виске».
Натянув джинсы, он босиком прошлепал через комнату к дверям спальни. Его гостья уже встала и куда-то делась. Найдя рубашку, Штырь пошел проверить, ушла ли она совсем или обозревает музей. Он обнаружил ее на нижнем этаже, где она с благоговейным страхом рассматривала выставленные там в полный рост скелеты бронтозавров.
– Ух! – воскликнула она, когда Штырь подошел к ней. – Ну и местечко тут у тебя! Просто чудо!
– Как ты? Отошла?
– Все в порядке. После того, что было вчера, мне только и требовалось выспаться как следует.
– Да! – вспомнил Штырь. – Насчет вчера… Спасибо тебе.
Мэнди широко улыбнулась.
– Я ведь тоже тебе обязана. – Она снова повернулась к бронтозаврам. – Слушай, и во всем этом огромном домище ты один?
С улицы пятиэтажное здание казалось замком, а внутри первые четыре его этажа были отведены под музей. Собранные здесь коллекции отражали всю историю животного мира от динозавров до современных животных – по крайней мере тех, что водились за пределами Граньтауна, ведь странные существа, обитавшие теперь в Пограничье, в музее представлены не были.
Природоведение здесь включало в себя и геологию, и зоологию, и антропологию. Мэнди все утро бродила по этажам, захваченная увиденным. Больше всего ей понравились экспозиции, рассказывающие об американских индейцах и о динозаврах.
Штырь жил на пятом этаже. Раньше здесь находились служебные помещения и лаборатории. А Штырь занял большинство комнат огромной, собранной им библиотекой, тут были книги, музыкальные записи, видеокассеты, диски – все богатства доэльфийской культуры, подобного собрания по эту сторону Границы не было ни у кого. В нескольких комнатах он располагался сам.
– Ну, если не считать Лабби, я в общем-то хозяйствую здесь один, – ответил Штырь Мэнди.
– Теперь понятно, откуда ты столько знаешь про прежние времена, – заметила она. – Только, по-моему, это довольно эгоистично.
– Что ты хочешь сказать?
– Ну… здесь столько всего интересного. По-моему, несправедливо наслаждаться всем этим одному.
– И что, ты считаешь, надо впустить сюда посетителей?
– Конечно.
– Ничего не выйдет, – покачал головой Штырь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46