Когда-то, лет сто назад, жители Милой Странницы здорово пугали землян. Дело в том, что эти чудаки достигли довольно высокого уровня развития, вышли в Космос и получили возможность путешествовать по Галактике. На этом и остановились. Больше от жизни и от прогресса им не захотелось иметь ничего. Они были чрезвычайно любопытны, шарили по всему Млечному Пути, а что видели – снимали на видеопленку. И по прибытии домой с восторгом показывали записи друг другу. И когда открыли Землю – устроили на нее паломничество. Их корабли бороздили наши воздушные просторы, возникали в самых неожиданных местах в самое неподходящее время. “Милым странникам” было наплевать на реакцию забавных разумных аборигенов вновь открытой планеты. А тем не менее внезапность их появления и невероятные пируэты в воздухе наводили на землян страх.
Люди – люди прошлого века. которые еще толком и не знали, что такое Космос! – ужасно напрягались, когда видели инопланетян. Они называли неведомые корабли “летающими тарелками” или НЛО, неопознанными летающими объектами.
По Земле ходили легенды о том, что инопланетяне крадут землян и вживают им в мозг микроприборы с целью зомбирования и взятия под контроль всего населения планеты. Военные говорили о беззащитности Земли перед вторжением из Космоса и посылали к НЛО истребители. Летчики либо не могли догнать “летающую тарелку”, либо гибли, попадая под струю пространственной конверсии в момент “нырка” НЛО в гиперпространство…
Если бы земляне и их генералы знали, что представляют собой “милые странники”! И что произойдет через несколько десятилетий…
Когда мы стали полноправными космическими лидерами в Галактике, планета Милая Странница вступила в Галактический Союз и теперь считается одним из лучших оздоровительных планет-курортов. Климат на ней отличный… И еще там прекрасно поставлено производство документально-познавательных видеофильмов про планеты Млечного Пути.
А внешний вид “милых странников”, который так сочно, сбивчиво, непонятно и очень по-разному описывался в отчетах уфологов прошлого века, теперь никого не удивляет. “Милые странники” столь же любопытны, сколь и изменчивы внешне. Они обладают необыкновенной пластичностью органики тела. И в зависимости от степени любопытства, которое их обуревает, становятся то гигантскими чертями с рогами и глазами-плошками, то зелеными карликами на тонких ножках…
В лапы “Монстров Галактики” попались и “милые странники”… Интересно, как их собиралась использовать терракотовая плазма в своей экспансии по всей Галактике? Разве только в качестве видеоархивистов, специалистов по обработке и хранению собранной информации?
Мой звездолет падал на космодром.
Я отметил, что плотность застроек вокруг посадочного поля очень высока. Заводы и мастерские, о которых говорил Торнадо, окружали поле плотным многокилометровым по ширине кольцом. Вдали от космодрома высились аккуратные коробки примитивных жилых строений. Еще дальше я увидел каньон широкой извилистой реки, возле него – гигантские рытвины котлованов. В них копошились киберы-землерои… и люди.
Люди! Они были везде – деловито сновали между кораблей на космодроме, суетились под стеклянными крышами заводских цехов, входили и выходили из подъездов многоэтажек. По их походке и внешнему виду нельзя было сказать, что они в беде или чувствуют себя не в своей тарелке. Почти все были одеты в рабочие комбинезоны космофлота Земной Системы, шагали уверенно и собрано.
Инопланетян на космодроме и вокруг него я не заметил.
Воющий звук падающих на планету звездолетов заставил людей оторваться от забот проклятой протоплазмы. Все как один стали, задрав головы, и, прикрывая ладонями от солнца глаза, смотрели на небо.
От здания управления на краю космодрома к месту посадки моих звездолетов устремились бронетранспортеры.
– Момент приземления, сэр! – бодро отрапортовал Ланц. Звездолет содрогнулся.
Мы бухнулись на краю бетонной полосы в трехстах метрах от ближайшего “тихохода”. Возле него стояли два молодых пилота. Их бледные лица вытянулись, в глазах были изумление и испуг.
Ланц сразу же включил воспроизводство звуков за бортом. В ушах взорвались истеричные вопли сирен и крики команд. Из-за “тихохода” вырвались длинные черные тела бронетранспортеров. Пилоты еле-еле успели отпрыгнуть в сторону от машин.
Я нажал клавишу управления “штукой”. Звуки извне пропали, изображение на экранах исчезло, стена зала превратилась в крутящуюся воронку… Через несколько секунд Ланц отрапортовал:
– Мы в реальности подпространственной сферы, сэр.
Я облегченно вздохнул:
– Получилось!
Необнаружимый никем и ничем, неуязвимый журналист Дэниел Рочерс окопался на краю космодрома планеты Пифон, чтобы продолжать строить свои злодейские планы и воплощать их в жизнь.
Прошли сутки, прежде чем охрана космодрома успокоилась и прекратила тщетные попытки обнаружить те два звездолета, которые нагло вторглись в воздушное пространство Пифона, по-хозяйски приземлились в центре базы “Монстров Галактики”… и исчезли.
Все эти сутки я не спал, а наблюдал за деятельностью сопланетников. Мне приходилось нелегко. Сквозь меня проходили бронетраспортеры, в зале подолгу озадаченно стояли и совещались группы десантников и высоколобых ученых мужей. Весь зал был опутан сотнями проводов и датчиков, из экрана внешнего обзора полдня торчали антенны и излучатели какого-то диковинного аппарата. Несколько раз бронетранспортеры сначала утюжили то место, на котором должны были стоять мои звездолеты, а потом давали по мне залп из всех орудий.
Разве тут уснешь!
Я смотрел на людей – на то, как они работали, общались, беззвучно шевелили губами и жестикулировали, – и ни в одном жесте или движении не замечал неестественности или механистичности. Они были вовсе не похожи на зомби или сомнамбул в гипнотическом состоянии. Очевидно, что каждый из них действовал самостоятельно и…
“Как бы творчески”, – вспомнил я слова Уокера. Да, они действовали, как нормальные думающие люди – знающие, компетентные работники, использующие свои знания и навыки на все сто. Никто не сказал бы, что они находятся под воздействием протоплазмы. Разве что только никто из них не улыбался, они не шутили друг с другом, а лица их были озабочены и серьезны.
Протоплазма не позволяла землянам отвлекаться от неотложных дел на пустяки…
Пока я смотрел на работу людей – немного поразмышлял и понял, почему не вижу инопланетян. Они были не нужны протоплазме. Цивилизация землян являлась наиболее развитой в Галактике. Во всяком случае, так думали на Земле. И это мнение пока ничем не опровергалось, а подтверждалось полсотней лет активной разведки, освоения Млечного Пути и колонизацией планет, пригодных для жизни. Четырехлапые говорящие жабы с Виолетты или снежные человеки с планеты Бадур протоплазме были не интересны.
“А лианы и “призраки”? – спросил я себя. – Существа, неизвестные землянам?”
Очевидно, что за три-четыре года деятельности разведчиков Дальнего Космоса в интересах протоплазмы, им удалось открыть новые неизвестные планеты с неизвестными формами жизни. Они пленяли инопланетян, привозили на Пифон и делали их рабами терракотового моря. Недаром “призраки” действовали как камикадзе. А лианы думали о самосохранении лишь тогда, когда им надо было известить “Монстров Галактики” о смерти Уокера и встретить “линкор”. Оставшиеся после отлета “Монстров” разведчики ничем не проявили свою ясновидческую активность и погибли от разрядов моего бластера…
За все то время, что я просидел в укрытии, с космодрома стартовали несколько “линкоров” и кораблей типа “звездный десант”. “Тихоходы”, научные станции и транспортники с места не двигались. Протоплазма вела разведку и захват пленников силами военных кораблей, специально приспособленных для ведения боевых действий и оснащенных оружием, аппаратурой и оборудованием лучше остальных представителей космофлота Земли.
Я понял, что никакой империи планет пока не существует. Все, чем обладала протоплазма, было собрано на Пифоне. А это, по самым скромным подсчетам, около пяти тысяч землян. Людей, которые могли строить заводы, синтезировать пищу, вести геологоразведочные работы, добывать полезные ископаемые, лить металл и строить дома.
Колонизировать, одним словом, планету и создавать могучую базу для любого рода деятельности в масштабах Галактики.
Чем, собственно, земляне на Пифоне сейчас и занимались. И очень успешно.
Так я сидел в своем звездолете, пропускал через себя охранников, бронетранспортеры и лазерные разряды, наблюдал и размышлял.
В конце концов исследователи феномена исчезновения доблестного журналиста Рочерса и его двух звездолетов отчаялись и оставили несчастный пятачок на краю космодрома в покое. Люди разошлись и увезли с собой технику. Бронетранспортеры уехали. Все обозримое пространство вокруг меня – от заводских корпусов кибер-синтезатора пищи до ближайшего ряда космических кораблей опустело.
Меня оставили в покое. Я смежил веки и задремал.
А через несколько часов проснулся, как от толчка. Мой взгляд уперся в экран внешнего обзора.
Над Пифоном стояла ночь. Бортовые огни ближайших кораблей освещали ровную бетонированную площадь перед моими звездолетами. Людей вокруг не было. И вдруг раздался голос Торнадо:
– Включите обзор небесной сферы, сэр.
Я автоматически последовал совету. И замер перед экраном.
Над космодром завис “линкор”. Тот самый, что был на Корриде.
Как я его узнал? По вмятинам на корпусе. И по красно-рыжей пыли Корриды, въевшейся в паутину трещин так прочно, что даже маневры в атмосферах планет, полет в Космосе и нырки в гиперпространство не смогли ее оттуда удалить.
“Линкор” опознал и Торнадо.
– Это он? – спросил я кибера.
– Да, сэр. Визуально я определяю, что данный космический корабль полностью идентичен кораблю, покинувшему планету Коррида после ведения боевых действий с целью захвата владений мистера Уокера. Картины внешних повреждений корпуса “линкора” на Корриде в момент его отлета и наблюдаемого нами сейчас “линкора” абсолютно совпадают.
Лотта! Она там! Это было несомненно!
Несомненно, что “линкор” возвращался с Корриды. Я обогнал его на пути к Пифону. Если бы дело обстояло иначе, если бы он прибыл на космодром раньше меня, то сейчас стоял бы на приколе и подвергался бы тщательному ремонту. При наложении табу на взлет: таковы правила Земной Системы, а, следовательно, и правила Пифона. А ремонт, которого требовал раненый звездолайнер, невозможно провести за двое суток. Значит, если “линкор” завис над космодромом для приземления, он с момента нашего расставания не садился на Пифон. Он только что прилетел.
Возможно, по дороге домой “Монстры” куда-то завернули, выполняли попутно какую-то работу. Возможно, повреждения, которые “линкор” получил на Корриде, оказались намного серьезнее, чем я предполагал.
Так или иначе, я оказался быстрее. И теперь смотрел на ненавистный корабль, прожигая взглядом обшивку его корпуса. Пытаясь заглянуть внутрь – хоть одним глазком! – и увидеть, что творится с моей несчастной дивой.
В тот момент я понял, что этой ночью выключу сферу “кармана” и выйду из звездолета.
Чем бы мне это не грозило. Чего бы мне это не стоило.
“Линкор” опустился на космодром где-то в километре от меня, его ромбовидная верхушка с габаритными огнями возвышалась над рядами космических кораблей и служила мне прекрасным ориентиром.
Я еще раз оглядел видимое пространство вокруг моих звездолетов. Ни души. Все было правильно: космодромы на Земле уже давно не патрулировались. Периметры столь обширных охраняемых объектов, как стадионы, строительные площадки, аэропорты и космодромы, контролировались лазерной сигнализацией. Ясно, что и на Пифоне был установлен такой же порядок. Я всмотрелся внимательнее в пространство над краем посадочной полосы и обнаружил тончайшие, еле видимые красные нити лазерных лучей. Они тянулись плотными горизонтальными рядами от земли до неба.
Вряд ли мне попадется кто-нибудь на пути к “лайнеру” в такое время, подумал я. Если только какой-нибудь ночной мечтатель, вылезший из звездолета смотреть на звезды. Но, как я видел, на Пифоне все мечтатели превращаются в очень практичных людей…
Ночь есть ночь. Режим есть режим. Ночью нужно спать, так как завтра предстоит много работы.
А если меня все-таки и увидит на экране внешнего обзора дежурный оператор с какого-нибудь корабля… Он не сумеет определить, что я – враг. Я землянин, я – на Пифоне. Следовательно, я свой. Мне надо только одеться в форменный костюм.
Я стянул с себя пиджак и брюки, облачился в пилотный комбинезон, взял в руки бластер и рацию. Скомандовал Ланцу:
– Прекратить работу встроенного обрудования!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48