“Монстры Галактики” немедленно ответили бешеным ракетным залпом. Из-за стены крепости взметнулись фонтаны из осколков красной спекшейся глины и песка. Навстречу “сигаре” устремились три ракеты типа “земля-воздух”.
Ловуд махнул на меня рукой и прокричал:
– Немедленно улетайте!
И бросился вслед своей команде.
Я подошел к Лотте – она самозабвенно снимала бегущих охранников и бурые клубы дыма над стеной. Я потянул ее за руку к ангару-лифту. Она покачнулась, опустила камеру и с восторженным лицом громко поведала:
– Дэнни, милый, мы сейчас пойдем за ними! На стену!
Я так и знал!
– Дура! – закричал я. – Не хочу и слушать! Быстро в лифт!
– Да вот он, твой лифт! – завопила она в ответ как резаная. – Вот он, рядом, никуда не денется! Мы в любой момент спустимся со стены и нырнем под землю, что ты волнуешься! – Она умоляюще сложила ладони. – Ну же, Дэн! Такого материала мы никогда и нигде не найдем!
И здесь я заколебался. Черт возьми, я заколебался! Потому что так же, как и Лотта, был журналистом. И даже не журналистом, дьявол меня забери, – “журналист” слишком громко сказано! – а корреспондентом, едрить всех корреспондентов вместе, разом и по всей Галактике! Всего лишь корреспондентом, репортером бульварной прессы и папарацци – вот кем я был! Вечным искателем жареных фактов, “клубничики” – скандалов, происшествий, убийств и еще всякого разного дерьма на потребу сборищу идиотов, которое почему-то уважительно называют “массовым читателем”. И если я все-таки стал журналистом – а я очень на это надеюсь! – то вырос Рочерс-журналист из Рочерса-репортера – мальчишки с жадными глазами, легкой рукой и полностью лишенного разума и осторожности.
И поэтому я заколебался. Я хотел увидеть бой, увидеть “Монстров Галактики”, которых никто никогда не видел, хотел б ы т ь – хотя бы пять минут! – в гуще развернувшейся свары.
И я сдался. Как Лотта это уловила – неизвестно. Наверно, поняла по глазам. Но только она завизжала и бросилась мне на шею. Посреди грохота боя, в километре от корабля с инопланетными тварями и убийцами – она бросилась мне на шею.
А потом потащила к проему в стене. Тому проему, в котором исчезли охранники.
– Они уже там! – Она показала на верх стены. Парни Ловуда на “крыше” вытягивались в цепь с интервалом метров в тридцать друг от друга.
– Ребята распределяются слева от выхода на стену, – сказала Лотта. – А мы незаметно вылезем наверх и спрячемся справа, вон за тем бункером. И оттуда будем снимать.
Я кивнул, и мы стали подниматься по узкой винтовой лестнице на высоту десятиэтажного дома. Здорово запыхавшись, вывалились из люка на бетонное покрытие стены и, никем не замеченные, проползли за кубический бункер.
Я встал в полный рост. Лицо опалил горячий ветер, в нос ударили запахи гари и продуктов распада взрывчатки. Я подошел к чугунному ограждению и посмотрел вниз.
Темная, отливающая сталью глыба корабля “Монстров” стояла посреди равнины и была такой огромной, что закрывала собой почти всю панораму окрестностей крепости. Опоры корабля промяли спекшуюся при посадке глину и вошли глубоко в землю. Звездолет лежал на брюхе, и от этого его тяжеленный корпус казался незыблемым монолитом, который не сдвинет с места и которому не сможет причинить вреда ни одна сила в мире.
Но это только казалось. На первый взгляд. Потому что при дальнейшем рассмотрении было видно: глыбе “Монстров” очень неуютно на планете Коррида.
Корпус корабля в разных местах был поврежден. Правда, незначительно – мелкими пробоинами и редкими вмятинами с паутинками трещин. Но я знал: незначительность повреждений вовсе не исключала их серьезности. Любая дырка в корпусе могла означать проникновение внутрь, например, хитроумного радиоуправляемого или самонаводящегося снаряда со сложной программой отыскания технически значимого объекта-цели. А что такой подарок мог сделать, если его не перехватить на входе, – лучше не думать.
Конечно, надеяться на то, что одна из ракет превратит корабль в слепую и глухую небоеспособную машину, вряд ли приходилось. “Линкоры” создавались не для того, чтобы они становились крупными и легкодоступными мишенями при посадке на вражеских планетах. Они были оснащены тройной системой внешней и внутренней силовой защиты, магнитно-гравитационными антиракетными ловушками. А внутренний модуль с экипажем имел встроенный вибрационный резонатор, что делало его корпус практически неуязвимым для любого вида физико-термического воздействия.
И тем не менее было видно, что “Монстры” бесятся. Корабль вел огонь непрерывно.
Из глыбы звездолета вылетали короткие огненные плевки ракет типа “земля-земля” и утыкались в глину равнины – в разных местах, по всем направлениям, в радиусе километра вокруг. Разрывы взметали землю около самых стен крепости, на “крышу” залетали раскаленные осколки спекшейся глины. Справа и слева от звездолета равнина была усыпана небольшими воронками.
А в небо непрерывно улетали длинные синие “карандаши” ракет противовоздушной обороны. Чтобы перехватить в воздухе и уничтожить “сигары” Торнадо.
Суперкибер-истребитель вел непрекращающийся обстрел корабля с воздуха. Ясно, что Торнадо приходилось нелегко. Не все “карандаши” предназначались для перехвата выпущенных им “сигар”. Большая часть стартующих с корабля ракет пронзала небесную синеву и исчезала: “Монстры” вели огонь по киберу.
Торнадо удавалось успешно защищаться: в разных частях небосвода вспыхивали оранжевые огоньки взорванных “карандашей”. По всей видимости, он, как и всякий стандартный истребитель, был оснащен компьютерной программой ухода от неопределенного множества самонаводящихся ракет. Эта программа мгновенно просчитывала топографию ситуации и задавала алгоритм движения кибера. В результате сложных маневров и безумных воздушных пируэтов он выходил из-под удара, а ракеты сталкивались между собой.
В мешанине боя я сначала не увидел киберов Уокера. Но потом стал замечать, как редко, но с достойной похвалы методичностью из-за кустов разрывов и клубящегося дыма вылетают тонкие стрелы лазерных разрядов и бьют по функциональным выступам и выемкам корабля – антеннам, люкам, шахтам бортового оружия. И достигают цели, корежа оборудование и нанося корпусу “незначительные” повреждения.
Повреждения, которые заставляют “Монстров” задействовать все системы защиты до отказа.
А потом я стал замечать неуловимые появления бизоноподобных киберов на поверхности равнины. И видел, как они мгновенно проваливаются под землю, чтобы появиться на равнине вновь. Через непредсказуемые интервалы времени в непредсказуемых местах.
Корабль “Монстров Галактики” вел боевые действия в “вилке” двухуровневой защиты дяди Уокера и находился в препаршивой ситуации. Наверно, бандиты никогда не оказывались в столь неприятном положении. Они были специалистами по захвату звездолетов землян в открытом космосе, но вряд ли когда-нибудь воевали на поверхности планеты, в полевых условиях. А если и было такое, то вряд ли они сталкивались со столь организованным, технически оснащенным и тактически изощренным сопротивлением.
“Монстры” оказались в тупике. Они вынуждены были непрерывно обороняться. О высадке десанта на Корриду речи быть не могло. Им оставалось два выхода: либо дожидаться, пока у киберохраны планеты кончится боезапас, либо улетать в режиме аварийной срочности, как им по-доброму советовал Торнадо.
При этом они не могли не понимать, что девять бизоноподобных киберов постоянно пополняют свой энергетические и боевые ресурсы из арсенала подземелья. То же самое периодически делает и Торнадо: он выпустил из поднебесья в корабль уже столько ракет, как будто “Монстров” атаковал полк истребителей, а не один-единственный кибер.
А каковы арсеналы Уокера – этого наверно не знал никто, кроме специалистов БЗС и, может быть, охранников Ловуда.
Я выглянул из-за бункера и посмотрел в сторону охранников: парни лежали за тумбами ограждения и спокойно наблюдали за боем. Ловуд подполз к Маршаллу и о чем-то с ним переговаривался. По всему видно, никто из охранников не ждал скорого окончания боя, а Ловуда не волновало возможное истощение боезапаса киберов.
А если так, рассудил я, если арсеналы планеты Корида достаточно велики, а киберы практически неуязвимы, то “Монстрам” скоро будет совсем плохо. Находясь в состоянии перманентной активной огневой обороны, они вынуждены подумать об истощении собственных ресурсов…
Я повернулся к Лотте – она не отлипала от видеокамеры – и сказал:
– Мне кажется, они сейчас улетят.
– И обязательно придумают что-нибудь еще, – подхватила Лотта. – Мне кажется, они там внутри озверели. По-моему, им так не доставалось даже от наших военных звездолетов. А они ребята гордые, привыкли побеждать! – Она отвела камеру от разрумянившегося лица и посмотрела на меня сияющими глазами. – Пусть придумывают, а мы посмотрим!
Я ничего не ответил, но твердо решил: как только корабль “Монстров” снимется с якоря, позову Гарри и попрошу связать мою амазонку и отнести ее в звездолет. Он парень здоровый – справится. А я потащу сумку и видеокамеру.
И тут я, не знаю почему, почувствовал неладное. Не знаю почему. Просто в любом из нас есть такая штука, что-то вроде индикатора истинности предположений. Во всяком случае, я это так называю. Другие говорят о шестом чувстве, или об интуиции, или о внутреннем прорицателе – не важно. А дело в том, что когда мы что-нибудь предполагаем, внутри нас вдруг включается нечто и дает оценку нашим ожиданиям: правильно мы думаем или нет, верно предположение или не верно. И оценка эта всегда истинна, проверено на опыте.
Наверно, это работает в нас всегда. Только мы очень редко слышим самих себя за шумом наших мыслей или чувств. А если слышим – не верим. Особенно тогда, когда оценка отрицательная. Потому что предположения – это проекция наших желаний на будущее, а кто хочет подвергать исполнения своих желаний сомнению!
Но я приучил себя верить индикатору истинности предположений. И поэтому, когда вдруг услышал внутреннюю оценку и понял, что не подойду с Гарри и Лоттой к своему звездолету, и не пожму дюжему охраннику руку в благодарность за помощь, и у меня больше не будет причин злиться на Лотту, или возмущаться, или смеяться над ней…
Когда вдруг я понял это, мне стало страшно.
Я почувствовалл неладное. И впился взглядом в глыбу корабля-пришельца.
Звездолет “Монстров” все так же держал круговую оборону: щетинился пиками лазерных разрядов и плевался ракетами во все стороны. Но кое-что в его облике изменилось. В нижней части корпуса открылись еле заметные с километрового расстояия узкие темные щели выходных люков. Всего три или четыре щели. Я не заметил бы их, если бы не вглядывался столь пристально.
Несколько секунд ничего не происходило, потом щели замерцали и стали очень быстро изменять окраску: черная-белая, черная-белая… Очень быстро, как будто через них прокручивалась старая кинолента с перемежающимися засвеченными и неэкспонированными кадрами…
А потом я увидел, как вдоль корпуса корабля вытянулась цепь светло-серых полупрозрачных теней.
Я напряг зрение изо всех сил – так, что на глаза навернулись слезы. Тени были похожи на привидения: этакие колышащиеся вуали. Они принимали то форму человеческого тела, то сворачивались в ковровую скатку, то превращались в застиранные простыни…
Я дернул Лотту за рукав:
– Снимай! – И указал на подножие корабля.
– О Господи! – изумилась Лотта и направила видеокамеру на неведомых существ.
Тем временем все “призраки” разом трансформировались в пузыри двухметрового диаметра. Выстроенная цепь рассыпалась, и странный десант стремительно раскатился во все стороны. Часть шаров обогнула корабль справа и слева и исчезла из виду. Остальные пошли кататься по всему пространству между кораблем и стеной крепости.
Разрывы ракет не причиняли им никакого вреда. Я видел, как сквозь шары пролетают камни и куски глины. Я видел, как два кибера Уокера одновременно вдарили из пушек в один из них. В любом случае “призраки” оставались невредимыми.
– Что это за существа, Дэн? – крикнула Лотта. – Их ничто не берет! И они распределяются равномерно по всему полю! По-моему, они шарахаются только от лазерных зарядов!
Она была права: полупрозрачные шары испуганно откатывались в сторону от лазерных стрел, утыкающихся в землю поблизости от них. Но упрямо продолжали раскатываться во все стороны.
Киберы Уокера оказались не глупее нас. Они очень быстро оценили рефлексивные особенности поведения новых противников и сделали правильные выводы. Из-под земли в разных концах равнины вокруг корабля показались три кибера и дали залп из лазерного оружия. Нападение на “призраков” было, как и полагалось, неожиданным и мгновенным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Ловуд махнул на меня рукой и прокричал:
– Немедленно улетайте!
И бросился вслед своей команде.
Я подошел к Лотте – она самозабвенно снимала бегущих охранников и бурые клубы дыма над стеной. Я потянул ее за руку к ангару-лифту. Она покачнулась, опустила камеру и с восторженным лицом громко поведала:
– Дэнни, милый, мы сейчас пойдем за ними! На стену!
Я так и знал!
– Дура! – закричал я. – Не хочу и слушать! Быстро в лифт!
– Да вот он, твой лифт! – завопила она в ответ как резаная. – Вот он, рядом, никуда не денется! Мы в любой момент спустимся со стены и нырнем под землю, что ты волнуешься! – Она умоляюще сложила ладони. – Ну же, Дэн! Такого материала мы никогда и нигде не найдем!
И здесь я заколебался. Черт возьми, я заколебался! Потому что так же, как и Лотта, был журналистом. И даже не журналистом, дьявол меня забери, – “журналист” слишком громко сказано! – а корреспондентом, едрить всех корреспондентов вместе, разом и по всей Галактике! Всего лишь корреспондентом, репортером бульварной прессы и папарацци – вот кем я был! Вечным искателем жареных фактов, “клубничики” – скандалов, происшествий, убийств и еще всякого разного дерьма на потребу сборищу идиотов, которое почему-то уважительно называют “массовым читателем”. И если я все-таки стал журналистом – а я очень на это надеюсь! – то вырос Рочерс-журналист из Рочерса-репортера – мальчишки с жадными глазами, легкой рукой и полностью лишенного разума и осторожности.
И поэтому я заколебался. Я хотел увидеть бой, увидеть “Монстров Галактики”, которых никто никогда не видел, хотел б ы т ь – хотя бы пять минут! – в гуще развернувшейся свары.
И я сдался. Как Лотта это уловила – неизвестно. Наверно, поняла по глазам. Но только она завизжала и бросилась мне на шею. Посреди грохота боя, в километре от корабля с инопланетными тварями и убийцами – она бросилась мне на шею.
А потом потащила к проему в стене. Тому проему, в котором исчезли охранники.
– Они уже там! – Она показала на верх стены. Парни Ловуда на “крыше” вытягивались в цепь с интервалом метров в тридцать друг от друга.
– Ребята распределяются слева от выхода на стену, – сказала Лотта. – А мы незаметно вылезем наверх и спрячемся справа, вон за тем бункером. И оттуда будем снимать.
Я кивнул, и мы стали подниматься по узкой винтовой лестнице на высоту десятиэтажного дома. Здорово запыхавшись, вывалились из люка на бетонное покрытие стены и, никем не замеченные, проползли за кубический бункер.
Я встал в полный рост. Лицо опалил горячий ветер, в нос ударили запахи гари и продуктов распада взрывчатки. Я подошел к чугунному ограждению и посмотрел вниз.
Темная, отливающая сталью глыба корабля “Монстров” стояла посреди равнины и была такой огромной, что закрывала собой почти всю панораму окрестностей крепости. Опоры корабля промяли спекшуюся при посадке глину и вошли глубоко в землю. Звездолет лежал на брюхе, и от этого его тяжеленный корпус казался незыблемым монолитом, который не сдвинет с места и которому не сможет причинить вреда ни одна сила в мире.
Но это только казалось. На первый взгляд. Потому что при дальнейшем рассмотрении было видно: глыбе “Монстров” очень неуютно на планете Коррида.
Корпус корабля в разных местах был поврежден. Правда, незначительно – мелкими пробоинами и редкими вмятинами с паутинками трещин. Но я знал: незначительность повреждений вовсе не исключала их серьезности. Любая дырка в корпусе могла означать проникновение внутрь, например, хитроумного радиоуправляемого или самонаводящегося снаряда со сложной программой отыскания технически значимого объекта-цели. А что такой подарок мог сделать, если его не перехватить на входе, – лучше не думать.
Конечно, надеяться на то, что одна из ракет превратит корабль в слепую и глухую небоеспособную машину, вряд ли приходилось. “Линкоры” создавались не для того, чтобы они становились крупными и легкодоступными мишенями при посадке на вражеских планетах. Они были оснащены тройной системой внешней и внутренней силовой защиты, магнитно-гравитационными антиракетными ловушками. А внутренний модуль с экипажем имел встроенный вибрационный резонатор, что делало его корпус практически неуязвимым для любого вида физико-термического воздействия.
И тем не менее было видно, что “Монстры” бесятся. Корабль вел огонь непрерывно.
Из глыбы звездолета вылетали короткие огненные плевки ракет типа “земля-земля” и утыкались в глину равнины – в разных местах, по всем направлениям, в радиусе километра вокруг. Разрывы взметали землю около самых стен крепости, на “крышу” залетали раскаленные осколки спекшейся глины. Справа и слева от звездолета равнина была усыпана небольшими воронками.
А в небо непрерывно улетали длинные синие “карандаши” ракет противовоздушной обороны. Чтобы перехватить в воздухе и уничтожить “сигары” Торнадо.
Суперкибер-истребитель вел непрекращающийся обстрел корабля с воздуха. Ясно, что Торнадо приходилось нелегко. Не все “карандаши” предназначались для перехвата выпущенных им “сигар”. Большая часть стартующих с корабля ракет пронзала небесную синеву и исчезала: “Монстры” вели огонь по киберу.
Торнадо удавалось успешно защищаться: в разных частях небосвода вспыхивали оранжевые огоньки взорванных “карандашей”. По всей видимости, он, как и всякий стандартный истребитель, был оснащен компьютерной программой ухода от неопределенного множества самонаводящихся ракет. Эта программа мгновенно просчитывала топографию ситуации и задавала алгоритм движения кибера. В результате сложных маневров и безумных воздушных пируэтов он выходил из-под удара, а ракеты сталкивались между собой.
В мешанине боя я сначала не увидел киберов Уокера. Но потом стал замечать, как редко, но с достойной похвалы методичностью из-за кустов разрывов и клубящегося дыма вылетают тонкие стрелы лазерных разрядов и бьют по функциональным выступам и выемкам корабля – антеннам, люкам, шахтам бортового оружия. И достигают цели, корежа оборудование и нанося корпусу “незначительные” повреждения.
Повреждения, которые заставляют “Монстров” задействовать все системы защиты до отказа.
А потом я стал замечать неуловимые появления бизоноподобных киберов на поверхности равнины. И видел, как они мгновенно проваливаются под землю, чтобы появиться на равнине вновь. Через непредсказуемые интервалы времени в непредсказуемых местах.
Корабль “Монстров Галактики” вел боевые действия в “вилке” двухуровневой защиты дяди Уокера и находился в препаршивой ситуации. Наверно, бандиты никогда не оказывались в столь неприятном положении. Они были специалистами по захвату звездолетов землян в открытом космосе, но вряд ли когда-нибудь воевали на поверхности планеты, в полевых условиях. А если и было такое, то вряд ли они сталкивались со столь организованным, технически оснащенным и тактически изощренным сопротивлением.
“Монстры” оказались в тупике. Они вынуждены были непрерывно обороняться. О высадке десанта на Корриду речи быть не могло. Им оставалось два выхода: либо дожидаться, пока у киберохраны планеты кончится боезапас, либо улетать в режиме аварийной срочности, как им по-доброму советовал Торнадо.
При этом они не могли не понимать, что девять бизоноподобных киберов постоянно пополняют свой энергетические и боевые ресурсы из арсенала подземелья. То же самое периодически делает и Торнадо: он выпустил из поднебесья в корабль уже столько ракет, как будто “Монстров” атаковал полк истребителей, а не один-единственный кибер.
А каковы арсеналы Уокера – этого наверно не знал никто, кроме специалистов БЗС и, может быть, охранников Ловуда.
Я выглянул из-за бункера и посмотрел в сторону охранников: парни лежали за тумбами ограждения и спокойно наблюдали за боем. Ловуд подполз к Маршаллу и о чем-то с ним переговаривался. По всему видно, никто из охранников не ждал скорого окончания боя, а Ловуда не волновало возможное истощение боезапаса киберов.
А если так, рассудил я, если арсеналы планеты Корида достаточно велики, а киберы практически неуязвимы, то “Монстрам” скоро будет совсем плохо. Находясь в состоянии перманентной активной огневой обороны, они вынуждены подумать об истощении собственных ресурсов…
Я повернулся к Лотте – она не отлипала от видеокамеры – и сказал:
– Мне кажется, они сейчас улетят.
– И обязательно придумают что-нибудь еще, – подхватила Лотта. – Мне кажется, они там внутри озверели. По-моему, им так не доставалось даже от наших военных звездолетов. А они ребята гордые, привыкли побеждать! – Она отвела камеру от разрумянившегося лица и посмотрела на меня сияющими глазами. – Пусть придумывают, а мы посмотрим!
Я ничего не ответил, но твердо решил: как только корабль “Монстров” снимется с якоря, позову Гарри и попрошу связать мою амазонку и отнести ее в звездолет. Он парень здоровый – справится. А я потащу сумку и видеокамеру.
И тут я, не знаю почему, почувствовал неладное. Не знаю почему. Просто в любом из нас есть такая штука, что-то вроде индикатора истинности предположений. Во всяком случае, я это так называю. Другие говорят о шестом чувстве, или об интуиции, или о внутреннем прорицателе – не важно. А дело в том, что когда мы что-нибудь предполагаем, внутри нас вдруг включается нечто и дает оценку нашим ожиданиям: правильно мы думаем или нет, верно предположение или не верно. И оценка эта всегда истинна, проверено на опыте.
Наверно, это работает в нас всегда. Только мы очень редко слышим самих себя за шумом наших мыслей или чувств. А если слышим – не верим. Особенно тогда, когда оценка отрицательная. Потому что предположения – это проекция наших желаний на будущее, а кто хочет подвергать исполнения своих желаний сомнению!
Но я приучил себя верить индикатору истинности предположений. И поэтому, когда вдруг услышал внутреннюю оценку и понял, что не подойду с Гарри и Лоттой к своему звездолету, и не пожму дюжему охраннику руку в благодарность за помощь, и у меня больше не будет причин злиться на Лотту, или возмущаться, или смеяться над ней…
Когда вдруг я понял это, мне стало страшно.
Я почувствовалл неладное. И впился взглядом в глыбу корабля-пришельца.
Звездолет “Монстров” все так же держал круговую оборону: щетинился пиками лазерных разрядов и плевался ракетами во все стороны. Но кое-что в его облике изменилось. В нижней части корпуса открылись еле заметные с километрового расстояия узкие темные щели выходных люков. Всего три или четыре щели. Я не заметил бы их, если бы не вглядывался столь пристально.
Несколько секунд ничего не происходило, потом щели замерцали и стали очень быстро изменять окраску: черная-белая, черная-белая… Очень быстро, как будто через них прокручивалась старая кинолента с перемежающимися засвеченными и неэкспонированными кадрами…
А потом я увидел, как вдоль корпуса корабля вытянулась цепь светло-серых полупрозрачных теней.
Я напряг зрение изо всех сил – так, что на глаза навернулись слезы. Тени были похожи на привидения: этакие колышащиеся вуали. Они принимали то форму человеческого тела, то сворачивались в ковровую скатку, то превращались в застиранные простыни…
Я дернул Лотту за рукав:
– Снимай! – И указал на подножие корабля.
– О Господи! – изумилась Лотта и направила видеокамеру на неведомых существ.
Тем временем все “призраки” разом трансформировались в пузыри двухметрового диаметра. Выстроенная цепь рассыпалась, и странный десант стремительно раскатился во все стороны. Часть шаров обогнула корабль справа и слева и исчезла из виду. Остальные пошли кататься по всему пространству между кораблем и стеной крепости.
Разрывы ракет не причиняли им никакого вреда. Я видел, как сквозь шары пролетают камни и куски глины. Я видел, как два кибера Уокера одновременно вдарили из пушек в один из них. В любом случае “призраки” оставались невредимыми.
– Что это за существа, Дэн? – крикнула Лотта. – Их ничто не берет! И они распределяются равномерно по всему полю! По-моему, они шарахаются только от лазерных зарядов!
Она была права: полупрозрачные шары испуганно откатывались в сторону от лазерных стрел, утыкающихся в землю поблизости от них. Но упрямо продолжали раскатываться во все стороны.
Киберы Уокера оказались не глупее нас. Они очень быстро оценили рефлексивные особенности поведения новых противников и сделали правильные выводы. Из-под земли в разных концах равнины вокруг корабля показались три кибера и дали залп из лазерного оружия. Нападение на “призраков” было, как и полагалось, неожиданным и мгновенным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48