Мой двойник всегда ставил неизменно правильный диагноз.
Итак, заклинание прозвучало…
Еще медля и надеясь незнамо на что, я склонился над клумбой. Аляповатые цветы с разноцветными лепестками неодинаковой длины потянулись ко мне и мягко пыхнули в лицо искрящимися облачками пыльцы. В воздухе резче запахло мочевиной. Я отшатнулся от клумбы и брезгливо стер с лица вонючую пудру.
– Мистер Рочерс, разве вас не предупреждали, что на улицах города нельзя трогать декоративные растения? – спросила клумба звучным молодым женским голосом. Я нервически дернулся.
– Тьфу! – мрачно ответил я клумбе. – Не спится тебе! Не трогал я ничего. Это твои вонючки меня тронули. Следи лучше за ними. У них, вон, лепестки разной длины.
– Дэн, ты с кем разговариваешь?
Только теперь я понял, что голос раздается не из клумбы, а у меня за спиной. И лишен той интонационной и звуковой механистичности, которой отличалась речь роботов. Напротив, голос этот был очень хорош. Достаточно низок, чтобы заинтриговать любого одинокого мужчину, например, такого, как я, и достаточно мелодичен и чист, чтобы не оттолкнуть даже самого строгого пуританина.
И еще: голос этот был мне знаком. Но я не мог вспомнить его владелицу.
Я обернулся.
Напротив меня стояла и улыбалась шикарной белозубой улыбкой Шарлотта Ньюмен, журналистка из телекомпании “Космик ньюс”. Стояла и лукаво сверкала огромными бирюзовыми глазами из-под каштановой челки. Стояла и переминалась от возбуждения с ноги на ногу, с одной ослепительной ноги на другую ослепительную ногу, юбки ниже колен она презирала…
Я же всего-навсего просто врос в землю и переводил оторопелый туповатый мужской взгляд от ее стройных двоих на ее лицо, с лица – снова на ее умопомрачительные ноги: я их знал, я их помнил…
В конце концов мне с трудом удалось зафиксировать растерянный взор на уровне ее обворожительной улыбки.
Шарлотта. Лотта. Лоттик. Нежная и ветренная дива. Ночами – женщина-вамп, знойная и ненасытная, как дочь восточного шейха. Вечерами – обольстительная кокетка с парой спрямленных извилин в маленькой прелестной головке. Днем – деловая журналистка-попрыгунья, острая, стремительная и коварная, как змея. Столь же деловая, сколь и неотразимая для респондентов. Когда мы работали вместе, осечек я не знал. С ней можно было смело открывать ногой дверь самого Мирового Президента… Да что там “можно” – это было, я свидетель, я сам участвовал в операции взятия президентского дворца!
Я смотрел на Лотту, а веселые картинки воспоминаний растягивали мои губы в непроизвольной улыбке…
Полтора года назад она ворвалась ко мне рано утром, когда я еще лежал в постели, и сдернула с меня одеяло.
– Дэн, тебе нужно эксклюзивное интервью Большого Папы?
От таких предложений в нашей среде не принято отказываться. Даже если ты не то что еще не очухался спросонья, как тогда я, а и в более тяжелых случаях. Например, если готовишься отойти в мир иной.
– Спрашиваешь!
– Тогда пошли.
– Как? Прямо сейчас? А документы, оформление, охрана?
– Все уже готово, положись на меня.
Через час референт Президента открывал перед нами массивные двери.
– Кто посмел? – Большой Багровый Папа обернулся на стук быстрых каблучков в своих аппартаментах и вперил взгляд в надвигающуюся на него Шарлотту. – У меня не назначены никакие встречи! – И референту:
– Куда вы смотрите? Куда смотрит охрана?
Охрана, как и референт, смотрела на то же самое, на что смотрел сейчас и Большой Папа. Всего лишь на Шарлотту в ее обычной униформе – мини-юбке и донельзя декольтированной блузке. Репортерские документы, разрешение администрации Президента на проход в святая святых за личной подписью Самого – правда, просроченные и выданные не Шарлотте и мне, а совсем другим людям – были для охраны и референта – слаб человек! – в присутствии Шарлотты Ньюмен несущественны.
– Простите, я, кажется, не туда попала… – Слабый девичий голос зазвенел растерянными слезами. Умело наманикюренные пальчики затеребили кулонную цепочку на груди, яркий кулончик притягивал взгляд к завораживающим глубинам декольте…
Потом происходило следующее: изумленно-восторженный осмотр пришелицы старым ловеласом; скольжение беглым рассеянным взглядом по присутствующему Дэнни Рочерсу; всего лишь через мгновение – безвозвратное погружение в ловушечный бирюзовый омут невинных глаз.
– Ну, почему, я думаю, вы не ошиблись… Если вы оказались у Президента – это не ошибка. Садитесь, пожалуйста…
Милая беседа сладкой парочки за чашкой кофе продолжалась больше часа, а Дэниелу Рочерсу оставалось только записывать вопросы и ответы…
Вот так работала Шарлотта Ньюмен… Лотта! Здесь? Откуда? Чудны дела твои, Господи!
Где-то около года назад мы случайно познакомились на открытии Музея инопланетных цивилизаций. Шарлотта тогда скакала по залам вместе с бледным худосочным парнем, телеоператором, стучала своими каблучками, что-то быстро чирикала в телекамеру и вызвала огромный интерес аккредитованного журналиста Дэнни Рочерса.
Впрочем, не его одного. Мужчины всех возрастов в зале не сводили глаз с шумной молодой гостьи. Но в отличие от этих тупо-прямолинейных представителей мужского пола старый охотник Рочерс был слишком опытен и мудр, чтобы просто вести легкомысленное наблюдение. Он не пялился на прелести своей будущей жертвы понапрасну – он таился и ждал. Он дожидался счастливого случая в засаде, терпеливо и бесстрастно, как североамериканский индеец. И дождался. В одно из чудесных мгновений, которые иногда дарит судьба настоящему охотнику, Лотта грохнулась на пол, споткнувшись о конечность какого-то засушенного монстра. И вскрикнула беспомощно и жалко, и от этого крика в львином сердце индейца Дэна расцвел цветок очарования.
Дэнни Рочерс никогда не упускал свой шанс. Крик Лотты еще отдавался эхом в бесчисленных залах Музея, а он уже распрямлял свое тело-пружину в тигрином прыжке. Прелестная фигурка еще только начала суматошное барахтанье на полу, а он уже поднимал свое могучее тело в воздух. Соперники-мужчины еще только открывали рты для бесполезных криков и комментариев, а он уже нависал над своей жертвой. И в головокружительном полете чуть было не разразился ободряющим и победным рыком…
Одним словом, я преодолел расстояние до цели первым, оставив худосочного парня и остальных – многочисленных! – кандидатов с носом и подал девушке руку. Наградой мне был благодарный и заинтересованный взгляд незнакомки.
Так начался наш бурный и короткий роман. Закончился он какой-то глупой ссорой и переездом Шарлотты в другой город по приглашению телекомпании “Космик ньюс”. С тех пор мы не виделись, а теперь моя утерянная дива стояла напротив меня и улыбалась во весь рот.
Наконец я обрел способность говорить и радостно выдохнул:
– Лотта!
– Ага! Попался! – радостно закричала она и бросилась мне в объятия с такой силой, как будто собиралась перелететь вместе со мной через клумбу, а в полете взять меня на удушение.
Это было в ее духе, это я помнил. И понял, что нюханье цветочков было напрасной затеей. Лотта никак не могла быть добрым волшебником-партнером в моей борьбе с Дэнни-дураком. Совсем наоборот. Теперь уж, на радостях, я собирался выпить наверняка. Ну и хорошо, сказал я себе.
И как-то сразу успокоился и захрипел в железном кольце обнимающих ручек:
– Эй! Полегче, Лотта, откуда ты взялась?
– Редакционное задание, как и у тебя! – Она, запыхавшись, чмокнула меня в щеку, разомкнула удушающее кольцо и сдула челку, упавшую на правый глаз. – Я еще вчера тебя увидела на литературной презентации, только в толпе потеряла. А сегодня нашла. Увидела, как ты улизнул из зала, и пошла за тобой. Ты что здесь бродишь один? Ты в порядке, Дэн? Может, надо закончить разговор с клумбой?
И зашлась мелодичным смехом. И прогнулась назад так глубоко, что из под короткого супермодного пиджачка без рукавов показалась светлая полоска кожи. А я стоял и смотрел на ее нежные, обнаженные по плечо руки, на эту дурацкую полоску между юбкой и пиджачком, на каштановую челку и теперь тоже улыбался во весь рот. Лотта. Я совсем перестал думать о ней, а как, оказывается, рад встретить снова!
– Ну, Дэн! – Лотта отсмеялась и ласково заглянула мне в глаза. – Ты еще не забыл меня? Я скучала…
Я деланно-изумленно округлил глаза:
– Ты? Да неужели?
– Правда! Не смейся. Я за тобой все это время следила… Все время, что мы не виделись. Читала твои статьи. – Она помолчала и вдруг стала совсем серьезной. – Я тревожусь за тебя, Дэн. Мне кажется, у тебя неприятности. Последние несколько месяцев. По твоим публикациям видно. И выглядишь ты не очень, усталый какой-то. Что с тобой?
Меня тронул этот милый переход от бурной радости к заботе о ближнем. Шарлотта нисколько не изменилась – была все так же непосредственна, подвижна и мила, все так же непредсказуема и забавна. Но упоминание о неприятностях снова опрокинуло на меня усталость последних недель, и мне вдруг захотелось выпить с такой силой, что я откинул от себя даже тень каких-либо претензий к своему Дэнни-дураку.
– Долго рассказывать, дорогая, – беспечно ответил я Лотте, понизил голос до интимной хрипотцы – она любила это! – и привлек к себе.
Она обвила голыми руками мою шею. Ее пухлые губы оказались напротив моих, каштановая челка ласково защекотала мое лицо, глаза превратились в бездонные туманно-бирюзовые озера. Я обнял ее крепче, она задохнулась:
– Дэн…
Наш первый после годовой разлуки поцелуй был долгим. Был сладким. Был страстным.
Любовным…
Но Дэнни-дурак внутри меня уже распрямил спину и разинул свою бездонную пасть во всю ширь.
– Пойдем, посидим где-нибудь, отметим нашу встречу, – прошептал я в маленькое розовое ушко сакраментальную фразу моего двойника, он любил вот такие банальные идиотские обороты.
– Пойдем, – радостно, доверчиво и тихо ответила она.
И мы пошли.
А мой Дэнни – дурак, алкоголик и злой колдун – стоял уже в полный рост и с наглой победной ухмылкой прихлопывал в ладоши.
Надо сказать, что хоть я и гуманитарий, меня в свое время очень интересовали разные математические термины. Вот, например, “дискретная функция”. Звучит очень загадочно. “Дискретная” – значит “разрывная”. Тянется линия на листе бумаги, тянется, и вдруг – хоп! – оборвалась! Потом дальше – еще раз. И еще. И получается, что это и не линия уже вовсе, а так – какая-то каша из черточек…
Так же обстоит дело и с памятью Дэниела Рочерса, когда Дэнни-дурак вступает в свои права. Функционирует она по законам дискретной функции. Иными словами – “здесь помню, а здесь не помню”.
Я очень хорошо помню, как мы с Лоттой не спеша дошли до нашей журналистской гостиницы. Помню, как Лотта весело щебетала всю дорогу до бара и не отпускала мою руку со своей талии, а я чувствовал шальные токи, пронизывающие ее изумительную фигурку, и сам начинал заводиться раньше времени, и от этого иногда спотыкался на идеально ровной мостовой.
Помню, как мы уселись за маленький столик в уютном уголке ресторанного бара, как официантка-аборигенка – три глаза, четыре руки и запах мочевины от аляповатого цветка в нагрудном кармашке передника – поставила перед нами блюда с закусками и три бутылки настоящего бренди. Землян в нашей гостинице кормили исключительно земными блюдами и поили земными напитками. И еще помню, как Лотта бросила на меня испуганный взгляд, когда пред светлыми очами Дэнни-дурака предстали вожделенные бутылки.
“Пузыри”, как он их называл.
– Дэн, – осторожно спросила меня Лотта, – ты уверен, что мы сумеем справиться? – И кивнула на маленький отряд “пузырей”. Только в этот момент я сообразил, что Лотта так и не успела познакомиться с Дэнни-дураком, наш с ней роман был счастливым, он не омрачался появлением на сцене ни Молодого Имбецила, ни моего порочного двойника.
Что я должен был ей ответить?
– Ты моя любимая женщина, Лоттик… – сказал я, потянулся к ней через стол, взял ее руку в свою и поцеловал в запястье. – Я так рад, что ты нашла меня…
Ее лицо залилось легким пунцовым румянцем от удовольствия, она опустила голову, закрылась каштановой челкой и прижала мою руку к своей щеке.
Я задумчиво-печально вздохнул над ней, как над спящим ребенком. Когда я начинал т а к разговаривать с Лоттой, она забывала обо всем. Когда-то мы не раз воспроизводили подобную мизансцену – там, на Земле, в Центральном мегаполисе, в маленьком кафе, в двух шагах от моего мотеля, где я постоянно снимал номер…
Я вдруг задумался: шутил я или говорил серьезно? Я заглянул в себя, обойдя взглядом развалившегося в ожидании начала застолья Дэнни, и признал, что за последний год не было у меня в жизни ничего – ни приятных встреч, ни ярких событий, ни любви, ни даже настоящей борьбы – ничего абсолютно не было. Дэниел Рочерс жил, как спал, а когда засыпал – как будто умирал, сны мне в последнее время не снились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48