Некоторые последовали примеру Павлова, к которому питали глубокое уважение; иные решились на это после известий о массовых чистках в рядах Эриданских Вооружённых Сил и Астроэкспедиции, когда с изумлением и негодованием обнаружили в списках уволенных своих друзей, родственников и хороших знакомых, которые никоим образом не могли участвовать в заговоре, а просто попали под раздачу.
Если не считать Вебера, то дольше всех продержались Яна и командор Томассон. Моя сестра – из-за неприязни к отцу, которая, впрочем, постепенно угасала; а шкипер – из чувства долга перед кораблём и остальной его командой, хотя прекрасно понимал, что по возвращении на Октавию будет отправлен в отставку, подобно многим другим офицерам, имевшим несчастье поддерживать близкие отношения с заговорщиками. В конце концов, и Яна и Томассон сдались – они не смогли оставаться безучастными наблюдателями перед лицом надвигавшейся войны. Томассон сразу был произведён в звание коммодора и получил под своё начало бригаду, а Яна и ещё четверо бывших пилотов «Марианны» стали командирами кораблей. Капитанский чин предлагали и Веберу, но он отказался, изъявив желание остаться старшим навигатором или занять должность первого пилота.
– Ну так что? – обратился Вебер ко мне и Яне, когда мы покончили с обедом. – Кто из вас берёт меня к себе? Только решайте поскорее, а то меня уже сватают на этот бешеный авианосец, «Мечту идиота»... Нет, надо же, названьице какое! Хотелось бы знать, кому оно взбрело в голову.
Я скромно промолчал и не стал признаваться в своём авторстве. А Яна сказала:
– Я думаю, тебе лучше пойти к Алексу. Если я всё правильно поняла, то скоро у него освободится вакансия старшего навигатора.
Причина, по которой сестра уступала мне Вебера, была очевидна – она хотела, чтобы у меня под боком был высококлассный лётчик, на чей опыт и профессионализм я мог бы положиться в любых ситуациях. Я тоже не возражал против Ганса – за время полёта на «Марианне» мы с ним отлично сработались, и одна даже мысль, что он будет в моей команде, прибавляла мне уверенности. Но, с другой стороны, я чувствовал некоторую неловкость из-за того, что стану его командиром...
Вебер посмотрел на меня:
– Значит, решено, шкипер?
Я кивнул:
– Да. Завтра же подам в штаб эскадры соответствующий рапорт. Правда, сейчас я в отпуске, но... – Я умолк и вопросительно взглянул на Павлова: – Ведь так можно?
– Безусловно, – ответил он и поднялся из-за стола. – Кстати, Александр, нам нужно поговорить. Давай пройдёмся.
Мы вдвоём покинули открытую террасу ресторана и не спеша зашагали по пустынной прибрежной аллее. Прежде чем начать разговор, Павлов достал сигарету и раскурил её от зажигалки.
– Замечательно, – сказал он, сделав затяжку. – Жаль, что ты не куришь... Нет, что за глупость! Ты правильно делаешь, что не куришь. Просто я хотел сказать, что ты не представляешь, какое это удовольствие – первая сигарета после еды. Но ладно, я с тобой не о курении хотел поговорить. Сегодня утром я беседовал с лейтенантом Прайс, по видеофону.
– Даже так? – произнёс я растерянно и с некоторым возмущением. – Она что-то пронюхала и обратилась напрямую к вам, через голову непосредственного начальства?
– Во-первых, она ничего не пронюхала. Прайс давно раскусила твои намерения, ещё на Вавилоне. А во-вторых, она обратилась не ко мне, а к Яне, как твоей старшей сестре. Я присоединился к их разговору в качестве члена семьи. Гм-м, как твой старший брат.
– И что дальше?
– Если хочешь знать моё личное мнение – не как командующего, а как родственника, – то, избавившись от Прайс, ты проблемы не решишь.
– Зато устраню источник психологической напряжённости, – возразил я.
– В самом деле? Значит, напряжённость присутствовала, а ты ничего не предпринимал? Ни на Вавилоне, где у тебя была масса вариантов для замены Прайс; ни на обратном пути, хотя с вами летели в числе пассажиров восемнадцать пилотов. Это плохо, Александр, очень плохо.
Я не на шутку испугался, запоздало сообразив, что чересчур перегнул палку. И поспешил уточнить:
– Я имел в виду потенциальную напряжённость. Если бы только она проявилась...
– Из потенциальной перешла бы в кинетическую, – слегка поддел меня Павлов.
– Ну, вроде того. Тогда бы я сразу принял меры. Но сейчас, перед войной, нужно позаботиться об этом заблаговременно. Разве не так?
– Отчасти ты прав. А отчасти – нет. Лейтенант Прайс хоть раз навязывалась тебе? Я имею в виду, со своими чувствами.
Я покачал головой:
– Ни разу. У нас всегда были ровные, профессиональные отношения, и если бы мне не сказали... – Я помедлил, а потом честно признался: – Скорее всего, я бы ничего не заметил.
– Хорошо, тут мы разобрались. Теперь что касается твоих девушек. Они жаловались тебе на приставания Прайс?
– Нет, ничего не было. Просто Кортни... то есть, лейтенант Прайс, старается поближе сойтись с Элис и Линой, стать их лучшей подругой.
– Им это не нравится?
Я замялся.
– Нет, наоборот. Они ценят её дружбу. Но... Поймите, кэп, всё это делается с определённой целью. А мне не нужна третья жена.
– Прекрасно тебя понимаю, Александр. Мне, к примеру, не нужна и вторая жена. Яны вполне достаточно. Но неужели ты считаешь, что с переводом Прайс на другой корабль избавишься от этой угрозы?
– Ну... Я надеюсь, что со временем она увлечётся кем-то другим. При условии, конечно, что я не буду постоянно маячить у неё перед глазами.
– С глаз долой, из сердца вон, – понимающе кивнул Павлов. – В долгосрочной перспективе это правильное решение. Однако у нас на носу вторжение тяньгонского флота. К этому времени Прайс вряд ли остынет – беседуя с ней, я убедился, что она увлеклась тобой всерьёз. И что тогда получится, Александр? Подумай сам. Служа на другом корабле, Прайс будет переживать за тебя, эти мысли не позволят ей полностью сосредоточиться на исполнении своих обязанностей. В боевой обстановке ничем хорошим это не кончится.
– А разве вы не будете переживать за Яну? – спросил я. – Разве Яна не будет переживать за вас? И за меня, если на то пошло. А я – за неё. И сколько ещё мужей будут переживать за жён, а жён за мужей, любимых – друг за друга, родителей – за детей, братьев – за сестёр...
Я мог ещё долго продолжать перечисление различных вариантов, но Павлов жестом остановил меня.
– Да, мы все будем переживать. Но – переживать без надрыва. А в твоём случае получится так, что ты вышвырнешь Прайс из своей команды, больно ранишь её, чем усугубишь её переживания. Ты слишком поздно спохватился. Если ты хотел избавиться от этой девушки, то нужно было избавляться ещё на Вавилоне.
– Значит, вы рекомендуете оставить её?
– Да, таков мой совет.
– А как же тогда Вебер? Мне он нужен.
– Не вижу никаких проблем. Сделай необходимые перестановки. Простор для манёвров есть. Пока у тебя только три постоянных пилота – тех шестерых, которых ты получил на время полёта к Вавилону, уже распределили по другим кораблям. Сделай Прайс вторым пилотом и таким образом освободишь её нынешнюю должность для Вебера. Хотя я назначил бы его не старшим навигатором, а первым пилотом. Но тут ты должен сам решить, не сильно ли это уязвит Дэвис.
– Не уязвит, – уверенно ответил я. – Дэвис предпочитает работу навигатора. В пути она часто менялась местами с Прайс.
– Вот и отлично. Завтра подашь рапорт о перестановках и попросишь дополнить твою команду ещё двумя штатными пилотами до полного комплекта.
– Двумя? – переспросил я, совсем не удивившись. Хотя мы навербовали лётчиков больше, чем рассчитывали, но и кораблей накупили предостаточно, так что дефицит кадров, уже не острый, не критический, всё же остался. – На «Орионе» будет не три лётные группы, а две?
– Ах да, ты ещё не в курсе. По моему предложению, которое одобрил твой отец, в Звёздном Флоте Ютланда введена новая структура лётно-навигационных вахт, рассчитанная на чисто оборонительные действия. Распределение штатных пилотов по трём или четырём группам идеально подходит для экспедиционного режима – при межзвёздных перелётах. Такой порядок принят в Астроэкспедиции и на гражданских судах; его практикуют также и в ВКС тех планет, чья военная доктрина допускает возможность ведения наступательных боевых действий с передислокацией частей флота в другие системы. Мы же не собираемся ни на кого нападать, так что нам нет смысла формировать лётные группы по весьма расточительному экспедиционному принципу. Ведь при этом даже во время битвы половина пилотов будет отсиживаться в глубоком резерве – ни один корабль не может участвовать в сражении более десяти часов в сутки. Имеется в виду традиционное сражение, с интенсивным маневрированием в вакууме.
Я кивнул. Странное, на первый взгляд, обстоятельство: сверхсветовые компоненты ходовой системы корабля – вакуумные излучатели и привод Ронкетти – спокойно выдерживали недели и месяцы непрерывного полёта в инсайде, но при слишком частых всплытиях и погружениях сильно «перегревались». Для излучателей основным фактором «перегрева» являлась поступавшая с бортового реактора энергия, необходимая при первом этапе погружения, когда они ещё не находились состоянии динамического равновесия с окружающей средой. Сверхсветовой привод испытывал перегрузки от постоянных переключений режимов работы – холостого, обычного и форсированного; к тому же в апертуре движение корабля было возможно только на форсаже. По этой причине большинство войн как правило велись посредством серии массированных атак длительностью от шести до девяти часов. Если за время такой атаки нападающая сторона не добивалась разгрома противника, её силы отходили в глубокий космос и устраивали передышку часов на двенадцать – четырнадцать. Эта пауза позволяла «остыть» и кораблям обороняющейся стороны.
Но так происходило в обычных условиях. В нашем случае всё было гораздо запутаннее – и одновременно проще. Сначала бой на подступах к системе – по одним правилам. Затем планетарная оборона – совсем по другим. Тут уже и мы лишимся возможности маневрировать в вакууме, а сражение будет продолжаться без перерыва, сколько потребуется для полной победы одной из сторон.
– Я тоже над этим задумывался, – заметил я. – На примере моего «Ориона». Три постоянных пилота, конечно, мало. Девять – необходимо при длительных полётах. А в пределах системы, действительно – для корвета хватит и шести штатных пилотов. Две группы по три человека.
– Вернее, три группы по два, – уточнил Павлов. – Штурман и навигатор. Это для несения дежурств. Если понадобится передислоцировать корабль в другое место, вызывается ещё один пилот и занимает место за пультом погружения. В нештатных ситуациях экстренное погружение может произвести любой из двух дежурных пилотов. Или капитан, если он на мостике. Или старший помощник. В боевой обстановке или во время учений активизируется пульт помощника штурмана, формируется основная группа из четырёх пилотов, а двое оставшихся служат резервом. При планетарной обороне опять возвращаемся к схеме «три по два». По-моему, для корвета нормально.
– Совершенно согласен с вами, кэп, – ответил я. – Кстати, вы случайно не знаете, на кого я могу рассчитывать в пополнение моей лётной команды?
– А ты сам посуди, кого тебе могут дать. Ты берёшь первым пилотом Вебера – классного профессионала. Купер и Дэвис у тебя довольно опытные лётчики, Прайс тоже ничего, да и Элис уже поднабралась опыта. Поэтому с большой долей вероятности я могу спрогнозировать, что две оставшиеся вакансии займут молодые мичманы, только что прошедшие полугодичную стажировку. Это не пугает тебя?
Я пожал плечами:
– С какой стати? Ведь я сам не так давно закончил колледж. Определю ребят в пары к опытным пилотам – Дэвис и Веберу. Под их руководством... – Тут я осёкся, сообразив, что таким образом третью пару составят Элис и Кортни, чего мне совсем не хотелось. – Впрочем, нет. Вебер эриданец, а новичкам будет легче сработаться с соотечественниками – Дэвис и Прайс.
– Только ли в этом причина? – спросил Павлов, мигом раскусив меня.
Я покраснел.
– А Вебер с Элис составят Первую группу, – объяснил я, словно оправдываясь. – По правилам, она должна быть самой сильной.
Павлов усмехнулся:
– Ладно, аргумент убедительный. Между прочим, Александр, ты можешь не стесняться и смело готовить представление о производстве Элис в суб-лейтенантское звание. Мичманы в ютландском флоте – это те пилоты, кто ещё не набрал шестисот часов лётной вахты на штатных постах. А у Элис, считая полтора месяца на «Марианне» и четыре – на «Орионе», получается свыше тысячи двухсот часов чистого лётного времени.
– Спасибо за совет, – благодарно сказал я. – Меня уже посещала эта мысль, но я боялся, что... ну, что это воспримут как протекционизм.
– Никакого протекционизма, – заверил меня Павлов. – Элис хороший пилот, я горжусь ею. Тобой я тоже горжусь, но в твоём профессиональном росте я не чувствую своей заслуги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Если не считать Вебера, то дольше всех продержались Яна и командор Томассон. Моя сестра – из-за неприязни к отцу, которая, впрочем, постепенно угасала; а шкипер – из чувства долга перед кораблём и остальной его командой, хотя прекрасно понимал, что по возвращении на Октавию будет отправлен в отставку, подобно многим другим офицерам, имевшим несчастье поддерживать близкие отношения с заговорщиками. В конце концов, и Яна и Томассон сдались – они не смогли оставаться безучастными наблюдателями перед лицом надвигавшейся войны. Томассон сразу был произведён в звание коммодора и получил под своё начало бригаду, а Яна и ещё четверо бывших пилотов «Марианны» стали командирами кораблей. Капитанский чин предлагали и Веберу, но он отказался, изъявив желание остаться старшим навигатором или занять должность первого пилота.
– Ну так что? – обратился Вебер ко мне и Яне, когда мы покончили с обедом. – Кто из вас берёт меня к себе? Только решайте поскорее, а то меня уже сватают на этот бешеный авианосец, «Мечту идиота»... Нет, надо же, названьице какое! Хотелось бы знать, кому оно взбрело в голову.
Я скромно промолчал и не стал признаваться в своём авторстве. А Яна сказала:
– Я думаю, тебе лучше пойти к Алексу. Если я всё правильно поняла, то скоро у него освободится вакансия старшего навигатора.
Причина, по которой сестра уступала мне Вебера, была очевидна – она хотела, чтобы у меня под боком был высококлассный лётчик, на чей опыт и профессионализм я мог бы положиться в любых ситуациях. Я тоже не возражал против Ганса – за время полёта на «Марианне» мы с ним отлично сработались, и одна даже мысль, что он будет в моей команде, прибавляла мне уверенности. Но, с другой стороны, я чувствовал некоторую неловкость из-за того, что стану его командиром...
Вебер посмотрел на меня:
– Значит, решено, шкипер?
Я кивнул:
– Да. Завтра же подам в штаб эскадры соответствующий рапорт. Правда, сейчас я в отпуске, но... – Я умолк и вопросительно взглянул на Павлова: – Ведь так можно?
– Безусловно, – ответил он и поднялся из-за стола. – Кстати, Александр, нам нужно поговорить. Давай пройдёмся.
Мы вдвоём покинули открытую террасу ресторана и не спеша зашагали по пустынной прибрежной аллее. Прежде чем начать разговор, Павлов достал сигарету и раскурил её от зажигалки.
– Замечательно, – сказал он, сделав затяжку. – Жаль, что ты не куришь... Нет, что за глупость! Ты правильно делаешь, что не куришь. Просто я хотел сказать, что ты не представляешь, какое это удовольствие – первая сигарета после еды. Но ладно, я с тобой не о курении хотел поговорить. Сегодня утром я беседовал с лейтенантом Прайс, по видеофону.
– Даже так? – произнёс я растерянно и с некоторым возмущением. – Она что-то пронюхала и обратилась напрямую к вам, через голову непосредственного начальства?
– Во-первых, она ничего не пронюхала. Прайс давно раскусила твои намерения, ещё на Вавилоне. А во-вторых, она обратилась не ко мне, а к Яне, как твоей старшей сестре. Я присоединился к их разговору в качестве члена семьи. Гм-м, как твой старший брат.
– И что дальше?
– Если хочешь знать моё личное мнение – не как командующего, а как родственника, – то, избавившись от Прайс, ты проблемы не решишь.
– Зато устраню источник психологической напряжённости, – возразил я.
– В самом деле? Значит, напряжённость присутствовала, а ты ничего не предпринимал? Ни на Вавилоне, где у тебя была масса вариантов для замены Прайс; ни на обратном пути, хотя с вами летели в числе пассажиров восемнадцать пилотов. Это плохо, Александр, очень плохо.
Я не на шутку испугался, запоздало сообразив, что чересчур перегнул палку. И поспешил уточнить:
– Я имел в виду потенциальную напряжённость. Если бы только она проявилась...
– Из потенциальной перешла бы в кинетическую, – слегка поддел меня Павлов.
– Ну, вроде того. Тогда бы я сразу принял меры. Но сейчас, перед войной, нужно позаботиться об этом заблаговременно. Разве не так?
– Отчасти ты прав. А отчасти – нет. Лейтенант Прайс хоть раз навязывалась тебе? Я имею в виду, со своими чувствами.
Я покачал головой:
– Ни разу. У нас всегда были ровные, профессиональные отношения, и если бы мне не сказали... – Я помедлил, а потом честно признался: – Скорее всего, я бы ничего не заметил.
– Хорошо, тут мы разобрались. Теперь что касается твоих девушек. Они жаловались тебе на приставания Прайс?
– Нет, ничего не было. Просто Кортни... то есть, лейтенант Прайс, старается поближе сойтись с Элис и Линой, стать их лучшей подругой.
– Им это не нравится?
Я замялся.
– Нет, наоборот. Они ценят её дружбу. Но... Поймите, кэп, всё это делается с определённой целью. А мне не нужна третья жена.
– Прекрасно тебя понимаю, Александр. Мне, к примеру, не нужна и вторая жена. Яны вполне достаточно. Но неужели ты считаешь, что с переводом Прайс на другой корабль избавишься от этой угрозы?
– Ну... Я надеюсь, что со временем она увлечётся кем-то другим. При условии, конечно, что я не буду постоянно маячить у неё перед глазами.
– С глаз долой, из сердца вон, – понимающе кивнул Павлов. – В долгосрочной перспективе это правильное решение. Однако у нас на носу вторжение тяньгонского флота. К этому времени Прайс вряд ли остынет – беседуя с ней, я убедился, что она увлеклась тобой всерьёз. И что тогда получится, Александр? Подумай сам. Служа на другом корабле, Прайс будет переживать за тебя, эти мысли не позволят ей полностью сосредоточиться на исполнении своих обязанностей. В боевой обстановке ничем хорошим это не кончится.
– А разве вы не будете переживать за Яну? – спросил я. – Разве Яна не будет переживать за вас? И за меня, если на то пошло. А я – за неё. И сколько ещё мужей будут переживать за жён, а жён за мужей, любимых – друг за друга, родителей – за детей, братьев – за сестёр...
Я мог ещё долго продолжать перечисление различных вариантов, но Павлов жестом остановил меня.
– Да, мы все будем переживать. Но – переживать без надрыва. А в твоём случае получится так, что ты вышвырнешь Прайс из своей команды, больно ранишь её, чем усугубишь её переживания. Ты слишком поздно спохватился. Если ты хотел избавиться от этой девушки, то нужно было избавляться ещё на Вавилоне.
– Значит, вы рекомендуете оставить её?
– Да, таков мой совет.
– А как же тогда Вебер? Мне он нужен.
– Не вижу никаких проблем. Сделай необходимые перестановки. Простор для манёвров есть. Пока у тебя только три постоянных пилота – тех шестерых, которых ты получил на время полёта к Вавилону, уже распределили по другим кораблям. Сделай Прайс вторым пилотом и таким образом освободишь её нынешнюю должность для Вебера. Хотя я назначил бы его не старшим навигатором, а первым пилотом. Но тут ты должен сам решить, не сильно ли это уязвит Дэвис.
– Не уязвит, – уверенно ответил я. – Дэвис предпочитает работу навигатора. В пути она часто менялась местами с Прайс.
– Вот и отлично. Завтра подашь рапорт о перестановках и попросишь дополнить твою команду ещё двумя штатными пилотами до полного комплекта.
– Двумя? – переспросил я, совсем не удивившись. Хотя мы навербовали лётчиков больше, чем рассчитывали, но и кораблей накупили предостаточно, так что дефицит кадров, уже не острый, не критический, всё же остался. – На «Орионе» будет не три лётные группы, а две?
– Ах да, ты ещё не в курсе. По моему предложению, которое одобрил твой отец, в Звёздном Флоте Ютланда введена новая структура лётно-навигационных вахт, рассчитанная на чисто оборонительные действия. Распределение штатных пилотов по трём или четырём группам идеально подходит для экспедиционного режима – при межзвёздных перелётах. Такой порядок принят в Астроэкспедиции и на гражданских судах; его практикуют также и в ВКС тех планет, чья военная доктрина допускает возможность ведения наступательных боевых действий с передислокацией частей флота в другие системы. Мы же не собираемся ни на кого нападать, так что нам нет смысла формировать лётные группы по весьма расточительному экспедиционному принципу. Ведь при этом даже во время битвы половина пилотов будет отсиживаться в глубоком резерве – ни один корабль не может участвовать в сражении более десяти часов в сутки. Имеется в виду традиционное сражение, с интенсивным маневрированием в вакууме.
Я кивнул. Странное, на первый взгляд, обстоятельство: сверхсветовые компоненты ходовой системы корабля – вакуумные излучатели и привод Ронкетти – спокойно выдерживали недели и месяцы непрерывного полёта в инсайде, но при слишком частых всплытиях и погружениях сильно «перегревались». Для излучателей основным фактором «перегрева» являлась поступавшая с бортового реактора энергия, необходимая при первом этапе погружения, когда они ещё не находились состоянии динамического равновесия с окружающей средой. Сверхсветовой привод испытывал перегрузки от постоянных переключений режимов работы – холостого, обычного и форсированного; к тому же в апертуре движение корабля было возможно только на форсаже. По этой причине большинство войн как правило велись посредством серии массированных атак длительностью от шести до девяти часов. Если за время такой атаки нападающая сторона не добивалась разгрома противника, её силы отходили в глубокий космос и устраивали передышку часов на двенадцать – четырнадцать. Эта пауза позволяла «остыть» и кораблям обороняющейся стороны.
Но так происходило в обычных условиях. В нашем случае всё было гораздо запутаннее – и одновременно проще. Сначала бой на подступах к системе – по одним правилам. Затем планетарная оборона – совсем по другим. Тут уже и мы лишимся возможности маневрировать в вакууме, а сражение будет продолжаться без перерыва, сколько потребуется для полной победы одной из сторон.
– Я тоже над этим задумывался, – заметил я. – На примере моего «Ориона». Три постоянных пилота, конечно, мало. Девять – необходимо при длительных полётах. А в пределах системы, действительно – для корвета хватит и шести штатных пилотов. Две группы по три человека.
– Вернее, три группы по два, – уточнил Павлов. – Штурман и навигатор. Это для несения дежурств. Если понадобится передислоцировать корабль в другое место, вызывается ещё один пилот и занимает место за пультом погружения. В нештатных ситуациях экстренное погружение может произвести любой из двух дежурных пилотов. Или капитан, если он на мостике. Или старший помощник. В боевой обстановке или во время учений активизируется пульт помощника штурмана, формируется основная группа из четырёх пилотов, а двое оставшихся служат резервом. При планетарной обороне опять возвращаемся к схеме «три по два». По-моему, для корвета нормально.
– Совершенно согласен с вами, кэп, – ответил я. – Кстати, вы случайно не знаете, на кого я могу рассчитывать в пополнение моей лётной команды?
– А ты сам посуди, кого тебе могут дать. Ты берёшь первым пилотом Вебера – классного профессионала. Купер и Дэвис у тебя довольно опытные лётчики, Прайс тоже ничего, да и Элис уже поднабралась опыта. Поэтому с большой долей вероятности я могу спрогнозировать, что две оставшиеся вакансии займут молодые мичманы, только что прошедшие полугодичную стажировку. Это не пугает тебя?
Я пожал плечами:
– С какой стати? Ведь я сам не так давно закончил колледж. Определю ребят в пары к опытным пилотам – Дэвис и Веберу. Под их руководством... – Тут я осёкся, сообразив, что таким образом третью пару составят Элис и Кортни, чего мне совсем не хотелось. – Впрочем, нет. Вебер эриданец, а новичкам будет легче сработаться с соотечественниками – Дэвис и Прайс.
– Только ли в этом причина? – спросил Павлов, мигом раскусив меня.
Я покраснел.
– А Вебер с Элис составят Первую группу, – объяснил я, словно оправдываясь. – По правилам, она должна быть самой сильной.
Павлов усмехнулся:
– Ладно, аргумент убедительный. Между прочим, Александр, ты можешь не стесняться и смело готовить представление о производстве Элис в суб-лейтенантское звание. Мичманы в ютландском флоте – это те пилоты, кто ещё не набрал шестисот часов лётной вахты на штатных постах. А у Элис, считая полтора месяца на «Марианне» и четыре – на «Орионе», получается свыше тысячи двухсот часов чистого лётного времени.
– Спасибо за совет, – благодарно сказал я. – Меня уже посещала эта мысль, но я боялся, что... ну, что это воспримут как протекционизм.
– Никакого протекционизма, – заверил меня Павлов. – Элис хороший пилот, я горжусь ею. Тобой я тоже горжусь, но в твоём профессиональном росте я не чувствую своей заслуги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51