Чем-то они напомнилимне древних
викингов. Они честны, презирают ложь, обман и любое воровство.
Они с удовольствием охотятся и воюют, но не жестоки
беспричинно, если, конечно, ярость не ослепляет их на время.
Они емногословны, грубоваты, легко сердятся, но так же легко и
быстро успокаиваются и не держат зла, если речь не идет о
кровном враге. У них своеобразный, хотя и очень грубый юмор;
они ревностно, пламенно любят родной город и племя. Но больше
всего, по-моему, они дорожат личной свободой.
Оружие Гура составляют мечи, копья, кинжалы и некое
подобие огнестрельного оружия, похожего на мушкет, заряжающееся
с дула и весьма недальнобойное. Сгораемое вещество совсем не
похоже на порох, каким мы его знаем, а вот пули отливаются из
металла, напоминающего свинец. Это оружие используется в
основном в войнах против людей. На охоте удобнее и эффективнее
лук со стрелами.
Часть воинов племени постоянно находится на охоте, далеко
от города. Но в любом случае не меньше тысячи воинов остается
внутри городских стен, чтобы отразить возможное нападение, что,
впрочем, случается нечасто. Гура редко берут чужие города в
осаду. Штурмом их взять трудно, а заморить защитников голодом
еще труднее: в каждом городе созданы огромные запасы
продовольствия, и в каждом есть по крайней мере один обильный
источник, снабжающий жителей водой. Охотники частенько, правда,
большими группами, забредают в холмы, где я жил несколько
месяцев. Считается, что эти места населяют самые свирепые и
опасные хищники. Лишь самые отчаянные отряды проводят в холмах
несколько дней, остальные предпочитают на ночь уходить обратно
на равнину. Тот факт, что я прожил здесь несколько месяцев
один, вооруженный всего лишь кинжалом, придал мне в глазах
Котхов едва ли не больше авторитета, чем победа над
Гхором-Медведем.
Да, я многое узнал об Альмарике. Но это повествование --
не подробная хроника, и я не могу подробно останавливаться на
местных обычаях и традициях. Я слушал все, что мне рассказывали
Котхи, и старался запоминать. Гура считали, что они -- первая
раса, населяющая Альмарик. Но я предполагаю, что это не так.
Мне рассказывали о неизвестно ткуда взявшихся руинах городов,
возведенных некогда другими народами. Гура считают, что эти
народы жили одновременно с их дальними предками. Но мне
довелось узнать, и я в этом уверен, что таинственные расы
появились, расцвели и исчезли за много веков до того, как
первый Гура заложил первый камень в основание стены своего
будущего города. Как мне удалось узнать то, что не было
известно Гура, -- отдельная история.
Среди Гура ходят легенды и достоверные рассказы о
наследниках тех древних обитателей Альмарика. Мне рассказывали
о Ягах, страшном и жестоком народе крылатых людей, обитающих
далеко на юге, почти у самого Кольца. Их город называется Югга;
он построен на горе Ютхла, на реке Йогх, в стране Ягг -- там,
куда не ступала нога нормального человека. Гура утверждают, что
Яга не люди, а демоны в человеческом облике. Время от времени
они прилетают из Югги, сжимая в руках разящий меч или сжигающий
все факел, чтобы захватить и унести с собой молодых девушек
Гура в качестве пленниц. Что с ними происходит потом --
неизвестно, ибо никто еще не возвращался из страны Ягг.
Некоторые утверждают, что девушек отдают на съедение чудовищу,
которому Яга поклоняются как богу. Другие говорят, что эти
крылатые черти не поклоняются никому, кроме самих себя. Было
известно, что правит ими королева Ясмина, вот уже тысячу лет
сидящая на своем каменном троне на вершине Ютхлы, а ее тень,
ложащаяся на мир, заставляет людей вздрагивать и втягивать
голову в плечи.
Рассказывали мне Гура и о других, не менее страшных и
опасных существах: о собакоголовых чудовищах, живущих в
развалинах древних городов; о содрогающих землю колоссах,
появляющихся лишь темными ночами. Узнал я и об огнедышащих
летающих ящерицах, спускающихся из-за туч, словно молнии, о
полуночных лесных хищниках, которых никто никогда не видел, но
о которых знали все, потому что те время от времени утаскивали
в чащу спящих охотников. Водились на Альмарике и летучие мыши,
чей похожий на смех крик сводил людей с ума, и множество других
коварных и опасных существ, которым и близко не подобрать
земного соответствия. Ибо жизнь на этой плнете принимала
странные, очень странные формы, но не только жизнь, а еще и
нежить.
Быть может, я уже утомил вас своими кошмарными описаниями.
Но потерпите: вскоре события начали развиваться с такой
скоростью, что мое повествование будет едва справляться с ними.
Долгие месяцы я жил среди Котхов, совершенствуясь в
искусстве охоты, вволю наедаясь и изрядно прикладываясь к
крепкому, хмельному элю. Я уже почти сроднился с окружавшими
меня людьми. Меня еще не проверили в войне с иноплеменниками,
но и внутри города хватало возможностей почесать кулаки в
дружеской возне и в пьяных драках, когда, закипая от одного
слова, мужчины бросали на пол кружки с пенящимся напитком и
вцеплялись друг другу в бороды. Я наслаждался этой жизнью.
Здесь, как и на холмах, я мог не связывать себя дурацкими
условностями и проявить в полной мере все свои силы. И плюс к
этому, здесь я был не один, а в веселой компании. Мне не были
нужны искусство, литература, интеллектуальное
совершенствование. Я охотился, дрался, ел и пил. Я вцепился в
жизнь руками и ногами, впился в нее, как клещ. И в череде этих
занятий я почти перестал вспоминать одинокую хрупкую фигурку,
следящую из-под самого купола за Советом, решающим мою судьбу.
Глава V
Однажды, проведя несколько дней на охоте в одиночку, я
возвращался в город. Я лениво шел, думая о чем-то, не забывая,
однако, отметить про себя замеченные следы животных или
подозрительный шорох где-нибудь в траве. До Котха было еще
несколько миль. Его могучие башни еще не показались на
горизонте...
Из состояния задумчивости меня вывел пронзительный крик.
Не веря своим глазам, я увидел, что ко мне со всех ног несется
худенькая стройная женщина. Следом за ней бежала одна из
огромных хищных птиц, считающихся едва ли не самыми пасными
обитателями равнины. Они достигают в высоту десяти футов и во
многом похожи на земных страусов, если не считать клюва,
страшного оружия, заточенного и заостренного, словно ятаган,
фута три длиной. Удар такого клюва может проткнуть человека
насквозь, а острые кривые когти на лапах птицы без труда
оторвут руки и ноги жертвы от тела.
Эта машина смерти с каждой секундой приближалась к
убегающей девушке, и я понял, что она нагонит беднягу раньше,
чем я смогу подоспеть на помощь. Проклиная судьбу за то, что
приходится рассчитывать на мою не самую высокую меткость, я
встал поудобнее и прицелился. Девушк бежала пямо ко мне, и я не
мог стрелять в тело птицы, рискуя попасть в человека.
Оставалось целиться в огромную голову, возвышавшуюся над
убегающей жертвой на длинной шее.
Удача улыбнулась мне, и пуля угодила в цель. Вместе со
звуком выстрела кошмарная птица споткнулась, словно налетев на
невидимую стену, взмахнула короткими, почти лишенными перьев
крыльями, загребла переставшими держать ее вес ногами и рухнула
в траву.
В тот же момент упала, как подстреленная, и девушка.
Подбежав, я с удивлением обнаружил, что это Альтха, дочь Заала,
целая и невредимая, смотрит на меня своими темными, загадочными
глазами. Она очень запыхалась и к тому же была до смерти
перепугана. Птице повезло куда меньше: удачно угодившая в череп
пуля пробила его насквозь, выбив заодно и все мозги.
Снова посмотрев на Альтху, я спросил:
-- Что ты делаешь за стенами города? Ты что, с ума сошла
-- шатаешься черт знает где, да еще одна!
Она не ответила, но явно здорово испугалась. Постаравшись
смягчить голос, я сел рядом с ней на траву и сказал:
-- Странная ты девчонка, Альтха. Ты не такая, как другие
женщины племени. Люди говорят, что ты волевая, упрямая и
своенравная, причем иногда -- безо всякой причины. Я не понимаю
тебя. Ну зачем, скажи мне, так рисковать жизнью?
-- Что ты теперь сделаешь? -- вдруг спросила она.
-- Как что? Отведу тебя обратно в город, конечно.
При этих словах ее лицо приняло выражение упрямого
несогласия.
-- Ну что ж, веди. Отец меня выпорет. Ну и пуст! А я снова
убегу, а потом снова и снова!
-- Но зачем ты убегаешь? Куда ты рвешься? Здесь тебя рано
или поздно просто сожрет какая-нибудь тварь. Вот и все.
-- Ну и ладно! Значит, я хочу, чтобы меня сожрали.
-- Тогда зачем же ты убегала от птицы?
-- Инстинкт сохранения жизни, -- многозначительно ответила
она.
-- Но почему ты хочешь умереть? -- воскликнул я. -- Ведь
женщины племени Котх счастливы, а тебе живется не хуже, чем им.
Она отвернулась и обвела взглядом бескрайнюю равнину.
-- Есть, пить и спать -- это еще не все, -- каким-то
странным голосом сказала Альтха. -- Это могут и животные.
Я рассеянно почесал в затылке. Я частенько слышал подобные
речи на Земле, но здесь, на Альмарике, это было в диковинку.
Альтха продолжала говорить, обращаясь не столько ко мне,
сколько сама к себе.
-- Я не могу так больше жить. Я, наверное, не таккая, как
все. Я все время чего-то хочу, чего-то ищу...
Удивленный такими непривычными словами, я взял ее голову в
руки и аккуратно повернул, чтобы посмотреть девушке в глаза. Ее
загадочный взгляд встретился с моим.
-- Пока тебя не было -- было трудно, -- сказала она
негромко. -- А теперь стало еще труднее.
От удивления я разжал руки, и Альтха опустила голову.
-- Почему же из-за меня стало хуже?
-- Что такое жизнь? -- ответила она вопросом на вопрос. --
Неужели то, как мы живем, единственно возможная жизнь? Неужели
нет ничего другого, ничего, кроме наших повседневных интересов
и потребностей?
Я растерянно покачал головой и сказал:
-- Ну, на моей планете, на Земле, я встречал многих людей,
стремившихся к какому-то туманному идеалу. Но я не скажу, чтобы
они были счастливы.
-- Я-то сначала подумала, что ты не такой, как другие, --
сказала она, глядя куда-то вдаль. -- Когда я увидела тебя в
кандалах, впившихся в твою нежную, гладкую кожу, я подумала,
что ты умнее, тоньше, нежнее, чем наши мужчины. А ты оказался
таким же грубым и диким, как и все осталные. Ты так же, как и
они, проводишь время в охоте на зверей, драках с людьми и
пьяных пирушках.
-- Но ведь так все живут! -- возразил я.
Она кивнула:
-- Ну вот, значит, я действительно не гожусь для этой
жизни. Лучше уж мне умереть.
x x x
Мне почему-то стало стыдно. Я понимал, что землянину жизнь
на Альмарике могла показаться грубой, жестокой и бессмысленной.
Но услышать такое от местной женщины... Если кто-нибудь из них
и желал большего внимания и участия со стороны мужчин, то они
не показывали вида, что это так. Они казались довольными
заботой и защитой и терпеливо сносили грубость своих мужчин. Не
зная, что ответить, я поискал подходящие слова и не нашел. Я
вдруг как-то разом, явственно, ощутил себя грубым, жестоким,
варваром. Помолчав, я безнадежно сказал:
-- Ладно, пойдем. Я отведу тебя обратно в город.
Она согласно кивнула и вдруг, всхлипнув, добавила:
-- И можешь посмотреть, как отец будет меня пороть. Тебе
понравится!
Тут я нашелся, что ответить:
-- Он не будет тебя пороть. Пусть только дотронется до
тебя -- я ему шею сверну.
Альтха быстро перевела на меня заинтересованный взгляд.
Моя рука легла ей на талию, а лицо оказалось совсем рядом с ее
лицом. Губы девушки взволнованно приоткрылись -- и, продлись
этот блаженный миг дольше, я не знаю, чем бы это все
кончилось... Но вдруг лицо Альтхи побледнело, с губ сорвался
испуганный крик. Девушка с ужасом смотрела на что-то за моей
спиной. Воздух наполнился шорохом больших, сильных крыльев.
Я развернулся на месте и увидел, что в воздухе передо мной
мечутся большие крылатые существа. Яга! Я считал их чем-то
вроде мифологических персонажей. Но вот они оказались передо
мной во всей ужасающей реальности.
Бросив на них лишь один взгляд, я нагнулся и схватил с
земли незаряженный мушкет. Мне удалось рассмотреть, что Яга
очень похожи на высоких, хорошо сложенных людей, но с большими
кожистыми крыльями за спиной. Летающие люди были голы, за
исключением узких набедренных повязок, в руках они сжимали
недольшие изогнутые кинжалы.
Когда первый Яга спикировал на меня, я встретил его ударом
приклада мушкета, расколовшим удлиненный, тонкокостный череп
человека-птицы, как яичную скорлупу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28