Мы…
Они появились из тьмы внезапно — множество верховых летели сплошной стеной. Мы едва успели ощутить вспышку тревоги, как всадники уже навалились на нас в грохоте копыт, стоне терзаемой подковами земли, лязге мечей…
Глава 4
Не успели ноги мои коснуться земли, а враги уже нахлынули на нас, меня сбили и отшвырнули назад, в кусты. Я кое-как выкарабкался из кустарника с мечом в руке и тут же был атакован каким-то здоровенным бородатым парнем в кольчуге, который нацелил мне в голову свирепый удар. Больше под влиянием инерции моего движения, чем воинского искусства, я упал на одно колено и вслепую ткнул мечом снизу вверх, и острие попало ему в подмышечную впадину поднятой руки.
Бородач вскрикнул, и его рушащийся сверху топор прошел на волосок от моего черепа. Тогда он схватился за нож, но следующим взмахом кривого меча я рассек ему глотку от уха до уха, и он зашатался, схватившись за шею обеими руками.
Кто-то прыгнул на меня сзади, я споткнулся о лежащее тело и упал, сбросив с себя нападающего. Моя вытянутая рука наткнулась на мешок с золотом, и, проявив редкое присутствие духа, я схватил его, откатываясь в кусты. Боевой топор того, кто напал на меня сзади, зацепился за сучья у меня над головой, но мой скимитар вонзился противнику в живот.
Это неожиданное нападение показало, что бьюсь я вслепую и неискусно, бездумно, лишь бы уцелеть. Вокруг меня царила сумятица — неслись лошади, рубились люди, звенела сталь и кричали раненые.
Мешок с золотом привел меня в чувство: в конце концов, что мне за дело до этой драки? Это не моя битва. Я торопливо стал искать другие мешки. Они были кожаные, прочные, рассчитанные на большой вес металла, и мне удалось собрать их все.
Битва переместилась в сторону, ярдов на тридцать-сорок, где собрались Дубан и его люди. Я не видел никого из финнведенцев, и, по правде сказать, они меня мало заботили.
Шаря вокруг в поисках последнего мешка, я в конце концов нашел его, но вместе с ним обнаружил чье-то лицо и вытянутую руку. В следующий миг хозяин их вскочил и бросился на меня, но я боднул его головой в лицо, ощутил, как у него хрустнул нос, а потом двинул кулаком, как проделывали это древние греки. Он упал, а я, нашарив свой меч, забрал его и отполз в кусты, прихватив с собой золото.
Битва яростно бушевала ещё несколько минут, пока я переводил дыхание, а потом все резко оборвалось, и послышался удаляющийся топот копыт.
Я сидел тихо. Поблизости кто-то стонал, но я не двигался. Во всей этой компании у меня не было друзей. Я был один. И еще, думал я, если это золото не попадет на галеру, не будет и свободы для Редуана и Азизы.
Одежда, которую я носил с такой гордостью, была испачкана грязью, кровью и зеленью от листьев, но я сам, кажется, не пострадал — чем обязан был более удаче, нежели боевому искусству.
Размышляя о золоте, я подумал, насколько легко было бы его спрятать, а когда уляжется неразбериха и все уберутся отсюда, найти брошенную лошадь и спокойно уехать с десятью тысячами динаров. Для меня в моем положении они составили бы поистине царское состояние, но это был вопрос самоуважения. И, конечно, была ещё Азиза.
Честь может оказаться довольно хлопотной штукой, но если уж она у тебя есть, то отбросить её не так легко.
Теперь мне придется самому, без помощи Дубана, вести переговоры об освобождении Азизы и Редуана.
Один из мешков был разрублен мечом. Я завязал его, как смог, и, отыскав среди опавших листьев несколько монет, рассовал по карманам. Потом с величайшей осторожностью стал пробираться через кусты и вниз по склону. Через несколько минут я уже оказался у кромки песка.
По другую сторону песчаной полосы море лизало берег пенистыми языками волн. Я услыхал поблизости движение — кто-то брел, спотыкаясь и чуть не падая. Я поспешно зарыл мешки с золотом и выпрямился, не выпуская из рук меча.
Это шел Эрик с одним из братьев. У него был сломан нос, один глаз заплыл и не открывался. Так вот кого, значит, я боднул головой в темноте! Поддерживая его раненого брата, мы втроем, пошатываясь, добрели до воды и стали кричать.
Пришлось дожидаться; финнведенцы опустились на песок, а я нетерпеливо расхаживал взад-вперед. Наконец от корабля отчалила шлюпка. В ней находился Вальтер, потный и злой. Судя по виду, его вовсе не обрадовало наше возвращение. Ему нужно было золото, а не мы.
— Где динары? Где они?
Я остановился на расстоянии длины меча от него, но не спешил спрятать оружие в ножны.
— А где девушка? Где она? И Редуан?
— Да живы-здоровы, — ответил он нетерпеливо. — А вот золото где? Ты что, вот это принес мне обратно? Ничего, кроме крови и беды?
— Есть у меня золото. Вези их на берег.
Вальтер уставился на меня; взгляд его кипел низкой злобой.
— Ты кому служишь? Мне или им?
— Я служу самому себе, — ответил я хладнокровно, — но была заключена сделка. Они должны быть освобождены.
— Ты говоришь — золото есть, а чем ты мне это докажешь?
Сунув руку в карман под кушаком, я показал ему несколько монет:
— Вот тебе образец. Но поторопись, потому что солдаты на подходе!
— Доставь деньги на корабль, и мы освободим пленников.
Я был очень молод — но не настолько же! Я насмешливо улыбнулся:
— Ты получишь золото, когда пленники будут на берегу.
Вальтеру очень мало нравились мои слова, а сам я — ещё меньше. Не доставляла ему удовольствия и эта моя новая независимость. Он пристально смотрел на меня с минуту, мрачный от гнева, а потом пошел к шлюпке, забрав с собой финнведенцев. Я остался на берегу один.
Они, похоже, не торопились. Вот уже солнце поднялось за хмурыми тучами, и только теперь подошла шлюпка с Редуаном и Азизой. Привез их гигант Сервон, а с ним ещё дюжина пиратов, вооруженных и готовых к бою.
Когда мы двинулись от берега, я объяснил, что случилось.
— Не считайте себя в безопасности, — предостерег я Редуана. — Получив золото, они попытаются убить тебя и увести Азизу обратно.
К нам подходил Сервон, за ним ещё двое. Конечно, им нужна была девушка. Убьют Редуана, заодно и меня, а её повалят тут же на берегу.
По моему плану, здесь должен был стоять Дубан с шеренгой воинов. Вместо того я оказался один.
Однако у меня была хорошая память. Я помнил взломанную шкатулку и людей, которые ползали на четвереньках по песку, собирая золото.
— Подождите здесь, — сказал я, — сейчас принесу золото.
Пираты двинулись было за мной, но остановились, когда я начал карабкаться по крутому склону. Там, наверху, меня можно будет достать стрелой или камнем из пращи, а лезть на гору им было лень.
— Я обернусь быстро, — продолжал я, — но вы должны быть наготове, — я не смотрел на Редуана, но мои слова предназначались ему. — Люди, которые бились здесь прошлой ночью, вернутся с большими силами.
Выкопав мешки, я перенес, сколько смог забрать сразу, к крутому обрыву и вернулся за остальными. Потом сбросил два мешка с горы, но третий намеренно швырнул на острый камень. Кожа лопнула, во все стороны посыпалось яркое-яркое золото.
Разбойники завопили и бросились вперед, ловя золотые монеты. Редуан схватил Азизу за руку и побежал.
С мечом в руке я двинулся вниз с горы, но тут Сервон заметил, что девушка убегает, и с криком пустился за ней; остальные бросились следом. Вальтер закричал и тоже потрусил за ними.
Выпущенная кем-то стрела ударила Редуана в шлем. Он упал, тут же поднялся, шатаясь, и закричал Азизе, чтобы бежала дальше, но Сервон быстро несся ей наперерез. Пока я пробирался между деревьями, он поймал её за платье, но тонкая ткань разорвалась у него в руке.
Я перехватил его за руку и дернул в сторону. Галл схватился за меч, но я дожидаться не стал и проткнул его насквозь. Он рухнул гигантской окровавленной тушей, а Азиза застыла на месте.
— Беги! — задыхаясь, прохрипел я. — В лес!
Редуан вытащил меч Сервона.
— В лес! — повторил я. — Быстрей!
Они побежали, но снизу холма послышался громкий топот бегущих людей, и что-то сильно ударило меня в голову, за ухом. Я поднял меч и повернулся навстречу им, но надо мной уже сомкнулась волна мрака, и я упал.
* * *
Когда я очнулся, все двигалось. То ли земля качалась, то ли у меня в голове был такой беспорядок. В черепе тяжело стучало. Поверхность, на которой я лежал, поднималась и опадала.
Море. Я опять в море…
Были поздние сумерки, небо заволокли сплошные облака. Я лежал на кормовой палубе и слышал медленные, размеренные удары весел.
Кто-то толкнул меня ногой:
— Вставай!
Вальтер… Значит, он жив.
С трудом поднявшись на ноги, я прошелся, шатаясь, вдоль борта. Мои глаза раскрылись… Где Азиза?
В голове словно стучал огромный, чудовищный барабан. Вальтер пристально смотрел на меня.
— Она ускользнула! И это твоих рук дело!
Наши бретонские боги недаром наделили меня быстрым разумом. Мне достало ума разыграть удивление:
— Но я же принес тебе золото! Разве не так мы с ними договорились?
Он был взбешен, он ненавидел меня ещё больше, чем прежде. Этот подлец и в мыслях никогда не имел отпустить девушку, хотя, несомненно, решил, что Сервон должен умереть.
— Не понимаю! — воскликнул я. — Я же гнался за ней, когда меня ударили! Как она смогла ускользнуть от всех нас?
— Ты что, не видел мавров?
Топот бегущих ног, вспомнил я, шел от корабля, но напали с криками, оказывается, мавры… только чьи? Люди Дубана или Ибн Харама?
Неужели Азиза убежала с нашего судна только затем, чтобы попасть к ним в руки? Тошная это была мысль. Но, может, они не причинят ей вреда? Разве не будет она ценной заложницей?
— Я преследовал их, когда меня что-то ударило.
— Ты пытался удрать.
— Что? Удрать и бросить награду, которую ты обещал?
Это заставило его замолчать и загнало обратно в бутылку его сомнения; действительно, кто же способен удирать от обещанного золота?
— Ничего не получишь, — раздраженно сказал он. — Ты дурак.
Кто мудрец, а кто дурак? Философы не раз задавались таким вопросом.
— Тогда пусть золото, отнятое у меня, купит тебе болезнь на кадисских базарах — болезнь, которую оставит тебе какая-нибудь дешевая девка!
— Кадисских?.. Кто говорил о Кадисе?
— А куда же ещё тебе податься? Когда у человека есть золото, куда он ещё отправится, кроме города, где самые красивые женщины, самые лучшие вина и вся роскошь земли?
Четыре матроса, как я узнал, были сражены в схватке, а один из финнведенцев умер ещё раньше. Еще одного убила стрела уже в шлюпке; ну и, конечно, был мертв Сервон. Никто не подозревал, что это я его убил.
Скимитар у меня отобрали, и дамасский кинжал тоже, но сейчас они нуждаются во мне, и настанет день, когда я верну себе и то, и другое.
От качки мне было плохо. Вкус во рту был мерзкий, в голове барабанило. Вероятно, в меня попал камень из пращи. Ладно, у нас, кельтов, твердые черепушки… И с этой мыслью я незаметно заснул.
Меня разбудил дождь. Резкий шквал дождя, потом ещё один. Я, шатаясь, подошел к фальшборту. Вальтер стоял поблизости: это обнаружилось при вспышке молнии.
— Работай! — крикнул он. — Сделай что-нибудь!
— В такой-то шторм? При том золоте, что ты имеешь, я бы уютно устроился где-нибудь в порту с краюхой хлеба да бутылкой вина.
Гребни волн курчавились белыми барашками. Я положил руку на рулевое весло. Мы направлялись к западу, что значило — прямо к Кадису, так что я изо всех сил пытался сохранять этот курс. Потом, когда ближе к утру небо посерело, Вальтер снова появился на палубе. Его жирные подбородки блестели от дождя.
— Не нравится мне такая погода, — пробурчал он. — Правь в Кадис.
После пышной красоты Малаги мне особенно тяжело было переносить грязь на галере и сальные рожи команды. Они ненавидели меня, а я их… или я сбегу, или они меня убьют — это только вопрос времени.
Однако оставались прикованные к веслам Селим и Рыжий Марк, среди прочих, а я обещал освободить их… Мне казалось, что это было уже очень давно…
Кадис… Это порт моей судьбы. Со временем я найду способ и уж взыщу плату с Вальтера, сумею ускользнуть и вновь буду принадлежать лишь самому себе.
И я уже придумал, как, — если только мне удастся это устроить…
Страшен был ветер, мрачны вздымающиеся волны, — но не столь мрачны, как волны моих мыслей. Вальтер должен заплатить, а мои прежние товарищи у весел должны быть освобождены.
А потом весь широкий мир откроется передо мной! И я отправлюсь в этот мир, чтобы найти отца, посмотреть, что приготовила для меня судьба, и где-нибудь, когда-нибудь встретить возлюбленную.
Глава 5
Глаза мои застилало отчаяние. Галера была безмолвна; вода лениво плескалась о корпус, но я был узником. Команда, за исключением нескольких человек, стерегущих меня и остальных рабов, отправилась на берег, в Кадис.
Все мои планы пошли прахом, и я лежал неподвижно, пытаясь придумать выход из положения. Потом сел и повел взглядом вдоль ряда спящих рабов. Не спал только Селим. Наши глаза встретились.
Вот человек, который знает, что такое надежда. Его глаза горят ярким пылким огнем, и это я дал ему надежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Они появились из тьмы внезапно — множество верховых летели сплошной стеной. Мы едва успели ощутить вспышку тревоги, как всадники уже навалились на нас в грохоте копыт, стоне терзаемой подковами земли, лязге мечей…
Глава 4
Не успели ноги мои коснуться земли, а враги уже нахлынули на нас, меня сбили и отшвырнули назад, в кусты. Я кое-как выкарабкался из кустарника с мечом в руке и тут же был атакован каким-то здоровенным бородатым парнем в кольчуге, который нацелил мне в голову свирепый удар. Больше под влиянием инерции моего движения, чем воинского искусства, я упал на одно колено и вслепую ткнул мечом снизу вверх, и острие попало ему в подмышечную впадину поднятой руки.
Бородач вскрикнул, и его рушащийся сверху топор прошел на волосок от моего черепа. Тогда он схватился за нож, но следующим взмахом кривого меча я рассек ему глотку от уха до уха, и он зашатался, схватившись за шею обеими руками.
Кто-то прыгнул на меня сзади, я споткнулся о лежащее тело и упал, сбросив с себя нападающего. Моя вытянутая рука наткнулась на мешок с золотом, и, проявив редкое присутствие духа, я схватил его, откатываясь в кусты. Боевой топор того, кто напал на меня сзади, зацепился за сучья у меня над головой, но мой скимитар вонзился противнику в живот.
Это неожиданное нападение показало, что бьюсь я вслепую и неискусно, бездумно, лишь бы уцелеть. Вокруг меня царила сумятица — неслись лошади, рубились люди, звенела сталь и кричали раненые.
Мешок с золотом привел меня в чувство: в конце концов, что мне за дело до этой драки? Это не моя битва. Я торопливо стал искать другие мешки. Они были кожаные, прочные, рассчитанные на большой вес металла, и мне удалось собрать их все.
Битва переместилась в сторону, ярдов на тридцать-сорок, где собрались Дубан и его люди. Я не видел никого из финнведенцев, и, по правде сказать, они меня мало заботили.
Шаря вокруг в поисках последнего мешка, я в конце концов нашел его, но вместе с ним обнаружил чье-то лицо и вытянутую руку. В следующий миг хозяин их вскочил и бросился на меня, но я боднул его головой в лицо, ощутил, как у него хрустнул нос, а потом двинул кулаком, как проделывали это древние греки. Он упал, а я, нашарив свой меч, забрал его и отполз в кусты, прихватив с собой золото.
Битва яростно бушевала ещё несколько минут, пока я переводил дыхание, а потом все резко оборвалось, и послышался удаляющийся топот копыт.
Я сидел тихо. Поблизости кто-то стонал, но я не двигался. Во всей этой компании у меня не было друзей. Я был один. И еще, думал я, если это золото не попадет на галеру, не будет и свободы для Редуана и Азизы.
Одежда, которую я носил с такой гордостью, была испачкана грязью, кровью и зеленью от листьев, но я сам, кажется, не пострадал — чем обязан был более удаче, нежели боевому искусству.
Размышляя о золоте, я подумал, насколько легко было бы его спрятать, а когда уляжется неразбериха и все уберутся отсюда, найти брошенную лошадь и спокойно уехать с десятью тысячами динаров. Для меня в моем положении они составили бы поистине царское состояние, но это был вопрос самоуважения. И, конечно, была ещё Азиза.
Честь может оказаться довольно хлопотной штукой, но если уж она у тебя есть, то отбросить её не так легко.
Теперь мне придется самому, без помощи Дубана, вести переговоры об освобождении Азизы и Редуана.
Один из мешков был разрублен мечом. Я завязал его, как смог, и, отыскав среди опавших листьев несколько монет, рассовал по карманам. Потом с величайшей осторожностью стал пробираться через кусты и вниз по склону. Через несколько минут я уже оказался у кромки песка.
По другую сторону песчаной полосы море лизало берег пенистыми языками волн. Я услыхал поблизости движение — кто-то брел, спотыкаясь и чуть не падая. Я поспешно зарыл мешки с золотом и выпрямился, не выпуская из рук меча.
Это шел Эрик с одним из братьев. У него был сломан нос, один глаз заплыл и не открывался. Так вот кого, значит, я боднул головой в темноте! Поддерживая его раненого брата, мы втроем, пошатываясь, добрели до воды и стали кричать.
Пришлось дожидаться; финнведенцы опустились на песок, а я нетерпеливо расхаживал взад-вперед. Наконец от корабля отчалила шлюпка. В ней находился Вальтер, потный и злой. Судя по виду, его вовсе не обрадовало наше возвращение. Ему нужно было золото, а не мы.
— Где динары? Где они?
Я остановился на расстоянии длины меча от него, но не спешил спрятать оружие в ножны.
— А где девушка? Где она? И Редуан?
— Да живы-здоровы, — ответил он нетерпеливо. — А вот золото где? Ты что, вот это принес мне обратно? Ничего, кроме крови и беды?
— Есть у меня золото. Вези их на берег.
Вальтер уставился на меня; взгляд его кипел низкой злобой.
— Ты кому служишь? Мне или им?
— Я служу самому себе, — ответил я хладнокровно, — но была заключена сделка. Они должны быть освобождены.
— Ты говоришь — золото есть, а чем ты мне это докажешь?
Сунув руку в карман под кушаком, я показал ему несколько монет:
— Вот тебе образец. Но поторопись, потому что солдаты на подходе!
— Доставь деньги на корабль, и мы освободим пленников.
Я был очень молод — но не настолько же! Я насмешливо улыбнулся:
— Ты получишь золото, когда пленники будут на берегу.
Вальтеру очень мало нравились мои слова, а сам я — ещё меньше. Не доставляла ему удовольствия и эта моя новая независимость. Он пристально смотрел на меня с минуту, мрачный от гнева, а потом пошел к шлюпке, забрав с собой финнведенцев. Я остался на берегу один.
Они, похоже, не торопились. Вот уже солнце поднялось за хмурыми тучами, и только теперь подошла шлюпка с Редуаном и Азизой. Привез их гигант Сервон, а с ним ещё дюжина пиратов, вооруженных и готовых к бою.
Когда мы двинулись от берега, я объяснил, что случилось.
— Не считайте себя в безопасности, — предостерег я Редуана. — Получив золото, они попытаются убить тебя и увести Азизу обратно.
К нам подходил Сервон, за ним ещё двое. Конечно, им нужна была девушка. Убьют Редуана, заодно и меня, а её повалят тут же на берегу.
По моему плану, здесь должен был стоять Дубан с шеренгой воинов. Вместо того я оказался один.
Однако у меня была хорошая память. Я помнил взломанную шкатулку и людей, которые ползали на четвереньках по песку, собирая золото.
— Подождите здесь, — сказал я, — сейчас принесу золото.
Пираты двинулись было за мной, но остановились, когда я начал карабкаться по крутому склону. Там, наверху, меня можно будет достать стрелой или камнем из пращи, а лезть на гору им было лень.
— Я обернусь быстро, — продолжал я, — но вы должны быть наготове, — я не смотрел на Редуана, но мои слова предназначались ему. — Люди, которые бились здесь прошлой ночью, вернутся с большими силами.
Выкопав мешки, я перенес, сколько смог забрать сразу, к крутому обрыву и вернулся за остальными. Потом сбросил два мешка с горы, но третий намеренно швырнул на острый камень. Кожа лопнула, во все стороны посыпалось яркое-яркое золото.
Разбойники завопили и бросились вперед, ловя золотые монеты. Редуан схватил Азизу за руку и побежал.
С мечом в руке я двинулся вниз с горы, но тут Сервон заметил, что девушка убегает, и с криком пустился за ней; остальные бросились следом. Вальтер закричал и тоже потрусил за ними.
Выпущенная кем-то стрела ударила Редуана в шлем. Он упал, тут же поднялся, шатаясь, и закричал Азизе, чтобы бежала дальше, но Сервон быстро несся ей наперерез. Пока я пробирался между деревьями, он поймал её за платье, но тонкая ткань разорвалась у него в руке.
Я перехватил его за руку и дернул в сторону. Галл схватился за меч, но я дожидаться не стал и проткнул его насквозь. Он рухнул гигантской окровавленной тушей, а Азиза застыла на месте.
— Беги! — задыхаясь, прохрипел я. — В лес!
Редуан вытащил меч Сервона.
— В лес! — повторил я. — Быстрей!
Они побежали, но снизу холма послышался громкий топот бегущих людей, и что-то сильно ударило меня в голову, за ухом. Я поднял меч и повернулся навстречу им, но надо мной уже сомкнулась волна мрака, и я упал.
* * *
Когда я очнулся, все двигалось. То ли земля качалась, то ли у меня в голове был такой беспорядок. В черепе тяжело стучало. Поверхность, на которой я лежал, поднималась и опадала.
Море. Я опять в море…
Были поздние сумерки, небо заволокли сплошные облака. Я лежал на кормовой палубе и слышал медленные, размеренные удары весел.
Кто-то толкнул меня ногой:
— Вставай!
Вальтер… Значит, он жив.
С трудом поднявшись на ноги, я прошелся, шатаясь, вдоль борта. Мои глаза раскрылись… Где Азиза?
В голове словно стучал огромный, чудовищный барабан. Вальтер пристально смотрел на меня.
— Она ускользнула! И это твоих рук дело!
Наши бретонские боги недаром наделили меня быстрым разумом. Мне достало ума разыграть удивление:
— Но я же принес тебе золото! Разве не так мы с ними договорились?
Он был взбешен, он ненавидел меня ещё больше, чем прежде. Этот подлец и в мыслях никогда не имел отпустить девушку, хотя, несомненно, решил, что Сервон должен умереть.
— Не понимаю! — воскликнул я. — Я же гнался за ней, когда меня ударили! Как она смогла ускользнуть от всех нас?
— Ты что, не видел мавров?
Топот бегущих ног, вспомнил я, шел от корабля, но напали с криками, оказывается, мавры… только чьи? Люди Дубана или Ибн Харама?
Неужели Азиза убежала с нашего судна только затем, чтобы попасть к ним в руки? Тошная это была мысль. Но, может, они не причинят ей вреда? Разве не будет она ценной заложницей?
— Я преследовал их, когда меня что-то ударило.
— Ты пытался удрать.
— Что? Удрать и бросить награду, которую ты обещал?
Это заставило его замолчать и загнало обратно в бутылку его сомнения; действительно, кто же способен удирать от обещанного золота?
— Ничего не получишь, — раздраженно сказал он. — Ты дурак.
Кто мудрец, а кто дурак? Философы не раз задавались таким вопросом.
— Тогда пусть золото, отнятое у меня, купит тебе болезнь на кадисских базарах — болезнь, которую оставит тебе какая-нибудь дешевая девка!
— Кадисских?.. Кто говорил о Кадисе?
— А куда же ещё тебе податься? Когда у человека есть золото, куда он ещё отправится, кроме города, где самые красивые женщины, самые лучшие вина и вся роскошь земли?
Четыре матроса, как я узнал, были сражены в схватке, а один из финнведенцев умер ещё раньше. Еще одного убила стрела уже в шлюпке; ну и, конечно, был мертв Сервон. Никто не подозревал, что это я его убил.
Скимитар у меня отобрали, и дамасский кинжал тоже, но сейчас они нуждаются во мне, и настанет день, когда я верну себе и то, и другое.
От качки мне было плохо. Вкус во рту был мерзкий, в голове барабанило. Вероятно, в меня попал камень из пращи. Ладно, у нас, кельтов, твердые черепушки… И с этой мыслью я незаметно заснул.
Меня разбудил дождь. Резкий шквал дождя, потом ещё один. Я, шатаясь, подошел к фальшборту. Вальтер стоял поблизости: это обнаружилось при вспышке молнии.
— Работай! — крикнул он. — Сделай что-нибудь!
— В такой-то шторм? При том золоте, что ты имеешь, я бы уютно устроился где-нибудь в порту с краюхой хлеба да бутылкой вина.
Гребни волн курчавились белыми барашками. Я положил руку на рулевое весло. Мы направлялись к западу, что значило — прямо к Кадису, так что я изо всех сил пытался сохранять этот курс. Потом, когда ближе к утру небо посерело, Вальтер снова появился на палубе. Его жирные подбородки блестели от дождя.
— Не нравится мне такая погода, — пробурчал он. — Правь в Кадис.
После пышной красоты Малаги мне особенно тяжело было переносить грязь на галере и сальные рожи команды. Они ненавидели меня, а я их… или я сбегу, или они меня убьют — это только вопрос времени.
Однако оставались прикованные к веслам Селим и Рыжий Марк, среди прочих, а я обещал освободить их… Мне казалось, что это было уже очень давно…
Кадис… Это порт моей судьбы. Со временем я найду способ и уж взыщу плату с Вальтера, сумею ускользнуть и вновь буду принадлежать лишь самому себе.
И я уже придумал, как, — если только мне удастся это устроить…
Страшен был ветер, мрачны вздымающиеся волны, — но не столь мрачны, как волны моих мыслей. Вальтер должен заплатить, а мои прежние товарищи у весел должны быть освобождены.
А потом весь широкий мир откроется передо мной! И я отправлюсь в этот мир, чтобы найти отца, посмотреть, что приготовила для меня судьба, и где-нибудь, когда-нибудь встретить возлюбленную.
Глава 5
Глаза мои застилало отчаяние. Галера была безмолвна; вода лениво плескалась о корпус, но я был узником. Команда, за исключением нескольких человек, стерегущих меня и остальных рабов, отправилась на берег, в Кадис.
Все мои планы пошли прахом, и я лежал неподвижно, пытаясь придумать выход из положения. Потом сел и повел взглядом вдоль ряда спящих рабов. Не спал только Селим. Наши глаза встретились.
Вот человек, который знает, что такое надежда. Его глаза горят ярким пылким огнем, и это я дал ему надежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68