– И Виолу тоже? – продолжал я иронизировать.
– Да нет же! Нас с тобой! – он был неистов, как Луи де Фюнес, – Наука прикасается к самому неизведанному – к проблеме времени и пространства!
– Умерь свои восторги, Вальдемар. Мы во всей этой истории исполняем роли морских свинок, а не все морские свинки доживают до конца эксперимента. И потом я вижу разницу интереса ко мне со стороны науки и со стороны госбезопасности. Последним я нужен, грубо говоря, лишь затем, чтобы назвать явки, пароли и клички. А как только они все это выяснят, свидетели будут им в тягость.
– Ну что за демократический пароксизм! Ты хоть сам понимаешь, что ты говоришь? Да, забили вам там демагоги голову! Я нашел там у тебя в сумке книжку «Пособие по истории СССР для поступающих в ВУЗы».
– Да, я брал ее в тот вечер у Алешки почитать – до чего дошла историческая наука.
– До идиотизма – вот до чего! Извини меня, может, я оскорбляю твою демократическую щепетильность, но эта история СССР смахивает на историю Рима, написанную галерными рабами.
– Да какой из меня демократ? Я ж не еврей, не сутенер и не журналист… Ладно, черт с ним! А как они посмотрели на мою берлинскую экскурсию?
– Здесь и меня ждало удивление. Я ведь хотел дождаться твоего возвращения… но так получилось… Они, впрочем, отнеслись к этому весьма беспечно. Хотя, если поразмыслить: какие «тайны» ты мог выдать немцам?! Это все равно, что докладывать Кромвелю о валенном исходе битвы при Гастингсе.
– Да нет, я был архиосторожен. Хотя однажды я чуть не попался, из-за джинсов. Ты должен был меня предупредить.
– Ну, знаешь! Я не женщина, и за модой следить не обязан. Однако, я вижу, – кивнул он за окно, – машину. Это приехали ученые…
Я думаю, читатель вряд ли найдет интересным описание многочисленных медицинских процедур, которые мне и моему двойнику пришлось вынести в течение следующего месяца. Ни я, ни Вальдемар терпеть не можем медицинских обследований, а особенно в таких количествах. Врачи же дошли до какого-то исступления. Они определили и сравнили наш состав крови, ритм сердцебиения, биологический возраст, психические реакции и эротические фантазии. Мы заполнили никак не меньше двенадцати тысяч страниц всяческих тестов, в том числе и придурковатый тест Роршаха, будто мы были какими-то детсадиковскими недорослями. Группа крови у нас была одинаковой, состав тоже, генетический код идентичен, реакции – в норме, наш биологический возраст заметно отставал от календарного, так что врач-геронтолог, как гадалка, посулила нам долгую жизнь, а в пятне Роршаха я приметил двух тощих котов, а он – гриб ядерного взрыва. Несчастная Виола, должно быть, боялась, что ее заставят родить от каждого из нас по ребенку, чтобы изучать и их, но до этого не дошло, и только однажды ее попросили опознать своего мужа из нас двоих: мы стояли плечом к плечу в одинаковых трусах и с одинаковыми стрижками – она не смогла этого сделать. Потом уже я узнал, что три медика обязаны мне своими докторскими диссертациями, а один даже стал академиком.
В кубическом белом здании на Трамвайном проспекте (для удобства меня приглашали в Кировский райотдел МГБ) все было иначе. Трое суток по восемь часов в день меня допрашивали (виноват, расспрашивали). Я не скрывал ничего. Меня сдали на попечение полковника – меланхолика и буквоеда. Пока я рассказывал, он часами сидел в одном положении, обхватив лысеющую голову руками. На четвертый день он сказал мне:
– Мы вам, конечно, сначала не поверили. Но проверка показала, что названные вами люди действительно существуют, и маловероятно, чтобы вы смогли установить предварительный контакт с частью их.
– А кто они… здесь, если не секрет? – меня так и затопило любопытство. Он нехотя раскрыл папку:
– Ельцин Борис Николаевич, работал начальником Свердловского домостроительного комбината, в девяносто третьем году вышел на пенсию по состоянию здоровья… Горбачев Михаил Сергеевич, работал начальником управления юстиции по Ставропольскому краю, в девяносто первом вышел на пенсию по выслуге лет… Жириновский Владимир Вольфович, работает с 1991 года в нашем посольстве в Анкаре, пресс-атташе, и, кстати, дважды задерживался турецкой дорожной полицией за нарушение правил уличного движения. Гайдар Егор Тимурович – он действительно внук писателя Аркадия Гайдара – директор Института экономической политики АХН РСФСР… Лебедь Александр Иванович, командир воинской части 55599…
– Это Тульская воздушно-десантная дивизия?
– Не знаю. А вот Шеварднадзе, сами знаете, в Политбюро… Задали вы нам работы… А все же мне слабо верится в несанкционированность вашего появления.
– Да нет же! – горячился я. – Наша наука столь же далека от секретов перехода в параллельный мир, как и ваша.
– То, что вы рассказали, ужасно. Мой шеф плакал, когда читал ваши показания. Я имел в виду события последних лет.
– Многие люди у нас, в том числе и я, не в восторге от этих событий, но…
– И что, действительно, в вашем мире живут копии нас?
– Не всегда. Разумеется, там нет тех, кто погиб в войну с Германией и их потомков. Вот вы где родились?
– В Красноярске.
– А ваши родители?
– Там же.
– В таком случае, скорее всего, вы там существуете. Это очень сложно и непредсказуемо. Например, у вас Черняховский умер в восемьдесят первом году, а у нас – погиб в Восточной Пруссии в 45-м. Аркадий Гайдар до сих пор жив, а у нас погиб в первые месяцы войны. Иногда могут быть другие странности: человек остается в живых, женится, и его супруга рожает совсем другого ребенка, чем того, кого бы родила от другого мужа.
– Уж не думаете ли вы, что тут какая-то мистическая связь?
– Я уже ничего не думаю. Поставьте себя на мое место. Если то, что со мной случилось – не чудо, то что же такое чудо?
– Чудо есть случайность, а случайность – это непознанная закономерность, – нравоучительно заметил полковник.
Мне выдали краснокорый паспорт, и я стал получать жалованье в двести рублей, что равнялось 1600 тысячам рублей в России демократической. Получив аванс, я купил немецкий магнитофон (29 рублей 48 копеек), фотоаппарат (44 рубля 34 копейки), новомодный, тоже немецкий костюм «Герр Командант» и еще что-то, пустив таким образом все деньги по ветру. Вальдемар посмотрел на мои покупки, покачал головой и ничего не сказал.
Работа моя заключалась в написании многотомного труда, в котором со всеми подробностями, памятными моему историческому образованию, описывалась всемирная история в том варианте, который был знаком мне с детства, начиная с нападения Германии на СССР и кончая вводом войск НАТО в Боснию и победой коммунистов на выборах в Госдуму России – это было последнее, что я помнил, покидая свой мир на старте избирательной кампании по выборам президента. Нетрудно догадаться, что я и сейчас не знаю, чем они окончились, но когда я исчез из своего мира, перевес был на стороне Зюганова (Зюганов, кстати, в этом варианте истории погиб в автокатастрофе около года тому назад).
У меня отобрали все вещи, с которыми я оказался здесь, не исключая и нижнего белья, так что я уже ничем не отличался от окружающих, и никто не поверил бы мне, стань я рассказывать каждому встречному о своем происхождении. У моей рубахи обнаружили сильное электрическое поле, которое никак не вступало во взаимодействие с местными электропроводниками, а больше никаких отклонений найдено не было. Судьба лифта, доставившего меня в мир иной, оказалась куда плачевней. Целая бригада физиков всех профилей около недели копалась в нем под видом ремонтников, чтобы не вызвать подозрений у жильцов. Они ни к чему не пришли, демонтировали лифт и увезли в Москву для дальнейших исследований, а шахту лифта пока изолировали и напихали туда уйму приборов. Алешка, которому теперь приходилось подниматься на шестой этаж пешком, постоянно жаловался на это Вальдемару, а тот едва удерживался от смеха.
В общем, жизнь потекла своим чередом. К концу марта врачи успокоились, физики отбыли в Москву, а МГБ поверило мне на слово и сняло слежку, хотя я должен был написать подробнейший отчет о своем пребывании в Германии, с большей частью которого читатель уже ознакомился. Я писал историю, болтался по весеннему городу, иногда ходил в Университет вместо Вальдемара.
АВЕНТЮРА ШЕСТАЯ,
длиной в жизнь
Когда вечером, в лютый февральский мороз ко мне явился мой двойник, выходец из параллельного мира, у меня, что называется, ни один мускул на лице не дрогнул. В самом деле, поставьте себя на мое место. Конечно, человек, начитавшийся в детстве фантастики, не воспринимает такие происшествия трагически, но такие совпадения прививают нам самые мистические настроения. С другой стороны, во всем этом я не вижу ничего сверхъестественного, просто наука еще не исследовала как следует эту сферу бытия, и мы, образно говоря, оказались в роли дикаря, которому шутки ради дали поговорить со своим соплеменником на соседнем острове по телефону. Все познается в сравнении. Однако это ничуть не умаляет тех проблем, которые выросли с быстротой бамбука после пришествия Вальдемара второго (первым я по праву хозяина называю себя). Фантастика фантастикой, но этот «фантом» ел, пил и занимал место в пространстве наравне с нами – туземцами. Я не говорю уже обо всех проблемах легализации, объяснениях с властями, родственниками и т. д. и т. п. К счастью, я тут же отправил его в Германию, а сам, подобно герою Тарковского, сел и стал думу думать. До сих пор я вел довольно размеренную, спокойную жизнь, и это неожиданное появление спутало все карты. Теперь я сам начинал раздваиваться, меня могли видеть в двух разных местах одновременно. Причем мой двойник не скрывал своих взглядов на жизнь, а так как они у нас несколько различаются, это могло ввести в заблуждение наших общих знакомых.
Ему все у нас не нравилось, он брюзжал по поводу нашего общественного строя, утверждая, что он построен на костях, крови и сломанных судьбах. Как будто конституционная монархия в Англии строилась на розах и фиалках! Волков бояться – в лес не ходить! Ему не нравилась наша литература, музыка, средства массовой информации, он скучал по романам какого-то Солженицына (ну и фамилия для писателя!). Мое членство в комсомоле он называл показухой, а одним глазом все посматривал на мою супругу, которую он тоже знал в своем мире, и в которую был безответно влюблен. Но все это простительно, на его месте я вел бы себя не лучше. Прибавьте сюда и то, что он с минуты на минуту ожидал своего исчезновения и возвращения в свой мир.
То, что он рассказывал об участи нашего Советского Союза – ужасно. Я бы удавился, если бы дожил до этого. Хвала всем богам и Основоположникам! нам такое не грозит! Оказывается, наш глава государства, Алексей Иванович Архипов, родился именно в то злополучное утро 22 июня 1941 года, когда в их варианте истории Германия напала на СССР. Как потом нам сказали в МГБ, Алексей Иванович в тот день находился в роддоме в Вильно (его отец же был офицером Красной Армии), и скорее всего погиб в первый день войны. Представляю его эмоции, когда он узнал о таком варианте своей биографии! Вскоре своими судьбами в мире ином стали интересоваться другие члены правительства, а Вальдемар, как какой-нибудь штатный маг, рассказывал им все, что мог припомнить.
Хорошо все-таки, что не было войны. Нам хорошо, и немцам не обидно. Такие войны выгодны только тем мизантропам, для которых суббота важнее человека. (Кстати, мой отчим барон Иоганн фон Кампенгаузен родился не где-нибудь, а в Дрездене, и не когда-нибудь, а именно 15 марта 1945 года, когда в параллельном мире этот город подвергся варварской бомбардировке американской авиацией.)
Я происхожу из достаточно старинного дворянского рода, из польской шляхты, перешедшей впоследствии на службу московским царям. Я родился в Орехове, небольшом райцентре Запорожской области Украинской ССР, в конце января 1974 года в разгар самых лютых морозов. Хотя мне хотелось бы справлять день рождения в мае, мой знак зодиака меня вполне устраивает.
Мой дед окончил авиационное училище, но всю жизнь проработал в органах госбезопасности. За три года до моего рождения он оставил должность начальника лагеря и получил пост начальника милиции Ореховского района. Орехов – южноукраинский вариант Миргорода – являл собой редкий ныне пример населенного пункта, сочетающего все достоинства села и все удобства города (за исключением горячей воды) – до таких высот изредка поднимаются лишь некоторые города-спутники больших столиц. Возникший на рубеже Казацкого Войска Запорожского и Крымского Ханства, он отмечает в этом году свое трехсотлетие. С рекой Конкой, на которой стоит сей град, связана небезынтересная легенда. Когда-то река была столь полноводной, что по ней могли ходить даже небольшие пароходы, но два брата-мельника сто лет назад решили построить где-то вверху по течению водяную мельницу – этот дореволюционный вариант гидроэлектростанции – и завалили фарватер мешками с овечьей шерстью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27