Где-то моя старая телефонная книжка... Но почему
"черный"? - перебил сам себя дядя и надолго задумался.
Медленно прошелся вдоль книжных полок и вытянул том энциклопедии.
Рассеянно листанул, а потом быстро зашелестел страницами.
- Вот! - хлопнул ладонью по книге. - Смотри - белый журавль или
стерх.
Аршак подскочил к нему и глянул на рисунок. Большая красивая
_б_е_л_а_я_ птица, высокая. Совершенно не похожа на то несчастное
полураздавленное существо. Хотя, нет, что-то общее есть, самую
малость, но есть. Но вот незадача, задумался он, стерх-то почему
черный? Черный белый журавль?
Дядя удовлетворенно потер руки, посмотрел на часы и вздохнул.
- Пора в эту чертову контору. Значит, так, я пойду, отпрошусь,
ну, часа через два буду дома. Дождись меня.
И убежал.
Аршак минуту сидел в легком недоумении. Потом взял один листок,
другой - и уже не мог оторваться. Он узнал массу вещей о пирокенезе и
левитации, о чтении мыслей и самовозгорании предметов, о массированной
высадке пришельцев во все времена и во все страны, узнал о
таинственных свойствах пирамид, причем нее только египетских... Время
от времени он отрывал глаза от текстов и фотографий, тряс головой,
стряхивая наползающую одурь и головокружение. Мир оказался густо набит
загадками и тайнами всех мастей и расцветок. Аршак заподозрил, что все
прочитанное им, дешевая туфта самого низкого качества. Нечто подобное
он читал в случайных журнальчиках, но сейчас обилие подавляло.
Бренькнул телефон. Аршак с неудовольствием поглядел на аппарат.
Телефон бренькнул снова. Пришлось отложить стопку листков с описанием
встреч со снежным человеком и идти через всю комнату. Аршак поднял
трубку. В трубке кто-то сопел. На вопрос - кого надо, ответом был
могучий соп. Аршак бросил трубку, выдернул шнур из розетки и повалился
на диван, читать дальше.
Слабо задребезжали стены. Где-то рядом трамвай проехал, решил
Аршак, а потом вспомнил, что до ближайшей трамвайной остановки
добираться минут десять автобусом. Стройка рядом, наверно,
грузовики...
Наконец пришел дядя. Вид у него был растерянный. Он вошел,
несколько раз оглянулся на лестничную клетку, запер дверь и накинул
цепочку.
Молча разделся, умылся, поставил чайник на плиту и вернулся в
комнату. К его приходу Аршак успел аккуратно собрать бумаги в папку.
- Что-то у меня нервы шалят, - вдруг сказал дядя. - В конторе
звонками достали. Я и был там всего минут двадцать, так, понимаешь,
раз десять звали к телефону. Подхожу, никто не говорит, а кто звал,
уверяет, что просили именно меня. А сечас вошел домой, чувствую -
кто-то в карман прямо на ходу лезет. Я - хвать! Никого! И на улице
рядом ни души. Что-то знобит меня, - жалобно проговорил дядя.
- Может, вы простудились?
- Может, - согласился дядя. - Хорошо бы сечас чайку и прилечь.
Хотя нет, надо за хлебом сходить. Схожу вот за хлебом, а потом
прилягу.
- Давайте я сбегаю, - вскочил с места Аршак.
- Нет-нет, надо еще всякого подкупить, а то потом крику до утра
будет.
На лестничной клетке громко хлопнула дверь, разом заговорили
несколько человек, заскрипела выносимая мебель.
- Соседи переезжают, - догадался Аршак, - помочь надо.
- Помоги, - вяло одобрил дядя, - только куртку накинь, там вроде
дождь накрапывает.
Аршак накинул на плечи дядину куртку и выскочил из квартиры.
Соседи действительно переезжали. Грузчики волокли фрагменты стенки и
тяжелые короба. Аршаку откровенно обрадовались.
- Голубчик, - чуть не расцеловала его старушка, - помоги отнести
в машину ящик со стеклом. Здесь немного, но ведь побьют!
После ящика настал черед разобранной и проложенной бельем люстры,
а в самом конце погрузки ему вручили большую клетку, обмотанную
полотенцем. Клетка была тяжела. Когда он водружал ее на сиденье рядом
с водителем, полотенце немного размоталось, в щели показался глаз, а
потом кончик клюва попытался осторожно раздвинуть щель. Но сосед, уже
стоявший внизу с большой застекленной фотографией в руках, прислонил
фотографию к колесу и поправил полотенце.
- Может поедешь с нами? - спросил старик. - Здесь минут двадцать
по проспекту. Надолго не задержим, помоги только со стеклом
управиться.
Аршак полез в кузов к грузчикам. Дюжие мужики не обратили на него
внимания.
Машина тронулась. Забытая рамка с фотографией упала прямо под
задние колеса, толстые шины проехались по стеклу, ина грязном асфальте
осталась фотография грустного молодого человека с четким отпечатком
шины на лице...

ПРЕДМЕТЫ

Часа через два Аршак вернулся. Дяди дома не оказалось. Аршак
прислонился к стене, стягивая кроссовки, и почувствовал, как в бок
уперлось что-то твердое.
Из кармана дядиной куртки он извлек ручку зонтика. В маленькой
темной прихожей перламутровые пластинки засверкали неожиданно ярко.
Аршак повертел ручку, полюбовался ею и как бы случайно переложил в
карман своего кожаного пиджака.
Несколько минут он бесцельно шлялся по квартире, затем полез под
нары и достал ящик с соседскими вещичками. Фотоаппарат забавный -
сбоку откидывается видоискатель, черная гармошка с притороченным
объективом растягивалась узкими рычагами. Сзади вставлялась кассета с
пластиной. Аршак немного повозился с аппаратом, складывая и
раскладывая его. Вскоре Появился Михаил.
- Жрать ничего нет? - спросил он. - А то мне скоро на занятия
бежать.
- Вроде есть, - осторожно ответил Аршак. - Почему ты на вечернем
учишься?
Михаил ушел в ванную. Зафырчала вода. Вернулся.
- Почему, говоришь, на вечернем? - переспросил он. - А что мне на
дневном делать! Сейчас я в лаборатории не расслабляюсь, ну и гроши,
конечно идут, а то от моих дождешься. Потом, смотри, пока я работаю,
мне в нашем физинституте место греется потихоньку. На дневном же
распределяться - как бог комиссии на душу положит или телефон сверху
брякнет. Усекаешь?
- Ага, - задумался Аршак.
Поступать ему было не скоро, хотя это как посмотреть. Да и мать с
Жирайром Аветисовичем ненавязчиво так намекают, что хорошо бы на
строительный факультет определиться и выправлять отметки в
надвигающемся аттестате. Аршак знал, что у будущего родственника
двоюродный брат чуть ли не декан в политехническом, но к этому факту
относился сдержанно. Если очень припрет, то можно и в строители
податься, хотя, конечно, больше хотелось бы на исторический...
Обнаружив в кастрюле на плите тушеное мясо, Миша взял ложку и
приналег.
- Может, разогреешь? - спросил Аршак.
- Ништяк, в кишке согреется.
Аршак принялся аккуратно складывать старые вещи со стола в ящик.
Что-то завернутое в фольгу упало на пол. В фольге оказался кусочек
мутного стекла, тот, что вчера вызвал у дяди легкое недоумение. Аршак
взвесил осколок в ладони - тяжелым оказалось стеклышко.
- Опять с этим мусором возишься? - спросил Миша, входя в комнату
и облизывая губы, испачканные жиром.
- По-моему, это не стекло, сказал Аршак. - Тяжелое.
- А ну!...
Миша повертел неправильной формы кусок, размером с половину
ладони, посмотрел на свет, глянул сбоку, царапнул ногтем и покачал
головой.
- Он лаком покрыт, какой-то умник его в цапон макал. Где тут у
меня растворитель?.. - он полез в письменный стол, достал пузырек и
откупорил. Аршак сморщил нос - вязкий запах ацетона ему не нравился.
Миша осторожно капнул на стеклышко, растер каплю кончиком носового
платка. На поверхности образовалось небольшое светлое пятно.
- Я же говорил! - Миша снова завертел стекло, так и этак
поворачивая его под разными углами к свету. - Растр, е-мое, точно -
растр!
- Что?
- Ну, такие полоски-бороздки, в голографической технике обычно
используется.
- А-а...
- Вот тебе и... Ох ты! - Миша выронил стеклышко на диван, тут же
подхватил и сунул двоюродному брату под нос: - Смотри, чертовщина
какая!
Вначале Аршак ничего особенного не замечал, но по мере того, как
Миша медленно вращал стеклышко, над светлым пятном возникло слабое
мерцание, и вдруг прямо на Аршака уставился огромный глаз. Аршак
моргнул, глаз немедленно ответил ему тем же.
- Зеркало! - догадался Аршак.
- Похоже, - с большим сомнением протянул Миша, - только я ничего
не слышал о голографических зеркалах. Вот если бы там была подложка
зеркальная или, скажем... - он задумался.
- Подумаешь, зеркало! - пожал плечами Аршак. - Я и не такие
голографии видел. Тигран, мой одноклассник, журналы однажды принес,
американские, так там на обложке...
- Это не то, - морща лоб, отозвался Миша, - голограмма может
изобразить предмет, это запросто. Сходи в Политехнический, там сейчас
выставка голографии. Зеркало можно сфотографировать. Но это
изображение - оптическая иллюзия, понимаешь?
- Не понимаю.
- Иллюзия не может работать как оптический прибор.
- Какой прибор?
- Ну, ты!.. Упорный. Зеркало - прибор! Или вот линза. Будет ли
голографическое изображение линзы преломлять световые лучи так же, как
линза? Если да, то это круто! Представляешь - изображение микроскопа
заменяет в натуре микроскоп, голограмма телескопа заменяет
тысячетонную дуру! Что-то я похожее читал, фантастику, кажется...
Аршак взял стеклышко и уважительно оглядел его со всех сторон.
Интересное стеклышко, а на вид ничего такого, стекло и стекло.
- Ну-ка, давай сюда, - распорядился Миша. - Отнесу я это дело в
лабораторию, там у нас хороший газовый лазер есть. Давай, давай, а то
разобьешь.
- А у меня есть хорошая машинка для закатывания губ, - заявил
Аршак и сунул стеклышко в карман. Скверно и неблагодарно, конечно, но
родственник пусть лучше не лезет. Дядя вот собирается ручку к своему
зонту приспособить, этот за стеклышком потянулся... Тут Аршак
вспомнил, что ручка как бы сама собой переместилась к нему в карман, и
устыдился.
Миша склонил голову на бок и посмотрел на него.
- Ты чего напрягаешься? Потеряешь ведь!
- Не потеряю.
- Да? Ну тогда давай завтра вместе посмотрим. Приходи к нам в
институт, установку покажу.
Аршак подумал и согласился. Миша тут же потерял интерес к стеклу,
поднял с пола фольгу, смял и хотел запустить в открытое окно, но замер
с поднятой рукой.
- Ты чего? - снова насторожился Аршак.
Миша разжал ладонь, оценивающе покачал комок в пальцах, сунул его
в карман и... захихикал.
- А вот металльчик этот я завтра взвешу. Тяжел, собака, а по виду
вроде алюминий. Усекаешь?
- Не усекаю.
- Похож на алюминий, но не алюминий, да еще тяжелый. Скорее всего
- платина, - назидательно сказал Миша.
Ашак равнодушно кивнул. Ему было неловко. В кармане рядом с
ручкой лежит интересное стеклышко. Ручка, правда, интереснее. И если
дядя попросит вернуть... Ну, можно будет договориться: стекло ему, а
ручку себе оставить. В конце концов ящик-то ему подарили.
- Папа уже хвастал сокровищами? - Миша легонько пнул отцовскую
папку, которой днем зачитывался Аршак. Распахнул шкаф. Но пока он
впихивал папку на место, вывалились еще две, а потом посыпались
альбомы, картонки, стопки каталожных карточек. Миша громко произнес
несколько страшных ругательств, вздохнул и присел перед безобразной
кучей.
- Помочь?
- Еще спрашиваешь!? - с этими словами Миша взял альбом, раскрыл и
заулыбался. - Ты смотри, сохранился. А я думал, мать все истребила.
Альбом для рисования был изрисован человечками, зверушками,
симпатичными многоголовыми дракончиками, радужными лягушками и прочей
веселой чертовщиной.
- Это папашка мне в детстве сказки рисовал, - пояснил Миша. - Сам
сочинял, сам рисовал.
В другом альбоме зверушки были не очень симпатичными. Волки
скалили зубы. Драконы отъедали друг другу головы. Отвратительного вида
Змей Горыныч с подвешенными под крыльями ракетами пикировали на
ковер-самолет, на котором Василиса Прекрасная жалась к Ивану Царевичу,
молодецки палящему в окаянного Змея из ручного пулемета.
Перевернув страницу, Аршак увидел неприятную, во весь лист,
физиономию усатого типа, по всему видать - злодея.
- А это Кошкодав-Ракоед, волшебник, - сказал Миша.
- Мерзкая харя. Злой, конечно?
- Не злой и не добрый. Глупый. Точно не помню, его, кажется,
всегда губила жадность. А может, его Кошкоед-Ракодав звали? Все сказки
забыл.
Потом они сложили альбомы и остальные бумаги в шкаф, и вовремя,
потому что пришла тетя Зина. Не успев раздеться, она учинила допрос с
пристрастием, на предмет выяснения - где дядя, почему его нет дома,
почему не был в магазине и вообще, сколько она может надрываться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13