Поначалу Стиг пытался урезонить брата, но с годами отношения все ухудшались – прежде всего потому, что Нильс постоянно клянчил деньги взаймы и никогда их не отдавал. Наконец, одиннадцать лет назад они крупно поссорились… это Валландер уже знал. Через несколько лет начал давать о себе знать цирроз печени, и вскоре брат умер. Валландер невольно отметил, что похоронен Нильс на том же кладбище, что и его отец, и Рюдберг. Что касается личной жизни Нильса, то она, как Валландеру постепенно удалось выяснить, была, мягко говоря, беспорядочной, но в промежутках между загулами он жил с женщиной по имени Рут Лундин. Рут тоже страдала алкоголизмом и после смерти Нильса несколько раз обращалась к Стигу – просила денег. Если он отказывал, она устраивала скандалы, но не дебоширила, подчеркнул Стрид. И не воровала. Еще до Нильса у нее было двое детей – мальчик и девочка. Сыну удалось пробиться в жизни, он теперь штурман на одном из паромов, что ходят на Аландские острова. У дочери дела складывались хуже. Сейчас она сидит в Хинсеберге – женской тюрьме – за вооруженное ограбление банка. Валландер записал адрес Рут Лундин. Она снимала квартиру по соседству, на Мальмёвеген. Пока они разговаривали, дважды звонил телефон, и оба раза Стрид обсуждал с кем-то возможные комбинации ставок на предстоящих бегах. После каждого разговора Стрид ненадолго исчезал в кухне, и оттуда доносилось позвякивание бутылочного горлышка о стакан.
Наконец они добрались до главного, ради чего Валландер и пришел, – что произошло одиннадцать лет назад.
– Мне не нужны детали, – сказал Валландер. – Я хочу узнать только одно – как вы думаете, почему Сведберг отказал вам в возбуждении уголовного дела?
– Он сказал, что нет доказательств. Чушь собачья.
– Мотив отказа мы знаем, можете не повторять. Мне важно другое: не чем он мотивировал свой отказ, а что им двигало. Почему он вам отказал?
– Потому что он был идиотом.
Валландер был готов к неприятным ответам, поскольку в глубине души понимал: Стрид в чем-то прав. Поведение Сведберга было по меньшей мере странным, и Валландер хотел во что бы то ни стало понять, чем оно было вызвано.
– Идиотом Сведберг не был, – сказал он. – Значит, его действиям должно найтись объяснение. Вы раньше встречались со Сведбергом?
– С чего бы?
– Отвечайте на вопрос, – сухо сказал Валландер.
– Никогда я его раньше не встречал.
– У вас были какие-нибудь проблемы с правоохранительными органами?
– Нет.
Слишком уж быстро ответил, подумал Валландер. Настолько быстро, что наверняка солгал. Он решил зацепиться за эту ложь.
– Я хочу слышать правду, – сказал он. – За дачу ложных показаний свидетель несет уголовную ответственность.
Стрид не стал спорить.
– Ладно, – сказал он. – В шестидесятые годы я подрабатывал продажей машин. Тогда был небольшой скандал – одна из машин оказалась угнанной. Ничего другого не было.
На этот раз Валландер ему поверил.
– Мог ли Сведберг при каких-то обстоятельствах встречаться с вашим братом?
– Еще бы! Того постоянно задерживали за пьянство.
– У вас не было чувства, что в этом все дело? Что у Сведберга какие-то дела с вашим братом?
– У меня тогда было одно чувство. – Стрид постучал пальцами по передним зубам. – Вот здесь. Два выбитых зуба.
– Я понимаю, что это было больно. Но сейчас мы говорим о вашем брате. И о Сведберге. Брат никогда до этого о нем не говорил?
– Никогда. Я бы запомнил.
– Ваш брат преступал закон?
– Наверняка. Хотя никогда не попадался. Только за пьянство.
Похоже, Стрид говорит правду. Он и в самом деле не знает, что могло связывать Сведберга с его братом. Если их что-то вообще связывало. Это бессмысленно, решил он. Все равно что биться о стенку лбом. Надо искать другой путь.
Он решил закончить бесполезный разговор. Лучше немедленно поговорить с Рут Лундин.
– Вы думаете, вдова сейчас дома?
– А где ей еще быть? Не могу, правда, гарантировать, что она трезва.
Валландер встал – хотелось как можно скорее уйти из этой душной и неряшливой квартиры.
– Значит, я был прав, – сказал Стрид, провожая его к двери.
– В чем?
– Что Сведберг был идиотом. Другого объяснения его поведению нет и быть не может.
Валландер резко повернулся и указательным пальцем чуть не ткнул Стрида в грудь.
– Сведберга убили, – сказал он. – Из дробовика. С близкого расстояния выстрелили прямо в лицо. Сведберг был замечательным полицейским. Он день и ночь работал, чтобы такие, как вы, жили спокойно. Не знаю, что произошло одиннадцать лет назад, но твердо знаю две вещи: он был хорошим полицейским, и он был моим другом.
Стрид промолчал. Валландер вышел, хлопнув дверью так, что затряслись стены.
Выйдя на улицу, он глубоко вдохнул свежий утренний воздух. Было уже четверть девятого. Он дозвонился до Ханссона и сказал, что будет на месте самое позднее в половине одиннадцатого. Потом отправился на Мальмёвеген, где обреталась Рут Лундин. После квартирки Стрида Валландер не без оторопи думал: что-то его еще ждет в гостях у этой дамы.
Но оказался приятно удивлен – ему открыла бледная, абсолютно трезвая женщина. Квартира тщательно прибрана, окна открыты. Рут Лундин была маленькая и худая как щепка. Когда она улыбалась, было заметно, что ей давно пора сходить к зубному врачу. Валландер попытался представить самочувствие матери, когда дочь сидит в тюрьме, и не смог. Но догадывался, что ей нелегко.
Она провела его в кухню и усадила за стол, предложив кофе. Он решил сразу взять быка за рога. Что она помнит о событиях одиннадцатилетней давности? Что сказал ее муж после всего этого? Слышала ли она когда-нибудь о полицейском по имени Сведберг?
– Вы имеете в виду того, которого убили?
– Да.
– Ничего о нем до того случая не слышала. И после тоже.
– Расскажите, что тогда произошло.
– Нильс явился среди ночи и меня разбудил. Он был до смерти напуган – боялся, что убил своего брата. Можно сказать, что он был пьян и трезв одновременно. Эта история случилась в один из самых скверных его периодов – он уже несколько недель не выходил из запоя. В таких случаях он бывал очень агрессивным. Правда, никогда не срывал зло на мне. Но, когда он пришел, на нем лица не было – боялся, что натворил дел.
– Его брат утверждает, что он забрал фотоаппарат.
– Он его выкинул по дороге. Не знаю, нашел ли его кто.
– Что было потом?
– Он предлагал бежать. Говорил, что знает человека, который может помочь ему изменить внешность. В общем, был совершенно не в себе.
– Но он ведь так никуда и не удрал?
– Не было необходимости. Я подумала, что прежде всего надо позвонить Стигу. И позвонила.
– Среди ночи?
– Я подумала: если он ответит – значит, жив и беспокоиться не о чем. Он взял трубку, и Нильс сразу успокоился. Утром, когда я проснулась, Нильса уже не было. Я решила, что он пошел раздобыть выпивку, но он через пару часов вернулся – совершенно трезвый и в прекрасном настроении. Сказал, что нам не о чем беспокоиться. Он якобы говорил с полицией. Никакого уголовного дела не будет. В общем, никаких последствий.
Валландер удивленно поднял брови:
– Он не сказал, с кем именно в полиции он говорил? Не называл имя Сведберга?
– Насколько я помню, нет. Он просто сказал, что говорил с полицией.
– И он был совершенно уверен, что дело останется без последствий?
– Ниссе иногда любил прихвастнуть. Наверное, чтобы скрыть неуверенность, ну, вы знаете, чувство неполноценности, почти у всех алкоголиков оно есть. «У меня есть связи, – сказал он. – Всегда надо знать, чем их прищучить».
– И как вы истолковали эти слова?
– Да никак. Просто решила, что ночью, скорее всего, ничего страшного не случилось. Это было большим облегчением. Подумаешь, братья подрались.
– Значит, вы не знаете, был ли он как-то знаком со Сведбергом? Или с каким-то другим сотрудником полиции? А он никаких имен не называл?
– Нет.
– А что было потом?
– Ничего. Он опять запил. И я с ним заодно.
– Он продолжал требовать у брата денег?
Она вдруг поняла, к чему он ведет.
– Вы говорили со Стигом? – спросила она. – Ведь говорили? Поэтому вы и пришли?
– Да.
– Он-то вряд ли скажет что-то хорошее о своем покойном брате. Да и обо мне заодно.
– И о Сведберге. Вы, вероятно, знаете, что он писал на Сведберга жалобу.
– Слышала.
– И Нильс все равно продолжал клянчить у него деньги?
– А почему бы и нет? Стиг был богатенький. Он и сейчас богатенький. Так что я тоже, если приспичит, к нему захожу.
– Что вы имеете в виду – богатенький? Разве разбогатеешь, работая в сельскохозяйственной фирме? И, живя на одну пенсию по инвалидности, тоже не сильно разбогатеешь.
– Он несколько раз отхватывал миллионные выигрыши на бегах. И к тому же он жадный. Копит деньги. Прячет их где-то. Честно говоря, мне кажется, что все эту историю со спиной он тоже придумал.
Валландер решил вернуться немного назад.
– Давайте еще раз вспомним ваш разговор той ночью. Значит, Нильс приходит домой. Он взволнован и напуган, думает, что убил своего брата. Думает о побеге. Если я правильно понял, он сказал, что знает кого-то, кто может помочь ему изменить внешность. Что он имел в виду?
– У Ниссе была куча знакомых.
– Но это должен быть врач.
Она помолчала, держа в руке чашку кофе, – не пила, но и на стол не ставила. Внимательно посмотрела на него:
– Что вы знаете про алкоголиков?
– Знаю, что их много.
Она поставила чашку на поднос.
– Да, нас много. И все разные. Мы галдим у дверей винных магазинов и всем мешаем. Мы сидим на скамейках с собаками и пакетами для подаяния. Мы – это низший класс, если бы мы в один прекрасный день исчезли, всем стало бы легче. Но кто знает – может быть, это бывший врач лежит там на скамейке? Или адвокат? А может быть, полицейский? Спиртное вывихнуло всю их жизнь. Сейчас все их достояние – в этих пластиковых пакетах. Но все не так просто. Алкоголики, можно сказать, образуют особое сообщество. Сообщество без классовых различий. И делится оно только на две группы – на тех, у кого есть что выпить, и тех, кто уже выпил, а следующую порцию еще не раздобыл.
– Значит, Нильс мог знать какого-то врача?
– Конечно мог. Он знал адвокатов, директоров банков, предпринимателей. Некоторые скрывали, что пьют, и даже продолжали работать. Окружающие и не догадывались, что они алкоголики. Некоторым удалось завязать, таких, правда, не так уж много.
– А имена их вы помните?
– Кое-кого помню. Но далеко не всех.
– Я хочу попросить вас составить для меня список.
– Я многих знаю только по кличке.
– Напишите все, что помните.
– Мне нужно на это время. Подумать, вспомнить.
Валландер допил кофе.
– Я могу зайти ближе к вечеру, – сказал он.
– Но не позже шести. Боюсь, я дольше не продержусь.
Она посмотрела ему прямо в глаза. Валландер пообещал не опаздывать, поблагодарил за кофе и поднялся.
– Вы, наверное, не поймете меня, но мне не хватает Ниссе. Даже такого, каким он был. Он пил всю свою жизнь. Никакой пользы от него не было, одни неприятности. И все же мне его не хватает.
– Мне кажется, я могу это понять, – сказал Валландер. – В каждом человеке есть что-то хорошее, но видят это не все.
Она обрадовалась его словам. Как мало надо человеку, думал он с грустью, спускаясь по лестнице. Вот и вся разница между отчуждением и участием – несколько добрых слов.
Он пошел в полицию. По-прежнему было очень тепло и безветренно. В окне газетного киоска у больницы он заметил огромную газетную рубрику: «Полиция сливается с организованной преступностью». Не поинтересовавшись подробностями этого слияния, он пошел дальше. Удалось ли хоть чуть-чуть продвинуться за это утро? Вряд ли. Леннарт Вестин пилит дрова на своем острове. Так и не вспомнил нужные Валландеру слова. Разговор со Стигом Стридом был совершенно пустым, единственная польза – он узнал адрес Рут Лундин. Теперь она попытается составить список окружения своего бывшего сожителя… Он резко остановился. У него вдруг возникло чувство, что его заносит совершенно не туда. Словно он сам, своими руками тащит следствие в тупик. А куда еще двигаться? Его мучили вопросы, на которые нет ответа. Пока. Что ж, надо эти ответы найти. И ни в коем случае не терять терпения.
Все члены оперативной группы были уже в сборе, включая троих новеньких из Мальмё. Валландер тут же этим воспользовался и сразу же собрал их на оперативку – в четверть двенадцатого, в комнате для совещаний. Для начала он рассказал о своих попытках пролить свет на то, что произошло одиннадцать лет назад и на странное поведение Сведберга. Мартинссон в этой связи сообщил, что Хуго Андерссон, один из двух полицейских, приехавших по вызову к Стриду, как удалось выяснить, работает теперь школьным сторожем в Вернаму. Второй, Хольмстрём, служит в полиции в Мальмё. Валландеру стоит с ними поговорить до того, как он поедет к родителям Исы Эденгрен.
После совещания они с Ханссоном взяли на двоих пиццу. В этот день Валландер решил точно сосчитать, сколько пьет воды и сколько раз ходит в туалет, но уже давно сбился со счета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Наконец они добрались до главного, ради чего Валландер и пришел, – что произошло одиннадцать лет назад.
– Мне не нужны детали, – сказал Валландер. – Я хочу узнать только одно – как вы думаете, почему Сведберг отказал вам в возбуждении уголовного дела?
– Он сказал, что нет доказательств. Чушь собачья.
– Мотив отказа мы знаем, можете не повторять. Мне важно другое: не чем он мотивировал свой отказ, а что им двигало. Почему он вам отказал?
– Потому что он был идиотом.
Валландер был готов к неприятным ответам, поскольку в глубине души понимал: Стрид в чем-то прав. Поведение Сведберга было по меньшей мере странным, и Валландер хотел во что бы то ни стало понять, чем оно было вызвано.
– Идиотом Сведберг не был, – сказал он. – Значит, его действиям должно найтись объяснение. Вы раньше встречались со Сведбергом?
– С чего бы?
– Отвечайте на вопрос, – сухо сказал Валландер.
– Никогда я его раньше не встречал.
– У вас были какие-нибудь проблемы с правоохранительными органами?
– Нет.
Слишком уж быстро ответил, подумал Валландер. Настолько быстро, что наверняка солгал. Он решил зацепиться за эту ложь.
– Я хочу слышать правду, – сказал он. – За дачу ложных показаний свидетель несет уголовную ответственность.
Стрид не стал спорить.
– Ладно, – сказал он. – В шестидесятые годы я подрабатывал продажей машин. Тогда был небольшой скандал – одна из машин оказалась угнанной. Ничего другого не было.
На этот раз Валландер ему поверил.
– Мог ли Сведберг при каких-то обстоятельствах встречаться с вашим братом?
– Еще бы! Того постоянно задерживали за пьянство.
– У вас не было чувства, что в этом все дело? Что у Сведберга какие-то дела с вашим братом?
– У меня тогда было одно чувство. – Стрид постучал пальцами по передним зубам. – Вот здесь. Два выбитых зуба.
– Я понимаю, что это было больно. Но сейчас мы говорим о вашем брате. И о Сведберге. Брат никогда до этого о нем не говорил?
– Никогда. Я бы запомнил.
– Ваш брат преступал закон?
– Наверняка. Хотя никогда не попадался. Только за пьянство.
Похоже, Стрид говорит правду. Он и в самом деле не знает, что могло связывать Сведберга с его братом. Если их что-то вообще связывало. Это бессмысленно, решил он. Все равно что биться о стенку лбом. Надо искать другой путь.
Он решил закончить бесполезный разговор. Лучше немедленно поговорить с Рут Лундин.
– Вы думаете, вдова сейчас дома?
– А где ей еще быть? Не могу, правда, гарантировать, что она трезва.
Валландер встал – хотелось как можно скорее уйти из этой душной и неряшливой квартиры.
– Значит, я был прав, – сказал Стрид, провожая его к двери.
– В чем?
– Что Сведберг был идиотом. Другого объяснения его поведению нет и быть не может.
Валландер резко повернулся и указательным пальцем чуть не ткнул Стрида в грудь.
– Сведберга убили, – сказал он. – Из дробовика. С близкого расстояния выстрелили прямо в лицо. Сведберг был замечательным полицейским. Он день и ночь работал, чтобы такие, как вы, жили спокойно. Не знаю, что произошло одиннадцать лет назад, но твердо знаю две вещи: он был хорошим полицейским, и он был моим другом.
Стрид промолчал. Валландер вышел, хлопнув дверью так, что затряслись стены.
Выйдя на улицу, он глубоко вдохнул свежий утренний воздух. Было уже четверть девятого. Он дозвонился до Ханссона и сказал, что будет на месте самое позднее в половине одиннадцатого. Потом отправился на Мальмёвеген, где обреталась Рут Лундин. После квартирки Стрида Валландер не без оторопи думал: что-то его еще ждет в гостях у этой дамы.
Но оказался приятно удивлен – ему открыла бледная, абсолютно трезвая женщина. Квартира тщательно прибрана, окна открыты. Рут Лундин была маленькая и худая как щепка. Когда она улыбалась, было заметно, что ей давно пора сходить к зубному врачу. Валландер попытался представить самочувствие матери, когда дочь сидит в тюрьме, и не смог. Но догадывался, что ей нелегко.
Она провела его в кухню и усадила за стол, предложив кофе. Он решил сразу взять быка за рога. Что она помнит о событиях одиннадцатилетней давности? Что сказал ее муж после всего этого? Слышала ли она когда-нибудь о полицейском по имени Сведберг?
– Вы имеете в виду того, которого убили?
– Да.
– Ничего о нем до того случая не слышала. И после тоже.
– Расскажите, что тогда произошло.
– Нильс явился среди ночи и меня разбудил. Он был до смерти напуган – боялся, что убил своего брата. Можно сказать, что он был пьян и трезв одновременно. Эта история случилась в один из самых скверных его периодов – он уже несколько недель не выходил из запоя. В таких случаях он бывал очень агрессивным. Правда, никогда не срывал зло на мне. Но, когда он пришел, на нем лица не было – боялся, что натворил дел.
– Его брат утверждает, что он забрал фотоаппарат.
– Он его выкинул по дороге. Не знаю, нашел ли его кто.
– Что было потом?
– Он предлагал бежать. Говорил, что знает человека, который может помочь ему изменить внешность. В общем, был совершенно не в себе.
– Но он ведь так никуда и не удрал?
– Не было необходимости. Я подумала, что прежде всего надо позвонить Стигу. И позвонила.
– Среди ночи?
– Я подумала: если он ответит – значит, жив и беспокоиться не о чем. Он взял трубку, и Нильс сразу успокоился. Утром, когда я проснулась, Нильса уже не было. Я решила, что он пошел раздобыть выпивку, но он через пару часов вернулся – совершенно трезвый и в прекрасном настроении. Сказал, что нам не о чем беспокоиться. Он якобы говорил с полицией. Никакого уголовного дела не будет. В общем, никаких последствий.
Валландер удивленно поднял брови:
– Он не сказал, с кем именно в полиции он говорил? Не называл имя Сведберга?
– Насколько я помню, нет. Он просто сказал, что говорил с полицией.
– И он был совершенно уверен, что дело останется без последствий?
– Ниссе иногда любил прихвастнуть. Наверное, чтобы скрыть неуверенность, ну, вы знаете, чувство неполноценности, почти у всех алкоголиков оно есть. «У меня есть связи, – сказал он. – Всегда надо знать, чем их прищучить».
– И как вы истолковали эти слова?
– Да никак. Просто решила, что ночью, скорее всего, ничего страшного не случилось. Это было большим облегчением. Подумаешь, братья подрались.
– Значит, вы не знаете, был ли он как-то знаком со Сведбергом? Или с каким-то другим сотрудником полиции? А он никаких имен не называл?
– Нет.
– А что было потом?
– Ничего. Он опять запил. И я с ним заодно.
– Он продолжал требовать у брата денег?
Она вдруг поняла, к чему он ведет.
– Вы говорили со Стигом? – спросила она. – Ведь говорили? Поэтому вы и пришли?
– Да.
– Он-то вряд ли скажет что-то хорошее о своем покойном брате. Да и обо мне заодно.
– И о Сведберге. Вы, вероятно, знаете, что он писал на Сведберга жалобу.
– Слышала.
– И Нильс все равно продолжал клянчить у него деньги?
– А почему бы и нет? Стиг был богатенький. Он и сейчас богатенький. Так что я тоже, если приспичит, к нему захожу.
– Что вы имеете в виду – богатенький? Разве разбогатеешь, работая в сельскохозяйственной фирме? И, живя на одну пенсию по инвалидности, тоже не сильно разбогатеешь.
– Он несколько раз отхватывал миллионные выигрыши на бегах. И к тому же он жадный. Копит деньги. Прячет их где-то. Честно говоря, мне кажется, что все эту историю со спиной он тоже придумал.
Валландер решил вернуться немного назад.
– Давайте еще раз вспомним ваш разговор той ночью. Значит, Нильс приходит домой. Он взволнован и напуган, думает, что убил своего брата. Думает о побеге. Если я правильно понял, он сказал, что знает кого-то, кто может помочь ему изменить внешность. Что он имел в виду?
– У Ниссе была куча знакомых.
– Но это должен быть врач.
Она помолчала, держа в руке чашку кофе, – не пила, но и на стол не ставила. Внимательно посмотрела на него:
– Что вы знаете про алкоголиков?
– Знаю, что их много.
Она поставила чашку на поднос.
– Да, нас много. И все разные. Мы галдим у дверей винных магазинов и всем мешаем. Мы сидим на скамейках с собаками и пакетами для подаяния. Мы – это низший класс, если бы мы в один прекрасный день исчезли, всем стало бы легче. Но кто знает – может быть, это бывший врач лежит там на скамейке? Или адвокат? А может быть, полицейский? Спиртное вывихнуло всю их жизнь. Сейчас все их достояние – в этих пластиковых пакетах. Но все не так просто. Алкоголики, можно сказать, образуют особое сообщество. Сообщество без классовых различий. И делится оно только на две группы – на тех, у кого есть что выпить, и тех, кто уже выпил, а следующую порцию еще не раздобыл.
– Значит, Нильс мог знать какого-то врача?
– Конечно мог. Он знал адвокатов, директоров банков, предпринимателей. Некоторые скрывали, что пьют, и даже продолжали работать. Окружающие и не догадывались, что они алкоголики. Некоторым удалось завязать, таких, правда, не так уж много.
– А имена их вы помните?
– Кое-кого помню. Но далеко не всех.
– Я хочу попросить вас составить для меня список.
– Я многих знаю только по кличке.
– Напишите все, что помните.
– Мне нужно на это время. Подумать, вспомнить.
Валландер допил кофе.
– Я могу зайти ближе к вечеру, – сказал он.
– Но не позже шести. Боюсь, я дольше не продержусь.
Она посмотрела ему прямо в глаза. Валландер пообещал не опаздывать, поблагодарил за кофе и поднялся.
– Вы, наверное, не поймете меня, но мне не хватает Ниссе. Даже такого, каким он был. Он пил всю свою жизнь. Никакой пользы от него не было, одни неприятности. И все же мне его не хватает.
– Мне кажется, я могу это понять, – сказал Валландер. – В каждом человеке есть что-то хорошее, но видят это не все.
Она обрадовалась его словам. Как мало надо человеку, думал он с грустью, спускаясь по лестнице. Вот и вся разница между отчуждением и участием – несколько добрых слов.
Он пошел в полицию. По-прежнему было очень тепло и безветренно. В окне газетного киоска у больницы он заметил огромную газетную рубрику: «Полиция сливается с организованной преступностью». Не поинтересовавшись подробностями этого слияния, он пошел дальше. Удалось ли хоть чуть-чуть продвинуться за это утро? Вряд ли. Леннарт Вестин пилит дрова на своем острове. Так и не вспомнил нужные Валландеру слова. Разговор со Стигом Стридом был совершенно пустым, единственная польза – он узнал адрес Рут Лундин. Теперь она попытается составить список окружения своего бывшего сожителя… Он резко остановился. У него вдруг возникло чувство, что его заносит совершенно не туда. Словно он сам, своими руками тащит следствие в тупик. А куда еще двигаться? Его мучили вопросы, на которые нет ответа. Пока. Что ж, надо эти ответы найти. И ни в коем случае не терять терпения.
Все члены оперативной группы были уже в сборе, включая троих новеньких из Мальмё. Валландер тут же этим воспользовался и сразу же собрал их на оперативку – в четверть двенадцатого, в комнате для совещаний. Для начала он рассказал о своих попытках пролить свет на то, что произошло одиннадцать лет назад и на странное поведение Сведберга. Мартинссон в этой связи сообщил, что Хуго Андерссон, один из двух полицейских, приехавших по вызову к Стриду, как удалось выяснить, работает теперь школьным сторожем в Вернаму. Второй, Хольмстрём, служит в полиции в Мальмё. Валландеру стоит с ними поговорить до того, как он поедет к родителям Исы Эденгрен.
После совещания они с Ханссоном взяли на двоих пиццу. В этот день Валландер решил точно сосчитать, сколько пьет воды и сколько раз ходит в туалет, но уже давно сбился со счета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72