– замахал руками маг. – Я отлично знаю, что по части переговоров тебе равных нет и нас за это дело ожидают невиданные царские милости. Вопрос ведь в другом: ты хоть примерно представляешь себе, каким образом и с какого края вообще браться за эту запущенную целину?
– Немного представляю, – кивнула Лойнна, вставая и принимаясь за обустройство быта. Ей надоело лежать на сухом лапнике и ходить полусгорбившись. Романтика – дело, конечно, хорошее, но должны же у магов быть хоть какие-то привилегии?! – Потому что его величество пообещал нам в качестве силовой поддержки магов и всадников Ночных Костров.
– Что-о-о?!
Возмущение Церхада взвилось под потолок эмоциональным выбросом, проделав изрядную брешь в матерчатом навесе. Лойнна укоризненно поморщилась и сомкнула дыру усилием мысли.
– То, – чуть раздраженно подтвердила она. – Это элитный отряд воинов.
– Это элитный отряд?! – Сарказма в голосе хватило бы не на одну фразу, а на десяток фельетонов. – И вправду, именно это я понял, наблюдая за его приземлением личиком в навоз!
– Церхад, хватит! – Что-то гулко прозвенело во властном окрике – и маг тут же скрестил руки в знак поражения. С такой Лойнной лучше не спорить. – В конце концов, если бы не этот Всадник, сидел бы ты и сейчас в своем подземелье, а я металась бы по городу загнанной птицей, не зная что, куда и зачем!
– А теперь знаешь? – Вопросительный взлет брови.
– Знаю, – вздохнула Лойнна и открыла ему сознание: – Смотри!
Зачем тратить вереницы слов, если можно просто соприкоснуться душами и обменяться знаниями? Тем паче когда времени мало, дел много, а в своем шатре его величество ждет от них решительных и оперативных действий.
Церхад задумчиво почесал затылок.
– Хм… Ну ладно, предположим, не такая уж он и сволочь, какой показался с первого взгляда… Хотя и очень хорошим человеком назвать язык не поворачивается… Но каким образом мы объединим под одним знаменем и магов, и воинов, если здесь, насколько я понял, как и во многих местах, чародеи презирают стражников, а те, соответственно, – магов?
– Объединим? – Лойнна самодовольно усмехнулась. – Соберем – вот первая цель. Для начала нужно их хотя бы привести сюда и расположить на временное житье. А уж объединять непримиримые души – это моя задача…
– Лойнна, не смей! – тревожно вспыхнули черные глаза. – Даже думать забудь!
– Почему? – искренне удивилась ведьма.
Церхад молча встал и усадил ее обратно на лежак. Нечего ей лишний раз магию на всякую чушь тратить. Тем более что работа с пространством – это отнюдь не ее профиль. А вот ему как раз нелишним будет вспомнить технику…
– Окно делать?
– Делать, – рассеянно отозвалась Лойнна. – С подоконником. Широким.
– Ну это уж как водится! – усмехнулся маг. – Тебе следовало бы родиться кошкой, это они обожают сидеть на подоконниках и немигающими глазами смотреть на суетливо мельтешащих прохожих.
– Ты не ответил, Церхад, – решительно напомнила Лойнна. – С какой стати ты запрещаешь мне работать с магами и Всадниками?
– Да мне плевать с кем, – отмахнулся маг, движением пальцев выплавляя изумрудные портьеры. Ну и что, что морок и через сутки подновлять придется? Зато абсолютно достоверный и даже материальный, как и все сотворенное им за жалкую четверть часа.
Лойнна завистливо вздохнула: ей бы так, легким взмахом руки создавать и переплетать реальность… Но, увы, каждому свое. Ему – материя, ей – души. А может, и не увы?
– Тогда в чем дело?
Церхад бросил колдовать и, подойдя, сгреб ее в охапку. Близко-близко, глаза в глаза…
– Лойлинне, ты мне дороже, чем любые люди, маги, короли, Всадники и все остальное мироздание.
– Знаю. – Вот так, просто и спокойно. Потому что это и не признание – просто лишнее напоминание о непреложном факте. – Ну и что?
– А то, что я прекрасно понимаю: так запросто ты бы меня из подземелий не вытащила. И сколько в это было вгрохано энергии, знают только боги и ты сама, потому что никогда ты даже мне не признаешься. И я отлично знаю, какой ценой тебе дается каждая секунда подобной работы – предельное напряжение и полная, до боли и отчаяния, самоотдача.
– Это просто магия, – попыталась возразить Лойнна.
– О нет, дорогая моя! – страстно возразил Церхад. – Просто магия – это когда, как я, взмахнул рукой – и сбил с ног противника. Голая растрата энергетики ауры – не более. А то, что делаешь ты, – рвешь на части свою душу, чтобы достучаться до чужих, – это не просто магия! Это…
– Что?
– Не знаю, Лойлинне… На человеческом языке для этого нет достойных слов. F'ierrentia, наверное…
Лойнна тяжело вздохнула, склонив голову ему на плечо.
Ну да, что поделаешь, она лучше, чем кто-либо, знает, что словами, голосом и внутренней силой можно сделать куда больше, чем глухо подчиняющей человека магией. И, увы, пользоваться всем этим гораздо тяжелее, чем просто равнодушно швырять комки неоформленной силы, изредка распределяя их по матрице заклятия. Но, с другой стороны, это просто ее работа! И в любой работе можно найти неприглядные стороны. Взять хотя бы и его: неужели махать мечом посреди десятка врагов проще? Опаснее – так точно!
– Вот что, Церхад, давай договоримся так, – осторожно начала Лойнна, – ты идешь сейчас к магам – у них тут есть какой-то… Гильдия не гильдия, ковен не ковен… Не помню, словом, но принц тебе скажет. Главный маг у них мужчина, так что ты с ним, думаю, договоришься, хорошо?
– Конечно, договорюсь, – кивнул Церхад. – А ты?
– Что – я? – лукаво усмехнулась Лойнна.
– Да вот как-то с трудом мне верится, что ты в мое отсутствие будешь смирно сидеть в кресле и вышивать крестиком!
– И правильно! Не имею дурной привычки сидеть в креслах – подоконники гораздо удобнее! Да и с вышиванием пока в жизни как-то не сложилось…
– Лойнна, брось шутить! Куда ты пойдешь?
Ведьма тяжело вздохнула, вставая и потягиваясь.
– К Всадникам, разумеется. Боюсь, воспоминание о твоем утреннем подвиге не будет основным катализатором в переговорах с Райдасом, но все же у меня шансов больше, чем у тебя. И даже в преддверии напряженного вечера могу пообещать, что особо колдовать и воздействовать не буду, хорошо?
Некромант привычно провел рукой по ее длинным волосам, убрал за ухо вечно выбивающуюся прядь. Эх, спорить с женщинами – неблагодарное занятие!
– Хорошо. Береги себя, Лойлинне.
ГЛАВА 4
Небо медленно темнело, солнце с явной неохотой скатывалось к горизонту, поднимался обычный в этих краях вечерний ветер, закутывающий прохожих в плащи и загоняющий воинов в палатки.
Райдас залпом допил кружку кисловатой браги, недовольно поморщился и отставил ее подальше. Нет, бывали, конечно, дни, когда приходилось пить бурду и почище этой, но вот пить вместе с магами – это нет…
И зачем, спрашивается, дурак, согласился? Ведь королевского-то приказа не было. Пожелание – да, само собой. Но разве не ему, бывалому воину и давнему десятнику Всадников (а если не первое, то уж второе-то точно учило разбираться в бюрократических тонкостях и скользких формулировках) уметь понять разницу между «приказом» и «пожеланием»? Тем более что обманывать она его и не думала – сразу предупредила, что работать придется бок о бок с магами. Может, именно на это он и купился? На эту неприкрытую искренность и открытый взгляд? Да еще на воспоминание, сколько неприятностей доставил ей ни с того ни с сего утром. Не то чтобы чувство вины, но неприятный осадок после этого остался…
Словом, как бы то ни было, но факт есть факт: он вместе с пятью десятками своих людей находится здесь, в палатках, разбитых в королевском лагере. Пьет кислую брагу и недовольно поглядывает на своих разбредшихся воинов.
Ночь вкрадчиво, но неотступно вступала в свои права, скрадывала очертания предметов, обманчиво «сворачивала» расстояния, стирала цвета… Лагерь постепенно затихал: выход в лабиринты был назначен на полночь, а до того времени опытные воины еще успеют выспаться, чтобы не брести потом по норам нежити с бодростью восставшего в неурочный час упыря. Только одно яркое пятно дерзкого костра выделялось, словно искра в темноте.
В кругу вокруг огня сидели человек пять, причем и воины, и маги. То и дело раздавались взрывы смеха, обрывки шумных многоголосных разговоров, шел по кругу рог с вином…
Заприметив среди сидящих двух Всадников, Райдас решительно поднялся на ноги и направился к костру. Еще чего не хватало – якшаться с магами, распивая один кубок вина! Довольно и того, что они вынуждены идти в бой вместе.
– Что здесь происходит? – строго осведомился он, приблизившись и собираясь разогнать это странное общество. – Ригл, Старден, разве истинным воинам перед решающей битвой надлежит пить черт знает что, черт знает где, черт знает с кем?!
– Добрый вечер, домн Райдас, – невозмутимо откликнулась на его упрек Лойнна.
Лойнна? Волосы, обычно хоть чуть-чуть присобранные, чтобы не лезли в глаза, теперь дико разметались по плечам, в янтарных глазах пляшет яростное пламя, причем невозможно понять, отражается ли то огонь костра, или же этот необузданный танец рубиновых отблесков рождается прямо в неестественно расширенных зрачках. Ну ведьма, мать ее…
– Добрый вечер, домна, – склонился в почтительном поклоне Всадник, не в силах оторвать взгляд от этой невиданной пляски янтарного пламени в ее глазах.
Ведьма, разрывая нить его смятения, сама отвела взгляд, с сожалением посмотрев на торопливо подскочивших при виде начальника Всадников.
– Не лишайте нас общества этих милых людей, домн Райдас, – тихо попросила Лойнна. – Лучше сами присоединяйтесь к нам!
– А можно? – вдруг неожиданно для самого себя спросил Всадник, неуверенно поигрывая массивным аграфом, скалывавшим плащ у горла.
Ведьма одарила его еще одним огненным взглядом и улыбнулась, и яд этой улыбки проник глубоко, в самое сердце, отравив Райдаса на весь вечер и всю ночь.
– Вина домну Райдасу! – звучно разнеслось над костром, и сразу с нескольких сторон к нему потянулись руки с кубками.
Он, помедлив, принял один из рук Стардена и осторожно отхлебнул.
О, дьявол!! Такого вина не на каждом королевском обеде нальют!
– Эстхардское, – опередила его вопрос Лойнна и пояснила: – Я оттуда родом.
Райдас кивнул и отпил еще глоток красного, терпкого, пряного и пьяного вина.
А все дальнейшее смешалось в какой-то безумно прекрасный и невероятный… обряд? Бред? Морок?
Память не запечатлела нить событий – только отдельные, яркие, как вспышки магических искр в ночи, картины, обрывки фраз…
Лойнна. Странная, необъяснимая и непредсказуемая. То безумно хохочущая, то украдкой смахивающая слезы с глаз. «Кто она такая? – небрежно скользило в голове Райдаса. – Порождение богов или сатаны? Послание ада или рая? Человек или высшее существо, сплетенное из прядей магических нитей?» Скользило и, не находя ответа, затиралось между сотнями других, таких же безотчетных и обрывочных мыслей.
Буйство костра, незримый танец раскаленного пламени не только в кругу дров, грамотно разложенных «шалашиком», но и везде: во взмахе небрежной руки ведьмы, в глазах людей, сидящих у костра, в плещущемся в кубке вине, в раздробленном, разбитом на осколки сознании…
Все расширяющийся и расширяющийся круг возле огня, в который входили и маги, и воины, и стражники, и знать, и всем было плевать, кто тот человек, с которым ты пьешь за здоровье короля. Люди, люди, люди – уже не круг, а толпа, словно пойманная в какую-то паутину, сплетенную безумной ведьмой у полыхающего безо всяких дров костра…
Яростный, страстный, дерзкий взгляд янтарных, в свете пламени полыхающих чистым золотом глаз, в которых ВСЕ. Ответы на все вопросы; последний довод разума перед свистом выхваченной шпаги; гневный огонь, расцветающий под ногами привязанных к столбу ведьм; шепот древних времен, когда не было еще ни людей, ни вражды, ни любви – лишь бесконечное всеведение, и трепет шелковых знамен в руках отчаявшихся королей…
Чья была гитара, откуда она вообще взялась посреди чисто мужского общества, занимающегося грязной работой войны? Никто не знал, но никому и дела до этого не было. Особенно когда струны запели под тонкими, нервными, унизанными серебряными кольцами пальцами Лойнны, а ее голос вплелся в причудливую древнюю мелодию седьмой струной…
От ярости ливня плащи не сокроют,
От солнца лучей не спастись под ольхой,
Но воины Жизни не жаждут покоя,
Одна лишь дорога у них – вечный бой.
Идут по хрустальным тропам мирозданья,
Бредут волонтерами вечной войны.
Путь жизни один лишь, одно лишь призванье –
Сражаться со смертью по слову Судьбы.
Из стали клинки их, из стали их души.
Для них не отлична вода от вина.
Они бесконечно сему миру служат,
Страданья и боль выпивая до дна.
Не зная рассвета, не видя заката,
Идут беззаветно тропою войны.
Не знают тоски и не слышат звон злата,
Воюют со Смертью. Они так должны.
…И бесконечное, необъяснимое чувство ПРИЧАСТНОСТИ, захлестнувшее душу каждого, кто стоял в отблесках огромного полыхающего костра и слышал хоть слово из этой старой, известной каждому, но получившей в ее устах второе бессмертие воинской песни…
Райдас впервые в жизни понял, как люди сходят с ума, какое нечеловеческое напряжение может обрушиться на неподготовленную человеческую душу и насколько всесильной может быть женщина, не умеющая даже сжать в руках шпагу…
Дьявол, да как же можно было так упиться одним кубком вина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Немного представляю, – кивнула Лойнна, вставая и принимаясь за обустройство быта. Ей надоело лежать на сухом лапнике и ходить полусгорбившись. Романтика – дело, конечно, хорошее, но должны же у магов быть хоть какие-то привилегии?! – Потому что его величество пообещал нам в качестве силовой поддержки магов и всадников Ночных Костров.
– Что-о-о?!
Возмущение Церхада взвилось под потолок эмоциональным выбросом, проделав изрядную брешь в матерчатом навесе. Лойнна укоризненно поморщилась и сомкнула дыру усилием мысли.
– То, – чуть раздраженно подтвердила она. – Это элитный отряд воинов.
– Это элитный отряд?! – Сарказма в голосе хватило бы не на одну фразу, а на десяток фельетонов. – И вправду, именно это я понял, наблюдая за его приземлением личиком в навоз!
– Церхад, хватит! – Что-то гулко прозвенело во властном окрике – и маг тут же скрестил руки в знак поражения. С такой Лойнной лучше не спорить. – В конце концов, если бы не этот Всадник, сидел бы ты и сейчас в своем подземелье, а я металась бы по городу загнанной птицей, не зная что, куда и зачем!
– А теперь знаешь? – Вопросительный взлет брови.
– Знаю, – вздохнула Лойнна и открыла ему сознание: – Смотри!
Зачем тратить вереницы слов, если можно просто соприкоснуться душами и обменяться знаниями? Тем паче когда времени мало, дел много, а в своем шатре его величество ждет от них решительных и оперативных действий.
Церхад задумчиво почесал затылок.
– Хм… Ну ладно, предположим, не такая уж он и сволочь, какой показался с первого взгляда… Хотя и очень хорошим человеком назвать язык не поворачивается… Но каким образом мы объединим под одним знаменем и магов, и воинов, если здесь, насколько я понял, как и во многих местах, чародеи презирают стражников, а те, соответственно, – магов?
– Объединим? – Лойнна самодовольно усмехнулась. – Соберем – вот первая цель. Для начала нужно их хотя бы привести сюда и расположить на временное житье. А уж объединять непримиримые души – это моя задача…
– Лойнна, не смей! – тревожно вспыхнули черные глаза. – Даже думать забудь!
– Почему? – искренне удивилась ведьма.
Церхад молча встал и усадил ее обратно на лежак. Нечего ей лишний раз магию на всякую чушь тратить. Тем более что работа с пространством – это отнюдь не ее профиль. А вот ему как раз нелишним будет вспомнить технику…
– Окно делать?
– Делать, – рассеянно отозвалась Лойнна. – С подоконником. Широким.
– Ну это уж как водится! – усмехнулся маг. – Тебе следовало бы родиться кошкой, это они обожают сидеть на подоконниках и немигающими глазами смотреть на суетливо мельтешащих прохожих.
– Ты не ответил, Церхад, – решительно напомнила Лойнна. – С какой стати ты запрещаешь мне работать с магами и Всадниками?
– Да мне плевать с кем, – отмахнулся маг, движением пальцев выплавляя изумрудные портьеры. Ну и что, что морок и через сутки подновлять придется? Зато абсолютно достоверный и даже материальный, как и все сотворенное им за жалкую четверть часа.
Лойнна завистливо вздохнула: ей бы так, легким взмахом руки создавать и переплетать реальность… Но, увы, каждому свое. Ему – материя, ей – души. А может, и не увы?
– Тогда в чем дело?
Церхад бросил колдовать и, подойдя, сгреб ее в охапку. Близко-близко, глаза в глаза…
– Лойлинне, ты мне дороже, чем любые люди, маги, короли, Всадники и все остальное мироздание.
– Знаю. – Вот так, просто и спокойно. Потому что это и не признание – просто лишнее напоминание о непреложном факте. – Ну и что?
– А то, что я прекрасно понимаю: так запросто ты бы меня из подземелий не вытащила. И сколько в это было вгрохано энергии, знают только боги и ты сама, потому что никогда ты даже мне не признаешься. И я отлично знаю, какой ценой тебе дается каждая секунда подобной работы – предельное напряжение и полная, до боли и отчаяния, самоотдача.
– Это просто магия, – попыталась возразить Лойнна.
– О нет, дорогая моя! – страстно возразил Церхад. – Просто магия – это когда, как я, взмахнул рукой – и сбил с ног противника. Голая растрата энергетики ауры – не более. А то, что делаешь ты, – рвешь на части свою душу, чтобы достучаться до чужих, – это не просто магия! Это…
– Что?
– Не знаю, Лойлинне… На человеческом языке для этого нет достойных слов. F'ierrentia, наверное…
Лойнна тяжело вздохнула, склонив голову ему на плечо.
Ну да, что поделаешь, она лучше, чем кто-либо, знает, что словами, голосом и внутренней силой можно сделать куда больше, чем глухо подчиняющей человека магией. И, увы, пользоваться всем этим гораздо тяжелее, чем просто равнодушно швырять комки неоформленной силы, изредка распределяя их по матрице заклятия. Но, с другой стороны, это просто ее работа! И в любой работе можно найти неприглядные стороны. Взять хотя бы и его: неужели махать мечом посреди десятка врагов проще? Опаснее – так точно!
– Вот что, Церхад, давай договоримся так, – осторожно начала Лойнна, – ты идешь сейчас к магам – у них тут есть какой-то… Гильдия не гильдия, ковен не ковен… Не помню, словом, но принц тебе скажет. Главный маг у них мужчина, так что ты с ним, думаю, договоришься, хорошо?
– Конечно, договорюсь, – кивнул Церхад. – А ты?
– Что – я? – лукаво усмехнулась Лойнна.
– Да вот как-то с трудом мне верится, что ты в мое отсутствие будешь смирно сидеть в кресле и вышивать крестиком!
– И правильно! Не имею дурной привычки сидеть в креслах – подоконники гораздо удобнее! Да и с вышиванием пока в жизни как-то не сложилось…
– Лойнна, брось шутить! Куда ты пойдешь?
Ведьма тяжело вздохнула, вставая и потягиваясь.
– К Всадникам, разумеется. Боюсь, воспоминание о твоем утреннем подвиге не будет основным катализатором в переговорах с Райдасом, но все же у меня шансов больше, чем у тебя. И даже в преддверии напряженного вечера могу пообещать, что особо колдовать и воздействовать не буду, хорошо?
Некромант привычно провел рукой по ее длинным волосам, убрал за ухо вечно выбивающуюся прядь. Эх, спорить с женщинами – неблагодарное занятие!
– Хорошо. Береги себя, Лойлинне.
ГЛАВА 4
Небо медленно темнело, солнце с явной неохотой скатывалось к горизонту, поднимался обычный в этих краях вечерний ветер, закутывающий прохожих в плащи и загоняющий воинов в палатки.
Райдас залпом допил кружку кисловатой браги, недовольно поморщился и отставил ее подальше. Нет, бывали, конечно, дни, когда приходилось пить бурду и почище этой, но вот пить вместе с магами – это нет…
И зачем, спрашивается, дурак, согласился? Ведь королевского-то приказа не было. Пожелание – да, само собой. Но разве не ему, бывалому воину и давнему десятнику Всадников (а если не первое, то уж второе-то точно учило разбираться в бюрократических тонкостях и скользких формулировках) уметь понять разницу между «приказом» и «пожеланием»? Тем более что обманывать она его и не думала – сразу предупредила, что работать придется бок о бок с магами. Может, именно на это он и купился? На эту неприкрытую искренность и открытый взгляд? Да еще на воспоминание, сколько неприятностей доставил ей ни с того ни с сего утром. Не то чтобы чувство вины, но неприятный осадок после этого остался…
Словом, как бы то ни было, но факт есть факт: он вместе с пятью десятками своих людей находится здесь, в палатках, разбитых в королевском лагере. Пьет кислую брагу и недовольно поглядывает на своих разбредшихся воинов.
Ночь вкрадчиво, но неотступно вступала в свои права, скрадывала очертания предметов, обманчиво «сворачивала» расстояния, стирала цвета… Лагерь постепенно затихал: выход в лабиринты был назначен на полночь, а до того времени опытные воины еще успеют выспаться, чтобы не брести потом по норам нежити с бодростью восставшего в неурочный час упыря. Только одно яркое пятно дерзкого костра выделялось, словно искра в темноте.
В кругу вокруг огня сидели человек пять, причем и воины, и маги. То и дело раздавались взрывы смеха, обрывки шумных многоголосных разговоров, шел по кругу рог с вином…
Заприметив среди сидящих двух Всадников, Райдас решительно поднялся на ноги и направился к костру. Еще чего не хватало – якшаться с магами, распивая один кубок вина! Довольно и того, что они вынуждены идти в бой вместе.
– Что здесь происходит? – строго осведомился он, приблизившись и собираясь разогнать это странное общество. – Ригл, Старден, разве истинным воинам перед решающей битвой надлежит пить черт знает что, черт знает где, черт знает с кем?!
– Добрый вечер, домн Райдас, – невозмутимо откликнулась на его упрек Лойнна.
Лойнна? Волосы, обычно хоть чуть-чуть присобранные, чтобы не лезли в глаза, теперь дико разметались по плечам, в янтарных глазах пляшет яростное пламя, причем невозможно понять, отражается ли то огонь костра, или же этот необузданный танец рубиновых отблесков рождается прямо в неестественно расширенных зрачках. Ну ведьма, мать ее…
– Добрый вечер, домна, – склонился в почтительном поклоне Всадник, не в силах оторвать взгляд от этой невиданной пляски янтарного пламени в ее глазах.
Ведьма, разрывая нить его смятения, сама отвела взгляд, с сожалением посмотрев на торопливо подскочивших при виде начальника Всадников.
– Не лишайте нас общества этих милых людей, домн Райдас, – тихо попросила Лойнна. – Лучше сами присоединяйтесь к нам!
– А можно? – вдруг неожиданно для самого себя спросил Всадник, неуверенно поигрывая массивным аграфом, скалывавшим плащ у горла.
Ведьма одарила его еще одним огненным взглядом и улыбнулась, и яд этой улыбки проник глубоко, в самое сердце, отравив Райдаса на весь вечер и всю ночь.
– Вина домну Райдасу! – звучно разнеслось над костром, и сразу с нескольких сторон к нему потянулись руки с кубками.
Он, помедлив, принял один из рук Стардена и осторожно отхлебнул.
О, дьявол!! Такого вина не на каждом королевском обеде нальют!
– Эстхардское, – опередила его вопрос Лойнна и пояснила: – Я оттуда родом.
Райдас кивнул и отпил еще глоток красного, терпкого, пряного и пьяного вина.
А все дальнейшее смешалось в какой-то безумно прекрасный и невероятный… обряд? Бред? Морок?
Память не запечатлела нить событий – только отдельные, яркие, как вспышки магических искр в ночи, картины, обрывки фраз…
Лойнна. Странная, необъяснимая и непредсказуемая. То безумно хохочущая, то украдкой смахивающая слезы с глаз. «Кто она такая? – небрежно скользило в голове Райдаса. – Порождение богов или сатаны? Послание ада или рая? Человек или высшее существо, сплетенное из прядей магических нитей?» Скользило и, не находя ответа, затиралось между сотнями других, таких же безотчетных и обрывочных мыслей.
Буйство костра, незримый танец раскаленного пламени не только в кругу дров, грамотно разложенных «шалашиком», но и везде: во взмахе небрежной руки ведьмы, в глазах людей, сидящих у костра, в плещущемся в кубке вине, в раздробленном, разбитом на осколки сознании…
Все расширяющийся и расширяющийся круг возле огня, в который входили и маги, и воины, и стражники, и знать, и всем было плевать, кто тот человек, с которым ты пьешь за здоровье короля. Люди, люди, люди – уже не круг, а толпа, словно пойманная в какую-то паутину, сплетенную безумной ведьмой у полыхающего безо всяких дров костра…
Яростный, страстный, дерзкий взгляд янтарных, в свете пламени полыхающих чистым золотом глаз, в которых ВСЕ. Ответы на все вопросы; последний довод разума перед свистом выхваченной шпаги; гневный огонь, расцветающий под ногами привязанных к столбу ведьм; шепот древних времен, когда не было еще ни людей, ни вражды, ни любви – лишь бесконечное всеведение, и трепет шелковых знамен в руках отчаявшихся королей…
Чья была гитара, откуда она вообще взялась посреди чисто мужского общества, занимающегося грязной работой войны? Никто не знал, но никому и дела до этого не было. Особенно когда струны запели под тонкими, нервными, унизанными серебряными кольцами пальцами Лойнны, а ее голос вплелся в причудливую древнюю мелодию седьмой струной…
От ярости ливня плащи не сокроют,
От солнца лучей не спастись под ольхой,
Но воины Жизни не жаждут покоя,
Одна лишь дорога у них – вечный бой.
Идут по хрустальным тропам мирозданья,
Бредут волонтерами вечной войны.
Путь жизни один лишь, одно лишь призванье –
Сражаться со смертью по слову Судьбы.
Из стали клинки их, из стали их души.
Для них не отлична вода от вина.
Они бесконечно сему миру служат,
Страданья и боль выпивая до дна.
Не зная рассвета, не видя заката,
Идут беззаветно тропою войны.
Не знают тоски и не слышат звон злата,
Воюют со Смертью. Они так должны.
…И бесконечное, необъяснимое чувство ПРИЧАСТНОСТИ, захлестнувшее душу каждого, кто стоял в отблесках огромного полыхающего костра и слышал хоть слово из этой старой, известной каждому, но получившей в ее устах второе бессмертие воинской песни…
Райдас впервые в жизни понял, как люди сходят с ума, какое нечеловеческое напряжение может обрушиться на неподготовленную человеческую душу и насколько всесильной может быть женщина, не умеющая даже сжать в руках шпагу…
Дьявол, да как же можно было так упиться одним кубком вина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56