Чужестранцы – это и есть их нынешний статус. Надо заметить, самый низкий из существующих. А кем они были там, у себя, рабами или приближенными к государю, – совершенно неважно.
– Что здесь произошло?
– Дозволите мне говорить, домн? – выступил вперед Райдас.
– Говори, всадник Ночных Костров.
– Когда я, прислав женщине бутыль виолийского вина, попытался пригласить ее к нашему столу, этот человек, – небрежный кивок в сторону Церхада, – напал на меня с помощью магии, безо всякого предупреждения.
– Так ли это было? – Вопрос к Всадникам да еще, пожалуй, трактирщику.
– Воистину! – единогласный ответ.
Лойнна сжала губы. Хотя чего другого тут можно было ожидать? Ох, нехорошо все начинается…
– Так ли это было?
Ах, теперь это уже и к ним. Какая честь, черт возьми!
– Почти, – вежливо склонила голову Лойнна.
– Что? – Тихая, но явственная угроза в голосе. – Ты, чужестранка, осмеливаешься обвинять всадника Ночных Костров во лжи?!
– Он не солгал вам, домн. – Еще один наклон головы. Волосы рассыпались по плечам, вспыхивая рубиновыми искрами. – Я лишь хотела добавить, что мы, прежде чем применить силу, объяснили домну Райдасу причину отказа и трижды попросили его уйти с миром.
– Вот как? – вопросительный взгляд в сторону невольно поморщившегося Всадника.
– Незнание наших обычаев – не причина им не следовать, – твердо отозвался тот.
Хорошо сказал, зараза. Надо заметить, что и она сама по большому счету обычно согласна с такой позицией. Но ведь у всякого правила есть свои исключения.
– Я уважаю обычаи. – Твердый взгляд, уверенный звон в голосе. Вот так, глаза в глаза, безо всякого флера трепещущих ресниц и прочей чепухи. Воевать – так воевать! И уже чуть мягче, на спуске: – Если они уважают людей.
Правильная тактика. Нельзя сказать, что беспроигрышная, но презрение к чужеземке в глазах стражника сменилось уважительным интересом. А это уже что-то!
– В каком обычае всадников Ночных Костров ты увидела неуважение к человеку, Лойнна Нордъерская?
– Почему женщина, приняв добровольный дар мужчины, обязана разделить с ним ужин и ночь? Это что – цена и товар? Или здесь женщину не считают человеком вообще? Тогда простите, мои притязания не имеют оснований.
Стражник устало потер ладонями виски. Да, ничего не поделаешь, эмоциональный всплеск истинной ведьмы так просто окружающим не дается. Особенно если она не просто не желает, как обычно, скрыть свои эмоции, но и, напротив, транслирует их, давя на психику публике. Способ простой и, как правило, безотказный.
– Разве я уже обвинил тебя в чем-то, женщина? – глухо спросил страж. – Почему ты возмущаешься так, словно оговорена перед народом?
– Я не возмущаюсь, домн. – Так, хватит плескать куда попало силой. Дальше дело только техники, а оная нам и потом пригодиться может. А потому – и голос тихий, и взгляд спокойный, чуть оттененный горестью. Женский взгляд. – Я просто устала, растеряна, голодна и не знаю, куда мне себя приложить и чем накрыть. А эти люди мешают мне даже позавтракать.
– Я не желаю тебе зла, Лойнна Нордъерская. И не хочу осложнять тебе жизнь, если ты того не заслуживаешь. У вас есть лицензия? – словно для проформы спросил стражник, поворачиваясь к Церхаду.
Тот все это время молчал. Правильно: работать с людьми и психикой – ее святая привилегия. Но чтобы он ей позволил положить руку на рукоять меча…
– Какая лицензия?
– Лицензия, дающая право колдовать, – терпеливо пояснил страж, то и дело оглядываясь на Лойнну – видимо, боялся, что дело вполне может окончиться слезами. Дурень, уж кто-кто, а Лойнна всегда отлично знала, что и где будет уместным, и совершенно ясно чувствовала, что сейчас слезы ни к чему.
– Сожалею, нет, – развел руками Церхад.
Страж удивленно вскинул брови и машинально кивнул своим спутникам, все еще подпиравшим дверь. Те подошли, встав по обе стороны мага.
– Что ж, тогда вам придется пройти со мной для разбирательства. Советую не болтать лишнего и не оказывать сопротивления, тем более магического.
Но маг не слушал, он застыл, точно изваяние, глядя на свою d'ertta. Словно незримый мостик протянулся между двумя парами пристально вглядывающихся друг в друга глаз – янтарно-золотистых и беспросветно черных. Страж даже искренне позавидовал этому черноволосому бледному магу с точеными, будто уверенной рукой высеченными из слоновой кости чертами лица: сам бы он многое отдал, чтобы на него ТАК смотрела красивая женщина. Пронзительно печально и отчаянно в одно и то же время.
«Ну что, доигрался?! Вляпались по самые уши!» – Парная телепатия этим двоим давалась просто и естественно, точно самый обычный разговор.
«Ну… Что поделаешь? Будем считать это началом очередной авантюры. Тоже мне невидаль, помнишь, сколько их у нас было? Лично я – нет!»
«Вот как запустила бы в тебя чем-нибудь потяжелее, авантюрист чертов!»
«Брось, Лойлинне. – Только он, первый и единственный, додумался присоединять к ее имени такой ласкательный суффикс. – Выкрутимся!»
«Кто бы сомневался! Вот только крутиться буду я, а ты – прохлаждаться…»
«В пыточных застенках?!» – Телепатия, конечно, не передает смеха, но он бы наверняка следовал за этой фразой.
«Да иди ты… к дьяволу, изверг».
«Я тоже тебя люблю, солнце мое!»
Чужие чувства, конечно, уважать надо, но служба есть служба. Поэтому стражник осторожно потянул мага за рукав черного плаща.
– Идемте, Церхад из Серебряного Дола.
Стражники неотступными тенями последовали за покорно вышедшим магом.
Да, законов, конечно, слушаться надо. Особенно поначалу, когда еще толком не знаешь, что здесь за власти и стоит ли с ними конфликтовать. Пока лучше подчинимся с покорным видом, а там… а там видно будет.
– Могу я помочь вам, домна? – серьезный взгляд ярко-синих глаз. Всадник, чтоб его… И какого ляда ему снова от нее надо?
– Едва ли, – процедила она сквозь зубы, даже не глядя на него. Ничего, обойдется. Теперь уже нет смысла сдерживаться и притворяться, те, для кого был дан спектакль, давно скрылись за тревожно скрипнувшей на прощание дубовой дверью, сейчас висевшей лишь на одной петле: хорошо все-таки Церхад этого наглеца приложил.
– Я прошу у вас прощения, домна. – Всадник, не спуская с нее испытующего взгляда, почтительно поклонился.
О боги, ну за что ей еще и это испытание?
– Прощаю. – Лойнна равнодушно пожала плечами, мельком глянув на настырного собеседника. Помолчала и добавила: – Искренне надеюсь, что от этого дурацкого ритуала вам стало значительно легче.
Сама она подобные сцены терпеть не могла, нет ничего более неискреннего, чем натянутые улыбки насильственного перемирия.
– Нет, не стало, – покачал головой Всадник, без приглашения присаживаясь за стол. (Интересно, а это тоже ее к чему-нибудь обязывает? А, к черту! Хуже уже будет едва ли, так что пусть только позволит себе что-нибудь лишнее – и улетит куда дальше, чем в прошлый раз.) – Потому что на самом деле вы искренне желаете, чтобы облегчение ко мне не пришло никогда.
– Я чего-то вам желаю? – Ха, вот так самонадеянность! Делать ей больше нечего, кроме как лишний раз думать о подобных недоразумениях природы. – Ошибаетесь, уважаемый. Единственное, чего я желаю, чтобы вы оставили меня в покое. Желательно сию же минуту – и навсегда. Почему бы вам не выполнить пожелание дамы? Или есть очередной обряд, запрещающий прислушиваться к просьбам женщин?
Голос даже не злой, а лишь чуть раздраженный. Таким тоном обычно говорят детям уйти в другую комнату и не мешать взрослым вести серьезные разговоры. Она не хотела ни мстить этому человеку, ни прощать его, ни вести светские беседы. Он просто, словно зудящая над ухом муха, мешал ей спокойно подумать и решить, что делать дальше.
– Ну а теперь вы на меня злитесь, – с грустной улыбкой констатировал Райдас.
– Если бы я злилась, то целых окон здесь бы не осталось, – откровенно ответила она.
– Верю на слово.
– Неужели? И с чего бы такая честь?
– Потому что я никогда не встречался с женщиной, которая после всего, что здесь произошло, не залилась бы слезами, а невозмутимо села доедать свой завтрак, – веско пояснил Всадник.
– У вас здесь что, ведьм нет? – презрительно фыркнула Лойнна. Да если бы она каждый раз, когда Церхад куда-нибудь попадал, принималась самозабвенно рыдать, то вся жизнь превратилась бы в одну безобразную истерику.
– Ведьмы? Есть, – задумчиво отозвался собеседник, – но не такие. И они оскорбляются, если их так назвать. Только «чародейки». Так я могу вам хоть чем-нибудь помочь?
Она глубоко вздохнула, прикидывая, что можно взять с этого нагловатого типа, обвешанного оружием, словно рождественская елка шарами.
Но, в конце концов, ее горе-возлюбленного вытаскивать как-то надо. Работать в одиночку она, безусловно, умеет, да и его едва ли сразу потащат в пыточные застенки (судя по спокойствию стражника, колдовать без лицензии – не такой уж страшный грех), но все же разделиться в самом начале – не лучшая идея.
– Куда они повели Церхада?
– В королевский дворец, – не удивившись, отозвался Всадник. – Посадят в один из подвалов, где он и пробудет до начала разбирательства. Отсутствие лицензии – это скорее административное нарушение, нежели преступление, так что отделается в меру приятным разговором да штрафом.
– А когда разбирательство? – Лойнна чуть прищурила глаза, словно звено за звеном укладывая в памяти торопливо усваиваемую информацию.
– А вот этого вам не скажет никто, – развел руками Райдас. – Подобные вопросы его величество предпочитает разбирать самолично, а сейчас он необычайно занят с этими гадами. Может и неделями не появляться во дворце.
– Hrayn!
Всадник так и не понял, было ли это какое-то неведомое заклятие или же звукосочетание, имеющее к магии и всему с ней связанному весьма и весьма опосредованное отношение.
Лойнна чуть нахмурилась, отпила вина из кубка (то самое распроклятое виолийское!) и недовольно поморщилась. Это осложняло дело.
– Хорошо, а кроме дворца, где его можно найти?
– Вы думаете, что чужеземку к королю подпустят хоть на полверсты? – Ироничный разлет темных бровей.
– Это мое дело, – коротко отрезала она. – Так где его можно найти?
– На северной окраине города. Спросите хоть у кого, там любой покажет, где расположен королевский лагерь. Но я вас предупреждал…
– Конечно, конечно.
Ведьма замолчала надолго, напряженно размышляя. Кое-что складывалось, но партия с таким количеством ловлёнок требовала полной отдачи и… везения. Первое она могла гарантировать, а вот второе… Ну сколько же можно издеваться? Неужели сегодняшнего утра мало?!
– Не хотите еще что-нибудь спросить? – напомнил о себе Райдас.
«Спросить? Хм, а почему бы и нет? Надо же хоть как-то восполнять пробелы в знании обстановки…»
– Домн, расскажите мне о своей стране.
– Что рассказать? – растерялся тот.
– Все, что нужно знать чужестранке, чтобы больше не попасться так, как сегодня с этим вашим вином, – торопливо конкретизировала она задачу. Знала по опыту: сразу рассыпать щедрый ворох бесчисленных вопросов не стоит, ответы будут мало соответствовать желаемому.
Топтаться по одним и тем же граблям – не в ее привычках. А опыт – это то, что мы получаем, не получив того, что хотели…
ГЛАВА 2
Солнце медленно взбиралось в гору по куполу небосвода. Яркие до рези в глазах зайчики плясали и на кольчугах, и на шлемах, и даже на торжественно вытянутых из ножен мечах (королевский покой как-никак охраняют!) личной стражи его величества. Впрочем, мечи личная стража, дружно переглянувшись и смачно выругавшись, убрала в ножны: смотреть на них не было никаких сил – и без того красные круги перед глазами плывут.
– Огня и воды, господа! – звучно и уверенно раздалось рядом.
Стражники, удивленно обернувшись, вопросительно уставились на неслышно подошедшую к ним девушку… или женщину?..
Возраст ее невозможно было угадать по внешности – если вообще к таким, как она, применимо понятие «возраст». Длинные прямые пряди густых волос, перехваченных золотой головной лентой, то вспыхивали рубиновыми искрами на солнце, то притягивали взгляд засасывающей, всепоглощающей чернотой. Вишневая рубашка, отделанная широкой черной лентой тесного корсажа и длинными, плотно облегающими запястья шнурованными манжетами, золотистый – в тон головной ленте – шелковый шарф на плечах и широкие женские брюки – явно чужеземка, здесь так не одеваются. Хотя ей идет, с этим не поспоришь.
Красивая?..
Может быть. Но даже если так, эта красота терялась и отступала на задний план перед чем-то большим, глубоким и необъяснимым, плещущимся в бездонных янтарных глазах. Не коричневых, не карих, а именно янтарных, то вспыхивавших кошачьим желтым огнем, то отливающих мягким золотом, то ровно, напряженно горящих красновато-коричневым цветом. В ней была СУТЬ. Была неистребимая и необъяснимая одновременно внутренняя наполненность смыслом. Она всегда знала, куда идет и зачем идет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Что здесь произошло?
– Дозволите мне говорить, домн? – выступил вперед Райдас.
– Говори, всадник Ночных Костров.
– Когда я, прислав женщине бутыль виолийского вина, попытался пригласить ее к нашему столу, этот человек, – небрежный кивок в сторону Церхада, – напал на меня с помощью магии, безо всякого предупреждения.
– Так ли это было? – Вопрос к Всадникам да еще, пожалуй, трактирщику.
– Воистину! – единогласный ответ.
Лойнна сжала губы. Хотя чего другого тут можно было ожидать? Ох, нехорошо все начинается…
– Так ли это было?
Ах, теперь это уже и к ним. Какая честь, черт возьми!
– Почти, – вежливо склонила голову Лойнна.
– Что? – Тихая, но явственная угроза в голосе. – Ты, чужестранка, осмеливаешься обвинять всадника Ночных Костров во лжи?!
– Он не солгал вам, домн. – Еще один наклон головы. Волосы рассыпались по плечам, вспыхивая рубиновыми искрами. – Я лишь хотела добавить, что мы, прежде чем применить силу, объяснили домну Райдасу причину отказа и трижды попросили его уйти с миром.
– Вот как? – вопросительный взгляд в сторону невольно поморщившегося Всадника.
– Незнание наших обычаев – не причина им не следовать, – твердо отозвался тот.
Хорошо сказал, зараза. Надо заметить, что и она сама по большому счету обычно согласна с такой позицией. Но ведь у всякого правила есть свои исключения.
– Я уважаю обычаи. – Твердый взгляд, уверенный звон в голосе. Вот так, глаза в глаза, безо всякого флера трепещущих ресниц и прочей чепухи. Воевать – так воевать! И уже чуть мягче, на спуске: – Если они уважают людей.
Правильная тактика. Нельзя сказать, что беспроигрышная, но презрение к чужеземке в глазах стражника сменилось уважительным интересом. А это уже что-то!
– В каком обычае всадников Ночных Костров ты увидела неуважение к человеку, Лойнна Нордъерская?
– Почему женщина, приняв добровольный дар мужчины, обязана разделить с ним ужин и ночь? Это что – цена и товар? Или здесь женщину не считают человеком вообще? Тогда простите, мои притязания не имеют оснований.
Стражник устало потер ладонями виски. Да, ничего не поделаешь, эмоциональный всплеск истинной ведьмы так просто окружающим не дается. Особенно если она не просто не желает, как обычно, скрыть свои эмоции, но и, напротив, транслирует их, давя на психику публике. Способ простой и, как правило, безотказный.
– Разве я уже обвинил тебя в чем-то, женщина? – глухо спросил страж. – Почему ты возмущаешься так, словно оговорена перед народом?
– Я не возмущаюсь, домн. – Так, хватит плескать куда попало силой. Дальше дело только техники, а оная нам и потом пригодиться может. А потому – и голос тихий, и взгляд спокойный, чуть оттененный горестью. Женский взгляд. – Я просто устала, растеряна, голодна и не знаю, куда мне себя приложить и чем накрыть. А эти люди мешают мне даже позавтракать.
– Я не желаю тебе зла, Лойнна Нордъерская. И не хочу осложнять тебе жизнь, если ты того не заслуживаешь. У вас есть лицензия? – словно для проформы спросил стражник, поворачиваясь к Церхаду.
Тот все это время молчал. Правильно: работать с людьми и психикой – ее святая привилегия. Но чтобы он ей позволил положить руку на рукоять меча…
– Какая лицензия?
– Лицензия, дающая право колдовать, – терпеливо пояснил страж, то и дело оглядываясь на Лойнну – видимо, боялся, что дело вполне может окончиться слезами. Дурень, уж кто-кто, а Лойнна всегда отлично знала, что и где будет уместным, и совершенно ясно чувствовала, что сейчас слезы ни к чему.
– Сожалею, нет, – развел руками Церхад.
Страж удивленно вскинул брови и машинально кивнул своим спутникам, все еще подпиравшим дверь. Те подошли, встав по обе стороны мага.
– Что ж, тогда вам придется пройти со мной для разбирательства. Советую не болтать лишнего и не оказывать сопротивления, тем более магического.
Но маг не слушал, он застыл, точно изваяние, глядя на свою d'ertta. Словно незримый мостик протянулся между двумя парами пристально вглядывающихся друг в друга глаз – янтарно-золотистых и беспросветно черных. Страж даже искренне позавидовал этому черноволосому бледному магу с точеными, будто уверенной рукой высеченными из слоновой кости чертами лица: сам бы он многое отдал, чтобы на него ТАК смотрела красивая женщина. Пронзительно печально и отчаянно в одно и то же время.
«Ну что, доигрался?! Вляпались по самые уши!» – Парная телепатия этим двоим давалась просто и естественно, точно самый обычный разговор.
«Ну… Что поделаешь? Будем считать это началом очередной авантюры. Тоже мне невидаль, помнишь, сколько их у нас было? Лично я – нет!»
«Вот как запустила бы в тебя чем-нибудь потяжелее, авантюрист чертов!»
«Брось, Лойлинне. – Только он, первый и единственный, додумался присоединять к ее имени такой ласкательный суффикс. – Выкрутимся!»
«Кто бы сомневался! Вот только крутиться буду я, а ты – прохлаждаться…»
«В пыточных застенках?!» – Телепатия, конечно, не передает смеха, но он бы наверняка следовал за этой фразой.
«Да иди ты… к дьяволу, изверг».
«Я тоже тебя люблю, солнце мое!»
Чужие чувства, конечно, уважать надо, но служба есть служба. Поэтому стражник осторожно потянул мага за рукав черного плаща.
– Идемте, Церхад из Серебряного Дола.
Стражники неотступными тенями последовали за покорно вышедшим магом.
Да, законов, конечно, слушаться надо. Особенно поначалу, когда еще толком не знаешь, что здесь за власти и стоит ли с ними конфликтовать. Пока лучше подчинимся с покорным видом, а там… а там видно будет.
– Могу я помочь вам, домна? – серьезный взгляд ярко-синих глаз. Всадник, чтоб его… И какого ляда ему снова от нее надо?
– Едва ли, – процедила она сквозь зубы, даже не глядя на него. Ничего, обойдется. Теперь уже нет смысла сдерживаться и притворяться, те, для кого был дан спектакль, давно скрылись за тревожно скрипнувшей на прощание дубовой дверью, сейчас висевшей лишь на одной петле: хорошо все-таки Церхад этого наглеца приложил.
– Я прошу у вас прощения, домна. – Всадник, не спуская с нее испытующего взгляда, почтительно поклонился.
О боги, ну за что ей еще и это испытание?
– Прощаю. – Лойнна равнодушно пожала плечами, мельком глянув на настырного собеседника. Помолчала и добавила: – Искренне надеюсь, что от этого дурацкого ритуала вам стало значительно легче.
Сама она подобные сцены терпеть не могла, нет ничего более неискреннего, чем натянутые улыбки насильственного перемирия.
– Нет, не стало, – покачал головой Всадник, без приглашения присаживаясь за стол. (Интересно, а это тоже ее к чему-нибудь обязывает? А, к черту! Хуже уже будет едва ли, так что пусть только позволит себе что-нибудь лишнее – и улетит куда дальше, чем в прошлый раз.) – Потому что на самом деле вы искренне желаете, чтобы облегчение ко мне не пришло никогда.
– Я чего-то вам желаю? – Ха, вот так самонадеянность! Делать ей больше нечего, кроме как лишний раз думать о подобных недоразумениях природы. – Ошибаетесь, уважаемый. Единственное, чего я желаю, чтобы вы оставили меня в покое. Желательно сию же минуту – и навсегда. Почему бы вам не выполнить пожелание дамы? Или есть очередной обряд, запрещающий прислушиваться к просьбам женщин?
Голос даже не злой, а лишь чуть раздраженный. Таким тоном обычно говорят детям уйти в другую комнату и не мешать взрослым вести серьезные разговоры. Она не хотела ни мстить этому человеку, ни прощать его, ни вести светские беседы. Он просто, словно зудящая над ухом муха, мешал ей спокойно подумать и решить, что делать дальше.
– Ну а теперь вы на меня злитесь, – с грустной улыбкой констатировал Райдас.
– Если бы я злилась, то целых окон здесь бы не осталось, – откровенно ответила она.
– Верю на слово.
– Неужели? И с чего бы такая честь?
– Потому что я никогда не встречался с женщиной, которая после всего, что здесь произошло, не залилась бы слезами, а невозмутимо села доедать свой завтрак, – веско пояснил Всадник.
– У вас здесь что, ведьм нет? – презрительно фыркнула Лойнна. Да если бы она каждый раз, когда Церхад куда-нибудь попадал, принималась самозабвенно рыдать, то вся жизнь превратилась бы в одну безобразную истерику.
– Ведьмы? Есть, – задумчиво отозвался собеседник, – но не такие. И они оскорбляются, если их так назвать. Только «чародейки». Так я могу вам хоть чем-нибудь помочь?
Она глубоко вздохнула, прикидывая, что можно взять с этого нагловатого типа, обвешанного оружием, словно рождественская елка шарами.
Но, в конце концов, ее горе-возлюбленного вытаскивать как-то надо. Работать в одиночку она, безусловно, умеет, да и его едва ли сразу потащат в пыточные застенки (судя по спокойствию стражника, колдовать без лицензии – не такой уж страшный грех), но все же разделиться в самом начале – не лучшая идея.
– Куда они повели Церхада?
– В королевский дворец, – не удивившись, отозвался Всадник. – Посадят в один из подвалов, где он и пробудет до начала разбирательства. Отсутствие лицензии – это скорее административное нарушение, нежели преступление, так что отделается в меру приятным разговором да штрафом.
– А когда разбирательство? – Лойнна чуть прищурила глаза, словно звено за звеном укладывая в памяти торопливо усваиваемую информацию.
– А вот этого вам не скажет никто, – развел руками Райдас. – Подобные вопросы его величество предпочитает разбирать самолично, а сейчас он необычайно занят с этими гадами. Может и неделями не появляться во дворце.
– Hrayn!
Всадник так и не понял, было ли это какое-то неведомое заклятие или же звукосочетание, имеющее к магии и всему с ней связанному весьма и весьма опосредованное отношение.
Лойнна чуть нахмурилась, отпила вина из кубка (то самое распроклятое виолийское!) и недовольно поморщилась. Это осложняло дело.
– Хорошо, а кроме дворца, где его можно найти?
– Вы думаете, что чужеземку к королю подпустят хоть на полверсты? – Ироничный разлет темных бровей.
– Это мое дело, – коротко отрезала она. – Так где его можно найти?
– На северной окраине города. Спросите хоть у кого, там любой покажет, где расположен королевский лагерь. Но я вас предупреждал…
– Конечно, конечно.
Ведьма замолчала надолго, напряженно размышляя. Кое-что складывалось, но партия с таким количеством ловлёнок требовала полной отдачи и… везения. Первое она могла гарантировать, а вот второе… Ну сколько же можно издеваться? Неужели сегодняшнего утра мало?!
– Не хотите еще что-нибудь спросить? – напомнил о себе Райдас.
«Спросить? Хм, а почему бы и нет? Надо же хоть как-то восполнять пробелы в знании обстановки…»
– Домн, расскажите мне о своей стране.
– Что рассказать? – растерялся тот.
– Все, что нужно знать чужестранке, чтобы больше не попасться так, как сегодня с этим вашим вином, – торопливо конкретизировала она задачу. Знала по опыту: сразу рассыпать щедрый ворох бесчисленных вопросов не стоит, ответы будут мало соответствовать желаемому.
Топтаться по одним и тем же граблям – не в ее привычках. А опыт – это то, что мы получаем, не получив того, что хотели…
ГЛАВА 2
Солнце медленно взбиралось в гору по куполу небосвода. Яркие до рези в глазах зайчики плясали и на кольчугах, и на шлемах, и даже на торжественно вытянутых из ножен мечах (королевский покой как-никак охраняют!) личной стражи его величества. Впрочем, мечи личная стража, дружно переглянувшись и смачно выругавшись, убрала в ножны: смотреть на них не было никаких сил – и без того красные круги перед глазами плывут.
– Огня и воды, господа! – звучно и уверенно раздалось рядом.
Стражники, удивленно обернувшись, вопросительно уставились на неслышно подошедшую к ним девушку… или женщину?..
Возраст ее невозможно было угадать по внешности – если вообще к таким, как она, применимо понятие «возраст». Длинные прямые пряди густых волос, перехваченных золотой головной лентой, то вспыхивали рубиновыми искрами на солнце, то притягивали взгляд засасывающей, всепоглощающей чернотой. Вишневая рубашка, отделанная широкой черной лентой тесного корсажа и длинными, плотно облегающими запястья шнурованными манжетами, золотистый – в тон головной ленте – шелковый шарф на плечах и широкие женские брюки – явно чужеземка, здесь так не одеваются. Хотя ей идет, с этим не поспоришь.
Красивая?..
Может быть. Но даже если так, эта красота терялась и отступала на задний план перед чем-то большим, глубоким и необъяснимым, плещущимся в бездонных янтарных глазах. Не коричневых, не карих, а именно янтарных, то вспыхивавших кошачьим желтым огнем, то отливающих мягким золотом, то ровно, напряженно горящих красновато-коричневым цветом. В ней была СУТЬ. Была неистребимая и необъяснимая одновременно внутренняя наполненность смыслом. Она всегда знала, куда идет и зачем идет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56