Стоя рядом с Бенни, Кроукер чувствовал, как его бьет дрожь.
– А что было потом? – тихо спросил Кроукер.
В ответ Бенни жутковато рассмеялся. К этому времени они уже были в Атлантике. Волны становились выше, крепчал соленый ветер.
– А ты как думаешь? Мне удалось-таки совершить вожделенную сделку. Я выполнил свои обязательства перед братьями. Я все сумел сделать так, как должен был сделать сразу, с самого начала. Так они мне сказали. – Он горестно покачал головой. – Потом, спустя три недели после окончательного оформления сделки, они вытащили того парня прямо из постели и мучили его больше суток... Теперь его сердце бьется в груди президента Аргентины, а печень пересажена брату министра финансов Бразилии. Так они заставили его расплатиться за упрямство и нанесенное им публичное оскорбление. Бог свидетель, мы с ним оба расплатились за то, что связались с этими чудовищами.
– Но ведь с тех пор прошло уже пять лет, Бенни, – сказал Кроукер, засовывая замерзшую руку в карман ветровки. – Почему они появились вновь и расправились с Соней?
– У них долгая память... А я-то думал, что окончательно расквитался с ними и они больше никогда не вернутся в мою жизнь... Видно, я опять ошибся.
Лодка неслась вперед на полной скорости, подпрыгивая на гребнях волн так высоко, что у Кроукера клацали зубы. Бенни резко повернулся к нему.
– А знаешь, что гнетет меня и пожирает изнутри, Льюис? Ведь Антонио и Хейтор были тогда абсолютно правы. Пять лет назад в глубине души я не стремился к успешному завершению той сделки. Я действительно тогда не выложился по максимуму, я просто хотел как можно скорее отделаться от них. Однако я не сумел предвидеть всех последствий. Я был уверен, что уж кто-кто, а я-то сумею их перехитрить. – Он ударил себя кулаком в грудь. – Это я убил Розу! Я так же виноват в ее гибели, как и ее убийцы! – Он отвернулся от Кроукера. – Теперь ты понимаешь, что может произойти, когда ты молод и уверен, что знаешь ответы на все вопросы? Очень быстро ты начинаешь понимать, что не только не знаешь ответов, но и понятия не имеешь, каковы сами вопросы.
Рука, лежавшая на дросселе, плавно опустилась, и лодка замедлила ход. Двигатель недовольно заворчал на низких оборотах.
– Вот мы и на месте, – сказал Бенни, передавая Кроукеру руль. Потом он вынул дорожную сумку и открыл ее.
– Заглуши двигатель, – помолчав, сказал он.
Кроукер повиновался. Наступила полная тишина, слышался лишь тихий шорох волн. Они были одни в открытом океане. Земля виднелась узкой светлой полоской где-то далеко на западе, у самой линии горизонта.
– Теперь наступает очень важный момент, – сказал Бенни. – Прошу тебя сосредоточиться.
Наклонившись, он обмакнул руку в маленький глиняный горшок и помазал чем-то черным лоб, щеки и подбородок Кроукера. Потом он сделал то же самое со своим лицом.
– Что это ты делаешь, Бенни?
– Тс-с-с... – Бенни приложил палец к губам. – Сейчас мы попрощаемся с Соней.
– Ничего себе. – Кроукер выпучил глаза. – Вот как ты представляешь себе погребальную церемонию?!
– Нет, не я, – спокойно ответил Бенни. – Мой дедушка.
Он вынул голову Сони, замотанную в полотенца.
– Приступим. Теперь наши лица покрыты сажей, и злые духи не смогут узнать нас и утащить за собой, пока мы будем прощаться с душой Сони, которой предстоит долгий путь в иной мир.
– Бенни... – начал было Кроукер.
– Нет! Помолчи! – зашипел тот. – От своего деда я унаследовал нечто сокровенное, священное. Он был настоящим целителем и понимал гораздо больше нас с тобой. Когда мы будем прощаться с душой Сони, мы станем уязвимыми для могучих сил, не поддающихся человеческому контролю и пониманию. – Он пристально посмотрел на Кроукера. – Это правда, Льюис... Ты готов?
– Готов! – кивнул Кроукер.
Лицо Бенни, покрытое черными полосами сажи, казалось ему странным и совсем незнакомым. Проведя ладонью по своему лицу, Кроукер подумал, не произошли ли и с ним такие же перемены.
Из той же дорожной сумки Бенни извлек небольшую железную жаровню.
– Послушай меня, Льюис. Наш мир состоит из трех вещей. Закон природы, который не имеет ничего общего с законами человеческого общества, – это первый компонент. Второй – энергия и третий – сознание.
Именно сознание делает нас с тобой разумными существами. В отличие от животных мы, люди, умеем мыслить. Животные же руководствуются исключительно своими инстинктами. У людей тоже есть инстинкты, но есть и сознание. В чем-то это хорошо – люди делают изобретения, двигают прогресс. Но зачастую сознание подавляет наши инстинкты, а это очень скверно, амиго.
– Удивительно, – сказал Кроукер, – не предполагал в тебе склонности к оккультизму.
– Очевидно, ты полагаешь, что это комплимент? – хмыкнул Бенни.
Разговаривая с Кроукером, он смешивал какие-то порошки из пластиковых флаконов. Потом он добавил что-то похожее на высушенные листья и маленькие веточки и тщательно размешал все это на дне жаровни. Отвернувшись от сильного ветра, он поджег полученную смесь и знаком велел Кроукеру присесть на корточки так, чтобы жаровня оказалась между ними. Кроукер увидел, как Бенни, раздувая ноздри, стал глубоко вдыхать дым от жаровни, и последовал его примеру. Сделав первый вдох, он ощутил сильный запах мяты, можжевельника, апельсина и еще много других, незнакомых запахов, резких и жгучих, словно перец «чили». Он сделал еще несколько глубоких вдохов, и глаза его сами собой закрылись. Продолжая вдыхать ароматный дым, он почувствовал, как его тело стало тяжелеть, словно усилилась сила земного тяготения. Потом у него слегка закружилась голова, и ему внезапно показалось, что невидимая нить, связывавшая его с землей, оборвалась и его тело взлетело в воздух и стало парить в теплых восходящих потоках воздуха, совсем как это делают бакланы.
В полной темноте он услышал голос Бенни.
– Лодки всегда служили для перевозки духов и мертвецов. Мой дед рассказывал мне, что древние предки гварани использовали лодки в разных ритуалах... В те далекие времена гварани совершали невероятные путешествия по океану, расселяясь по островам и побережью. Современные люди и представить себе не могут, насколько тяжелы были такие путешествия, длившиеся иногда всю жизнь. Так вот первый ритуал, в котором использовались лодки, имел целью изгнать болезнь или злых духов. Второй – попытаться вернуть уходящую душу больного, лежащего на смертном одре. И третий – отправить душу умершего к берегам иной жизни.
Было очень тихо, только волны плескались о корпус лодки. Но Кроукеру казалось, что лодка покачивалась где-то далеко внизу, а они с Бенни подобно бесплотным духам парили в небесах.
– Море, – продолжал Бенни, – это царство мертвых. Оно не имеет ни дна, ни берегов. Здесь душа Сони и начнет путешествие к иной жизни.
Хотя глаза Кроукера были закрыты, он каким-то непостижимым образом увидел, как Бенни поднялся на ноги и, свесившись за борт, бережно опустил в океанские волны останки Сони. Округлый сверток из полотенец закачался на волнах, и над ними поднялось в воздух что-то неопределенное, непонятной формы, то, чему Кроукер никак не мог подобрать название. Потом это что-то постепенно обрело форму человеческого глаза с двойным зрачком. И в ту же секунду голова Сони скрылась в темной воде, чтобы уже никогда не появиться вновь из океанских глубин. Кроукер с трудом разлепил глаза, часто моргая ресницами. Бенни сидел на своем прежнем месте. Однако, оглядевшись, Кроукер не нашел в лодке свертка. От жаровни все еще исходил сильный аромат, и на какое-то мгновение перед глазами Кроукера мелькнул образ Сони, увлекаемый темными подводными течениями в таинственные океанские глубины.
* * *
Всю обратную дорогу к дому Бенни Кроукер спал мертвым сном, и ему снилось, что он танцует с Соней. Вокруг было темно, но он был абсолютно уверен, что они танцуют в «Акуле». Он чувствовал ее горячее и сильное тело, которое то отдалялось, то снова стремительно возвращалось в его объятия в ритме танца. И каждое ее возвращение было похоже на возрождающуюся жизнь. Он чувствовал на щеке ее теплое свежее дыхание. Она смеялась, и смех был похож на нежный перезвон колокольчиков. Когда они, танцуя, попали в полосу яркого света, ее волосы зажглись рыжеватым огнем, а глаза стали зеленоватыми. И Кроукер совершенно неожиданно увидел, что это вовсе не Соня, а Дженни Марш, врач Рейчел. Она подняла руку и нарисовала в воздухе контур человеческого глаза с двумя зрачками. Внезапно Кроукер краем глаза заметил какое-то движение. Обернувшись, он увидел, как окровавленная голова Сони, опутанная морскими водорослями и медузами, катится по ступеням отеля «Иден Рок». Из океанской глубины у подножия лестницы вынырнула гигантская тигровая акула и, разинув пасть, проглотила все, что осталось от Сони. Прежде чем снова исчезнуть в воде, акула остановила свой леденящий взгляд на Кроукере. Это длилось всего долю секунды, но Кроукеру стало страшно. Он проснулся весь в поту и увидел, что Бенни уже пришвартовывает лодку к пристани. Кроукер потер лицо руками и встал на ноги. Может, ему приснилась вся эта странная церемония погребения головы Сони? Какое-то время он молча смотрел на своего друга, который возился у причала.
– Бенни, чего, собственно, хотят эти братья Бонита?
Вытирая руки о штаны, Бенни пожал плечами.
– Ненависть и злоба свели их с ума, а кто же может сказать, что на уме у сумасшедших? Нормальному человеку их не понять.
– С одной стороны, ты прав, – сказал Кроукер. – Но, с другой стороны, иногда безумие тоже имеет свою цель. Когда-то выявление таких целей было моей работой...
– Наверное, они хотят убить меня. – Бенни махнул рукой. – Даже не наверное, а наверняка. Но ведь они считают себя не просто людьми, а богами! А кого Бог хочет погубить, того сначала лишает разума. Вот они и хотят свести меня с ума.
– Они что, действительно сумасшедшие?
Взяв опустевшую дорожную сумку, Бенни снова выбрался из лодки на причал и закурил сигару, поджидая Кроукера.
– Знаешь, давным-давно, когда мир был не таким сложным, как теперь, шляпных дел мастера сходили с ума, оттого что отравлялись парами ртути, которой они обрабатывали фетр. День за днем она проникала в их легкие, впитывалась в кожу рук. И в конце концов они теряли рассудок, становились безумными, – Он выпустил облачко ароматного дыма. – И я почти уверен, что с братьями Бонита случилось что-то в этом роде. Злые духи овладели ими еще в утробе матери...
Резко развернувшись, он направился по мраморной лестнице к дому.
* * *
В огромной столовой в доме Бенни их ждали толстенные обжаренные на углях бифштексы, которые Бенни заказал из ресторана, с жареной картошкой. Кроукер понял, что несварение желудка ему обеспечено. Но голод не тетка, пришлось есть что дают. Потом Бенни принес бутылку мескаля, но на этот раз Кроукер нашел в себе силы отказаться.
Потом они вместе отправились на кухню варить кофе. Бенни молол темные душистые зерна, а Кроукер молча прохаживался вокруг. Наконец он сказал:
– Бенни, я хотел бы тебя кое о чем спросить...
– Валяй! – спокойно ответил тот.
Кроукер вздохнул, ощущая тяжесть в желудке.
– Когда братья Бонита прислали тебе отрезанную голову твоей сестры, там были какие-нибудь символы, вроде тех, что мы обнаружили в холодильнике в доме у Сони?
Бенни невольно вздрогнул.
– Почему ты об этом спрашиваешь?
Он отвернулся, чтобы Кроукер не видел его лица.
– Потому, что ты, вынимая из холодильника голову Сони, изо всех сил старался не глядеть на эти символы. Значит, они имеют для тебя какой-то смысл?
Бенни молчал, с преувеличенным старанием засыпая молотый кофе в кофеварку.
– Бенни, я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы понимать, что ты не всегда говоришь то, что думаешь.
Бенни был внешне совершенно спокоен, но Кроукер чувствовал, как он напрягся.
– Ну что же, хорошо... – произнес, наконец, Бенни. Взяв нож, он стал ловко очищать от кожуры большой спелый лимон. – Понимаешь, дело в том, что... эти символы, ну... – Он прикусил губу. – Эти символы своего рода краеугольные камни мира моего деда. – На покрасневшем лице Бенни заметнее проступили белые пятна оспин. – Я хочу сказать, что они занимают центральное место в его верованиях и в той магии, которой он... которой он научил братьев Бонита.
Воцарилось долгое, неловкое молчание, и оба вздрогнули, когда раздались громкий свист и шипение готового кофе.
– Так, значит, братья Бонита были учениками твоего деда? – спросил Кроукер.
Горестно кивнув, Бенни достал маленькие кофейные чашечки и положил в них по кружочку лимона.
– Он научил их искусству целительства, которое распространено среди гварани, коренных жителей моей страны. На их языке это искусство называется хета-и, что можно перевести как «многие воды». – Глаза Бенни были широко открыты, но взгляд был невидящим, словно он весь ушел в прошлое. – Однако тому, что сделали братья, нет прощения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64