– Хотел бы я оказаться там, на станции. Хоть на денек.
Фрэнк посмотрел на него и спросил:
– Зачем?
– Я бы отмочил там знатную шуточку, – ответил Григорий с холодной улыбкой, подобной той, которая играла у него на губах во время разговора с Марией-Еленой.
– Вот это класс, – отозвался Фрэнк, не вполне понимая смысл высказывания Григория. Он тоже кивнул на телевизор и добавил: – Пробраться на станцию проще пареной репы.
Григорий покачал головой.
– Это не так-то просто. Как вы сами видите, там сигнализация, заборы, полиция, телекамеры. А теперь они приняли еще и дополнительные меры предосторожности.
Фрэнк ухмыльнулся. Это был его конек.
– Григорий, – сказал он, – моя работа в том и заключается, чтобы проникать куда угодно. Охрана электростанции – сущая чепуха.
– Я бы так не сказала, – заметила Мария-Елена.
– Я могу предложить целую кучу способов проникновения. Вы видели школьный автобус?
Школьный автобус видели все.
– Операция занимает два дня, – продолжал Фрэнк. – В первый день вы изучаете маршрут автобуса. Он едет по городу, подбирая по пути работников станции. Вы выбираете какую-нибудь из смен, не важно, дневную или ночную, и следите за ней. На второй день вы подъезжаете к последнему пункту маршрута, входите в автобус, показываете пассажирам пушку и…
– Какую пушку, простите? – спросила Мария-Елена.
– Оружие, – ответил Фрэнк. – Сам-то я им не пользуюсь и рассуждаю чисто отвлеченно. Итак, вы входите в автобус, показываете людям оружие и велите сидеть тихо и не дергаться. Автобус подкатывает к станции, охранник машет рукой, и вы въезжаете в ворота. Охрана обеспечивает вам безопасный проезд на территорию. – Фрэнк улыбнулся, покачал головой и спросил Григория: – Но зачем это нужно? Допустим, вы попали внутрь. Вы отмачиваете свою шуточку, а нам-то что с этого? Там нет ничего ценного.
– Там плутоний, – заметил Григорий.
– Вот как? И что прикажете с ним делать?
– Боюсь, ничего. – Григорий улыбнулся и добавил. – Даже если я влезу в автобус с пистолетом в руках, вряд ли пассажиры воспримут меня достаточно серьезно.
– Ну вот, видите? – сказал Фрэнк. – Согласитесь провернуть вашу шуточку где-нибудь в ювелирном магазине, и я иду с вами.

После выпуска новостей Григория, Пэми и Квана сморит усталость. Григорий ляжет на диване в гостиной, Квана устроят на полу на импровизированном матрасе из кресельных подушек, Пэми уложат на втором этаже. Мария-Елена отправится спать в свою комнату, а Фрэнк – в соседнюю спальню, прежде принадлежавшую Джеку.
Но это позже, не сейчас. Мария-Елена и Фрэнк еще не хотели спать. Оба они, каждый по своей причине, испытывали возбуждение и нуждались в успокоении. Они ушли на кухню и, закрыв за собой дверь, принялись наводить порядок. Мария-Елена рассказала Фрэнку о своей прошлой жизни в Бразилии, а тот немногословно поведал ей о бесконечных перипетиях своей бесцельной жизни и подробно рассказал о происшествии в Сент-Луисе, ставшем поворотным пунктом в его судьбе.
– Теперь я не могу допустить, чтобы меня поймали. Никаких больше мелких краж, никакого риска. На сей раз тремя-пятью годами не отделаться. Если меня схватят, мне конец.
– Значит, вам придется перестроиться, – шутливо заметила Мария-Елена. Она не могла понять, отчего излияния Фрэнка не вызвали у нее неприятия. Ей почему-то казалось, что Фрэнк – скорее хороший человек, вынужденный творить зло, нежели законченный мерзавец. Во всяком случае, он за всю свою жизнь не отравил ни одного ребенка.
Казалось, Фрэнк и сам удивлялся тому, что он столь откровенен с незнакомой женщиной.
– Я никогда еще не болтал так много, – признался он наконец. – Что со мной случилось? Я вверяю вам свою жизнь, хотя вовсе вас не знаю. Стоит вам позвонить в полицию, и меня как не бывало.
– Зачем мне это делать?
– Не знаю. Зачем люди делают гадости?
Уборка уже была закончена. Мария-Елена стояла спиной к раковине, скрестив руки. Фрэнк прислонился к холодильнику.
– Я не намерена устраивать вам неприятности, Фрэнк, – сказала она.
Фрэнк пожал плечами и натянуто улыбнулся.
– Остается только надеяться.
Мария-Елена развела руками.
– Вы первый человек, который разговаривает со мной за последние пять лет, – сказала она.
Его улыбка стала еще шире.
– Мне пришлось ждать меньше. Может, потанцуем?
– Здесь нет ни радио, ни магнитофона, – растерянно произнесла женщина.
– Неужели вы не слышите музыку?
Мария-Елена подняла голову и печально улыбнулась в ответ.
– Теперь слышу, – ответила она.
Фрэнк шагнул вперед, и Мария-Елена оказалась в его объятиях. Фрэнк не умел танцевать и знал об этом, а посему он повел женщину простым медленным шагом вокруг кухонного стола. Мария-Елена оказалась полнее и крепче, чем он думал, но это ему понравилось. В конце концов перед ним была не девчонка, а зрелая женщина. От ее волос пахло чистотой, а мягкая шея едва ощутимо благоухала духами. Ведя ее медленными шагами, напоминавшими тюремное шарканье, Фрэнк откашлялся и, набравшись храбрости, после двух неудачных попыток сумел наконец пробормотать:
– Можно мне… э-э-э…
– Да, Фрэнк. – Мария-Елена погладила его по плечу и поцеловала в шею.
32
Утром Кван проснулся, еще более слабый, чем накануне. Он отказался вставать с матраса на полу и лишь дважды приподнялся, чтобы проглотить немножко приготовленной Марией-Еленой смеси. На сей раз ему было больно глотать даже воду с медом, и большую часть дня он провел в дреме.
В недолгие периоды бодрствования Квана обуревало новое, доселе неведомое ему желание. Он сумел побороть отчаяние и окреп духом. Он по-прежнему мечтал умереть, покончить со своим бессмысленным существованием, но пропадать зря больше не хотел, а хотел он, чтобы о нем узнал мир – правительства, чиновники, все те бесчувственные люди, которые довели его до нынешнего состояния.
Григорий тоже не покидал гостиную. Как только Мария-Елена отдернула занавески, он уселся на диван, на котором спал, и принялся разглядывать пустое пригородное шоссе за окном. Мария-Елена должна была увезти Григория в половине одиннадцатого, чтобы успеть в клинику к обеду, но когда она сказала ему, что пора собираться, он после недолгого колебания признался, что не хочет уезжать.
– Возвращаться в клинику бессмысленно, – шепотом сказал он, не желая будить заснувшего Квана. – Теперь там делать нечего. Я хотел бы провести оставшееся время в… Мария-Елена, можно мне остаться?
– Боюсь, врач будет против, – осторожно заметила Мария-Елена, усевшись рядом с ним на диван.
– Конечно, если я вам мешаю…
– Вы мне не мешаете, Григорий.
– Хотя бы на несколько дней.
Не желая терять достоинство, Григорий старался избегать просительного тона. Заметив это, Мария-Елена ответила:
– Надо позвонить врачу, спросить разрешения…
– Нет, – отозвался Григорий. На его лице появилось несвойственное ему лукавое выражение. – Они не знают вашего адреса, не знают даже, в каком штате вы живете.
– Но если вы исчезнете, они поднимут на ноги полицию, будут беспокоиться…
– Тогда я позвоню сам.
– Что ж, неплохая мысль, – отозвалась Мария-Елена, подумав, что врачу будет проще уговорить пациента. Она ничуть не возражала против присутствия Григория в своем доме, но как же лекарства? Как же больничный режим? Сможет ли Григорий выжить без медицинской помощи, сколько он протянет, предоставленный самому себе?
– Позвольте мне поговорить с врачом наедине, – попросил Григорий. – У вас на кухне есть телефон?
– Да.
Григорий вышел на кухню, поддерживаемый Марией-Еленой, которая усадила его на табурет у аппарата и, убедившись в том, что здесь с ним ничего не случится, покинула кухню, плотно притворив за собой дверь.
В прихожей стояли Фрэнк и Пэми, готовые выйти на улицу. У Марии-Елены мелькнула мысль, что они собираются уехать навсегда. Женщину обуял страх, от которого затряслись руки, а в голосе послышалась дрожь.
– Уже уезжаете? – спросила она.
– От меня не так-то легко отделаться, – ответил, улыбаясь, Фрэнк. – Мы с Пэми решили прокатиться по магазинам. Похоже, после вчерашней пирушки ваши запасы изрядно оскудели.
Он был прав. После неожиданного появления еще троих гостей, кроме Григория, в доме почти не осталось съестного.
– Да-да, поезжайте, – ответила Мария-Елена, ощутив внезапный прилив облегчения и понимая, что после всего, что было вчера, Фрэнк не смог бы уехать – по крайней мере сразу, сейчас. – Я запишу, что нужно купить, – предложила она. – Я бы отправилась с вами, но Григорий…
– Ничего, мы сами справимся, – сказал Фрэнк. – Давайте список и рассказывайте, как проехать к магазину.
Мария-Елена сделала все, что нужно, и Фрэнк на прощание чмокнул ее в щеку, нимало не стесняясь Пэми. Мария-Елена вышла в гостиную и, остановившись подле спящего Квана, выглянула в окно, наблюдая за Фрэнком и Пэми, которые сели в «тойоту» и отъехали.
«Какое странное ощущение – оказаться под одной крышей с тремя незнакомыми людьми», – думала она. Безрадостная жизнь с Джеком (точнее, без Джека), потом – полное одиночество, и вдруг – такое. Место отчужденно-благопристойного Джека заняли отверженные – больная негритянка, белокожий преступник и умирающий китаец. И все-таки здесь, в окружении обреченных людей, Мария-Елена гораздо острее ощущала полноту жизни, чем во время своего сосуществования с Джеком.
«Я не хочу с ними расставаться», – подумала Мария-Елена, понимая, что кое-кому из этих людей суждена скорая смерть, в каком бы обличье она ни явилась.
Услышав еле различимый призыв Григория, она ринулась в кухню, испугавшись, что он упал, разбился и попал в беду, с которой ей самой не справиться. Но нет, Григорий по-прежнему сидел на табурете, облокотясь о стойку.
– Врач хочет поговорить с вами, – сказал он, протягивая Марии-Елене трубку. – Я отказался возвращаться в клинику по крайней мере неделю.
Мария-Елена поднесла трубку к уху, и Григорий прошептал, приложив ладонь к губам:
– Не называйте своего адреса, не давайте номера телефона, ничего, что могло бы выдать мое местонахождение!
– Ладно, – отозвалась Мария-Елена и сказала в трубку: – Алло?
Это был доктор Фитч, один из знакомых Марии-Елене сотрудников клиники, спокойный, уверенный в себе мужчина с рыжеи бородкой, в которой серебрилась седина.
– Миссис Остон?
– Да, это я. Здравствуйте, доктор Фитч.
– Я полагаю, тут не обошлось без вашего влияния.
– Боюсь, вы правы.
– Григории рядом с вами?
– Да, он здесь.
– Ну что ж, – в голосе врача зазвучали профессиональные нотки. – Вам ничего не придется говорить, держать речь буду я. Григорий совершенно прав, утверждая, что отныне клиника ничем не может ему помочь. Разумеется, в клинике ему обеспечены удобства, недоступные в домашних условиях, но, должен признаться, я и сам не понимаю, почему он до сих пор жив. Он может умереть через неделю, а может – через месяц. Если Григорий останется у вас, он может умереть в вашем доме. Вы готовы к такому повороту событий?
– Думаю, да, – сказала Мария-Елена, плотнее прижимая трубку к уху.
– Запишите несколько номеров. Если вам потребуется помощь, звоните. В любое время, по любому поводу.
– Вы очень добры.
Мария-Елена записала телефонные номера и названия лекарств, способных в самых разных обстоятельствах гасить симптомы болезни; в конце разговора врач попросил женщину попытаться переубедить больного.
– Григорий будет чувствовать себя относительно сносно два дня, не более, – сказал он. – Потом для вас обоих наступят тяжелые времена.
– Я понимаю.
Когда разговор был окончен, Григорий улыбнулся, не разжимая губ, и сказал:
– Давайте сделаем вид, будто вы пересказали мне все, что просил передать врач.
– Хорошо.
– Сегодня после обеда мы поедем на разведку, – сказал Григорий. – Вы покажете мне окрестности.
– С удовольствием, – отозвалась Мария-Елена.
– А если у меня будет еще и завтрашний день, – добавил Григории, продолжая улыбаться, – то мы займемся кое-чем другим.

Вернувшись из поездки по магазинам, Фрэнк ворвался в дом, охваченный возбуждением. Григорий уже опять сидел в гостиной на диване и наблюдал за Марией-Еленой, пытавшейся напоить Квана питательной смесью. В дверях появился Фрэнк с сумками в обеих руках.
– Сейчас я отнесу жратву на кухню и приду побеседовать с вами, Григорий, – заявил он.
– Я подожду вас здесь, – отозвался Григорий.
Фрэнк и Пэми отнесли покупки и вернулись в гостиную. Кван по-прежнему сидел на матрасе со стаканом в руке. Фрэнк уселся на диван рядом с Григорием и заговорил, бессознательно суча и пощелкивая пальцами:
– Мы с Пэми разговорились в машине, и… Я рассказывал вам о своем пятимиллионном замысле, Григорий?
Григорий ответил отрицательно, и Фрэнк поведал ему, Марии-Елене и Квану о совете женщины-адвоката.
– Она и сама не понимала, до какой степени права, – говорил Фрэнк. – Единственный способ покончить с моей прежней жизнью – это провернуть одно крупное дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48