Я поморщился, ощутив на губах и языке поскрипывающее крошево. К привкусу сухой земли примешался будоражащий мускусный аромат и еще запах влажной меди. Или крови. Знакомое ощущение.
Бум… Бум…
Даже стремнину в канале периодически сминала рябь. К глухим ударам примешивались невнятное скрежетание и длинные шорохи. Будто что-то волокли, касаясь стен. Или что-то высокое задевало потолок при движении. А может, и то и другое сразу.
– Оно идет сюда.
Мы замерли рядом, не спуская глаз с проема в стене туннеля. Бежать было рано, да и неизвестно чего ждать. Нечто явно перемещалось по коридору, который мы покинули не так давно. Случайно или шло следом?
Вход в коридор от нас теперь находился достаточно далеко, да и света не хватало, чтобы отчетливо рассмотреть детали, но момент появления монстра мы засекли сразу. Еще бы не засечь, если часть стены вокруг проема рассыпалась неровными обломками, пропуская ломившееся существо.
– Болван, – процедила Ксения сквозь зубы. – Вот дрянь.
Я не мог с ней не согласиться. И по первому и по второму пункту утверждения. Действительно земляной болван и действительно редкая дрянь. Существо неуклюже, но напористо выбиралось из пролома. Скорость у болванов не слишком велика, но упрямства им не занимать.
– Здесь он будет двигаться быстрее. – Ксения словно прочитала мои мысли. – Намного быстрее.
Болван выпрямился, ворочая круглой головой. Пыль и обломки бетона сыпались с него. Издалека он казался не очень высоким, но на самом деле, скорее всего, и впрямь царапал макушкой потолок, пока шел сюда, а значит, высота его как минимум два человеческих роста.
Массивный, почти бесформенный, смахивающий на плохо обработанный кусок глины – круглая голова без шеи, прямоугольный торс, руки-лопаты, ноги-тумбы – болван тем не менее был одним из самых неприятных порождений стихии Земли. И абсолютно невосприимчив почти ко всем видам магии. Во всяком случае, доступной в нашей ситуации.
Бум… Бум… Болван целеустремленно двинулся в нашу сторону.
Мы, не сговариваясь, рванули со всех ног.
Бум-бум… Бум-бум… Вне всяких сомнений, болван старался настичь нас, и вряд ли для того, чтобы облобызать при встрече.
– У него… – задыхаясь, проговорила Ксения, – к руке… привязаны… мои часы… кажется…
Я мысленно ругнулся, сберегая дыхание для бега. Вот оно что! В таком случае почти наверняка в теле болвана, как в пластилине, утоплена, например, моя зажигалка. Или еще что-нибудь из тех вещей, что пропали из карманов.
– Догоняет… – отчаянно воскликнула Ксения.
Я мельком покосился через плечо. Болван делал длинные прыжки, разом проглатывая по десять обычных шагов. Взбаламученная вода выплескивалась на берег канала, оставляя темные кляксы. Сверху доносился отвратительный скрип. Помаргивали и без того едва работающие лампы. Одна взорвалась с треском; следом металлическая конструкция под сводом с оглушающим скрежетом обрушилась в воду.
Болван гнал перед собой волну горячего воздуха, и хотя расстояние между нами все еще оставалось достаточно велико, отчетливо запахло окалиной, раскаленным песком, обожженной глиной.
А потом туннель кончился. Не сразу, конечно. Просто темнота впереди уплотнилась и превратилась в стену с прорезанной аркой, куда нырял канал. Вода перед аркой бурлила и вскипала грязной белой пеной. Зазор между сводом арки и поверхностью воды был ничтожен.
М-да… Значит, поезда здесь не ходили. Скорее вагонетки с грузом.
Я остановился, ошалело осматриваясь. Болван приближался. Уже можно было различить и кожаный ремешок часов, о которых говорила Ксения, – его узлом завязали на правом большом пальце болвановой кисти. Остальные пальцы создатели монстра не потрудились разделить. На месте глаз – две дыры, тлеющие тусклым багровым огнем. И кривой порез вместо рта.
Ксения по инерции унеслась вперед, но шаги ее уже стихли. Я не оборачивался, однако чувствовал, что она остановилась и тоже изучает приближающееся чудовище. Неудержимое, сокрушающее, безжалостное, как катящийся под уклон дорожный каток без водителя. И не увернуться.
Я вскинул руки, складывая пальцы в сложный замок и инициируя словами заклятие, а затем резко развел их в стороны. Несложная волшба, не требующая большого резерва, но достаточно эффективная против магии Земли. Если сработает…
Воздух расчертили дымные волокна, свивая узор.
Болван даже не дрогнул, когда с ходу влетел в плетение заклинания. Словно оно и впрямь было из дыма. Нет, под землей одолеть порождение этой стихии немыслимо.
Я попятился. Кожу ощутимо припекало. При желании можно было разобрать даже мелкие трещинки на теле болвана. Он пер как танк, только без лязга и скрежета, вбивая каждый шаг в пол глухими и мерными ударами.
– В воду! – решил я наконец.
– Так я и знала, – отозвалась за спиной Ксения упавшим голосом.
– Тогда прыгай…
Вода в канале оказалась ледяной и вонючей. В первый момент даже дыхание перехватило. Я забарахтался, пытаясь удержаться в стремнине, которая упорно волокла к стене туннеля, туда, где кипела белая пена.
– Ксень?
– Я здесь, – донесся задыхающийся голос слева. Девушка держалась в воде вполне уверенно, хотя брезгливо сморщилась. Правда, ее уже заметно снесло потоком.
Зато болван наконец остановился. Замер на краю канала, вращая головой и шевеля руками, будто подгребая воздух вокруг себя. Его тень, как черная шаль, легла на воду. А исходящий от него запах окалины перебивал даже вонь воды. Болван потерял цель из виду, хотя расстояние между нами сократилось всего до десяти шагов. Мы перешли во власть другой стихии, и теперь урод не мог нас различить.
– И долго мы тут будем плескаться? – осведомилась Ксения, стараясь отплыть подальше от дохлой крысы, которую несло течением мимо. – У меня ноги сводит от холода.
– Давай попробуем выбраться на другой стороне.
– Там нет берега.
– Есть. Нам хватит, чтобы удержаться…
Вода в канале по температуре едва превышала точку замерзания. Уже через минуту я почувствовал, как немеют кисти рук, а холод забирается под мгновенно промокшую и отяжелевшую одежду. Ботинки тянули на дно, но сбросить их я не мог.
Был бы канал шире, нам бы не выбраться.
В последний момент померещилось, что кто-то вцепился зубами в мою ногу и пытается утащить на дно. К счастью, это оказался всего лишь торчащий штырь металлического сооружения, упокоившегося под водой.
Пару раз соскользнув, мы все-таки выбрались на приступку между стеной и каналом. Шириной в один шаг. Не так чтобы мало, но и недостаточно, чтобы разместиться с комфортом. С нас ручьями стекала вода, а зубы непрерывно щелкали.
Болван оживился, учуяв наше возвращение. Заметался на другом берегу, делая по паре шагов вправо-влево, покачивая руками и иногда кренясь вперед и опасно нависая над потоком. Водная преграда надежно перекрыла ему дорогу.
– От-т-тлично, – сотрясаясь от дрожи, констатировала Ксения. – Т-теперь м-мы б-буд-дем жд-дать, п-пока он раз-звалит-тся от старост-ти. П-пары столет-тий хват-тит?
Я не ответил. Во-первых, нечего было, а во-вторых, челюсти у меня ходили ходуном, и попытка что-либо произнести, скорее всего, закончилась бы откушенным языком.
Болван покачивался, остановившись напротив. Нескладный, громадный, обманчиво неуклюжий и смертельно опасный. Если бы догнал, наверняка размозжил бы нам головы. А если его хозяева велели доставить добычу живой, то раздробил бы кости, чтобы мы не смогли двигаться.
Кто-то не поленился вызвать земных духов, принести им жертву и вдохнуть жизнь в этот безмозглый кусок глины, а затем пустить его по следу. А ведь чтобы оживить урода и заставить подчиниться, требовалось напоить его своей кровью.
– Н-надо ид-дти, – выдавил я сведенным от холода ртом. – Д-двигат-ться. А то зам-мерзнем…
Кое-как отжав то, что поддавалось отжиму, но не добившись приличного результата, с кряхтением и стонами мы поднялись и пошли вдоль стены, придерживаясь за нее, но все равно ежеминутно рискуя поскользнуться и рухнуть обратно в воду. Болван перемещался по другому берегу параллельно, как нелепая и громоздкая тень. Не отстанет. Не устанет.
– Н-ну… од-дин п-плюс есть… П-пить я б-больше н-не хочу, – клацая зубами, сообщила Ксения через какое-то время. – А от-т д-д-дизентерии в-все рав-вно н-не усп-пеем пом-мереть…
Я невольно засмеялся. И она тоже.
Чем бы ни служил этот туннель раньше, он был очень длинным. Тысячи четыре шагов от одной стены до другой. Такой же сплошной и безнадежной с виду, прорезанной лишь окном для воды. Единственный вход в этот туннель был тот, через который мы сюда пришли. И теперь он оказался недоступным для нас из-за болвана, сторожащего на противоположном берегу.
– Что будем делать? – спросила Ксения, когда мы двинулись в обратный путь, убедившись, что вторая стена ничем не привлекательнее первой. Девушку заметно трясло, но говорить она пыталась внятно.
– Ничего не соображаю. Надо согреться, – откликнулся я, тоже стараясь напрягать и стискивать челюсти, чтобы не лязгать зубами. – Огонь разводить не из чего. Есть предложения?
– Я могу попробовать высушить кое-что… Но это не сразу.
– Давай. Все равно спешить некуда.
И я опустился на приступку, наблюдая за действиями Ксении. Она задумалась ненадолго, рассматривая свою куртку, которую стащила сразу после водных процедур, да так и волочила за собой, не решившись надеть насквозь промокшее одеяние. Сейчас она разложила ее перед собой, занесла над ней ладони и, закусив губы, сосредоточилась. Через несколько минут от распростертой куртки повалил пар. Еще через полминуты один рукав стал обугливаться, хотя другой все еще сочился водой.
– Давно такого не делала, – созналась Ксения, поспешно прихлопывая воспламенившуюся ткань. – Да и сил почти не осталось…
– …И фон здесь тяжелый, понимаю, – ободряюще сказал я, обрадованный ее успехами. – Но ты отлично справляешься.
– Надо массу побольше, – пробормотала Ксения задумчиво. – Тогда точку нагрева фокусировать будет проще… Отвернись, пожалуйста.
– Куда?
– Куда-нибудь, – хмыкнула она.
– Ага… – сообразил я наконец и повернулся к ней спиной. Смотреть тут было особенно не на что. Торчал на другом берегу болван – неподвижный и равнодушный. Неудержимо бежала вода в канале, мутная и сизая, увлекавшая в дыру под стеной щепки, дохлых мышей и прочий мусор. Помаргивала лампа наверху, единственная уцелевшая из целого соцветия прикрепленных к железной раме. Тянулась вверх стена. Прямо над нами к ней крепилась лестница, но слишком высоко и недосягаемо.
– Т-трой… Давай заод-дно и свою одежду. Этой м-мало…
В первый момент без одежды показалось даже комфортнее.
Холодная, сырая ткань отбирала последнее тепло. Я стащил почти все, передав тяжелую охапку Ксении. Для этого пришлось обернуться.
– Из-звини…
– Чепуха, – отмахнулась она. – М-мы теп-перь товарищи по н-несчастью…
В памяти остался моментальный снимок, словно сделанный хорошим фотохудожником. Полуобнаженное светлое, гибкое тело на фоне грубо изъязвленной, темной стены. Изящный абрис плеча и небольшой груди и тонкие руки, протянувшиеся навстречу, изгиб талии…
Захотелось тряхнуть головой, чтобы отбросить наваждение. И одновременно обуял страх, что это все действительно исчезнет. Честное слово, будто подросток на первом свидании…
Иллюзорное тепло утекало стремительно и неостановимо. Стылый камень и промозглый воздух жадно тянули его. Прошло всего несколько минут, а я снова стал стучать зубами, уже не в силах удержать дрожь усилием воли.
– Т-ты т-там с-коро?
– Н-не знаю. Н-не могу сосред-доточиться. Х-холодно…
– П-понятно.
Я развернулся, опустился на колени за спиной сгорбившейся Ксении и обхватил, прижимая к себе. Она дернулась, как птица, но тут же расслабилась, откидываясь назад. Влажные волосы, несмотря на полоскание в грязной воде, все еще едва уловимо пахли ромашкой. Показавшаяся поначалу ледяной, гладкая кожа живо отогревалась. Я ощущал каждый позвонок на спине девушки. И то, как дрожь исчезала.
Занесенные над кучей мокрого барахла руки перестали трястись, и от одежды снова повалил пар, заволакивая все вокруг.
Может, минуло несколько минут, а может, несколько лет. Трудно сохранить связь с реальным миром в такой ситуации.
– Все… – выдохнула она почти беззвучно.
Потом обернулась, не пытаясь освободиться. Широко распахнутые глаза блестели, а едва различимые в густой синеве зрачки будто дышали, то расширяясь, то сужаясь, и отражение лампы двигалось в них, как крупинка золота на дне ручья.
А губы… Чуть шершавые, но сохранившие нежность. Теплые, чистые, без следа помады, но от того еще более восхитительные на вкус…
В себя мы пришли одновременно. Отшатнулись друг от друга, отворачиваясь и стараясь не встретиться взглядами снова. Поспешно расхватали свою одежду, местами все еще слегка мокрую, с подпалинами, но блаженно теплую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Бум… Бум…
Даже стремнину в канале периодически сминала рябь. К глухим ударам примешивались невнятное скрежетание и длинные шорохи. Будто что-то волокли, касаясь стен. Или что-то высокое задевало потолок при движении. А может, и то и другое сразу.
– Оно идет сюда.
Мы замерли рядом, не спуская глаз с проема в стене туннеля. Бежать было рано, да и неизвестно чего ждать. Нечто явно перемещалось по коридору, который мы покинули не так давно. Случайно или шло следом?
Вход в коридор от нас теперь находился достаточно далеко, да и света не хватало, чтобы отчетливо рассмотреть детали, но момент появления монстра мы засекли сразу. Еще бы не засечь, если часть стены вокруг проема рассыпалась неровными обломками, пропуская ломившееся существо.
– Болван, – процедила Ксения сквозь зубы. – Вот дрянь.
Я не мог с ней не согласиться. И по первому и по второму пункту утверждения. Действительно земляной болван и действительно редкая дрянь. Существо неуклюже, но напористо выбиралось из пролома. Скорость у болванов не слишком велика, но упрямства им не занимать.
– Здесь он будет двигаться быстрее. – Ксения словно прочитала мои мысли. – Намного быстрее.
Болван выпрямился, ворочая круглой головой. Пыль и обломки бетона сыпались с него. Издалека он казался не очень высоким, но на самом деле, скорее всего, и впрямь царапал макушкой потолок, пока шел сюда, а значит, высота его как минимум два человеческих роста.
Массивный, почти бесформенный, смахивающий на плохо обработанный кусок глины – круглая голова без шеи, прямоугольный торс, руки-лопаты, ноги-тумбы – болван тем не менее был одним из самых неприятных порождений стихии Земли. И абсолютно невосприимчив почти ко всем видам магии. Во всяком случае, доступной в нашей ситуации.
Бум… Бум… Болван целеустремленно двинулся в нашу сторону.
Мы, не сговариваясь, рванули со всех ног.
Бум-бум… Бум-бум… Вне всяких сомнений, болван старался настичь нас, и вряд ли для того, чтобы облобызать при встрече.
– У него… – задыхаясь, проговорила Ксения, – к руке… привязаны… мои часы… кажется…
Я мысленно ругнулся, сберегая дыхание для бега. Вот оно что! В таком случае почти наверняка в теле болвана, как в пластилине, утоплена, например, моя зажигалка. Или еще что-нибудь из тех вещей, что пропали из карманов.
– Догоняет… – отчаянно воскликнула Ксения.
Я мельком покосился через плечо. Болван делал длинные прыжки, разом проглатывая по десять обычных шагов. Взбаламученная вода выплескивалась на берег канала, оставляя темные кляксы. Сверху доносился отвратительный скрип. Помаргивали и без того едва работающие лампы. Одна взорвалась с треском; следом металлическая конструкция под сводом с оглушающим скрежетом обрушилась в воду.
Болван гнал перед собой волну горячего воздуха, и хотя расстояние между нами все еще оставалось достаточно велико, отчетливо запахло окалиной, раскаленным песком, обожженной глиной.
А потом туннель кончился. Не сразу, конечно. Просто темнота впереди уплотнилась и превратилась в стену с прорезанной аркой, куда нырял канал. Вода перед аркой бурлила и вскипала грязной белой пеной. Зазор между сводом арки и поверхностью воды был ничтожен.
М-да… Значит, поезда здесь не ходили. Скорее вагонетки с грузом.
Я остановился, ошалело осматриваясь. Болван приближался. Уже можно было различить и кожаный ремешок часов, о которых говорила Ксения, – его узлом завязали на правом большом пальце болвановой кисти. Остальные пальцы создатели монстра не потрудились разделить. На месте глаз – две дыры, тлеющие тусклым багровым огнем. И кривой порез вместо рта.
Ксения по инерции унеслась вперед, но шаги ее уже стихли. Я не оборачивался, однако чувствовал, что она остановилась и тоже изучает приближающееся чудовище. Неудержимое, сокрушающее, безжалостное, как катящийся под уклон дорожный каток без водителя. И не увернуться.
Я вскинул руки, складывая пальцы в сложный замок и инициируя словами заклятие, а затем резко развел их в стороны. Несложная волшба, не требующая большого резерва, но достаточно эффективная против магии Земли. Если сработает…
Воздух расчертили дымные волокна, свивая узор.
Болван даже не дрогнул, когда с ходу влетел в плетение заклинания. Словно оно и впрямь было из дыма. Нет, под землей одолеть порождение этой стихии немыслимо.
Я попятился. Кожу ощутимо припекало. При желании можно было разобрать даже мелкие трещинки на теле болвана. Он пер как танк, только без лязга и скрежета, вбивая каждый шаг в пол глухими и мерными ударами.
– В воду! – решил я наконец.
– Так я и знала, – отозвалась за спиной Ксения упавшим голосом.
– Тогда прыгай…
Вода в канале оказалась ледяной и вонючей. В первый момент даже дыхание перехватило. Я забарахтался, пытаясь удержаться в стремнине, которая упорно волокла к стене туннеля, туда, где кипела белая пена.
– Ксень?
– Я здесь, – донесся задыхающийся голос слева. Девушка держалась в воде вполне уверенно, хотя брезгливо сморщилась. Правда, ее уже заметно снесло потоком.
Зато болван наконец остановился. Замер на краю канала, вращая головой и шевеля руками, будто подгребая воздух вокруг себя. Его тень, как черная шаль, легла на воду. А исходящий от него запах окалины перебивал даже вонь воды. Болван потерял цель из виду, хотя расстояние между нами сократилось всего до десяти шагов. Мы перешли во власть другой стихии, и теперь урод не мог нас различить.
– И долго мы тут будем плескаться? – осведомилась Ксения, стараясь отплыть подальше от дохлой крысы, которую несло течением мимо. – У меня ноги сводит от холода.
– Давай попробуем выбраться на другой стороне.
– Там нет берега.
– Есть. Нам хватит, чтобы удержаться…
Вода в канале по температуре едва превышала точку замерзания. Уже через минуту я почувствовал, как немеют кисти рук, а холод забирается под мгновенно промокшую и отяжелевшую одежду. Ботинки тянули на дно, но сбросить их я не мог.
Был бы канал шире, нам бы не выбраться.
В последний момент померещилось, что кто-то вцепился зубами в мою ногу и пытается утащить на дно. К счастью, это оказался всего лишь торчащий штырь металлического сооружения, упокоившегося под водой.
Пару раз соскользнув, мы все-таки выбрались на приступку между стеной и каналом. Шириной в один шаг. Не так чтобы мало, но и недостаточно, чтобы разместиться с комфортом. С нас ручьями стекала вода, а зубы непрерывно щелкали.
Болван оживился, учуяв наше возвращение. Заметался на другом берегу, делая по паре шагов вправо-влево, покачивая руками и иногда кренясь вперед и опасно нависая над потоком. Водная преграда надежно перекрыла ему дорогу.
– От-т-тлично, – сотрясаясь от дрожи, констатировала Ксения. – Т-теперь м-мы б-буд-дем жд-дать, п-пока он раз-звалит-тся от старост-ти. П-пары столет-тий хват-тит?
Я не ответил. Во-первых, нечего было, а во-вторых, челюсти у меня ходили ходуном, и попытка что-либо произнести, скорее всего, закончилась бы откушенным языком.
Болван покачивался, остановившись напротив. Нескладный, громадный, обманчиво неуклюжий и смертельно опасный. Если бы догнал, наверняка размозжил бы нам головы. А если его хозяева велели доставить добычу живой, то раздробил бы кости, чтобы мы не смогли двигаться.
Кто-то не поленился вызвать земных духов, принести им жертву и вдохнуть жизнь в этот безмозглый кусок глины, а затем пустить его по следу. А ведь чтобы оживить урода и заставить подчиниться, требовалось напоить его своей кровью.
– Н-надо ид-дти, – выдавил я сведенным от холода ртом. – Д-двигат-ться. А то зам-мерзнем…
Кое-как отжав то, что поддавалось отжиму, но не добившись приличного результата, с кряхтением и стонами мы поднялись и пошли вдоль стены, придерживаясь за нее, но все равно ежеминутно рискуя поскользнуться и рухнуть обратно в воду. Болван перемещался по другому берегу параллельно, как нелепая и громоздкая тень. Не отстанет. Не устанет.
– Н-ну… од-дин п-плюс есть… П-пить я б-больше н-не хочу, – клацая зубами, сообщила Ксения через какое-то время. – А от-т д-д-дизентерии в-все рав-вно н-не усп-пеем пом-мереть…
Я невольно засмеялся. И она тоже.
Чем бы ни служил этот туннель раньше, он был очень длинным. Тысячи четыре шагов от одной стены до другой. Такой же сплошной и безнадежной с виду, прорезанной лишь окном для воды. Единственный вход в этот туннель был тот, через который мы сюда пришли. И теперь он оказался недоступным для нас из-за болвана, сторожащего на противоположном берегу.
– Что будем делать? – спросила Ксения, когда мы двинулись в обратный путь, убедившись, что вторая стена ничем не привлекательнее первой. Девушку заметно трясло, но говорить она пыталась внятно.
– Ничего не соображаю. Надо согреться, – откликнулся я, тоже стараясь напрягать и стискивать челюсти, чтобы не лязгать зубами. – Огонь разводить не из чего. Есть предложения?
– Я могу попробовать высушить кое-что… Но это не сразу.
– Давай. Все равно спешить некуда.
И я опустился на приступку, наблюдая за действиями Ксении. Она задумалась ненадолго, рассматривая свою куртку, которую стащила сразу после водных процедур, да так и волочила за собой, не решившись надеть насквозь промокшее одеяние. Сейчас она разложила ее перед собой, занесла над ней ладони и, закусив губы, сосредоточилась. Через несколько минут от распростертой куртки повалил пар. Еще через полминуты один рукав стал обугливаться, хотя другой все еще сочился водой.
– Давно такого не делала, – созналась Ксения, поспешно прихлопывая воспламенившуюся ткань. – Да и сил почти не осталось…
– …И фон здесь тяжелый, понимаю, – ободряюще сказал я, обрадованный ее успехами. – Но ты отлично справляешься.
– Надо массу побольше, – пробормотала Ксения задумчиво. – Тогда точку нагрева фокусировать будет проще… Отвернись, пожалуйста.
– Куда?
– Куда-нибудь, – хмыкнула она.
– Ага… – сообразил я наконец и повернулся к ней спиной. Смотреть тут было особенно не на что. Торчал на другом берегу болван – неподвижный и равнодушный. Неудержимо бежала вода в канале, мутная и сизая, увлекавшая в дыру под стеной щепки, дохлых мышей и прочий мусор. Помаргивала лампа наверху, единственная уцелевшая из целого соцветия прикрепленных к железной раме. Тянулась вверх стена. Прямо над нами к ней крепилась лестница, но слишком высоко и недосягаемо.
– Т-трой… Давай заод-дно и свою одежду. Этой м-мало…
В первый момент без одежды показалось даже комфортнее.
Холодная, сырая ткань отбирала последнее тепло. Я стащил почти все, передав тяжелую охапку Ксении. Для этого пришлось обернуться.
– Из-звини…
– Чепуха, – отмахнулась она. – М-мы теп-перь товарищи по н-несчастью…
В памяти остался моментальный снимок, словно сделанный хорошим фотохудожником. Полуобнаженное светлое, гибкое тело на фоне грубо изъязвленной, темной стены. Изящный абрис плеча и небольшой груди и тонкие руки, протянувшиеся навстречу, изгиб талии…
Захотелось тряхнуть головой, чтобы отбросить наваждение. И одновременно обуял страх, что это все действительно исчезнет. Честное слово, будто подросток на первом свидании…
Иллюзорное тепло утекало стремительно и неостановимо. Стылый камень и промозглый воздух жадно тянули его. Прошло всего несколько минут, а я снова стал стучать зубами, уже не в силах удержать дрожь усилием воли.
– Т-ты т-там с-коро?
– Н-не знаю. Н-не могу сосред-доточиться. Х-холодно…
– П-понятно.
Я развернулся, опустился на колени за спиной сгорбившейся Ксении и обхватил, прижимая к себе. Она дернулась, как птица, но тут же расслабилась, откидываясь назад. Влажные волосы, несмотря на полоскание в грязной воде, все еще едва уловимо пахли ромашкой. Показавшаяся поначалу ледяной, гладкая кожа живо отогревалась. Я ощущал каждый позвонок на спине девушки. И то, как дрожь исчезала.
Занесенные над кучей мокрого барахла руки перестали трястись, и от одежды снова повалил пар, заволакивая все вокруг.
Может, минуло несколько минут, а может, несколько лет. Трудно сохранить связь с реальным миром в такой ситуации.
– Все… – выдохнула она почти беззвучно.
Потом обернулась, не пытаясь освободиться. Широко распахнутые глаза блестели, а едва различимые в густой синеве зрачки будто дышали, то расширяясь, то сужаясь, и отражение лампы двигалось в них, как крупинка золота на дне ручья.
А губы… Чуть шершавые, но сохранившие нежность. Теплые, чистые, без следа помады, но от того еще более восхитительные на вкус…
В себя мы пришли одновременно. Отшатнулись друг от друга, отворачиваясь и стараясь не встретиться взглядами снова. Поспешно расхватали свою одежду, местами все еще слегка мокрую, с подпалинами, но блаженно теплую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82