Место вне сна и яви, вне мира и Межмирья, место, где не было ни войны, ни опасности, ни новостей.
Только память об убитых мальчиках… Которых он не научил самому главному - не погибать в бою.
А Блудница не беспокоилась о чужих смертях. Блудница была просто счастлива тем, что ей можно получить обратно свои двигатели, оружие и корпус. Во время войны приходилось быть, как все. Это трудно, если успел привыкнуть к хорошему.
Александр Тарсхолль, для всех Мечников старшего поколения остающийся Сашенькой, воспользовался тем, что враг рассеян и лишен Божьей милости. Он добрался до центра Орочьих гор, проник в подземный город, прошел стражу, орков, духов, жалкие остатки жречества и убил царицу, ни на секунду не озаботившись тем, что убивает женщину. Александр Тарсхолль был родом не из Саэти, а из мира, где давным-давно победили идеалы демократии и всеобщего равенства. Александру Тарсхоллю было все равно, кого убивать.
Окончательно деморализованные орки, бросив захваченные города, попытались раствориться в лесах. Их даже особо не искали - у объединенной армии тоже почти не осталось сил. До тех пор пока не появятся новые сехазмелы, до тех пор пока горные орки не вернут себе милость Бога, об угрозе с востока можно было не беспокоиться. Орки лесные немало времени потратят на то, чтобы восстановить подзабытые шаманские практики, а когда восстановят - начнут мстить за все, что им довелось претерпеть. И в первую очередь месть будет направлена на горцев.
О людях лесные орки постараются даже не вспоминать. Люди из скота превратились в опасных хищников, но остались животными. А животным не мстят. Животные вообще не достойны внимания.
Война умирала. Это случилось не в Вальдене, как ожидалось, и даже не на западе Сувора. Война заканчивалась у подножия Орочьих гор. Результат превзошел ожидания, но впереди было еще столько дел, что Эльрик никак не мог выкроить время, чтоб наведаться в замок.
Слишком много дел.
Конец войны не означает наступления мира.
История последняя
ГЛАВА 1
И небо рвется на струне опалово-острой,
Пристывшей кровью к эшафотам и погостам.
Габриэль
Великое Княжество Радзима. Вежаград. Месяц нортфэ
Слишком много дел. Огромная страна еще долго будет оживать после войны. Люди не голодают - об этом позаботились заранее. Люди не замерзают. У людей есть крыша над головой. И дети продолжают ходить в школу - это главное, чтобы дети жили, и учились, и взрослели, чтоб никакая сволочь война не помешала им.
- Эльрик! - Роланд без предупреждения, без единого вопроса появился на пороге. - Эрик убит.
Эрик…
Убит?
Убит во время боя с бандой одичавших орочьих пилотов. Старогвардейцы возвращались из боевого вылета, расстреляв боезапас. Они шли домой, когда встретили этих орков, летевших на запад с запасом зажигательных бомб.
Орков вынудили сбросить груз над безлюдной степью.
Но Эрик погиб.
Князь не поверил. Не стал переспрашивать. Роланд сам понял. Кивнул:
- Это правда. Я видел его.
Эрик. Погиб.
Как это? Эрик? Нет, не может такого быть. Даже в этом проклятом мире так быть не может. Должна же остаться здесь хоть какая-то справедливость. Ну?!
«За что?!»
Молча. Люди вокруг, много людей - не протолкнуться. На тебя, Князь, смотрят во все глаза.
Молчи. Кричи безмолвно, когти в ладони вонзая, чтобы кровь, чтобы этой болью ту, большую, страшную, задавить хоть на секунду.
«За что? Боги… Сначала сын, теперь - внук…»
Молчи.
- Продолжайте работать. Я вернусь позже.
И чтобы не исчезать у всех на глазах - вежливость, спокойствие - по узким лестницам во двор, на ходу меняя личину. Князь? Какой князь? Ах, князь Радзимский! Так шляться где-то изволит, кто ж за ним усмотрит, за князем-то?
И уже на крыльце увидел, как спикировал с небес прямо на заснеженный людный двор бесцветный болид. Выпрыгнул на землю, ловко и гибко, черноглазый, сероволосый, мрачный. Огляделся, людей не видя - плевать он хотел на людей, искал глазами одного-единственного, чуял, что здесь, рядом, но увидеть не мог.
Личина.
- Ты здесь зачем? - недовольно спросил Эльрик, подходя вплотную. Посмотрел в огромные, диковатого разреза глаза. - Уже знаешь?
- Значит, правда.
Эльрик кивнул, глядя на будничную суету вокруг.
Молчал.
Этому летучему вообще не следовало здесь появляться. Война закончилась, а в мирное время среди людей ему места нет. Сейчас никто не тронет. Сегодня, завтра, может, даже с неделю он будет в безопасности. Пока помнят, как он воевал, пока не вспоминают, кто он и чем страшен. Но лучше не ждать, пока вспомнят. Лучше убраться прямо сейчас. Иначе - убьют.
Он знал это.
Знал, но почувствовал смерть Эрика, смерть старогвардейцев и вот прилетел, примчался из-за океана с другого материка. Явился сюда с отчаянной и бессмысленной надеждой: вдруг ошибся. Подвело чутье. Вдруг это мара, морок, обман…
Глупый зверь. Хищный, злой, неприкаянный.
- Возвращайся, - сказал Князь. - Ты им уже ничем не поможешь.
- Я прилетел не из-за них. - Его искренность, как всегда, обезоруживает. Выбивает опору из-под ног. - Я из-за тебя прилетел, Эльрик. Ты же рехнешься, если меня рядом не будет.
Свернуть ему шею за наглость - дело на доли секунды. Но он ведь даже не рассматривает такую возможность. Бестрепетно берет за руку, прижимается лбом к тыльной стороне ладони и закрывает глаза.
Упыреныш. Живой, безбашенный громоотвод, тезка тому - яростному и слепому - что ворочается в груди, рвет когтями сердце в поисках выхода и успокаивается, недовольно ворча, когда черноглазый летун вытягивает из него силы, и злость, и волю к жизни.
Мальчик, ты хоть знаешь, что сумел усмирить?
И, как будто отвечая на незаданный вопрос, зрачки в черных глазах превращаются в вертикальные щели - сдвоенные оконца в ад:
- Я предоставляю мертвым погребать своих мертвецов. А ты этого не умеешь.
Они стояли под пронизывающими порывами ветра. Посреди людного двора - наедине. Движение мира замедлилось, неслышное за прозрачной стеной разделенных на двоих мыслей.
- Тебе нужно пополнить запас посмертных даров?
- Да.
- И я так понимаю, не за счет тех, кто охотится на тебя?
- Да.
- Ближайшие пару месяцев я сам собираюсь посвятить чему-то в этом роде. - Эльрик подергал висящую в левом ухе серьгу. - Думаю, будет лучше, если мы поработаем вместе. Мне не помешает поддержка с воздуха.
- Убивать вместе с тобой?
- Драться вместе со мной. - И улыбка, страшноватая такая. - Геррс арро хиссн. Или ты полагаешь, Волк, я постесняюсь сказать о тебе «несс х'геррсе арро»?
Зверь провел ладонью по фюзеляжу Блудницы, смахивая невидимые снежинки.
- А ты не будешь отсылать меня в замок, когда станет слишком опасно?
- Не буду. Но будь готов уйти, если я стану слишком опасен.
- Понял. Учту.
Ревел погребальный костер, на котором горели тела Эрика, Мала и Шаграта. Один костер на всех. Летали вместе - сгорели вместе. А тело Падре закопали в освященной земле. А Риттера похоронили в склепе - в орденской усыпальнице для героев. Старой Гвардии больше нет. И нет того, кто создал Старую Гвардию. Как получилось, что они - непобедимые и неуязвимые - погибли в дурацкой стычке?
После войны.
Они не могли погибнуть. Только не в небе!
Зачем ввязались в тот бой? Орки везли горючую смесь, ну и что? Разве их некому больше было остановить? У радзимцев есть свои пилоты, есть свои истребители.
Глупый, безответственный поступок. Бессмысленный. Раздражающий.
Зверь злился на Эрика, злился на старогвардейцев. Злился на себя.
Он прибыл на похороны вместе с Князем. Как всегда - вместе с Князем, за левым плечом, он никем не притворялся, и ни от кого не прятался. И он слышал это: «твое место там», «твое место в огне», «вместе с ними…», «…вместо них». Конечно, он слышал. Об этом думали, это даже произносили, хоть и шепотом, хоть и пугаясь собственной смелости.
- Если бы ты был с ними, - сказал Лязо Малович, - они не погибли бы.
Но его не было, и некому было поделиться со старогвардейцами посмертными дарами. Означает ли это, что он виноват в их смерти? Может, и нет. Но смерть Эрика точно на его совести.
И все же сейчас Зверь был с Князем, и Старой Гвардии больше не существовало, а империя Вальден принадлежала Эльрику фон Геллету.
Зверь не жалел о гибели Старой Гвардии - Старая Гвардия исчерпала себя, стала бесполезна, как бесполезны все, кто не способен передать свое искусство следующим поколениям, но Эрик был нужен. Эрик оставил Вальден на сына, а тому еще учиться и учиться, чтобы править такой огромной страной, чтобы достойно защищать ее.
Эрик, прежде чем погибать, должен был подумать о том, сколько людей от него зависит.
Должен был, мать его, подумать о тех, кто его любит.
Орочье царство. Предгорья. Месяц рейхэ
В любой другой ситуации заявление о поддержке с воздуха можно было счесть чистой воды альтруизмом со стороны Князя. Настолько, насколько Князь и альтруизм вообще совместимы. Но здесь, на населенных орками землях, Зверь и Блудница действительно не были лишними. Вместе с Вороном и Кончаром они вели разведку. Находили прячущиеся в лесах орочьи поселки, находили деревни, укрытые в горах. Измененные орки, неприкаянные, беспорядочно бродили по своим землям, и их тоже нужно было искать. Все они - и обитатели поселков и деревень, и орки-бойцы, когда Князь являлся по их души, довольно быстро понимали, что сопротивляться бесполезно, и пытались убегать. У них был шанс уйти от Мечника, очень быстрого, очень опасного, неуязвимого, но все-таки не вездесущего. Был шанс скрыться в лесу или в горных пещерах, затаиться, спрятаться. Но сверху их настигали выстрелы болида, их, как траву, косили острые серпы под днищем, и уж конечно, никто из бегущих не мог сравняться в скорости с бесшумной серой машиной.
А еще орки бросали оружие. Орочьи женщины падали на колени, умоляя о пощаде, плакали и кричали орочьи дети, совсем маленькие дети… Зверь лишь улыбался, глядя, как Князь опускает мечи, не умея, даже и не пытаясь заставить себя убивать безоружных и беззащитных.
Убийца? Да он скорее себя позволит зарезать.
Сдавшимися орками занимался Зверь. Если позволяло время, обходился ножом, без изысков - жертв было столько, что, даже убивая их быстро, сил он забирал более чем достаточно. Не боль, так страх - страха хватало. И уж, конечно, жизни. Чужие жизни. Сладкие посмертные дары.
Впрочем, некоторыми он все-таки лакомился подолгу. Попадались иногда такие экземпляры, что просто грех убить, не замучив.
Когда время не позволяло. Зверь орков просто расстреливал.
Князь уходил. Всегда. Убивал всех, кто сопротивлялся, и уходил.
Но ни разу не запретил расправляться с выжившими.
А однажды на дневке, в одном из схронов, сказал вдруг, словно продолжая разговор:
- Палаческую работу за меня всегда делали другие.
- Мне она нравится, - напомнил Зверь.
- Знаю. Хисс от'геррс аш асс, - спокойно сообщил Князь.
И принялся полировать свои мечи.
Мечей было аж четыре - работы надолго.
- Когда это? - не понял Зверь.
- Да каждый раз. - Князь усмехнулся. - Чего ты ждешь? Что я тебя когда-нибудь сам убью за то, что делаешь с орками? Но я же не убил тебя за то, что ты делал с людьми. И вот за это…
Замшевый лоскуток перестал скользить по стали. Князь отложил его и вынул из воздуха нож. Очень знакомый нож. Тот самый, которым Зверь открыл себе выход с Земли.
- Тринадцать девочек. - Князь протянул нож Зверю. - По нашим меркам они уже не были детьми, так что тебе повезло.
- Среди орков до хрена детей.
- Это орки.
- За что ты их - так? Ведь не только за Эрика. Ты же убивал их и раньше.
- Это орки. Великая тьма, мальчик, ну какой из тебя Вайрд Итархэ, ты же не знаешь элементарных вещей. Ты наверняка слышал про ожерелье из орочьих клыков. Про него многие слышали.
Зверь осторожно кивнул:
- Все слышали, но мало кто верит. Никто не видел этого ожерелья.
- Ты веришь?
- Я же знаю тебя. Скорее всего, ты всегда носишь его с собой.
Князь улыбнулся. Сунул руку за пазуху и достал мешочек из синего шелка, с вышитой черным по синему оскаленной кошачьей мордой.
- Ожерелье из орочьих клыков, все о нем слышали, никто не видел. Вот, полюбуйся.
Клыки нанизаны на прочную нить, правые клыки, как и рассказывали. Нанизаны через один. Перемежаясь правыми же клыками гораздо меньшего размера. Человеческими?!
- Эльфийскими. - Улыбка Князя стала такой, что Зверю захотелось отодвинуться от него подальше. Он сдержался: нельзя показывать свой страх. Нельзя провоцировать.
Орочьи клыки. Эльфийские клыки… Князь убивает и орков и эльфов, убивает без жалости.
И без смысла…
Потому что?
- Потому что они - символы?
- Потому что Санкриста нет, и Светлой Ярости нет, и кто-то должен присматривать за тем, чтоб ночь и день в свой срок сменяли друг друга. И мне плевать, Волк, дети они или взрослые. Я сам - не смогу, по крайней мере, до тех пор, пока я в своем уме. Но я - должен. Так что, как видишь, ты делаешь за меня мою работу.
Это была работа. Всего лишь. Но если так, то… почему погиб Эрик? Или надо спросить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Только память об убитых мальчиках… Которых он не научил самому главному - не погибать в бою.
А Блудница не беспокоилась о чужих смертях. Блудница была просто счастлива тем, что ей можно получить обратно свои двигатели, оружие и корпус. Во время войны приходилось быть, как все. Это трудно, если успел привыкнуть к хорошему.
Александр Тарсхолль, для всех Мечников старшего поколения остающийся Сашенькой, воспользовался тем, что враг рассеян и лишен Божьей милости. Он добрался до центра Орочьих гор, проник в подземный город, прошел стражу, орков, духов, жалкие остатки жречества и убил царицу, ни на секунду не озаботившись тем, что убивает женщину. Александр Тарсхолль был родом не из Саэти, а из мира, где давным-давно победили идеалы демократии и всеобщего равенства. Александру Тарсхоллю было все равно, кого убивать.
Окончательно деморализованные орки, бросив захваченные города, попытались раствориться в лесах. Их даже особо не искали - у объединенной армии тоже почти не осталось сил. До тех пор пока не появятся новые сехазмелы, до тех пор пока горные орки не вернут себе милость Бога, об угрозе с востока можно было не беспокоиться. Орки лесные немало времени потратят на то, чтобы восстановить подзабытые шаманские практики, а когда восстановят - начнут мстить за все, что им довелось претерпеть. И в первую очередь месть будет направлена на горцев.
О людях лесные орки постараются даже не вспоминать. Люди из скота превратились в опасных хищников, но остались животными. А животным не мстят. Животные вообще не достойны внимания.
Война умирала. Это случилось не в Вальдене, как ожидалось, и даже не на западе Сувора. Война заканчивалась у подножия Орочьих гор. Результат превзошел ожидания, но впереди было еще столько дел, что Эльрик никак не мог выкроить время, чтоб наведаться в замок.
Слишком много дел.
Конец войны не означает наступления мира.
История последняя
ГЛАВА 1
И небо рвется на струне опалово-острой,
Пристывшей кровью к эшафотам и погостам.
Габриэль
Великое Княжество Радзима. Вежаград. Месяц нортфэ
Слишком много дел. Огромная страна еще долго будет оживать после войны. Люди не голодают - об этом позаботились заранее. Люди не замерзают. У людей есть крыша над головой. И дети продолжают ходить в школу - это главное, чтобы дети жили, и учились, и взрослели, чтоб никакая сволочь война не помешала им.
- Эльрик! - Роланд без предупреждения, без единого вопроса появился на пороге. - Эрик убит.
Эрик…
Убит?
Убит во время боя с бандой одичавших орочьих пилотов. Старогвардейцы возвращались из боевого вылета, расстреляв боезапас. Они шли домой, когда встретили этих орков, летевших на запад с запасом зажигательных бомб.
Орков вынудили сбросить груз над безлюдной степью.
Но Эрик погиб.
Князь не поверил. Не стал переспрашивать. Роланд сам понял. Кивнул:
- Это правда. Я видел его.
Эрик. Погиб.
Как это? Эрик? Нет, не может такого быть. Даже в этом проклятом мире так быть не может. Должна же остаться здесь хоть какая-то справедливость. Ну?!
«За что?!»
Молча. Люди вокруг, много людей - не протолкнуться. На тебя, Князь, смотрят во все глаза.
Молчи. Кричи безмолвно, когти в ладони вонзая, чтобы кровь, чтобы этой болью ту, большую, страшную, задавить хоть на секунду.
«За что? Боги… Сначала сын, теперь - внук…»
Молчи.
- Продолжайте работать. Я вернусь позже.
И чтобы не исчезать у всех на глазах - вежливость, спокойствие - по узким лестницам во двор, на ходу меняя личину. Князь? Какой князь? Ах, князь Радзимский! Так шляться где-то изволит, кто ж за ним усмотрит, за князем-то?
И уже на крыльце увидел, как спикировал с небес прямо на заснеженный людный двор бесцветный болид. Выпрыгнул на землю, ловко и гибко, черноглазый, сероволосый, мрачный. Огляделся, людей не видя - плевать он хотел на людей, искал глазами одного-единственного, чуял, что здесь, рядом, но увидеть не мог.
Личина.
- Ты здесь зачем? - недовольно спросил Эльрик, подходя вплотную. Посмотрел в огромные, диковатого разреза глаза. - Уже знаешь?
- Значит, правда.
Эльрик кивнул, глядя на будничную суету вокруг.
Молчал.
Этому летучему вообще не следовало здесь появляться. Война закончилась, а в мирное время среди людей ему места нет. Сейчас никто не тронет. Сегодня, завтра, может, даже с неделю он будет в безопасности. Пока помнят, как он воевал, пока не вспоминают, кто он и чем страшен. Но лучше не ждать, пока вспомнят. Лучше убраться прямо сейчас. Иначе - убьют.
Он знал это.
Знал, но почувствовал смерть Эрика, смерть старогвардейцев и вот прилетел, примчался из-за океана с другого материка. Явился сюда с отчаянной и бессмысленной надеждой: вдруг ошибся. Подвело чутье. Вдруг это мара, морок, обман…
Глупый зверь. Хищный, злой, неприкаянный.
- Возвращайся, - сказал Князь. - Ты им уже ничем не поможешь.
- Я прилетел не из-за них. - Его искренность, как всегда, обезоруживает. Выбивает опору из-под ног. - Я из-за тебя прилетел, Эльрик. Ты же рехнешься, если меня рядом не будет.
Свернуть ему шею за наглость - дело на доли секунды. Но он ведь даже не рассматривает такую возможность. Бестрепетно берет за руку, прижимается лбом к тыльной стороне ладони и закрывает глаза.
Упыреныш. Живой, безбашенный громоотвод, тезка тому - яростному и слепому - что ворочается в груди, рвет когтями сердце в поисках выхода и успокаивается, недовольно ворча, когда черноглазый летун вытягивает из него силы, и злость, и волю к жизни.
Мальчик, ты хоть знаешь, что сумел усмирить?
И, как будто отвечая на незаданный вопрос, зрачки в черных глазах превращаются в вертикальные щели - сдвоенные оконца в ад:
- Я предоставляю мертвым погребать своих мертвецов. А ты этого не умеешь.
Они стояли под пронизывающими порывами ветра. Посреди людного двора - наедине. Движение мира замедлилось, неслышное за прозрачной стеной разделенных на двоих мыслей.
- Тебе нужно пополнить запас посмертных даров?
- Да.
- И я так понимаю, не за счет тех, кто охотится на тебя?
- Да.
- Ближайшие пару месяцев я сам собираюсь посвятить чему-то в этом роде. - Эльрик подергал висящую в левом ухе серьгу. - Думаю, будет лучше, если мы поработаем вместе. Мне не помешает поддержка с воздуха.
- Убивать вместе с тобой?
- Драться вместе со мной. - И улыбка, страшноватая такая. - Геррс арро хиссн. Или ты полагаешь, Волк, я постесняюсь сказать о тебе «несс х'геррсе арро»?
Зверь провел ладонью по фюзеляжу Блудницы, смахивая невидимые снежинки.
- А ты не будешь отсылать меня в замок, когда станет слишком опасно?
- Не буду. Но будь готов уйти, если я стану слишком опасен.
- Понял. Учту.
Ревел погребальный костер, на котором горели тела Эрика, Мала и Шаграта. Один костер на всех. Летали вместе - сгорели вместе. А тело Падре закопали в освященной земле. А Риттера похоронили в склепе - в орденской усыпальнице для героев. Старой Гвардии больше нет. И нет того, кто создал Старую Гвардию. Как получилось, что они - непобедимые и неуязвимые - погибли в дурацкой стычке?
После войны.
Они не могли погибнуть. Только не в небе!
Зачем ввязались в тот бой? Орки везли горючую смесь, ну и что? Разве их некому больше было остановить? У радзимцев есть свои пилоты, есть свои истребители.
Глупый, безответственный поступок. Бессмысленный. Раздражающий.
Зверь злился на Эрика, злился на старогвардейцев. Злился на себя.
Он прибыл на похороны вместе с Князем. Как всегда - вместе с Князем, за левым плечом, он никем не притворялся, и ни от кого не прятался. И он слышал это: «твое место там», «твое место в огне», «вместе с ними…», «…вместо них». Конечно, он слышал. Об этом думали, это даже произносили, хоть и шепотом, хоть и пугаясь собственной смелости.
- Если бы ты был с ними, - сказал Лязо Малович, - они не погибли бы.
Но его не было, и некому было поделиться со старогвардейцами посмертными дарами. Означает ли это, что он виноват в их смерти? Может, и нет. Но смерть Эрика точно на его совести.
И все же сейчас Зверь был с Князем, и Старой Гвардии больше не существовало, а империя Вальден принадлежала Эльрику фон Геллету.
Зверь не жалел о гибели Старой Гвардии - Старая Гвардия исчерпала себя, стала бесполезна, как бесполезны все, кто не способен передать свое искусство следующим поколениям, но Эрик был нужен. Эрик оставил Вальден на сына, а тому еще учиться и учиться, чтобы править такой огромной страной, чтобы достойно защищать ее.
Эрик, прежде чем погибать, должен был подумать о том, сколько людей от него зависит.
Должен был, мать его, подумать о тех, кто его любит.
Орочье царство. Предгорья. Месяц рейхэ
В любой другой ситуации заявление о поддержке с воздуха можно было счесть чистой воды альтруизмом со стороны Князя. Настолько, насколько Князь и альтруизм вообще совместимы. Но здесь, на населенных орками землях, Зверь и Блудница действительно не были лишними. Вместе с Вороном и Кончаром они вели разведку. Находили прячущиеся в лесах орочьи поселки, находили деревни, укрытые в горах. Измененные орки, неприкаянные, беспорядочно бродили по своим землям, и их тоже нужно было искать. Все они - и обитатели поселков и деревень, и орки-бойцы, когда Князь являлся по их души, довольно быстро понимали, что сопротивляться бесполезно, и пытались убегать. У них был шанс уйти от Мечника, очень быстрого, очень опасного, неуязвимого, но все-таки не вездесущего. Был шанс скрыться в лесу или в горных пещерах, затаиться, спрятаться. Но сверху их настигали выстрелы болида, их, как траву, косили острые серпы под днищем, и уж конечно, никто из бегущих не мог сравняться в скорости с бесшумной серой машиной.
А еще орки бросали оружие. Орочьи женщины падали на колени, умоляя о пощаде, плакали и кричали орочьи дети, совсем маленькие дети… Зверь лишь улыбался, глядя, как Князь опускает мечи, не умея, даже и не пытаясь заставить себя убивать безоружных и беззащитных.
Убийца? Да он скорее себя позволит зарезать.
Сдавшимися орками занимался Зверь. Если позволяло время, обходился ножом, без изысков - жертв было столько, что, даже убивая их быстро, сил он забирал более чем достаточно. Не боль, так страх - страха хватало. И уж, конечно, жизни. Чужие жизни. Сладкие посмертные дары.
Впрочем, некоторыми он все-таки лакомился подолгу. Попадались иногда такие экземпляры, что просто грех убить, не замучив.
Когда время не позволяло. Зверь орков просто расстреливал.
Князь уходил. Всегда. Убивал всех, кто сопротивлялся, и уходил.
Но ни разу не запретил расправляться с выжившими.
А однажды на дневке, в одном из схронов, сказал вдруг, словно продолжая разговор:
- Палаческую работу за меня всегда делали другие.
- Мне она нравится, - напомнил Зверь.
- Знаю. Хисс от'геррс аш асс, - спокойно сообщил Князь.
И принялся полировать свои мечи.
Мечей было аж четыре - работы надолго.
- Когда это? - не понял Зверь.
- Да каждый раз. - Князь усмехнулся. - Чего ты ждешь? Что я тебя когда-нибудь сам убью за то, что делаешь с орками? Но я же не убил тебя за то, что ты делал с людьми. И вот за это…
Замшевый лоскуток перестал скользить по стали. Князь отложил его и вынул из воздуха нож. Очень знакомый нож. Тот самый, которым Зверь открыл себе выход с Земли.
- Тринадцать девочек. - Князь протянул нож Зверю. - По нашим меркам они уже не были детьми, так что тебе повезло.
- Среди орков до хрена детей.
- Это орки.
- За что ты их - так? Ведь не только за Эрика. Ты же убивал их и раньше.
- Это орки. Великая тьма, мальчик, ну какой из тебя Вайрд Итархэ, ты же не знаешь элементарных вещей. Ты наверняка слышал про ожерелье из орочьих клыков. Про него многие слышали.
Зверь осторожно кивнул:
- Все слышали, но мало кто верит. Никто не видел этого ожерелья.
- Ты веришь?
- Я же знаю тебя. Скорее всего, ты всегда носишь его с собой.
Князь улыбнулся. Сунул руку за пазуху и достал мешочек из синего шелка, с вышитой черным по синему оскаленной кошачьей мордой.
- Ожерелье из орочьих клыков, все о нем слышали, никто не видел. Вот, полюбуйся.
Клыки нанизаны на прочную нить, правые клыки, как и рассказывали. Нанизаны через один. Перемежаясь правыми же клыками гораздо меньшего размера. Человеческими?!
- Эльфийскими. - Улыбка Князя стала такой, что Зверю захотелось отодвинуться от него подальше. Он сдержался: нельзя показывать свой страх. Нельзя провоцировать.
Орочьи клыки. Эльфийские клыки… Князь убивает и орков и эльфов, убивает без жалости.
И без смысла…
Потому что?
- Потому что они - символы?
- Потому что Санкриста нет, и Светлой Ярости нет, и кто-то должен присматривать за тем, чтоб ночь и день в свой срок сменяли друг друга. И мне плевать, Волк, дети они или взрослые. Я сам - не смогу, по крайней мере, до тех пор, пока я в своем уме. Но я - должен. Так что, как видишь, ты делаешь за меня мою работу.
Это была работа. Всего лишь. Но если так, то… почему погиб Эрик? Или надо спросить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59