Помимо прочего, это объясняло бы исключительное мастерство Тира фон Рауба.
Сейчас царь готов был признать правоту ученых. Но в данный момент его внимания требовали вопросы гораздо более важные, чем исследование демона.
Интересно, не согласится ли Вальденец продать его? Оскил обещал за его жизнь столько золота, что можно утверждать - за деньга демона не купить. А за что купить? У людей все имеет свою цену, даже честь и любовь, значит, цена должна быть и у демона.
- Представь себе, эти мерзавцы брезгуют обществом генералов, - печально сообщил Эрик.
- Представляю. Они и полковников - не очень, - кивнул Тир, многозначительно глядя на Алекса фон Ольтана.
- Отстаешь от жизни, Суслик. - Тот подвигал челюстью и надул щеки.
- Мундир полковничий, - буркнул Тир.
- А это потому, что его величество не счел нужным предупредить о производстве меня в генералы.
- Можно подумать, за сутки ты успел бы пошить мундир, - недовольно заметил Эрик, - производство я только вчера подписал.
- В Лонгви мне бы все за два часа сделали, - парировал фон Ольтан.
- И прислали телепортом, - скептически покивал его величество. - Отставить выражать недовольство императором.
- Есть отставить! - Алекс вытянулся. - Разрешите приступать, ваше величество?
- Разрешаю. Идите, барон.
Эрик вздохнул и, глядя вслед Алексу, отвел Тира в сторону.
- Они сейчас приступят, продолжат на шлиссдарке по пути в столицу, а Старая Гвардия, видишь ли, не желает праздновать победу в компании генералитета, а желает пьянствовать в гарнизоне. Ты как? У вас ведь все уже готово к переброске в Рогер? Твой присмотр не нужен. Полетишь с нами?
- Чего ради?
- Мне казалось, ты хочешь как можно скорее вернуться домой.
- Хочу, конечно. Но если я за ними не пригляжу, от гарнизона ничего не останется.
- М-да. Как у тебя дома-то?
Тир пожал плечами. Пока его не было дома, там все было в порядке. Если не считать того, что Гуго отчаянно нуждался в его присутствии. Если не считать того, что Катрин сходила без него с ума… а с ним - сходила с ума гораздо быстрее. Интересно, если она окончательно рехнется, это поставят ему в вину?
- Вопрос не имеет смысла, - сказал он, подумав. - Ни я, ни вы ничего уже не изменим. Я выполняю свои обязанности и буду их выполнять, независимо от того, что происходит у меня в доме. Это все.
- Царь хотел купить тебя.
- Да? Сколько предложил?
- Понятия не имею. Я сказал, что ты не продаешься.
- Это неправда.
- Знаю.
Вечер не удался, как, впрочем, любой вечер, связанный с празднованием чего бы там ни было. Можно было предположить, что празднование такого значительного события, как окончательная победа в многолетней серии войн, окажется гораздо неприятней, чем празднование какого-нибудь банального Солнцеворота, так что Тир ничему не удивлялся и ничем не проявлял недовольства.
Он держался в стороне и постарался, чтобы о нем забыли как можно скорее. Как обычно, фокус сработал. Тир убедился, что искать его не станут, и ушел в ангар. Задурить голову старогвардейцам, конечно, не получится, но они давно привыкли к тому, что Суслик - тварь, гуляющая сама по себе, непьющая и на праздниках бесполезная.
В ангаре было хорошо. Во-первых, там была Блудница, а во-вторых, снаружи стояли часовые, глубоко огорченные своим отсутствием на празднике жизни. Часовых было в два раза больше, чем обычно, поскольку ситуация внештатная - война закончилась, теперь никому не возбраняется использование магии, и от кертов можно ожидать любой пакости. Равно, кстати, как и от своих же пьяных вальденцев с недоразвитыми магическими способностями.
Много ли надо демону, которого тошнит от человеческой радости? Да почти ничего не надо - смыться от всех и присосаться пиявкой к людям, никакой радости не испытывающим.
Только Падре все равно его отыскал. Вошел в ангар с шинелью, висящей через руку, посмотрел и констатировал:
- А. Так ты в куртке ушел. А я подумал - замерзнет Суслик, жалко будет.
Он бросил шинель на Блудницу. Уселся рядом с Тиром. Помолчал. Потом спросил:
- И как оно?
- Бессмысленно, - ответил Тир.
- А ты пробовал что-нибудь предпринять? Она ведь любит тебя по-настоящему, и она далеко не дура.
- Надеюсь, Гуго надоест ей лет через пятнадцать.
- Почему бы вдруг?
- Потому что он будет похож на меня. Потому что она начнет его бояться. Нет, Падре, ничего я предпринимать не пробовал и не стану. Она и так не в себе… Пусть лучше выучится поскорее и займется чем-нибудь более осмысленным, чем попытка ужиться под одной крышей с двумя демонами.
- Где она учится?
- В Лонгви. В институте финансов.
- Молодец.
- Да уж.
Они замолчали. Падре медленно цедил что-то прямо из бутылки. Тир смотрел в пол и ждал, пока Падре уйдет. Впрочем, тот не мешал - умел не мешать, даже когда вроде бы приходил не к месту и не ко времени.
- Чтобы она перестала бояться, - вдруг подал голос Падре, - она должна быть хоть в чем-то уверена. Должна знать тебя хоть немного.
Тир ограничился пренебрежительным фырканьем. Тоже - открытие! Это и дураку ясно: того, что знаешь, - не боишься.
- Но я задаюсь вопросом, - продолжил Падре, не обращая внимания на пренебрежение, - а есть ли хоть что-то, что она могла бы знать?
Тир поднял бровь и покосился на Падре с некоторым уважением:
- И давно ты задаешься такими вопросами?
- Со времен охоты, пожалуй.
- Два с половиной года… И с чего вдруг?
- Я заметил, - Падре качнул бутылкой, - что ты знаешь всегда и обо всем, что происходит с нами и с Эриком. Когда мы охотились, это стало очевидным. Мы говорили об этом, если помнишь.
«Давно хотел спросить: ты печешься о нашем душевном состоянии для себя или для Эрика?»
Да. Он помнил. Но каким образом одно вытекает из другого?
- Это несложно. - Падре пожал плечами. - Ты знаешь о нас все, а мы, и Эрик в том числе, знаем только то, что видим, когда видим тебя. Ты - как вывернутое наизнанку зеркало, подстраиваешь оригинал под отражение и становишься таким, каким мы хотим тебя видеть. Иллюзии. Морок. Как ты живешь, чем дышишь, уходя с поля, - никому не известно. И я подумал, Суслик, что ведь никому не известно, живешь ли ты вообще, когда не летаешь с нами. Есть ли ты на свете, когда тебя никто не видит?
- Кто-то есть, - хмыкнул Тир.
- «Кто-то» или «что-то»? Может оказаться и так, что лучше не знать о том, чем ты становишься, перестав быть легатом Старой Гвардии.
- Без «может».
- Обстоятельства изменились.
- Я заметил.
- Притом что знаю тебя уже двенадцать лет, - произнес Падре, - нельзя сказать, чтоб я очень быстро соображал.
- Думаешь, можно сказать, что ты меня знаешь?
- Когда ты летаешь - да. Все остальное время ты лжешь. Любишь больше зло, нежели добро, больше ложь, нежели говорить правду. Но в небе ты честен, и то, что я вижу, меня устраивает. Нас всех устраивает. Да ты это и сам знаешь.
Снова молчание.
Падре прав… А еще Падре мог бы добавить, что он единственный, кто более-менее в курсе, что такое Тир фон Рауб. Падре следит за ним, задает ему вопросы, требует ответов, дает полезные советы и вообще не стесняется вмешиваться в его жизнь. Интересно, это от недоверия? Падре опасается, что события, происходящие на земле, отразятся на том, что Тир делает в небе?
Или зачем ему?
- Это «что-то», - заговорил Тир, - то, что не легат Старой Гвардии, оно разное. Совсем. Поэтому Катрин никогда не сможет… ни один человек не сможет… сосуществовать. Даже при условии, что я не убью. Может, это предохранительный клапан, я не знаю, плата за способность к перевоплощению. Как бы там ни было, сделать ничего нельзя. Если я попытаюсь остановиться на чем-то одном, то рехнусь я, а не Катрин. И, знаешь, это будет гораздо хуже.
- А твой сын?
- Гуго? - Тир улыбнулся и поглядел вверх, как будто мог увидеть сквозь крышу ночное небо. - Представь себе, Падре, такую же тварь, как я, но при этом не демона. И не людоеда. Когда Гуго вырастет, я стану не нужен.
- Это вряд ли.
- Не тебе решать. И даже не Эрику…
Оборвав себя на полуслове, он прислушался к часовым.
Они заснули. Вот только что взяли и заснули, как будто выключил кто.
ГЛАВА 2
На досках стола меж кувшином
вина и ломтем хлеба
лежал стреноженный хищник,
трофей, добыча и хлам.
Евгений Сусаров

Не договорив, Тир вдруг насторожился, уставившись на дверь ангара. Взгляд его изменился. И Падре вскочил на ноги одновременно с ним.
Тир положил руку на колпак кабины Блудницы. Это было равносильно команде «по машинам». Падре кинулся к своему болиду, не дожидаясь приказа.
Запрыгнуть в болид и запустить двигатели - дело нескольких секунд.
Дверь ангара бесшумно откатилась в сторону, внутрь влетел комок пламени. Ослепил. Свалился на пол, немного не долетев до Блудницы. И Тир, вместо того чтобы сесть в машину, сдернул с фюзеляжа свою шинель, набросил ее на растекшийся по полу огонь.
В дверь метнулись тени - черные размытые силуэты. Падре не разглядел их толком: перед глазами плясали огненные точки. К болиду он уже не успевал, поэтому выхватил меч и бросился вперед. Услышал голос Тира - тот приказывал нападавшим остановиться. Но кто ж его слушать будет, это же явно керты, люди не бывают такими громадными.
В дверях уже слышались звуки ударов, но почему-то не слышно было голосов. Кто-то молча отлетел в глубь ангара. Суслик, он только с виду маленький и дохлый, а если врежет - мало не покажется. Когда Падре подоспел, тот в каком-то немыслимом пируэте ударил пятками в челюсти сразу двоих противников. Один ударился о стену и сполз, не подавая признаков жизни, второй мотнул головой, разинул рот… и налетел на меч Падре.
Итого - минус четверо. Три тела здесь, одно - за спиной, пытается встать. Сколько же их?..
Падре успел зарубить еще одного, прежде чем к делу подключились маги.
Потом он мог только смотреть, сдавленный полями так, что едва дышал, спеленатый, как младенец, и такой же беспомощный.
Вроде бы Тир успел поднять тревогу. Его должны были услышать - не так уж далеко, вон, буквально в сотне шагов, курят и гомонят празднующие победу техники. Неужели не слышали? Ну тогда что им стоит посмотреть в эту сторону?! Увидеть, как двоих, чума всех забери, старогвардейцев - старогвардейцев, не кого-нибудь! - тащат через поле к лесу кертские диверсанты.
Один из техников действительно обернулся, и Падре взвыл про себя от радости - вслух не получалось. Но ничего не произошло. Техник отвернулся обратно, а керты как бежали трусцой к лесу, так и продолжили бежать. Тира один из них тащил, перебросив через плечо, Падре волокли сразу двое, время от времени выдавая взбешенному эстремадцу пинка.
Тяжелый он, видите ли, тащить неудобно. А неудобно, так бросьте, уроды зубастые! Нечего хватать то, что унести не можете! Бросайте, ну! Даже Суслик подтвердит, что таскать тяжелых старогвардейцев - это непроизводительная трата энергии. Суслик, он все об этом знает…
Ох… Падре тяжко упал на холодную, мокрую палубу шлиссдарка. Давление полей ослабло, однако керты тут же связали его, как барана, накинув скользящую петлю на шею и затянув другой конец веревки на щиколотках. Руки связали за спиной, скрутив запястья так, что Падре крякнул от боли. Шлиссдарк тем временем взлетел, но шел низко, прижимаясь к голым деревьям. Керты, хоть и прикрывались магией или чем там - помощью духов, - все равно опасались погони.
Один из них наклонился над Тиром, внимательно рассмотрел, кивнул и выпрямился. Губы его зашевелились, но Падре не услышал ни слова. Зато Тир - этот-то, мастер по губам читать, - явно понял, о чем речь. Бросил на Падре отчаянный взгляд.
И закрыл глаза.
Следующую четверть часа из Тира вытягивали излишек жизней. Как он это называет? Посмертные дары… вот их и вытягивали. С умом, между прочим. Методично ломали пальцы, дробили кисти, ждали, пока переломы перестанут срастаться, пока перестанет затягиваться прорванная обломками костей кожа. Знали, что делали: даже если Тир и умел управлять этими своими демоническими исцелениями, он все равно скорее дал бы убить себя, чем позволил искалечить себе руки. Он не чувствовал боли - это Падре знал, все старогвардейцы знали, что больно легату не бывает, но все существо Падре исходило протестующим криком, когда снова и снова ломались тонкие кости.
- Да что ж вы делаете, суки! - орал он, хоть и знал, что керты не слышат его. - Он же пилот - что ж вы творите?! Да лучше б вы ему голову оторвали!
Может, это и правда было бы лучше? Без головы Тир фон Рауб только материться не сможет. А без рук-то - умрет ведь.
Когда керты закончили, они замкнули на шее Тира металлическую полосу. Искалеченные руки свели за спину и притянули к ошейнику…
…Падре пришлось напоминать себе, что это не больно…
…ноги заковали в неподъемные с виду колодки.
Значит, у них было с собой все, чтоб обезвредить легата Старой Гвардии, а брать в плен кого-то еще они не рассчитывали. И что толку? Сделать-то все равно ничего пока нельзя. Шлиссдарк маленький. Пятачок между креслами и капитанским мостиком - как арена в цирке. Оба они: и Падре и Тир, - на виду, под взглядами шестерых кертов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59