Тир встал, поклонился:
- Если тебя украдут, я просто подожду. Часа через два тебя привезут обратно, еще и приплатят его величеству, чтобы забрал.
- Я же не все время язва!
- Все время.
Прошуршав юбками, обдав легким запахом духов, Хильда уселась в его кресло, взяла со столика «Высший свет». Полистала и отложила:
- Понятно. Эрик решил дать тебе новую пищу для размышлений, как будто мало того, что ты и так все время думаешь о Лонгвийце.
- Не все время.
- Все время! - Хильда мстительно ухмыльнулась.
- Как скажешь. - Тир сел на пол у ее ног. - Между прочим, третий час утра. По-моему, не самое подходящее время для того, чтобы бродить по замку.
- А я изображаю родовое привидение фон Геллетов. - Хильда посерьезнела: - Тир, если Эрик верит мне, то он верит мне в любое время суток. Логично?
- Эрик нелогичен.
- Ох, перестань! Ты сам-то, конечно, образец здравомыслия. Читаешь среди ночи всякие ужасы.
- Эти ужасы не противоречат учебникам истории. Но такая интересная получается штука… с учетом ужасов, выходит, что учебники все-таки врут. По крайней мере, привирают.
- В них гораздо меньше Эльрика де Фокса?
- Да. Хильда, ты ведь разбираешься в этом. Скажи, мне мерещится, или все эти события - из статьи - все до одного становились переломными моментами в истории?
- Они изменяли мир. - Хильда заглянула ему в лицо. - Эти события изменяли мир и людей в мире. Зачем тебе де Фокс?
- Хочу понять, нужно ли его бояться.
- И как?
- Судя по этой статье, Лонгвиец не разменивается на мелочи. Следовательно, мне достаточно быть мелочью, чтобы чувствовать себя спокойно. С другой стороны, не уделяя внимания мелочам, хрен бы он чего добился… извини. Так что уже можно начинать бояться. Чего он хочет сейчас?
- Эстремаду, - не задумываясь, ответила Хильда. - Это всем понятно, даже тем, кто не имеет возможности читать «Высший свет».
- Я сейчас думаю, кто же из нас прогадал, когда я пообещал, что ноги моей не будет в его городе. Всегда был уверен, что я остался в выигрыше.
- А теперь?
- А теперь не уверен. Пойдем гулять, Хильда. Весна на дворе, а мы в библиотеке сидим.
Да. В Вальдене заканчивалась весна, и днем припекало солнце, а ночи становились все теплее. Тир виделся с Хильдой почти каждую неделю, и порой они целыми ночами до утра бродили по городу, по безлюдным улицам, избегая встреч с патрулями ночной стражи. Тир отдавал Хильде посмертные дары, чтобы она не чувствовала себя уставшей после этих прогулок. Раньше он не делился посмертными дарами с женщинами, раньше он не думал, что их можно отдавать не для дела, не для того, чтобы спасти жизнь нужного человека, а просто так. Ни для чего.
Его расписание стало слишком плотным даже с учетом круглосуточного бодрствования. Часов пятнадцать уходило на еженощную охоту за кертами, оставшееся время - на занятия с гвардейцами. Параллельно с этим приходилось заниматься еще целой кучей разных дел. И уже несколько раз Тир ловил себя на неприятном и опасном состоянии неуверенности - он стал бояться ошибки. Неизвестно какой, неизвестно в чем… просто стал сомневаться в том, что все и всегда делает правильно. Стал чуть дольше - со стороны и незаметно, но самого-то себя на таких моментах всегда поймаешь - размышлять, перед тем как принять решение.
Впрочем, на новых скоростях эти доли секунды не имели значения. И не будут иметь до тех пор, пока Старая Гвардия будет сохранять за собой преимущество в скорости.
А в Лонгви купили партию новых болидов. Купили для Летной академии. И сейчас эти машины осваивали первокурсники. Они уже научились управлять старыми болидами, но умение еще не превратилось в инстинкт, и их легче было переучить. По слухам, обучением занимались сам Лонгвиец и еще один парень по имени Фой де Трие.
С этим де Трие стоило бы познакомиться, глянуть, кто же это настолько талантливый, что выучился летать на новых машинах так же быстро, как старогвардейцы.
Кертский царь купил у Вотаншилла пару скоростных болидов, кертские маги разобрали машины по винтику, первую загубили зря, но на основе второй поняли принцип работы нового двигателя. Никакой он был, как выяснилось, не новый. Всего-то и отличий, что духам, обитающим в этих двигателях, дали чуть больше свободы.
Керты взялись лепить скоростные болиды как куличики. Да, эти машины были дороже в производстве - большая свобода подразумевает более комфортные условия существования духов, - но не в десять раз. И для вальденцев, воюющих с кертами на кертской территории, очень важно было не упустить момент и истребить как можно больше пилотов, осваивающих новые болиды. Этим сейчас старогвардейцы и занимались.
Старая Гвардия получала сведения о расположении учебных летных полей, прибывала на место, уничтожала воздушные патрули на их медлительных болидах, истребляла зенитные расчеты, а потом - кертских пилотов, которые учились летать на скоростных машинах. Последние были пока беспомощны как младенцы, только-только начинающие ходить.
Честно говоря, против новых машин, точнее, против пилотов, научившихся летать на новых машинах, воевать пока было некому. Для эффективной войны требовались принципиально иные зенитные орудия, принципиально иные системы наведения, возможно, принципиально другие зенитчики. Кертские пилоты пытались выманивать Старую Гвардию на малые высоты - разумная тактика, с учетом того, что прежние машины, даже утяжеленные акигардамские модели, были гораздо маневренней новых. Но дело в том, что старогвардейцы охотно выманивались на любые высоты. И на любых высотах воевали с убийственной эффективностью.
У них проблем с переучиванием не возникло. Ни у кого из них.
Тир, тот просто вспомнил, как летал на Земле, - новые болиды по-прежнему не могли потягаться в скорости с земными спортивными моделями. Остальные побарахтались какое-то время на максимальных высотах, привыкая к новым правилам, а дня через два пообвыклись. Не прошло и недели, как вся Старая Гвардия уже резвилась на предельно малых высотах, с детским восторгом демонстрируя Эрику, на что способны их новые замечательные машины.
У кого новые. А у кого все по-старому. Тир на новый болид не стал даже смотреть - сразу велел переставить двигатели и амортизационное кресло на Блудницу. Никто не удивился. Падре только признался чуть позже, что им всем было интересно поглядеть, как же он будет решать проблему выбора.
Даже Казимир не стал смеяться. Это показалось странным, потому что обычно светлый князь не упускал возможности пройтись на тему Блудницы и ее хозяина. Точнее, проходились-то многие: процесс был цикличным и повторялся примерно раз в полгода, но Казимир, в отличие от этих многих, не фантазировал на темы сексуальных перверсий, а, наоборот, различными способами пытался разубедить Тира в том, что Блудница - живое, разумное создание. Способы чаще всего сводились к высмеиванию, порой довольно изощренному, и напоминали Тиру вольное переложение «Настольной книги атеиста» - знаменитого «справочника, рассчитанного на пропагандистов, агитаторов, партийных и советских работников».
Тир ничего не имел против «Настольной книги атеиста».
Против княжеского чувства юмора тоже.
Во-первых, привык, во-вторых, иногда это бывало забавно. А вот против несвойственного Казимиру поведения у него было что сказать. Он не любил, когда люди (или нелюди, все равно) ведут себя необычно, потому что необычность слишком легко может превратиться в непредсказуемость.
И точно. Казимир оправдал худшие ожидания. В один прекрасный весенний вечер он заявился в гости и без экивоков попросил Тира вывести его на лонгвийских контрабандистов.
Светлому князю приспичило самому собрать себе скоростной болид.
…В принципе это было возможно. Только строго запрещено. Кертам, тем - пожалуйста, они никаких конвенций не подписывали. А Вальдену - нельзя.
- Тебе зачем? - спросил Тир.
- Машина, которую я соберу своими руками, будет живой, - уверенно сказал Казимир.
Тир не понял. Машины все живые, без разницы, кто и какими руками их собирает. Просто большинство машин спит.
- Суслик, - Казимир был недоволен, - у тебя свои методы, у меня свои. Ты же не думаешь, что знаешь объективную и абсолютную истину?
- Вода мокрая, - сказал Тир, - сажа черная, машины живые. На объективность не претендую.
- Это будет моя машина, - светлый князь сделал акцент на слове «моя», - и я оживлю ее по-своему. Ты поможешь мне купить детали?
- Помогу.
Тир подумал, не слупить ли с Казимира десять процентов комиссионных за посредничество, и решил, что лучше не надо. Казимир ведь поймет, что дело не в деньгах, а в принципе, и непременно вообразит себе, что Тир, таким образом, снова хочет чему-то его научить. Вообразит-то правильно, но обидится, а обиженный Казимир - это проблема. Он и так в последние пару лет обижается чаще, чем его обижают.
ГЛАВА 2
Я - пыль небес и небу господин.
Джэм

Блудница пребывала от обновы в полном восторге. Каждый взлет для нее был как первый. Каждое возвращение домой - великое огорчение. А еще она полюбила танцевать.
Подчиняясь музыке, отдаваясь музыке, она забывала обо всем, кроме музыки и неба. Или, может быть, Тиру хотелось верить, что она забывает. Что Блудницей управляет не только он сам, но и ее собственная воля.
Без «может быть». Верить - хотелось, но, увы…
У Блудницы была воля, у Блудницы была душа, но Блудница оставалась машиной - существом, полностью зависящим от человека… от демона. Все равно. Сама она, даже если бы захотела, не могла перехватить управление. Прервись контакт пальцев с податливыми кнопками, и Блудница погасит двигатели, пролетит какое-то время по инерции, а потом просто повиснет между землей и небом. Она будет недовольна, она будет настаивать на продолжении полета или - как в последнее время - на продолжении танца, но вести в этом танце способен только Тир.
Жаль. Хотя жалеть об этом так же нелепо, как о том, например, что солнце не зеленое.
Он мог бы заставить Блудницу летать без него - это он умел. Подавить волю машины, подчинить ее душу, сделать частью себя. И не нужен будет физический контакт, не обязательно будет даже находиться в кабине. Болид, превращенный в придаток человека, станет игрушкой с дистанционным управлением. Крепко спящей, сломанной игрушкой.
Отвратительно. Вот так и теряют остатки способности любить.
А Тир любил свою машину. Когда речь шла о Блуднице, он без колебаний использовал слово «любовь» и не сомневался, что способен испытывать такие чувства, не сомневался, что имеет на них право. Блудница любила его. Чувствовала его сожаление несмотря на то, что Тир и сам-то не был уверен, действительно ли он сожалеет о невозможном. Она старалась, его любимая, прекрасная, отзывчивая машина, она очень старалась, но никак не могла понять, чего же он хочет.
Впрочем, это непонимание не портило их отношений.
Танцевать первым придумал Шаграт. Он выклянчил у И'Слэха-старшего дгирмиш (архитектор понятия не имел о том, что магические предметы, изготовляемые в Лонгви, запрещены к распространению за пределами баронства), потребовал у Тира записать на кристаллы разную музыку и однажды, напившись пьян, исполнил для благодарной публики «Шампусик» - дикарский танец, сочетающий все элементы высшего пилотажа, максимальную скорость, минимальную высоту и «Полет шмеля» в качестве музыкального сопровождения.
Тир смотрел, как бешено вращается над самой землей болид Шаграта, и думал, что точно так же беспокойно ведет себя сейчас в гробу Николай Андреевич Римский-Корсаков.
В Саэти хватало и собственной хорошей музыки, но здесь действовал закон об авторском праве, а Тир предпочитал не нарушать законы. Купить лицензионные кристаллы можно было только в Лонгви, - а путь туда был ему заказан, - либо в Вотаншилле - за такие деньги, что лучше уж нарушать законы.
В общем, в придачу к земным мультфильмам, земным книжкам и земному кино Тир стал поставщиком земной музыки. Он рад был бы переложить часть своих обязанностей на плечи Казимира, который тоже обзавелся мнемографом, но, к сожалению, для того чтобы пользоваться этим устройством, требовалась особым образом тренированная память. Любой мог запечатлеть на мнемографе картинку, которую видел в этот же момент времени, любой мог записать музыку, которую слышал в данный момент, или текст, который сейчас читал. Но использовать мнемографы по назначению, то есть записывать на них воспоминания, умели только маги - их учили. И Тир - он никогда ничего не забывал, если не прилагал к этому специальных усилий.
Казимир тоже заинтересовался танцами. Правда, со своей, специфической точки зрения. Он взялся разрабатывать формальные упражнения для своих летающих пехотинцев. С легкой руки Шаграта Казимировых «Драконов» называли в гвардии исключительно «Дроздами», что провоцировало столкновения и взаимное непонимание. «Дрозды» выходили из стычек победителями, поскольку летать еще толком не умели, зато драться были выучены так, что зависть брала, но остальные пилоты запоминать название «Драконы» категорически отказывались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59