Ревнуя, он таскал ее за собой по всем городам, где проходили турниры, так как боялся, что в его отсутствие юная супруга увлечется кем-нибудь помоложе или ее похитят охочие до прекрасного пола богатые мерзавцы. Но и на турнирах он не мог не ревновать ее к рыцарям, очаровыванным прелестной донной.
С того дня его удача покатилась под крутую горку, и он получал больше ранений, нежели наград.
О том, как Диламея де Ломбриве была вынуждена взять командование в свои руки
Однажды – это произошло в Альби, сразу же после того, как достойный Исильдор-Дени и Диламея отметили вторую годовщину своей свадьбы – на втором дне турнира рыцарь де Ломбриве был тяжело ранен. Он не приходил в сознание несколько дней. Несчастная Диламея не знала, что предпринять, видя, как доверенные ей мужем деньги уходят на лекарей, оплату недешевой гостиницы и пропитание ее, двух оруженосцев и служанки, которую она повсюду возила с собой, а также на овес для шести лошадей – пять ездовых и одна везущая на своей спине весь скарб.
Кроме того, она совершенно никого не знала в Альби, а значит, не могла обратиться за помощью и советом. Поняв, что дальше так продолжаться не может и еще неделя, максимум две, и у нее не останется уже средств на обратный путь, Диламея решилась на отчаянный шаг. Призвав к себе оруженосцев мужа, она на правах госпожи потребовала купить повозку для раненого и отвезти их с мужем в отчий замок в Фуа, где она рассчитывала поднять мужа на ноги. Не силой купленных у местных лекарей настоек, так силой молитв отца Харитона.
Предприятие это было небезопасно, так как рыцарь был уж очень плох, и лекари не уставали твердить Диламее, что его никак нельзя везти куда бы то ни было, а лучше послать человека в Фуа за деньгами на лечение. Кроме того, дороги кишели лихими людьми, да и пьяные по случаю турниров и всевозможных весенних праздников лучники и ратники в отсутствие денег и женщин мало чем отличались от разбойников.
Тем не менее, посетив в последний раз храм Девы Марии и пообещав Владычице Небесной в случае их успешного возвращения домой отлить ее серебряную статую величиной в локоть, Диламея укрепилась в своем решении немедленно ехать домой. Сеньора де Ломбриве рассчиталась с хозяином гостиницы, проверила, достаточно ли припасов лежит в дорожных мешках. И, надев черную накидку с капюшоном и проверив, все ли благополучно с мужем, велела Доминику скакать перед телегой, разгоняя толпу и показывая дорогу.
Беспрепятственно они покинули город. День выдался жарким, и Диламея специально забралась на телегу, сев таким образом, чтобы закрывать лицо раненого от палящих лучей солнца. Несколько раз, когда колеса телеги попадали в ямки, рыцарь стонал, при этом сердце бедной Диламеи обливалось кровью и она просила управляющего лошадью парня, которого специально пришлось нанять для этого путешествия, быть осторожнее.
Заранее постановив, что не будут путешествовать в ночное время, к вечеру они старались устроиться в какой-нибудь гостинице, на окнах которой не висело пучка зелени – знака того, что в этом доме самое место для пьяниц. Диламея боялась разнузданного сброда, так как понимала, что выпившие люди могут не заметить рыцарского знамени в окне отведенной им комнаты и выставленного у дверей герба и нанести ей какое-нибудь оскорбление, в результате которого муж имеет право – отказаться от нее как от падшей женщины.
Диламея впитала с молоком матери правило, согласно которому простолюдин ни при каких обстоятельствах не должен коснуться тела благородного человека. Рыцарь считал себя опозоренным на том и этом свете, если должен был умереть не подобающим его званию и положению образом или от рук безродного. Если к благородной женщине приставал подвыпивший лучник или крестьянин и касался при этом ее лилейного ротика или талии – женщина также считалась опозоренной, и этот позор полагалось смывать не малой кровью.
Монтобан встречал прекрасную Диламею, ее рыцаря и немногочисленную свиту развеселой ярмаркой.
Некоторые улицы были так запружены людьми, что буквально негде было проехать. Диламея задыхалась под тяжелой черной накидкой, тем не менее ее мысли были сосредоточены на страданиях ее супруга.
Спрыгнув на землю, Диламея бросила поводья служанке, и сама села на телегу рядом со своим рыцарем, опасаясь, как бы тому не были нанесены новые раны торговыми лотками и тележками, плотно стоявшими вдоль улицы. Один из оруженосцев, по имени Марк, взял в руки длинный хлыст и принялся разгонять толпу загородивших дорогу простолюдинов.
Диламея слышала смешки и обращенные в их сторону проклятия тех, кого Марк стегнул хлыстом.
В какой-то момент она подняла глаза к небу, желая произнести благочестивую молитву, как вдруг взгляд ее встретился с обращенным на нее взглядом богато одетого сеньора, мирно беседующего с красавицей на балконе второго этажа небольшого, но изящного дворца.
Когда их глаза встретились, Диламея зарделась и спешно опустила голову, так как никогда прежде никто из мужчин, кроме ее мужа, не смел бросать на нее столь горячих, столь откровенных и наглых взоров.
– Это Тулузский Раймон! – сообщил хозяйке идущий рядом с повозкой Доминик. – Я часто бывал у него в замке вместе с господином.
– Тулузский граф? – Диламея старалась больше не поднимать лица, чувствуя, что краска стыда до сих пор не покинула ее щек.
– Нет. Граф Раймон уже стар, это его старший сын и наследник Тулузы. Думаю, мы могли бы просить его защиты и покровительства на оставшийся путь. – Оруженосец тоже слез с коня и теперь шел рядом с телегой, на всякий случай защищая госпожу.
– Кто знает, когда он собирается обратно в Тулузу, – украдкой Диламея поглядела на оставшийся теперь позади дворец. – Его сестра вышла замуж за виконта Каркассона, возможно, после ярмарки он отправится прямо к ней. Не стоит беспокоить по пустякам этого господина.
В тот день они заночевали в гостинице, а служанка и нанятый парень сходили на рынок и прикупили все необходимое для следующего перехода.
Как известно, от Монтобана до Тулузы рукой подать, а оттуда уже легче легкого добраться до родного Фуа и безопасного замка Лордфорд, за стенами которого благость от молитв двух святых отцов и где ждет ее отец. Какое счастье вернуться домой!
Но, как это часто бывает, человек предполагает, а располагает событиями жизни кто-то другой.
Конечно, закутанная в накидку с капюшоном, прелестная Диламея не могла знать, что одного взгляда на ее очаровательное личико было достаточно для того, чтобы узревший ее сеньор тут же воспылал к ней страстью, а наспех приделанные к телеге герб и знамя сообщили Тулузскому наследнику кто она такая. Так что не успела еще свита Диламеи и ее рыцаря завернуть за угол ближайшего дома, как за ними уже крался шпион, посланный Романе.
Он смешался с толпой и незаметно проследовал до самой гостиницы, где остановились Диламея с раненым мужем.
О том, как прекрасная Диламея и ее муж попали в плен
С рассветом, когда они, не подозревая дурного, двинулись в путь-дорогу, на этой самой большой дороге их поджидала засада.
Неожиданно неведомо откуда налетели несколько всадников с закрытыми плащами лицами. Напрасно оруженосцы встали на защиту дам и умирающего господина. Доминик тут же пал, сраженный угодивший ему в глаз стрелой, Марк был ранен в плечо мечом, после чего на него навалились и, связав, потащили куда-то. Новый слуга попытался бежать, но был сражен стрелой в спину. Испуганная Диламея была безоружной, поэтому она только и смогла что прикрыть собой тело своего мужа от случайных стрел. Сражение длилось всего несколько ударов сердца. Диламея подняла голову и увидела, что ее служанку схватил какой-то ратник, а другой тянет руки к ней.
Она закричала, отбиваясь от разбойника, но была стиснута в железных объятиях, после чего ее перекинули через круп коня, и перед глазами замелькали трава и дорожные камни.
Повернув голову, Диламея увидела, что следом за ней везут телегу с ее мужем.
Их доставили в какой-то замок, находящийся в лесу в стороне от дороги. Диламея понятия не имела, сколько прошло времени, по ее лицу тек пот, все мысли были о раненом муже, с губ слетали лишь отчаянные молитвы не защитившей ее Святой Деве и покровителю рыцарства Святому Денису. Она не плакала, напротив, глаза ее были сухи и метали гневные молнии.
Молча Диламею подтолкнули в сторону замка и, проведя по коридору, оставили в камере с решеткой, не забыв запереть дверь, точно пленница могла сбежать из этого каменного мешка, перелетев через крепостную стену, яко птичка.
Целый день она не видела никого – ни своей, ни замковой служанки. Ей не предъявляли никакого обвинения, не требовали, чтобы она писала отцу с просьбой о выкупе.
К вечеру дверь с решеткой отворилась, и в комнатку к узнице все так же молча вошли трое слуг, внесших богатый ужин.
Диламея поела, и слуги вынесли остатки трапезы. Когда стемнело, ей принесли свечи, и вскоре за этим в коридоре возле ее камеры послышалось какое-то движение, лязгнул замок и перед узницей возник наследник тулузского престола. Он упал на колени перед прекрасной Диламеей, умоляя ее принять его любовь и сделать его своим рыцарем и возлюбленным.
Диламея попыталась успокоить Романе мудрыми увещеваниями. Она говорила, что замужем и не собирается изменять данной клятве. Что любит своего мужа и может сейчас думать только о нем. Заливаясь слезами, прекрасная донна молила Раймона помиловать их и отпустить в Фуа, где в отцовском замке, несомненно, найдутся средства излечить ее дорогого супруга, если, конечно, тот еще жив.
– Ваш муж уже умер или умрет в самое ближайшее время, – сообщил рыдающей пленнице Раймон. – Собственно, мы можем даже помочь ему избавиться от телесных страданий и поскорее отбыть в мир иной. Ваши родители хотя и живут в графстве Фуа, что, по сути, недалеко от Тулузы, но откуда им знать, что вы спешите к ним? Вы ведь, насколько я это сумел разузнать от ваших слуг, не посылали вперед себя гонца, а значит, никто не станет искать вас. Да и где искать? Этот замок я держу специально для того, чтобы останавливаться в нем во время охоты, и о нем мало кто знает.
– Охоты на кого? На благородных донн, о красоте и добродетелях которых поют ваши придворные трубадуры?
– А ты умна, моя птичка. – С этими словами Раймон сжал отбивающуюся Диламею в объятиях и поцеловал ее в шею. Но когда он попытался уложить ее на жесткое тюремное ложе, Диламея подалась вперед и на свой страх и риск схватила завязки его штанов, которые тут же запутались маленьким, неприятным узлом.
Раймон был вынужден отступить от строптивой дамы и попытаться развязать узел, но это у него не получилось. В то же время разрезать завязки ему не хотелось, так как в противном случае ему пришлось бы затем идти через весь замок, поддерживая собственные штаны.
– Ладно, девочка моя. Ты говоришь, что любишь мужа, так докажи мне это. – С этими словами Раймон схватил за руку донну Диламею и поволок ее за собой по узкой лестнице в самый глубокий подвал замка. Там посреди вонючей камеры, на охапке прогнившей соломы лежал ее муж. В первое мгновение Диламее показалось, что Исильдор-Дени мертв, от чего у нее потемнело в глазах и она была вынуждена опереться о холодную каменную стену.
Резкий голос Раймона разрезал затхлый воздух тюрьмы.
– Что с ним?
– Еще жив, сильный чертяка, – последовал ответ. Диламея повернула голову и, наконец, увидела маленького серого человечка, притулившегося на корточках рядом с Исильдором-Дени.
– Неужели вы хотите, чтобы я подверг этого и без того страдающего человека пыткам? Поверьте мне, будет лучше, если вы наконец перестанете кочевряжиться и уступите мне сами. – Он улыбнулся.
– Страшной пыткой для моего мужа являются уже ваши слова, обращенные ко мне, – упавшим голосом ответила ему Диламея, собирая остатки своих сил и молясь только о том, чтобы не потерять сознания.
– Что ж, кривой Жан, позови палача и начинай раздувать жаровню. На теле этого воина добавятся сегодня ожоги от раскаленной кочерги.
Диламея вскрикнула и упала бы в обморок, не поддержи ее Раймон.
Тем временем в камеру вошел здоровенный детинушка, в руках которого были зажаты железные пруты и огромные клещи.
Больше Диламея ничего не видела и не слышала, она потеряла сознание, провалившись в черный и беспросветный обморок.
Очнувшись на мгновение, она поняла лишь то, что Романе тащил ее по полутемным коридорам замка, перекинув точно куль через плечо и громко ругаясь при этом. Остановившись возле какой-то двери, он начал стучать и со злостью пинать ее ногами, пока за дверью не послышались шаги.
Незапланированная встреча
В ту ночь хозяин разбудил меня, барабаня в дверь, точно нас атаковали злобные соседи и все башни замка были уже в огне.
Я вскочил с постели и, схватив меч, в одной рубашке вылетел навстречу хозяину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
С того дня его удача покатилась под крутую горку, и он получал больше ранений, нежели наград.
О том, как Диламея де Ломбриве была вынуждена взять командование в свои руки
Однажды – это произошло в Альби, сразу же после того, как достойный Исильдор-Дени и Диламея отметили вторую годовщину своей свадьбы – на втором дне турнира рыцарь де Ломбриве был тяжело ранен. Он не приходил в сознание несколько дней. Несчастная Диламея не знала, что предпринять, видя, как доверенные ей мужем деньги уходят на лекарей, оплату недешевой гостиницы и пропитание ее, двух оруженосцев и служанки, которую она повсюду возила с собой, а также на овес для шести лошадей – пять ездовых и одна везущая на своей спине весь скарб.
Кроме того, она совершенно никого не знала в Альби, а значит, не могла обратиться за помощью и советом. Поняв, что дальше так продолжаться не может и еще неделя, максимум две, и у нее не останется уже средств на обратный путь, Диламея решилась на отчаянный шаг. Призвав к себе оруженосцев мужа, она на правах госпожи потребовала купить повозку для раненого и отвезти их с мужем в отчий замок в Фуа, где она рассчитывала поднять мужа на ноги. Не силой купленных у местных лекарей настоек, так силой молитв отца Харитона.
Предприятие это было небезопасно, так как рыцарь был уж очень плох, и лекари не уставали твердить Диламее, что его никак нельзя везти куда бы то ни было, а лучше послать человека в Фуа за деньгами на лечение. Кроме того, дороги кишели лихими людьми, да и пьяные по случаю турниров и всевозможных весенних праздников лучники и ратники в отсутствие денег и женщин мало чем отличались от разбойников.
Тем не менее, посетив в последний раз храм Девы Марии и пообещав Владычице Небесной в случае их успешного возвращения домой отлить ее серебряную статую величиной в локоть, Диламея укрепилась в своем решении немедленно ехать домой. Сеньора де Ломбриве рассчиталась с хозяином гостиницы, проверила, достаточно ли припасов лежит в дорожных мешках. И, надев черную накидку с капюшоном и проверив, все ли благополучно с мужем, велела Доминику скакать перед телегой, разгоняя толпу и показывая дорогу.
Беспрепятственно они покинули город. День выдался жарким, и Диламея специально забралась на телегу, сев таким образом, чтобы закрывать лицо раненого от палящих лучей солнца. Несколько раз, когда колеса телеги попадали в ямки, рыцарь стонал, при этом сердце бедной Диламеи обливалось кровью и она просила управляющего лошадью парня, которого специально пришлось нанять для этого путешествия, быть осторожнее.
Заранее постановив, что не будут путешествовать в ночное время, к вечеру они старались устроиться в какой-нибудь гостинице, на окнах которой не висело пучка зелени – знака того, что в этом доме самое место для пьяниц. Диламея боялась разнузданного сброда, так как понимала, что выпившие люди могут не заметить рыцарского знамени в окне отведенной им комнаты и выставленного у дверей герба и нанести ей какое-нибудь оскорбление, в результате которого муж имеет право – отказаться от нее как от падшей женщины.
Диламея впитала с молоком матери правило, согласно которому простолюдин ни при каких обстоятельствах не должен коснуться тела благородного человека. Рыцарь считал себя опозоренным на том и этом свете, если должен был умереть не подобающим его званию и положению образом или от рук безродного. Если к благородной женщине приставал подвыпивший лучник или крестьянин и касался при этом ее лилейного ротика или талии – женщина также считалась опозоренной, и этот позор полагалось смывать не малой кровью.
Монтобан встречал прекрасную Диламею, ее рыцаря и немногочисленную свиту развеселой ярмаркой.
Некоторые улицы были так запружены людьми, что буквально негде было проехать. Диламея задыхалась под тяжелой черной накидкой, тем не менее ее мысли были сосредоточены на страданиях ее супруга.
Спрыгнув на землю, Диламея бросила поводья служанке, и сама села на телегу рядом со своим рыцарем, опасаясь, как бы тому не были нанесены новые раны торговыми лотками и тележками, плотно стоявшими вдоль улицы. Один из оруженосцев, по имени Марк, взял в руки длинный хлыст и принялся разгонять толпу загородивших дорогу простолюдинов.
Диламея слышала смешки и обращенные в их сторону проклятия тех, кого Марк стегнул хлыстом.
В какой-то момент она подняла глаза к небу, желая произнести благочестивую молитву, как вдруг взгляд ее встретился с обращенным на нее взглядом богато одетого сеньора, мирно беседующего с красавицей на балконе второго этажа небольшого, но изящного дворца.
Когда их глаза встретились, Диламея зарделась и спешно опустила голову, так как никогда прежде никто из мужчин, кроме ее мужа, не смел бросать на нее столь горячих, столь откровенных и наглых взоров.
– Это Тулузский Раймон! – сообщил хозяйке идущий рядом с повозкой Доминик. – Я часто бывал у него в замке вместе с господином.
– Тулузский граф? – Диламея старалась больше не поднимать лица, чувствуя, что краска стыда до сих пор не покинула ее щек.
– Нет. Граф Раймон уже стар, это его старший сын и наследник Тулузы. Думаю, мы могли бы просить его защиты и покровительства на оставшийся путь. – Оруженосец тоже слез с коня и теперь шел рядом с телегой, на всякий случай защищая госпожу.
– Кто знает, когда он собирается обратно в Тулузу, – украдкой Диламея поглядела на оставшийся теперь позади дворец. – Его сестра вышла замуж за виконта Каркассона, возможно, после ярмарки он отправится прямо к ней. Не стоит беспокоить по пустякам этого господина.
В тот день они заночевали в гостинице, а служанка и нанятый парень сходили на рынок и прикупили все необходимое для следующего перехода.
Как известно, от Монтобана до Тулузы рукой подать, а оттуда уже легче легкого добраться до родного Фуа и безопасного замка Лордфорд, за стенами которого благость от молитв двух святых отцов и где ждет ее отец. Какое счастье вернуться домой!
Но, как это часто бывает, человек предполагает, а располагает событиями жизни кто-то другой.
Конечно, закутанная в накидку с капюшоном, прелестная Диламея не могла знать, что одного взгляда на ее очаровательное личико было достаточно для того, чтобы узревший ее сеньор тут же воспылал к ней страстью, а наспех приделанные к телеге герб и знамя сообщили Тулузскому наследнику кто она такая. Так что не успела еще свита Диламеи и ее рыцаря завернуть за угол ближайшего дома, как за ними уже крался шпион, посланный Романе.
Он смешался с толпой и незаметно проследовал до самой гостиницы, где остановились Диламея с раненым мужем.
О том, как прекрасная Диламея и ее муж попали в плен
С рассветом, когда они, не подозревая дурного, двинулись в путь-дорогу, на этой самой большой дороге их поджидала засада.
Неожиданно неведомо откуда налетели несколько всадников с закрытыми плащами лицами. Напрасно оруженосцы встали на защиту дам и умирающего господина. Доминик тут же пал, сраженный угодивший ему в глаз стрелой, Марк был ранен в плечо мечом, после чего на него навалились и, связав, потащили куда-то. Новый слуга попытался бежать, но был сражен стрелой в спину. Испуганная Диламея была безоружной, поэтому она только и смогла что прикрыть собой тело своего мужа от случайных стрел. Сражение длилось всего несколько ударов сердца. Диламея подняла голову и увидела, что ее служанку схватил какой-то ратник, а другой тянет руки к ней.
Она закричала, отбиваясь от разбойника, но была стиснута в железных объятиях, после чего ее перекинули через круп коня, и перед глазами замелькали трава и дорожные камни.
Повернув голову, Диламея увидела, что следом за ней везут телегу с ее мужем.
Их доставили в какой-то замок, находящийся в лесу в стороне от дороги. Диламея понятия не имела, сколько прошло времени, по ее лицу тек пот, все мысли были о раненом муже, с губ слетали лишь отчаянные молитвы не защитившей ее Святой Деве и покровителю рыцарства Святому Денису. Она не плакала, напротив, глаза ее были сухи и метали гневные молнии.
Молча Диламею подтолкнули в сторону замка и, проведя по коридору, оставили в камере с решеткой, не забыв запереть дверь, точно пленница могла сбежать из этого каменного мешка, перелетев через крепостную стену, яко птичка.
Целый день она не видела никого – ни своей, ни замковой служанки. Ей не предъявляли никакого обвинения, не требовали, чтобы она писала отцу с просьбой о выкупе.
К вечеру дверь с решеткой отворилась, и в комнатку к узнице все так же молча вошли трое слуг, внесших богатый ужин.
Диламея поела, и слуги вынесли остатки трапезы. Когда стемнело, ей принесли свечи, и вскоре за этим в коридоре возле ее камеры послышалось какое-то движение, лязгнул замок и перед узницей возник наследник тулузского престола. Он упал на колени перед прекрасной Диламеей, умоляя ее принять его любовь и сделать его своим рыцарем и возлюбленным.
Диламея попыталась успокоить Романе мудрыми увещеваниями. Она говорила, что замужем и не собирается изменять данной клятве. Что любит своего мужа и может сейчас думать только о нем. Заливаясь слезами, прекрасная донна молила Раймона помиловать их и отпустить в Фуа, где в отцовском замке, несомненно, найдутся средства излечить ее дорогого супруга, если, конечно, тот еще жив.
– Ваш муж уже умер или умрет в самое ближайшее время, – сообщил рыдающей пленнице Раймон. – Собственно, мы можем даже помочь ему избавиться от телесных страданий и поскорее отбыть в мир иной. Ваши родители хотя и живут в графстве Фуа, что, по сути, недалеко от Тулузы, но откуда им знать, что вы спешите к ним? Вы ведь, насколько я это сумел разузнать от ваших слуг, не посылали вперед себя гонца, а значит, никто не станет искать вас. Да и где искать? Этот замок я держу специально для того, чтобы останавливаться в нем во время охоты, и о нем мало кто знает.
– Охоты на кого? На благородных донн, о красоте и добродетелях которых поют ваши придворные трубадуры?
– А ты умна, моя птичка. – С этими словами Раймон сжал отбивающуюся Диламею в объятиях и поцеловал ее в шею. Но когда он попытался уложить ее на жесткое тюремное ложе, Диламея подалась вперед и на свой страх и риск схватила завязки его штанов, которые тут же запутались маленьким, неприятным узлом.
Раймон был вынужден отступить от строптивой дамы и попытаться развязать узел, но это у него не получилось. В то же время разрезать завязки ему не хотелось, так как в противном случае ему пришлось бы затем идти через весь замок, поддерживая собственные штаны.
– Ладно, девочка моя. Ты говоришь, что любишь мужа, так докажи мне это. – С этими словами Раймон схватил за руку донну Диламею и поволок ее за собой по узкой лестнице в самый глубокий подвал замка. Там посреди вонючей камеры, на охапке прогнившей соломы лежал ее муж. В первое мгновение Диламее показалось, что Исильдор-Дени мертв, от чего у нее потемнело в глазах и она была вынуждена опереться о холодную каменную стену.
Резкий голос Раймона разрезал затхлый воздух тюрьмы.
– Что с ним?
– Еще жив, сильный чертяка, – последовал ответ. Диламея повернула голову и, наконец, увидела маленького серого человечка, притулившегося на корточках рядом с Исильдором-Дени.
– Неужели вы хотите, чтобы я подверг этого и без того страдающего человека пыткам? Поверьте мне, будет лучше, если вы наконец перестанете кочевряжиться и уступите мне сами. – Он улыбнулся.
– Страшной пыткой для моего мужа являются уже ваши слова, обращенные ко мне, – упавшим голосом ответила ему Диламея, собирая остатки своих сил и молясь только о том, чтобы не потерять сознания.
– Что ж, кривой Жан, позови палача и начинай раздувать жаровню. На теле этого воина добавятся сегодня ожоги от раскаленной кочерги.
Диламея вскрикнула и упала бы в обморок, не поддержи ее Раймон.
Тем временем в камеру вошел здоровенный детинушка, в руках которого были зажаты железные пруты и огромные клещи.
Больше Диламея ничего не видела и не слышала, она потеряла сознание, провалившись в черный и беспросветный обморок.
Очнувшись на мгновение, она поняла лишь то, что Романе тащил ее по полутемным коридорам замка, перекинув точно куль через плечо и громко ругаясь при этом. Остановившись возле какой-то двери, он начал стучать и со злостью пинать ее ногами, пока за дверью не послышались шаги.
Незапланированная встреча
В ту ночь хозяин разбудил меня, барабаня в дверь, точно нас атаковали злобные соседи и все башни замка были уже в огне.
Я вскочил с постели и, схватив меч, в одной рубашке вылетел навстречу хозяину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39