Слова ее затихли в топоте копыт. Наследник Торра-Альты повернулся, лицом к лицу встречая своего косматого противника.
– Стой! Я твой хозяин! Повинуйся мне!
Чудище и не думало признавать его власть над собой. Не сбавляя скорости, оно врезалось прямо в юношу и сшибло его на землю. Ох! Все равно что оказаться на пути скачущей во весь опор лошади! Оглушенный, не в силах вздохнуть, Каспар встал на четвереньки в грязи, куда его отшвырнуло ударом, и помотал головой. Косматый получеловек глухо рычал, кровь из раны тонкой струйкой стекала прямо на Каспара. Не успел юноша отдышаться, как огромная волосатая лапа ухватила его за горло, вторая поднялась для удара. Но замерла. Похоже, чудище пришло в замешательство, все еще не решаясь убить человека.
Мамлюк тем временем успел выбраться из-под коня и теперь ковылял к ним, на ходу приказывая своим людям схватить беглеца.
Внезапно что-то сграбастало Каспара и его противника сзади, оторвало от земли. Полузверь-получеловек в ужасе завопил и выпустил свою жертву. Каспар почувствовал, что его сжимают руки еще более сильные. Над ухом, точно гром, прокатился странный гул, нечто среднее между рычанием и грохотом дробящихся скал.
– Перрен! – Юноша благодарно улыбнулся своему спасителю.
Горовик аккуратно отставил его в сторону, а потом одним ударом в висок уложил косматого получеловека на месте и снова подхватил Каспара под мышку.
Люди Мамлюка надвигались грозной стеной, но тут их отвлекло внезапное нападение с другой стороны. Толпа изнуренных, изможденных людей с кирками и ломами в руках яростно бросилась в атаку на стражников. Лица их заливала мертвенная, серая бледность – должно быть, все они были рабами с рудников. Каспар понял: восстание Рейны уже вспыхнуло и набирает силу.
Что за войско! Все оборванные, в лохмотьях, с въевшейся в руки и лица черной грязью! В первых рядах Каспар заметил Урсулу – она вооружилась дубинкой и с неестественным для женщины воодушевлением опустила ее на спину одного из солдат. Столь яростный удар убил бы любого на месте, но хорошо обученный воин сумел отклониться и почти не пострадал. На радость Каспара, уже в следующую секунду какой-то раб схватил Урсулу и оттащил назад, прежде чем ее успели ранить. Глаза ее поверх толпы встретились с глазами Каспара, и в них он прочел пожелание удачи. Юноша поднял руку в знак прощания.
Перрен длинными ровными шагами устремился за Огнебоем, унося с собой юношу, при каждом шаге стукавшегося о твердый бок горовика. На счастье, в паре миль от города Папоротник остановил жеребца, так что маленький отряд скоро воссоединился вновь. Кастагвардия стояла в пологой низине к югу от гор Каланзира. На плоском дне впадины там и сям сверкали серебром озера, на глади воды отражались серые облака, круглый год нависавшие над дождливой Кеолотией. Укрыться там было негде. Инстинкт гнал Каспара к холмам.
Юноша крикнул Перрену и Папоротнику поворачивать к северу.
Май тихонько причитала, зарывшись лицом в гриву жеребца. Каспар вспомнил, как она ненавидит ездить верхом, особенно на Огнебое, имевшем привычку неожиданно вставать на дыбы или брыкаться. Сам юноша любил ориаксийского чистокровку и считал его гордостью этой породы. Ему даже нравилось, что Огнебой такой норовистый. Но Май, в отличие от Девы Брид, совершенно не ладила с лошадьми.
Наконец беглецы добрались до полоски ив, что обрамляла берега стекающей с гор речушки, и, задыхаясь, остановились поглядеть назад, на город. Похоже, погони не было.
– Май, ты не ранена? – встревоженно спросил Каспар.
Перрен наконец-то выпустил его, и юноша спрыгнул на подушку мягких, похожих на мох растений, выстилающих берег. Под ногами захлюпала вода.
Бросившись к жеребцу, он бережно снял хрупкую всадницу с каштановыми волосами. Май беспомощным кулем свалилась ему в объятия. Обычно такая проворная и легкая, от страха девушка стала совсем неуклюжей. Всхлипывая, она цеплялась за Каспара, и он не в первый раз задумался, где же она взяла мужество, чтобы украсть Некронд и в полном одиночестве проделать весь путь в Кеолотию. Уму непостижимо.
– Это существо, – начал он. – Этот косматый урод…
– Тролль, – подсказал Перрен.
– Какой же он тролль? Я видел троллей в Ваалаке, – запротестовал наследник Торра-Альты. – Они же размером с быка, и шкура у них гладкая, и волос совсем нет, разве что щетинка, как у свиней, и…
Перрен бросил на него терпеливый взгляд.
– Кеолотианский тролль.
– Как бы там ни было, от Мамлюка мы оторвались.
Каспар с облегчением оглянулся назад, на равнину. Перрен пожал плечами.
– Пока – да. Но нас очень легко выследить. Нельзя терять времени. – Он помолчал, смотря на воду, что журчала под ногами у Каспара с Май, легонько касаясь его стоп, а потом поднял глаза на молодых людей и одарил Май каким-то очень странным взглядом. – Девочка, – наконец изрек он.
– Девочка? – засмеялся Каспар. – Что ты имеешь в виду? Ну конечно, она девочка. Девушка.
Перрен расхохотался.
– Как странно, наверное, быть человеком. У вас столько тайн друг от друга.
– Тайн?
Каспару очень не нравилось выражение, с каким горовик глядел на Май. Внезапно у него возникло ощущение, что то, что Перрен только собирается сказать, не понравится ему еще больше.
– Она носит девочку, – объявил Перрен.
Глаза у Май распахнулись. В них промелькнуло возбуждение, радость, а потом, когда она перевела взгляд на Каспара, – чуть ли не страх.
– Ты не говорила мне! – произнес он медленно и холодно, уязвленный до глубины души.
– Мне казалось, сейчас не время, – пролепетала Май. – Я… я… – Голос у нее оборвался.
Каспар знал: она умоляет его о любви. Но буря эмоций, охвативших его, была так сильна, что он и сам толком не знал, что именно чувствует. Он холодно напомнил себе, что тот, другой, мертв – пал от его руки. Так все же легче. И сам-то он кто такой, чтобы судить Май после всех тех ужасов, что ей пришлось перенести? Закоченело, с неимоверным трудом, юноша заставил себя протянуть руку и коснуться руки Май, хотя обнять девушку так и не смог.
– Прости. Я думала о тебе, – жалким голоском выговорила она.
– Обо мне!
Кровь вскипела и бросилась в голову. Лицо покраснело от гнева, выдержки вмиг словно и не бывало. Отстранив Май, юноша поднял руку и, чтобы скрыть свое выражение, почесал горбинку на переносице – в том месте, где Халь сломал ему нос много лет назад. Вот с Халем ничего такого в жизни не случилось бы! Скорее, юный дядя Каспара сам бы поставил кого другого в подобную ситуацию.
– Как ты могла, Май? – горько спросил он.
– Я пыталась защитить тебя от Некронда. – Она уже плакала в открытую, в глазах читалась мольба. – Я подумала, если отдамся Амариллису…
– Талоркану! – оборвал ее Каспар. – Его настоящее имя – Талоркан.
– Ну, хорошо, Талоркану, – еле слышно проговорила она, продолжая всхлипывать, но постепенно приходя в себя. – Я думала, что тогда уже не смогу поддаться искушению вернуться к тебе. Думала, уже не навлеку на тебя опасность. Боялась, вдруг, если я вернусь домой после того, как спрятала Яйцо, ты заставишь меня сказать, где именно я его спрятала. Я должна была увериться в том, что уже никогда не смогу вернуться.
Каспар не видел во всем это ни малейшей логики. Он сейчас знал только одно: что убил Талоркана по ошибке, принимая за одного из похитителей Некронда. И когда лесничий уже испускал последний вздох, единственное, что мог сделать Каспар, дабы хоть чем-то загладить свою вину, – это пообещать исполнить его последнюю просьбу. Талоркан попросил позаботиться о Май. И теперь Каспар знал почему. В груди его разверзлась черная припасть ревности. Он не мог даже глядеть на девушку. Ему уже пришлось однажды услышать из ее уст, что она любит Талоркана – но боль, которую испытал он тогда, была ничем по сравнению с нынешней болью. Ребенок. Май носила под сердцем дитя Талоркана. Он, Каспар, любил ее всем сердцем – и вот чем она отплатила ему.
Первая любовь Каспара, Брид, тоже принесла юноше немало страданий – не ответила на его чувство, а глядела лишь на Халя. С трудом, но Каспар сумел смириться и скоро понял, что любит Май, а та с самого начала не сводила с него преданных глаз. Он так долго ждал, чтобы сказать ей о своей любви, – и вот теперь, когда такая возможность ему наконец представилась, узнал: коварная уже отдалась другому.
Молодые люди стояли, не в силах взглянуть друг другу в глаза.
Перрен неловко кашлянул.
– Кажется, лучше бы я помолчал.
– Я все равно бы узнал, – гневно бросил Каспар. – Рано или поздно. Такую вещь долго не скроешь. Хотя тебе могло бы хватить порядочности признаться самой.
Он с горечью сверкнул глазами на Май.
– Да я вообще знаю, что беременна, только со слов этого говорящего камня. Откуда такая уверенность? – напустилась она на Перрена.
– Возможно, для горовика я совсем молод, но мы очень многое чувствуем через воду. – Он снова покосился на ноги. – Это дар Великой Матери: мы разделяем мысли всех вещей, что соединены Ее водами.
– Воистину так! – воскликнула Май. Выражение ее лица изменилось. Вытянувшись, она сложила руки на плоском животе, словно защищая его. Осиротевшая дочь дровосека надменно обернулась к баронскому сыну. – И ты не имеешь никаких прав сердиться.
Молодая волчица встала рядом с ним, рыча на Каспара – никогда прежде за ней такого не водилось.
– Тише, Руна, – с усилием проговорил он. – Я ее не трону.
– В самом деле! – Голос Май звучал безжизненно. – Знаешь, уж лучше бы ты пронзил меня мечом, а не разил таким презрительным отказом. Как будто сам такая святая невинность. Ха! А дома-то, дома о тебе все какого мнения! Ах, распрекрасный Каспар, великодушный Каспар, лучший из людей! Знаешь, там никогда, никогда не поверили бы, что ты обращаешься со мной так дурно. Там почему-то считают, будто в глубине души ты вовсе не такой избалованный, ревнивый ребенок, каким кажешься. Талоркан ради меня отдал все, претерпел забвение. А я нашла в себе силы дать ему душу.
Совесть Каспара была задета. Май права. В Торра-Альте все ждали бы от него большего благородства. Но ведь и он всего-навсего человек.
– Не ждал я от тебя такого предательства!
Ранящие, горькие слова исходили из самой израненной души Каспара.
Серые глаза Май сощурились. Девушка ядовито уставилась на него.
– Ты обвиняешь меня в предательстве? Ты, который столько лет не обращал на меня и капли внимания, увиваясь за Брид! И после этого смеешь рассчитывать, что я буду беречь себя ради тебя?
– Это совсем не то же самое.
– Все эти годы ты твердил, что с ума сходишь по Брид! – закричала она.
– Да, но я-то с ней не спал.
– Только потому, что она не звала тебя в свою постель.
И это, безусловно, была чистая правда. Каспар открыл было рот, чтобы возразить, но не смог придумать ответа. Май победоносно улыбнулась.
– Вот видишь!
– Но я мужчина. Это другое дело.
– Правда? – презрительно переспросила она.
В глазах ее более не читалось мольбы о прощении. Она повернулась к Каспару спиной.
2
Юношу глодала не только жгучая ревность, но и щемящая боль от сознания, что его отвергли. Как он хотел простить Май, прижать ее к себе, заверить, что произошедшее для него совершенно не важно! Но ему было важно. Очень важно!
Кеолотия вот уж много недель, как осталась позади. Смеркалось. Маленький отряд под предводительством Каспара как раз пересек неохраняемый проход из Салисы в Ориаксию. В лучах заходящего солнца безрадостный пейзаж – изъеденные ветром скалистые холмы – раскинулся причудливым узором. Темные пятна долин и ущелий перемежались пламенеющими вершинами.
У Каспара покалывало все тело. Повсюду в окружающей тьме мерещились странные шорохи. Само по себе это ощущение было ему не в новинку. И раньше всякий раз, когда ему доводилось носить при себе Некронд, юношу обуревала тревога, неприятное чувство, будто кругом так и рыщут духи чудовищ. Однако с тех пор, как он забрал Некронд у Май, это ощущение многократно усилилось.
За время странствий ему несколько раз удавалось выехать на Огнебое вперед и, вдали от вопросительных взглядов спутников, внимательно осмотреть мраморную скорлупу с тонкими синими прожилками. Увиденное привело его в ужас: по ровной глади Яйца тянулась черная зазубренная полоса. И как только Май допустила такой кошмар? Должно быть, именно этот изъян и нарушил магию Некронда.
Юноша задумчиво потер голову – тупая боль все не унималась. По спине пробежал внезапный холодок. Кругом так и кишели враждебные, злобные духи. Поплотнее закутавшись в плащ, наследник Торра-Альты покосился на Май, надеясь обрести хоть какое-то утешение. До чего же она хороша! Длинные каштановые волосы спадают вьющимися локонами, покачиваясь в такт размеренной поступи Перрена. От очередного приступа ревности у Каспара закружилась голова, кровь отхлынула со щек. Юноша горько отвернулся.
Май безотлучно находилась рядом – но он страдал от куда большего одиночества, чем в разлуке с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82