Скажи, что все будет хорошо.
– И что в этом проку? – кисло спросил Пип, но в глубине души обрадовался поводу немного посидеть с Ренаудом наедине.
Пусть принц сейчас и невменяем, кто знает – вдруг он все-таки обратит внимание на услужливого паренька. А благосклонность особы королевской крови – штука ценная, ее не так-то легко снискать.
Поначалу чувствуя себя слегка глупо, он принялся рассказывать Ренауду о себе и своих любимых вещах.
– Мне страсть как нравится стрелять, – заявил он, показывая принцу лук. – Хотя, конечно, стрелок из меня не ахти какой. Слишком поздно начал, чтобы сравняться с мастером Халем или мастером Спаром. Когда их ровесники тешились погремушками, они уже забавлялись луками. А вот я – топором. Несколько раз чуть палец себе не отрубил, зато теперь только дайте мне топор, а уж я не оплошаю. Мама моя, помнится, просто из себя выходила. – Голос его смягчился. – Она умерла от рук ваалаканцев.
– Пип! – одернула его Брид. – Рассказывай что-нибудь радостное.
– Зато моя мать была счастлива, – обиженно огрызнулся он. – И красивее любой высшей жрицы.
К его удивлению, Брид лишь кротко улыбнулась.
– Ну, конечно, Пип. Элайна была редкостной красавицей. Но сейчас ты должен ободрить Ренауда.
Обезоруженный ее ответом, паренек кивнул и повернулся к дрожащему принцу.
– Кухаркины пироги! – выпалил он, отчаянно пытаясь придумать что-нибудь душесогревательное. – Знаете, во всем Кабаллане никто таких медовиков не печет. Вот закончится это все, приедем в Торра-Альту, она непременно вам таких пирожков наготовит – пальчики оближете.
– Да нет, мне туда не взобраться, духу не хватит, – честно признался принц. – Я так боюсь, всего на свете боюсь.
– А еще у нас там самые лучшие кони. А конюшни у подножия Тора, – продолжил Пип, решив отвлечь Ренауда новой темой.
– Вообще-то я всегда говорил, что не люблю ездить верхом, потому что потом вся одежда лошадьми воняет, но на самом деле я и лошадей-то боюсь, – простонал несчастный.
– А вот и не боялись бы, кабы позволили мастеру Спару поучить вас ездить. Он кого хошь научит. Даже сестру мою выучил, а уж она-то всегда лошадей терпеть не могла. А меня он учил стрелять из лука…
Продолжая болтать, что в голову взбредет, Пип понял: больше всего он вдохновляется, рассказывая, как увлекательно было расставлять мишени для стрельбы именно так, как нравится барону Бранвульфу.
Краем глаза он постоянно поглядывал на Брид, надеясь, что она не прислушивается к его болтовне. Юная жрица смешала зелье, вычертила несколько кругов с рунами и теперь принялась нараспев произносить какие-то заклятия, выкликая свое имя и имя Керидвэн, призывая Великую Мать и Ее силу. В самый центр круга она поставила Чашу Онда, так что все спящие касались головами магического сосуда. Затем девушка взяла кувшин с приготовленным настоем и вбрызнула в рот каждому из спящих по несколько капель темно-зеленой жидкости.
– Небольшая доза этого снадобья, самая чуточка, способна помочь им победить недуг. Будем молиться, и ежели нам повезет, они и сами выйдут из оцепенения, – пробормотала она.
Прошло с четверть часа. Истощив запас тем для болтовни, Пип просто сидел и ждал. Ренауд в ужасе взирал на распростертые посреди поляны тела. Халь, Кеовульф, Абеляр и Кимбелин дрожали во сне и время от времени кричали от муки.
Халь звал Брид. Пип бросил на девушку негодующий взгляд.
– Почему ты его не утешаешь? Что, так трудно сказать, что ты здесь, цела и невредима? Вдруг это достигло бы его подсознания?
– Нет, Пип, это ничего бы не изменило, – печально отозвалась Брид. – Сейчас нам остается лишь ждать, не подействует ли крестовник.
Она просидела в ожидании еще с четверть часа. Пип боролся с собой, не желая критиковать ее действия, но наконец не утерпел:
– Брид, это же глупо. Видишь, не помогает. И чародеи наверняка уже скоро придут.
К его удивлению, младшая жрица согласилась.
– Ты прав, моим чарам не хватило силы.
Она с отвращением поглядела себе на руки, точно это они были во всем виноваты. Пипу показалось даже, будто на глазах у нее блеснули слезы. Торопливо смахнув их, Брид страстно и пылко вскричала:
– О, Великая Мать! Чего ты хочешь от меня? Я должна их спасти!
14
– О, Великая Мать!
Широко раскрыв глаза, Каспар с почтительным трепетом глядел на море.
Игравшие на пляже дети разбежались, ища укрытия в деревне, но юноша от потрясения не мог сдвинуться с места. Словно приросши к песку, он не сводил глаз с трех огромных белых гребней и зазубренного хвоста, что бороздили поверхность воды в миле от берега. Мгновение – и вот они уже появились на мелководье. Скорость, с которой чудовище скользило по волнам, просто поражала.
Бешено тявкая, Трог подбежал к хозяину. Это наконец вывело Каспара из прострации. Поспешно запихнув Изольду в перевязь, чтобы обе руки оставались свободны, юноша стиснул лук. Он с первой секунды узнал характерные очертания этого хвоста.
– Трог, – тихо прошипел он, – дай сюда.
Пес, не сопротивляясь, позволил взять у себя из пасти мерцающий шар. Юноша вытер лунный камень от слюны пса и дрожащей рукой поднял над головой. Камень сверкнул в солнечных лучах, покачиваясь на кожаном шнурке.
Лунный камень! Молодой воин знал, в чем тут дело. Древний дракон из горных недр Торра-Альты питал непреодолимую страсть к хранящемуся в замке лунному камню. А у Каспара сейчас имелся почти такой же самоцвет. Дракон умеет плавать и жаждет заполучить сокровище. Не отвезет ли он их домой за такую цену?
– Эй! – заорал юноша, поднимая предмет торга как можно выше. – О, последний из великих зверей Торра-Альты, гляди, вот у меня лунный камень. Отвези меня домой, перевези меня через море – и он твой во веки веков.
Каспар сделал шаг назад. Зазубренный хвост яростно хлестнул по воде, и на поверхности показалась увенчанная рядом роговых зубцов шея. Из гигантской морды вырвались две струи пара. Каспар и не помнил, что дракон настолько огромен. Рога и зубцы на голове чудовища обросли водорослями, свисавшими, точно накладная борода.
Несмотря на страх, молодой торра-альтанец не сдвинулся с места. Вздымаясь на волнах, исполинский змий плыл прямо к нему. Вот чудище, должно быть, достигло отмели и коснулось ногами дна – весь берег дрогнул, как от землетрясения.
– Оно идет сюда! Выходит на пляж! – вопили рыбаки. Каспар медленно попятился, но все так же сжимал в поднятой руке лунный камень.
– Отвези меня домой – и он твой.
Дракон закинул голову назад, готовясь к удару. Рядом с Каспаром пронеслась струя жидкости. Ядовитые брызги обожгли руку юноши, точно прикосновение к медузе. Кожа мгновенно покрылась волдырями.
– Не дури! Скорее сматывайся! – донесся отчаянный вопль из деревни.
Дракон медленно шел к берегу, яростно хлеща хвостом по воде и поднимая громадные волны. Но через несколько шагов ноги чудища, слишком тонкие и хрупкие для непомерного тела, подкосились, и оно тяжело рухнуло на мелководье. Лежа там, дракон напоминал гигантского моржа, неспособного передвигаться по суше. Он отчаянно скреб передними лапами песок, хлестал во все стороны хвостом и гулко трубил.
Несколько смельчаков выскочили на пляж на выручку Каспару. Они осыпали дракона градом копий и багров, но тот скользнул под воду и вскоре, целый и невредимый, уже нырял в волнах далеко в море.
– Быстрее, пока эта тварь не вздумала напасть снова! Рыбаки чуть не силком потащили юношу в поселок.
– Безумец! Безответственный, безмозглый дурак! – сурово набросилась на него какая-то женщина.
Глаза Каспара потускнели. Он ждал, что на его голову обрушатся сонмы проклятий за то, что он вызвал из бездны морское чудовище, но ничего подобного. Рыбачка лишь волновалась за ребенка.
– Слыханное ли дело, оставлять такую малютку на пляже! Только погляди на нее, бедняжка вся в песке! Да ты ее кормил им, что ли?
– Ничего я не кормил, – запинаясь, попробовал оправдаться юноша. – Вы бы сами попробовали помешать младенцу наесться песка.
– Тогда нечего было носить ее на пляж! – не унималась женщина. Она была высокого роста, со слегка красноватой кожей, что, по наблюдениям Каспара, являлось характерной приметой всех рыбаков. Должно быть, они натирались жиром и охрой, чтобы защититься от постоянных соленых брызг и немилосердного солнца. – Ребенка надо беречь и защищать! Да что ты за отец такой?
– Я ей не отец.
– Вот как?
В голосе женщины послышались скверные нотки, глаза сузились. Как ни глупо, но у Каспара сложилось впечатление, будто его подозревают в краже младенца.
– Я ее опекун. Ее мать умерла, а перед смертью доверила малышку мне.
– Нечего сказать, оправдал доверие! Выйти с ребенком на пляж в такую погоду!
– Мне надо вернуться на родину.
Каспар неопределенно махнул рукой на запад, за море.
Женщина расхохоталась.
– Хочешь преодолеть прилив, волны и ветер? Ха! Изольда запищала, и Каспар, прижав ее к груди, покачался с ноги на ногу, чтобы унять плач.
– У меня нет выбора.
– Этот мальчишка хочет вернуться на родину, – во всеуслышание заявила рыбачка, оглядываясь вокруг. – И потому сидит на берегу и ждет, пока ветер переменится.
Рыбаки покатились со смеху.
– Океанские ветра всегда дуют только с запада, – сжалилась какая-то добрая душа, покуда все остальные дружно ржали над этакой глупостью – ждать перемены ветра.
– Но мне надо вернуться домой! – с мукой в голосе произнес молодой воин.
Рослая рыбачка снова повернулась к нему и показала на север.
– Говорят, путь только там.
Каспар недоуменно вытаращился на нее.
– В смысле?
– Тебе надо отправиться в Неграферр, а там сесть на корабль, плывущий к Императрице Оранской. Вскоре очень многие торговцы потянутся к северу, ловя знойный пустынный ветер, что всегда дует вдоль побережья в это время года.
– Но моя-то родина на западе, – запротестовал торра-альтанец.
– Милый мой мальчик, – терпеливо промолвила женщина. – Не расспрашивай меня, как, да почему, а просто поверь на слово. Я прожила здесь пятьдесят пять лет и только один раз, в год великих поветрий и войн, ветер подул с востока. Скоро на горизонте появятся торговые суда, что спешат воспользоваться свирепыми ветрами, которые дуют до времени летних бурь. Эти суда поплывут на север, к Императрице. Рассказывают, что она отыскала путь на запад. Это твоя единственная надежда выбраться отсюда.
Каспар выехал на проселок, что вел из деревни, и ударил косматого пони пятками по бокам, пустив его тряской рысцой. Коза семенила следом со скорбным блеянием, а Трог рыскал вокруг, принюхиваясь к влажному соленому воздуху. Над землей веяло холодом. Путники продвигались на удивление быстро, только вот приходилось часто останавливаться – покормить малышку. Сшитая юношей соска начала вовсю протекать по шву, но, на счастье, Изольда научилась более или менее сносно пить из чашечки, которую приемный отец смастерил для нее из рога.
Девочка все меньше спала, даже в перевязи. Каспар уж и песни ей пел, и самые разные игрушки придумывал, но единственным предметом, который мог занимать и развлекать ее сколько угодно, оказался серебряный ларчик с Некрондом. Изольда с ларчиком столько дней вместе лежали на груди у Каспара все время пути, что малышка, похоже, начала воспринимать вместилище Камня как личное свое достояние, лучшую игрушку. Она часами могла хихикать, разглядывая свое искаженное отражение на гладком металле. Несколько раз юноша пытался отобрать у нее ларец, но она поднимала такой рев, что Каспар сдался.
Через пять дней пути он совершенно вымотался. Малышка простудилась, стала совсем капризной и всю ночь проплакала, требуя, чтобы ее укачивали на руках. Под конец Каспар отказался от попыток заснуть и так и просидел до тех пор, пока не рассеялся влажный утренний туман. Встало солнце, юноша снова двинулся в путь и очень скоро заметил две вещи: во-первых, горизонт на юго-западе потемнел от громоздящихся над морем черных туч в форме наковальни, а во-вторых, на дороге, доселе практически пустынной, стало появляться все больше народа.
Первая группа, которую он обогнал, состояла из простых пастухов, что гнали стадо овец и мелких пятнистых коров. Затем начали попадаться телеги, груженные зерном и клетками с курами и поросятами, а также много повозок с бочками.
Одинокая женщина, худая до полупрозрачности, торопливо посторонилась, пропуская трех молодых всадников. Ее лицо скрывалось под капюшоном нищенского плаща, всадники же, напротив, щеголяли доспехами из диковинного черного металла. Они громко и возбужденно обсуждали между собой, как горячо встретят их в армии императрицы.
Вдали показался порт, народу на дороге все прибывало. Характерными чертами Неграферра являлось скопление кораблей в заливе и ряды аккуратных кремовых и терракотовых домиков на пологих склонах, ведущих к морю. Чуть дальше от берега огромные трубы обхватом с добрую колокольню извергали столпы красновато-бурого дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– И что в этом проку? – кисло спросил Пип, но в глубине души обрадовался поводу немного посидеть с Ренаудом наедине.
Пусть принц сейчас и невменяем, кто знает – вдруг он все-таки обратит внимание на услужливого паренька. А благосклонность особы королевской крови – штука ценная, ее не так-то легко снискать.
Поначалу чувствуя себя слегка глупо, он принялся рассказывать Ренауду о себе и своих любимых вещах.
– Мне страсть как нравится стрелять, – заявил он, показывая принцу лук. – Хотя, конечно, стрелок из меня не ахти какой. Слишком поздно начал, чтобы сравняться с мастером Халем или мастером Спаром. Когда их ровесники тешились погремушками, они уже забавлялись луками. А вот я – топором. Несколько раз чуть палец себе не отрубил, зато теперь только дайте мне топор, а уж я не оплошаю. Мама моя, помнится, просто из себя выходила. – Голос его смягчился. – Она умерла от рук ваалаканцев.
– Пип! – одернула его Брид. – Рассказывай что-нибудь радостное.
– Зато моя мать была счастлива, – обиженно огрызнулся он. – И красивее любой высшей жрицы.
К его удивлению, Брид лишь кротко улыбнулась.
– Ну, конечно, Пип. Элайна была редкостной красавицей. Но сейчас ты должен ободрить Ренауда.
Обезоруженный ее ответом, паренек кивнул и повернулся к дрожащему принцу.
– Кухаркины пироги! – выпалил он, отчаянно пытаясь придумать что-нибудь душесогревательное. – Знаете, во всем Кабаллане никто таких медовиков не печет. Вот закончится это все, приедем в Торра-Альту, она непременно вам таких пирожков наготовит – пальчики оближете.
– Да нет, мне туда не взобраться, духу не хватит, – честно признался принц. – Я так боюсь, всего на свете боюсь.
– А еще у нас там самые лучшие кони. А конюшни у подножия Тора, – продолжил Пип, решив отвлечь Ренауда новой темой.
– Вообще-то я всегда говорил, что не люблю ездить верхом, потому что потом вся одежда лошадьми воняет, но на самом деле я и лошадей-то боюсь, – простонал несчастный.
– А вот и не боялись бы, кабы позволили мастеру Спару поучить вас ездить. Он кого хошь научит. Даже сестру мою выучил, а уж она-то всегда лошадей терпеть не могла. А меня он учил стрелять из лука…
Продолжая болтать, что в голову взбредет, Пип понял: больше всего он вдохновляется, рассказывая, как увлекательно было расставлять мишени для стрельбы именно так, как нравится барону Бранвульфу.
Краем глаза он постоянно поглядывал на Брид, надеясь, что она не прислушивается к его болтовне. Юная жрица смешала зелье, вычертила несколько кругов с рунами и теперь принялась нараспев произносить какие-то заклятия, выкликая свое имя и имя Керидвэн, призывая Великую Мать и Ее силу. В самый центр круга она поставила Чашу Онда, так что все спящие касались головами магического сосуда. Затем девушка взяла кувшин с приготовленным настоем и вбрызнула в рот каждому из спящих по несколько капель темно-зеленой жидкости.
– Небольшая доза этого снадобья, самая чуточка, способна помочь им победить недуг. Будем молиться, и ежели нам повезет, они и сами выйдут из оцепенения, – пробормотала она.
Прошло с четверть часа. Истощив запас тем для болтовни, Пип просто сидел и ждал. Ренауд в ужасе взирал на распростертые посреди поляны тела. Халь, Кеовульф, Абеляр и Кимбелин дрожали во сне и время от времени кричали от муки.
Халь звал Брид. Пип бросил на девушку негодующий взгляд.
– Почему ты его не утешаешь? Что, так трудно сказать, что ты здесь, цела и невредима? Вдруг это достигло бы его подсознания?
– Нет, Пип, это ничего бы не изменило, – печально отозвалась Брид. – Сейчас нам остается лишь ждать, не подействует ли крестовник.
Она просидела в ожидании еще с четверть часа. Пип боролся с собой, не желая критиковать ее действия, но наконец не утерпел:
– Брид, это же глупо. Видишь, не помогает. И чародеи наверняка уже скоро придут.
К его удивлению, младшая жрица согласилась.
– Ты прав, моим чарам не хватило силы.
Она с отвращением поглядела себе на руки, точно это они были во всем виноваты. Пипу показалось даже, будто на глазах у нее блеснули слезы. Торопливо смахнув их, Брид страстно и пылко вскричала:
– О, Великая Мать! Чего ты хочешь от меня? Я должна их спасти!
14
– О, Великая Мать!
Широко раскрыв глаза, Каспар с почтительным трепетом глядел на море.
Игравшие на пляже дети разбежались, ища укрытия в деревне, но юноша от потрясения не мог сдвинуться с места. Словно приросши к песку, он не сводил глаз с трех огромных белых гребней и зазубренного хвоста, что бороздили поверхность воды в миле от берега. Мгновение – и вот они уже появились на мелководье. Скорость, с которой чудовище скользило по волнам, просто поражала.
Бешено тявкая, Трог подбежал к хозяину. Это наконец вывело Каспара из прострации. Поспешно запихнув Изольду в перевязь, чтобы обе руки оставались свободны, юноша стиснул лук. Он с первой секунды узнал характерные очертания этого хвоста.
– Трог, – тихо прошипел он, – дай сюда.
Пес, не сопротивляясь, позволил взять у себя из пасти мерцающий шар. Юноша вытер лунный камень от слюны пса и дрожащей рукой поднял над головой. Камень сверкнул в солнечных лучах, покачиваясь на кожаном шнурке.
Лунный камень! Молодой воин знал, в чем тут дело. Древний дракон из горных недр Торра-Альты питал непреодолимую страсть к хранящемуся в замке лунному камню. А у Каспара сейчас имелся почти такой же самоцвет. Дракон умеет плавать и жаждет заполучить сокровище. Не отвезет ли он их домой за такую цену?
– Эй! – заорал юноша, поднимая предмет торга как можно выше. – О, последний из великих зверей Торра-Альты, гляди, вот у меня лунный камень. Отвези меня домой, перевези меня через море – и он твой во веки веков.
Каспар сделал шаг назад. Зазубренный хвост яростно хлестнул по воде, и на поверхности показалась увенчанная рядом роговых зубцов шея. Из гигантской морды вырвались две струи пара. Каспар и не помнил, что дракон настолько огромен. Рога и зубцы на голове чудовища обросли водорослями, свисавшими, точно накладная борода.
Несмотря на страх, молодой торра-альтанец не сдвинулся с места. Вздымаясь на волнах, исполинский змий плыл прямо к нему. Вот чудище, должно быть, достигло отмели и коснулось ногами дна – весь берег дрогнул, как от землетрясения.
– Оно идет сюда! Выходит на пляж! – вопили рыбаки. Каспар медленно попятился, но все так же сжимал в поднятой руке лунный камень.
– Отвези меня домой – и он твой.
Дракон закинул голову назад, готовясь к удару. Рядом с Каспаром пронеслась струя жидкости. Ядовитые брызги обожгли руку юноши, точно прикосновение к медузе. Кожа мгновенно покрылась волдырями.
– Не дури! Скорее сматывайся! – донесся отчаянный вопль из деревни.
Дракон медленно шел к берегу, яростно хлеща хвостом по воде и поднимая громадные волны. Но через несколько шагов ноги чудища, слишком тонкие и хрупкие для непомерного тела, подкосились, и оно тяжело рухнуло на мелководье. Лежа там, дракон напоминал гигантского моржа, неспособного передвигаться по суше. Он отчаянно скреб передними лапами песок, хлестал во все стороны хвостом и гулко трубил.
Несколько смельчаков выскочили на пляж на выручку Каспару. Они осыпали дракона градом копий и багров, но тот скользнул под воду и вскоре, целый и невредимый, уже нырял в волнах далеко в море.
– Быстрее, пока эта тварь не вздумала напасть снова! Рыбаки чуть не силком потащили юношу в поселок.
– Безумец! Безответственный, безмозглый дурак! – сурово набросилась на него какая-то женщина.
Глаза Каспара потускнели. Он ждал, что на его голову обрушатся сонмы проклятий за то, что он вызвал из бездны морское чудовище, но ничего подобного. Рыбачка лишь волновалась за ребенка.
– Слыханное ли дело, оставлять такую малютку на пляже! Только погляди на нее, бедняжка вся в песке! Да ты ее кормил им, что ли?
– Ничего я не кормил, – запинаясь, попробовал оправдаться юноша. – Вы бы сами попробовали помешать младенцу наесться песка.
– Тогда нечего было носить ее на пляж! – не унималась женщина. Она была высокого роста, со слегка красноватой кожей, что, по наблюдениям Каспара, являлось характерной приметой всех рыбаков. Должно быть, они натирались жиром и охрой, чтобы защититься от постоянных соленых брызг и немилосердного солнца. – Ребенка надо беречь и защищать! Да что ты за отец такой?
– Я ей не отец.
– Вот как?
В голосе женщины послышались скверные нотки, глаза сузились. Как ни глупо, но у Каспара сложилось впечатление, будто его подозревают в краже младенца.
– Я ее опекун. Ее мать умерла, а перед смертью доверила малышку мне.
– Нечего сказать, оправдал доверие! Выйти с ребенком на пляж в такую погоду!
– Мне надо вернуться на родину.
Каспар неопределенно махнул рукой на запад, за море.
Женщина расхохоталась.
– Хочешь преодолеть прилив, волны и ветер? Ха! Изольда запищала, и Каспар, прижав ее к груди, покачался с ноги на ногу, чтобы унять плач.
– У меня нет выбора.
– Этот мальчишка хочет вернуться на родину, – во всеуслышание заявила рыбачка, оглядываясь вокруг. – И потому сидит на берегу и ждет, пока ветер переменится.
Рыбаки покатились со смеху.
– Океанские ветра всегда дуют только с запада, – сжалилась какая-то добрая душа, покуда все остальные дружно ржали над этакой глупостью – ждать перемены ветра.
– Но мне надо вернуться домой! – с мукой в голосе произнес молодой воин.
Рослая рыбачка снова повернулась к нему и показала на север.
– Говорят, путь только там.
Каспар недоуменно вытаращился на нее.
– В смысле?
– Тебе надо отправиться в Неграферр, а там сесть на корабль, плывущий к Императрице Оранской. Вскоре очень многие торговцы потянутся к северу, ловя знойный пустынный ветер, что всегда дует вдоль побережья в это время года.
– Но моя-то родина на западе, – запротестовал торра-альтанец.
– Милый мой мальчик, – терпеливо промолвила женщина. – Не расспрашивай меня, как, да почему, а просто поверь на слово. Я прожила здесь пятьдесят пять лет и только один раз, в год великих поветрий и войн, ветер подул с востока. Скоро на горизонте появятся торговые суда, что спешат воспользоваться свирепыми ветрами, которые дуют до времени летних бурь. Эти суда поплывут на север, к Императрице. Рассказывают, что она отыскала путь на запад. Это твоя единственная надежда выбраться отсюда.
Каспар выехал на проселок, что вел из деревни, и ударил косматого пони пятками по бокам, пустив его тряской рысцой. Коза семенила следом со скорбным блеянием, а Трог рыскал вокруг, принюхиваясь к влажному соленому воздуху. Над землей веяло холодом. Путники продвигались на удивление быстро, только вот приходилось часто останавливаться – покормить малышку. Сшитая юношей соска начала вовсю протекать по шву, но, на счастье, Изольда научилась более или менее сносно пить из чашечки, которую приемный отец смастерил для нее из рога.
Девочка все меньше спала, даже в перевязи. Каспар уж и песни ей пел, и самые разные игрушки придумывал, но единственным предметом, который мог занимать и развлекать ее сколько угодно, оказался серебряный ларчик с Некрондом. Изольда с ларчиком столько дней вместе лежали на груди у Каспара все время пути, что малышка, похоже, начала воспринимать вместилище Камня как личное свое достояние, лучшую игрушку. Она часами могла хихикать, разглядывая свое искаженное отражение на гладком металле. Несколько раз юноша пытался отобрать у нее ларец, но она поднимала такой рев, что Каспар сдался.
Через пять дней пути он совершенно вымотался. Малышка простудилась, стала совсем капризной и всю ночь проплакала, требуя, чтобы ее укачивали на руках. Под конец Каспар отказался от попыток заснуть и так и просидел до тех пор, пока не рассеялся влажный утренний туман. Встало солнце, юноша снова двинулся в путь и очень скоро заметил две вещи: во-первых, горизонт на юго-западе потемнел от громоздящихся над морем черных туч в форме наковальни, а во-вторых, на дороге, доселе практически пустынной, стало появляться все больше народа.
Первая группа, которую он обогнал, состояла из простых пастухов, что гнали стадо овец и мелких пятнистых коров. Затем начали попадаться телеги, груженные зерном и клетками с курами и поросятами, а также много повозок с бочками.
Одинокая женщина, худая до полупрозрачности, торопливо посторонилась, пропуская трех молодых всадников. Ее лицо скрывалось под капюшоном нищенского плаща, всадники же, напротив, щеголяли доспехами из диковинного черного металла. Они громко и возбужденно обсуждали между собой, как горячо встретят их в армии императрицы.
Вдали показался порт, народу на дороге все прибывало. Характерными чертами Неграферра являлось скопление кораблей в заливе и ряды аккуратных кремовых и терракотовых домиков на пологих склонах, ведущих к морю. Чуть дальше от берега огромные трубы обхватом с добрую колокольню извергали столпы красновато-бурого дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82