Там они и расстались со старушкой и пошли по пустой узенькой улице, размышляя, что же им делать дальше.
Гай от смущения вдруг сделался очень болтлив. Он без конца убеждал товарищей, что его информация не могла не быть правильной. Это рассказал ну очень надежный друг который ну совсем недавно, года четыре назад, своими собственными ногами… и так далее, и тому подобное. Просто бабушка попалась какая-то сумасшедшая, а на самом деле все отлично, вот увидите…
– Ну, давай найдем кого-нибудь не сумасшедшего, – предложил Роберт, шагавший с каменным лицом. – Или сегодня все нормальные люди по домам сидят? Может такое быть?
Аллену было больно за Гая – он очень хорошо представлял, что тот сейчас чувствует. Кроме того, оставленный в лагере Марк его уж точно доведет до самоубийства, если окажется, что Гаева идея себя не оправдала. Грела душу только мысль о большой бутылке местного молодого вина, которую Аллен тайно от спутников только что приобрел в магазине. Он хотел устроить друзьям сюрприз: вот все обрадуются, оно, должно быть, очень вкусное…
Компания местной молодежи стояла под сенью кипарисов. У них при себе имелся хрипло поющий магнитофон и несколько бутылок пива, и вообще молодежь, кажется, предавалась по мере сил культурному отдыху. Аллен заметил их первым и указал остальным:
– Может, у ребят спросим? На вид они не особенно безумные, а если с ними разговаривать вежливо, они могут даже и ответить…
Гай поспешил к ним, увидев лучик новой надежды; два брата остановились поодаль, стараясь произвести самое дружелюбное впечатление и прислушиваясь к разговору.
– Под горы? – присвистнул высокий, коротко стриженный парень. – Это вы, ребятки, опоздали малость. У нас уже года два там не ходят.
– Говорят, там полно привидений, – вмешалась худая девушка в шлепанцах.
– Врет старичье, – оборвал ее высокий, явно бывший здесь главным. – Просто там что-то неправильно рассчитали с породой, вот оно все и посыпалось. Монтских рабочих целую бригаду завалило, с нашей стороны тоже кое-кого… Вот какие-то перетрусившие кретины и понавыдумывали призраков.
– А ты там был? – запальчиво перебила его еще одна девушка, смуглая, с горскими чертами лица.
– Нет, конечно… Чего не хватало… Я что – сантехник?
– Вот и молчи, раз не знаешь. Мой отец – он что, кретин, по-твоему? А он этих призраков своими глазами видел, когда в прошлом году к тетке в Монт пробирался. – Она обернулась к Гаю, прищурившись. – Потом из Монта приехал на поезде, месячную зарплату на этом деле потерял, только, говорит, под гору больше ни за что, там нечисто…
Роберт и Аллен тем временем подошли ближе, и трое друзей теперь стояли совсем рядом.
– Призраки, – вдохновленная их вниманием, продолжала черноглазая девица, – с тех рабочих и начались. Их было восемь человек, канализацию чинили. Говорят, они там до сих пор ходят… в своих комбинезонах… такие раздавленные… – Она передернула плечами.
Роберт призраков не боялся, но вот обвалы его сильно встревожили.
– И что, пройти совсем никак нельзя? – спросил он, уже начиная просчитывать варианты возвращения.
– Да можно… Некоторые отморозки до сих пор, говорят, ходят. Правда, недавно приказом мэра эту дырку забили, в смысле, вход, и ремонтникам ходить запретили. Остальным это, правда, и раньше вроде как не очень-то разрешалось… – Рассказчик хмыкнул. Магнитофон, который никто не потрудился выключить, негромко попискивал у него в руке.
– Может, вы все-таки покажете, где этот вход? – Гай достал из кармана свою потрепанную карту. – Почему бы не рискнуть, а то лишних денег совсем нету…
– В Файте таких идиотов больше не найдешь, а приезжим что, они иногда ходят, – пожала плечами девушка в шлепанцах. – В марте вон приехали трое, в Монт какую-то контрабанду везли… Кажется, их там призраки и слопали. По крайней мере обратно они не вылезали.
– А может, они из Монта на поезде вернулись, – возразил вожак компании. – Чума их знает… Но на вашем месте я бы все же не совался. А вообще-то давай сюда свою карту. Показать не жалко, а лезть с вами никакая лихорадка все равно не заставит…
В лагере состоялся военный совет. Голосование ничего не решило; Йосеф сразу «воздержался», сказав, что сделает так, как решит большинство, а сам он имеет в равной мере «за» и «против» подгорной дороги. Мнения остальных же разделились как раз поровну: Роберт, Марк и Мария идти не хотели, а Аллен, Клара и Гай – наоборот. Бросать по совету Гая монетку Йосеф тоже отказался, равно как и просить совета у Писания – для него это была недостаточно веская причина вопрошать Господа.
– Я в пещере и так со страху помру, а тут еще призраки, – заявила Мария. – Идите куда хотите, я в случае чего одна поеду на поезде. Сто марок моя жизнь, я надеюсь, стоит?
– В крайнем случае можно пешком в обход, – убеждал Роберт. Так платить придется только за переход границы. Привидения – конечно, чепуха, но обвалы – это уже серьезно. Лучше потерять неделю пути, чем кого-нибудь из компании…
– Неделю! – так и застонал Аллен. – Народ, но мы ведь и так едва укладываемся в месяц… Да не завалит нас! Мы рыцари Грааля или тряпки какие-нибудь? Это же настоящее приключение, а вы трусите…
– Я в таком случае тряпка, – решительно сказала Мария. – Я лучше в обход гор ноги сотру до колен, чем туда полезу… Приключение! Да эта пещера нас скушает и не заметит!
– К тому же мы дороги не знаем, – в кои-то веки поддержал ее Марк. – Все, что мы имеем, – это Гаевы предположения, в какую примерно сторону надо идти. Кому как, а мне этого мало.
– А мне – вполне достаточно. – Несмотря на трехразовый прием таблеток, Клара выглядела усталой и нездоровой. – Ребята, понимаете, лишние сто километров для вас, может, и пустяк, но для меня – нет… Здесь же всего часа три поволноваться, и мы уже по ту сторону гор!
– Кроме того, у меня не просто предположения. – Оскорбленный до глубины души Гай защищал свою репутацию проводника. – Я точно знаю направление, а все эти пещеры представляют собой почти прямой коридор с редкими ответвлениями. Да за кого вы меня принимаете? Я вас хоть раз подводил?
– А за Дубками? – ехидно напомнила Мария. (Она имела в виду довольно неприятную историю о том, как они здорово заплутали, и проводник Гай вернулся из разведки с криком «Ура!». «Что – „ура“? Мы правильно идем?» – «Да нет! Ура, я понял, где мы не туда свернули! Придется вернуться, километров на десять назад…»)
– Но мы же все-таки выбрались, – вступился за друга Аллен, который пост-фактум не имел к нему никаких претензий, хотя в тот день готов был Гая придушить.
– Еще бы нет! – согласился Марк. – Иначе мы бы тут с вами не разговаривали, а наши белые косточки обгрызали бы дикие звери…
Клара тихо вздохнула и отвернулась. Лицо ее прямо-таки светилось бледностью. Марк пристально посмотрел на нее и неожиданно сказал:
– А, ерунда. Дайте-ка мне монетку. Я, к добру или к худу, не Йосеф. Орел – за пещеры, решка – против. Мне на самом деле плевать – просто хотел как лучше.
Поймав монетку, он накрыл ее ладонью и помедлил, потом резко убрал руку:
– Орел!
– Что ты делаешь? – недоуменно спросил Аллен, глядя, как Йосеф устанавливает на пеньке большой плоский камень.
– Алтарь. – И священник принялся накрывать свое нелепое сооружение какой-то огромной белой скатертью. Потом – еще одной. И еще.
– Ты что, мессу служить будешь? – восхитился поэт, глядя, как он извлекает со дна рюкзака толстый тюк, перевязанный веревкой.
– Догадалась умная Герта, – хмыкнула Клара, появившаяся невесть откуда с белым батоном в руке. – Сегодня суббота, понимаешь ли, пора бы посетить воскресное богослужение. Тем более что завтра такой случай может и не представиться. Йосеф, тебе одеться помочь?
– Не надо, ты лучше всех позови, если не трудно. – И молодой священник ушел в кусты, обремененный стопкой белой и золотой ткани. Аллен сообразил, что может внести в святой обряд посильную лепту, и принес свежекупленую в Файте бутылку вина.
Это была самая странная месса, какую он видел в своей жизни, – среди вечерних деревьев, под низким серым небом, в свете двух дешевых свечей, чье пламя трепетало и бесилось в лесных сквозняках. Йосеф в золотом облачении поверх белой альбы стоял над самодельным алтарем, и лицо его в неверном свете казалось строгим и совсем лишенным возраста. Этому человеку может быть сколько угодно лет, от пятнадцати до ста, понятно только, что он необычайно красив, – думал Аллен, глядя, как медленно взлетают Йосефовы руки, поднося маленькую Библию к устам для поцелуя. Мельком глянув в сторону, он увидел своих друзей, стоящих торжественно, как какие-нибудь крестоносцы в Иерусалимском храме, – и сердце его дрогнуло от болезненной радости. «Это поможет нам остаться вместе, – подумал он, – Господи, оставь нас вместе, пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет…»
– Господь с вами, – прозвенел голос священника, и он откликнулся, отринув все иные мысли:
– И со духом твоим…
Первое чтение было из Книги притчей Соломоновых, и Аллен удивился, что до сих пор не встречал нигде этих слов:
– «Надейся на Господа всем сердцем твоим, и не полагайся на разум твой. Во всех путях твоих познавай Его, и Он направит стези твои. Не будь мудрецом в глазах твоих, бойся Господа и удаляйся от зла: Это будет здравием для тела твоего и питанием для костей твоих…»
Второе же чтение было о последней Вечере. О том, как Петр, горящий чистой любовью и не ведавший, что станет предателем, клялся положить свою душу за Учителя; и смотрел на него Господь с любовью горькой, всепонимающей, ибо безумно жаль – пути таковы, каковы они есть, и пройдет по ним до конца Сын Человеческий, но горе, горе тому, кто не сможет не оставить Его… О чем была проповедь, Аллен толком не запомнил. В какой-то момент он просто отключился, как когда писал стихи, и даже успел подумать: «Кажется, я сейчас упаду. Или у меня будет что-то… видение…» Но видения не было, просто лицо священника, ярко светящееся над страницами, на какое-то время поплыло и отдалилось, донеслись обрывки фраз: «Любить нас, как Он… Отвечая за себя… И только из-за этого, братья и сестры…» Потом все встало на свои места, хрупкий Йосеф сцепил пальцы, словно от волнения, ветер чуть не задул одну из свеч и растрепал черные Йосефовы волосы.
Клара толкнула Аллена в бок, он спохватился и встал в траву на колени.
В момент, когда он стоял так, опустив голову, внезапно со дна сознания всплыл давний сон – чаша, окровавленная облатка, «Се агнец Божий…». На какой-то миг Аллену стало очень неприятно, я не хочу, подумал он, нет, я не хочу брать это в рот, эта булка вся в крови… Но потом он поднялся вместе со всеми и принял причастие, задним числом отметив, что вино и правда очень вкусное, а вот хлеб – черствоват. Месса завершилась, Йосеф задул свечи и некоторое время так постоял во мгле, а потом попросил тихим, совсем изменившимся голосом:
– Слушайте, у кого есть поблизости фонарик? Нужно это все убрать… И завернуть как следует.
9 июня, воскресенье
Утром пришлось встать довольно рано – время, как говорится, припекало пятки. Несмотря на вчерашний боевой настрой, сегодня лезть под землю Аллену что-то совсем не хотелось. День выдался пасмурный, хотя и без дождя, и Аллеи мрачно выдирал из земли палаточные колышки, полностью уверенный, что жизнь вовсе не так хороша, как это иногда кажется. К тому же Мария непрестанно ныла, оглашая окрестности мрачными пророчествами – о том, что они спохватятся, да поздно будет, что пещера их очень радостно проглотит и не поморщится, и все в том же духе. Хорошо хоть Роберт хранил верность своему принципу никогда не спорить о том, чего не изменишь. Он молча или тихонько напевая распределял вещи, заливал костер, и Аллена в кои-то веки не раздражало его пение.
Вход в канализационные «катакомбы» находился в маленьком кирпичном здании, плотно прижавшемся к крутому склону горы. Деревянная крепкая дверь была наглухо забита досками крест-накрест. Ржавая от дождей табличка оповещала, что вследствие участившихся обвалов ремонтные работы вести запрещается.
– А мы ремонтировать ничего и не собираемся, – успокоил общество Марк, поддевая толстый гвоздь лезвием своего топора. – Так что нарушители из нас никакие, здесь же не запрещено просто так прогуливаться…
Мария вяло улыбнулась. В левой руке она уже мертвой хваткой держала фонарик.
– Да не волнуйся ты, – сбивая последнюю доску и берясь за ручку двери, подбодрил ее Роберт. – Мы парами пойдем, вы с Марком – в серединке, ты и не заметишь, как проскочим эти горы насквозь!
Мария только зябко передернула плечами.
Всего друзей было семеро; это означало, что кому-то из них придется идти в одиночку. Таковым вызвался быть не верящий в призраков Роберт; более того, он предложил пойти последним и без фонаря, которых на отряд оказалось как раз три штуки. К стыду своему, остальные приняли его предложение с восторгом;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Гай от смущения вдруг сделался очень болтлив. Он без конца убеждал товарищей, что его информация не могла не быть правильной. Это рассказал ну очень надежный друг который ну совсем недавно, года четыре назад, своими собственными ногами… и так далее, и тому подобное. Просто бабушка попалась какая-то сумасшедшая, а на самом деле все отлично, вот увидите…
– Ну, давай найдем кого-нибудь не сумасшедшего, – предложил Роберт, шагавший с каменным лицом. – Или сегодня все нормальные люди по домам сидят? Может такое быть?
Аллену было больно за Гая – он очень хорошо представлял, что тот сейчас чувствует. Кроме того, оставленный в лагере Марк его уж точно доведет до самоубийства, если окажется, что Гаева идея себя не оправдала. Грела душу только мысль о большой бутылке местного молодого вина, которую Аллен тайно от спутников только что приобрел в магазине. Он хотел устроить друзьям сюрприз: вот все обрадуются, оно, должно быть, очень вкусное…
Компания местной молодежи стояла под сенью кипарисов. У них при себе имелся хрипло поющий магнитофон и несколько бутылок пива, и вообще молодежь, кажется, предавалась по мере сил культурному отдыху. Аллен заметил их первым и указал остальным:
– Может, у ребят спросим? На вид они не особенно безумные, а если с ними разговаривать вежливо, они могут даже и ответить…
Гай поспешил к ним, увидев лучик новой надежды; два брата остановились поодаль, стараясь произвести самое дружелюбное впечатление и прислушиваясь к разговору.
– Под горы? – присвистнул высокий, коротко стриженный парень. – Это вы, ребятки, опоздали малость. У нас уже года два там не ходят.
– Говорят, там полно привидений, – вмешалась худая девушка в шлепанцах.
– Врет старичье, – оборвал ее высокий, явно бывший здесь главным. – Просто там что-то неправильно рассчитали с породой, вот оно все и посыпалось. Монтских рабочих целую бригаду завалило, с нашей стороны тоже кое-кого… Вот какие-то перетрусившие кретины и понавыдумывали призраков.
– А ты там был? – запальчиво перебила его еще одна девушка, смуглая, с горскими чертами лица.
– Нет, конечно… Чего не хватало… Я что – сантехник?
– Вот и молчи, раз не знаешь. Мой отец – он что, кретин, по-твоему? А он этих призраков своими глазами видел, когда в прошлом году к тетке в Монт пробирался. – Она обернулась к Гаю, прищурившись. – Потом из Монта приехал на поезде, месячную зарплату на этом деле потерял, только, говорит, под гору больше ни за что, там нечисто…
Роберт и Аллен тем временем подошли ближе, и трое друзей теперь стояли совсем рядом.
– Призраки, – вдохновленная их вниманием, продолжала черноглазая девица, – с тех рабочих и начались. Их было восемь человек, канализацию чинили. Говорят, они там до сих пор ходят… в своих комбинезонах… такие раздавленные… – Она передернула плечами.
Роберт призраков не боялся, но вот обвалы его сильно встревожили.
– И что, пройти совсем никак нельзя? – спросил он, уже начиная просчитывать варианты возвращения.
– Да можно… Некоторые отморозки до сих пор, говорят, ходят. Правда, недавно приказом мэра эту дырку забили, в смысле, вход, и ремонтникам ходить запретили. Остальным это, правда, и раньше вроде как не очень-то разрешалось… – Рассказчик хмыкнул. Магнитофон, который никто не потрудился выключить, негромко попискивал у него в руке.
– Может, вы все-таки покажете, где этот вход? – Гай достал из кармана свою потрепанную карту. – Почему бы не рискнуть, а то лишних денег совсем нету…
– В Файте таких идиотов больше не найдешь, а приезжим что, они иногда ходят, – пожала плечами девушка в шлепанцах. – В марте вон приехали трое, в Монт какую-то контрабанду везли… Кажется, их там призраки и слопали. По крайней мере обратно они не вылезали.
– А может, они из Монта на поезде вернулись, – возразил вожак компании. – Чума их знает… Но на вашем месте я бы все же не совался. А вообще-то давай сюда свою карту. Показать не жалко, а лезть с вами никакая лихорадка все равно не заставит…
В лагере состоялся военный совет. Голосование ничего не решило; Йосеф сразу «воздержался», сказав, что сделает так, как решит большинство, а сам он имеет в равной мере «за» и «против» подгорной дороги. Мнения остальных же разделились как раз поровну: Роберт, Марк и Мария идти не хотели, а Аллен, Клара и Гай – наоборот. Бросать по совету Гая монетку Йосеф тоже отказался, равно как и просить совета у Писания – для него это была недостаточно веская причина вопрошать Господа.
– Я в пещере и так со страху помру, а тут еще призраки, – заявила Мария. – Идите куда хотите, я в случае чего одна поеду на поезде. Сто марок моя жизнь, я надеюсь, стоит?
– В крайнем случае можно пешком в обход, – убеждал Роберт. Так платить придется только за переход границы. Привидения – конечно, чепуха, но обвалы – это уже серьезно. Лучше потерять неделю пути, чем кого-нибудь из компании…
– Неделю! – так и застонал Аллен. – Народ, но мы ведь и так едва укладываемся в месяц… Да не завалит нас! Мы рыцари Грааля или тряпки какие-нибудь? Это же настоящее приключение, а вы трусите…
– Я в таком случае тряпка, – решительно сказала Мария. – Я лучше в обход гор ноги сотру до колен, чем туда полезу… Приключение! Да эта пещера нас скушает и не заметит!
– К тому же мы дороги не знаем, – в кои-то веки поддержал ее Марк. – Все, что мы имеем, – это Гаевы предположения, в какую примерно сторону надо идти. Кому как, а мне этого мало.
– А мне – вполне достаточно. – Несмотря на трехразовый прием таблеток, Клара выглядела усталой и нездоровой. – Ребята, понимаете, лишние сто километров для вас, может, и пустяк, но для меня – нет… Здесь же всего часа три поволноваться, и мы уже по ту сторону гор!
– Кроме того, у меня не просто предположения. – Оскорбленный до глубины души Гай защищал свою репутацию проводника. – Я точно знаю направление, а все эти пещеры представляют собой почти прямой коридор с редкими ответвлениями. Да за кого вы меня принимаете? Я вас хоть раз подводил?
– А за Дубками? – ехидно напомнила Мария. (Она имела в виду довольно неприятную историю о том, как они здорово заплутали, и проводник Гай вернулся из разведки с криком «Ура!». «Что – „ура“? Мы правильно идем?» – «Да нет! Ура, я понял, где мы не туда свернули! Придется вернуться, километров на десять назад…»)
– Но мы же все-таки выбрались, – вступился за друга Аллен, который пост-фактум не имел к нему никаких претензий, хотя в тот день готов был Гая придушить.
– Еще бы нет! – согласился Марк. – Иначе мы бы тут с вами не разговаривали, а наши белые косточки обгрызали бы дикие звери…
Клара тихо вздохнула и отвернулась. Лицо ее прямо-таки светилось бледностью. Марк пристально посмотрел на нее и неожиданно сказал:
– А, ерунда. Дайте-ка мне монетку. Я, к добру или к худу, не Йосеф. Орел – за пещеры, решка – против. Мне на самом деле плевать – просто хотел как лучше.
Поймав монетку, он накрыл ее ладонью и помедлил, потом резко убрал руку:
– Орел!
– Что ты делаешь? – недоуменно спросил Аллен, глядя, как Йосеф устанавливает на пеньке большой плоский камень.
– Алтарь. – И священник принялся накрывать свое нелепое сооружение какой-то огромной белой скатертью. Потом – еще одной. И еще.
– Ты что, мессу служить будешь? – восхитился поэт, глядя, как он извлекает со дна рюкзака толстый тюк, перевязанный веревкой.
– Догадалась умная Герта, – хмыкнула Клара, появившаяся невесть откуда с белым батоном в руке. – Сегодня суббота, понимаешь ли, пора бы посетить воскресное богослужение. Тем более что завтра такой случай может и не представиться. Йосеф, тебе одеться помочь?
– Не надо, ты лучше всех позови, если не трудно. – И молодой священник ушел в кусты, обремененный стопкой белой и золотой ткани. Аллен сообразил, что может внести в святой обряд посильную лепту, и принес свежекупленую в Файте бутылку вина.
Это была самая странная месса, какую он видел в своей жизни, – среди вечерних деревьев, под низким серым небом, в свете двух дешевых свечей, чье пламя трепетало и бесилось в лесных сквозняках. Йосеф в золотом облачении поверх белой альбы стоял над самодельным алтарем, и лицо его в неверном свете казалось строгим и совсем лишенным возраста. Этому человеку может быть сколько угодно лет, от пятнадцати до ста, понятно только, что он необычайно красив, – думал Аллен, глядя, как медленно взлетают Йосефовы руки, поднося маленькую Библию к устам для поцелуя. Мельком глянув в сторону, он увидел своих друзей, стоящих торжественно, как какие-нибудь крестоносцы в Иерусалимском храме, – и сердце его дрогнуло от болезненной радости. «Это поможет нам остаться вместе, – подумал он, – Господи, оставь нас вместе, пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет…»
– Господь с вами, – прозвенел голос священника, и он откликнулся, отринув все иные мысли:
– И со духом твоим…
Первое чтение было из Книги притчей Соломоновых, и Аллен удивился, что до сих пор не встречал нигде этих слов:
– «Надейся на Господа всем сердцем твоим, и не полагайся на разум твой. Во всех путях твоих познавай Его, и Он направит стези твои. Не будь мудрецом в глазах твоих, бойся Господа и удаляйся от зла: Это будет здравием для тела твоего и питанием для костей твоих…»
Второе же чтение было о последней Вечере. О том, как Петр, горящий чистой любовью и не ведавший, что станет предателем, клялся положить свою душу за Учителя; и смотрел на него Господь с любовью горькой, всепонимающей, ибо безумно жаль – пути таковы, каковы они есть, и пройдет по ним до конца Сын Человеческий, но горе, горе тому, кто не сможет не оставить Его… О чем была проповедь, Аллен толком не запомнил. В какой-то момент он просто отключился, как когда писал стихи, и даже успел подумать: «Кажется, я сейчас упаду. Или у меня будет что-то… видение…» Но видения не было, просто лицо священника, ярко светящееся над страницами, на какое-то время поплыло и отдалилось, донеслись обрывки фраз: «Любить нас, как Он… Отвечая за себя… И только из-за этого, братья и сестры…» Потом все встало на свои места, хрупкий Йосеф сцепил пальцы, словно от волнения, ветер чуть не задул одну из свеч и растрепал черные Йосефовы волосы.
Клара толкнула Аллена в бок, он спохватился и встал в траву на колени.
В момент, когда он стоял так, опустив голову, внезапно со дна сознания всплыл давний сон – чаша, окровавленная облатка, «Се агнец Божий…». На какой-то миг Аллену стало очень неприятно, я не хочу, подумал он, нет, я не хочу брать это в рот, эта булка вся в крови… Но потом он поднялся вместе со всеми и принял причастие, задним числом отметив, что вино и правда очень вкусное, а вот хлеб – черствоват. Месса завершилась, Йосеф задул свечи и некоторое время так постоял во мгле, а потом попросил тихим, совсем изменившимся голосом:
– Слушайте, у кого есть поблизости фонарик? Нужно это все убрать… И завернуть как следует.
9 июня, воскресенье
Утром пришлось встать довольно рано – время, как говорится, припекало пятки. Несмотря на вчерашний боевой настрой, сегодня лезть под землю Аллену что-то совсем не хотелось. День выдался пасмурный, хотя и без дождя, и Аллеи мрачно выдирал из земли палаточные колышки, полностью уверенный, что жизнь вовсе не так хороша, как это иногда кажется. К тому же Мария непрестанно ныла, оглашая окрестности мрачными пророчествами – о том, что они спохватятся, да поздно будет, что пещера их очень радостно проглотит и не поморщится, и все в том же духе. Хорошо хоть Роберт хранил верность своему принципу никогда не спорить о том, чего не изменишь. Он молча или тихонько напевая распределял вещи, заливал костер, и Аллена в кои-то веки не раздражало его пение.
Вход в канализационные «катакомбы» находился в маленьком кирпичном здании, плотно прижавшемся к крутому склону горы. Деревянная крепкая дверь была наглухо забита досками крест-накрест. Ржавая от дождей табличка оповещала, что вследствие участившихся обвалов ремонтные работы вести запрещается.
– А мы ремонтировать ничего и не собираемся, – успокоил общество Марк, поддевая толстый гвоздь лезвием своего топора. – Так что нарушители из нас никакие, здесь же не запрещено просто так прогуливаться…
Мария вяло улыбнулась. В левой руке она уже мертвой хваткой держала фонарик.
– Да не волнуйся ты, – сбивая последнюю доску и берясь за ручку двери, подбодрил ее Роберт. – Мы парами пойдем, вы с Марком – в серединке, ты и не заметишь, как проскочим эти горы насквозь!
Мария только зябко передернула плечами.
Всего друзей было семеро; это означало, что кому-то из них придется идти в одиночку. Таковым вызвался быть не верящий в призраков Роберт; более того, он предложил пойти последним и без фонаря, которых на отряд оказалось как раз три штуки. К стыду своему, остальные приняли его предложение с восторгом;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42