— А я просто устал. — Я опередил вопрос Рубая. Ему это понравилось, в его лице показалось даже что-то человеческое.
— Вы старые друзья, я заметил. — Меня насторожил тайный смысл этой фразы.
— Да, я думаю. — Я потер шею.
— Я рад узнать, что ты окреп настолько, что уже в состоянии ходить. Твое скорое выздоровление укрепляет мою веру в Зибелинга и его способности.
— Да, это очень душевный человек.
Бровь Рубая слегка приподнялась.
— Похоже, ты не удивился, увидев меня.
Я пожал плечами:
— Я должен был удивиться?
Продемонстрировав, что знаю, как прошлой ночью он испытывал на прочность мое сознание, я усыпил его бдительность. Улыбка вновь скользнула по тонким губам Рубая.
— Тот телепат, каким я тебя увидел впервые, не смог бы почувствовать этого. Мне рассказали, что гидраны сделали то, чего не могли добиться дилетанты в институте. Ты — правильный выбор, здесь я согласен с Гэлисс. В чем-то ты даже превосходишь ее… На каком уровне сейчас твои способности?
Он бросил это, как вызов, переполненный страстным интересом, азартом, надеждой, тайной завистью и нетерпением испытать мои возможности. Для этого он пришел сюда, выбрав момент, когда я остался один.
Я отскочил от первого контакта с его эмоциями, убедившись в том, что они все-таки имелись.
— Я… я не знаю. Наверное, я достаточно силен.
У меня едва ворочался язык, я пробубнил это торопливо и неразборчиво, сунув руки в карманы и переминаясь с ноги на, ногу. Мой разум противился брошенному мне вызову.
— (Разве я уже не говорил тебе этого?) — мысленно сказал Рубай. Он пригладил прядь темных волос, взлохмаченных ветром. — Деланная скромность не трогает меня. Что я ценю, так это верность. После тех тяжких испытаний, через которые ты прошел, я полагаю, ты готов сделать все, что нужно, чтобы помочь нам завладеть Федеральным Управлением Шахт.
Я кивнул и, воспользовавшись случаем, вставил:
— Вы уже обеспечили это.
Он едва заметно пожал плечами.
— Это обеспечил Зибелинг, правда, бестактно и бездушно. Я лишь воспользовался случаем. — Его мысли были такими же холодными и циничными, как и его глаза.
И человеческим материалом. Я сжал руки в перчатках.
— Теперь я в вашем распоряжении. Но почему мне отводится столь важная роль? Каков план?
Я должен был задать этот вопрос, даже не рассчитывая получить ответ.
Однако он сказал:
— До этого момента мы не знали, каким образом проникнуть в шахты. Нам удалось высадиться на планете и развить в городе подпольную сеть. Но на шахтах слишком точные идентифицирующие экраны, и проверка персонала на самом высоком уровне. Мы не можем проникнуть туда. Мы также не в силах достигнуть шахт телепортацией — телепортироваться возможно лишь на то место, где ты уже был. — Желваки ходили у него под кожей, выдавая месяцы неудач и разочарований. — Но ты был на шахте благодаря Контрактному Труду. Теперь у нас есть возможность, о которой они и не догадываются.
— (Через сточные трубы?) — подумал я; кстати, он так и не ответил на мой вопрос.
— (Точно), — холодный смешок прозвучал у меня в голове.
— Но я не владею телепортацией — как же я попаду на шахту? Что вам в этом проку? — сказал я с некоторым облегчением, потому что действительно не видел способа вернуться туда.
Внезапно руки у меня в карманах судорожно сжались помимо моей воли, а Рубай ко мне не прикасался… Телекинез! Мое запястье оказалось перед моими глазами, продемонстрировав клеймо.
— Ты можешь вернуться туда в любое время.
Значит, я по-прежнему каторжник. Все, что мне нужно, это обратиться к представителям власти или показать кому-нибудь свою руку.
— Но… — я с трудом владел голосом, — но… в смысле… Вот я на шахте… Как я выйду обратно? Вы же снаружи, в чем смысл?
— (Кот!) — Он взял меня за руку и встряхнул ее, посылая успокаивающие импульсы, но от этого не стало легче. Затем я ощутил отголосок тех образов, которые он показывал мне в Куарро: (он все понял, я могу доверять ему, он был там, где я, он знает, через что я прошел. Мы похожи…) — Это не навсегда, — произнес он. — Всего лишь день или немного больше. Затем ты снова будешь свободен, а Федерация окажется в наших руках. — Энергия его воодушевления протянулась между нами. — Ты в состоянии делать сцепку, как тогда.
Это был не вопрос, а утверждение. Рубаю все известно о моем контакте с гидранами. Он дал мне это понять и стал излагать свой план.
Я должен сдаться, и меня вернут на шахты. Когда я окажусь там, Рубай вступит со мной в контакт-сцепку и приготовит плацдарм для собственной телепортации на шахту. Прекрасно зная расположение коммуникаций, он запустит газ через вентиляционную систему, нейтрализовав охрану, после чего со своими людьми ворвется в шахты. Заполучив систему управления шахтами, он автоматически овладевает энергетическим щитом, надежно защищающим Синдер от любых нападений и радиации невидимой стеной из электромагнитных полей в пространстве вокруг планеты. Таким образом, в наших руках окажется основной источник питания Федерации, наиболее важный залог для выкупа. Те синдикаты, которые поручили Рубаю эту миссию — нанести удар в самое сердце Федерального Транспортного Управления, — были уверены, что он делает это для них, но это не так…
На этом Рубай перекрыл поток информации, полагая, что показал мне достаточно, если не слишком много…
Я покачал головой:
— На словах все это очень легко. — Настолько легко, что я не на шутку испугался.
— Это действительно так, теперь, когда у нас есть ты…
— Я думал… Я слышал, что сделать сцепку не так просто для людей…
— Для обычных людей-псионов. Мы же с тобой — исключения. Ты успешно осуществил сцепку с гидранами.
— Тогда у меня не было выбора. Но мне кажется, для этого нужна… очень большая потребность.
— У меня потребность огромная — мне нужно реализовать свой план. Когда придет время, ты тоже ясно почувствуешь жгучее желание увидеть шахты под нашим контролем.
Обещание в его голосе внушило мне еще больший страх.
— Для чего нам нужна сцепка? Почему мне нельзя поручить то, что собираетесь сделать вы?
— У тебя мало возможностей, и тебе будет недоставать необходимого оборудования. Кроме того, тебя наверняка лишат возможности свободного передвижения.
Помимо этого он хотел, разумеется, сам насладиться триумфом. Его глаза блестели, он пожирал меня взглядом и следил за моей реакцией.
— Выполнишь свою работу хорошо — и увидишь, как я вознагражу тебя. Поверь, это только начало. В твоей жизни не было ничего, отныне ты будешь иметь все.
Власть запела во мне — его власть, моя власть. Разделенная власть. (Все это могло бы принадлежать мне.) Мысль взорвалась, как столб пламени, опьянив меня, сообщив воодушевление и нетерпение… И, оставив меня опустошенным, ушла так же быстро, как и появилась. (Если ты будешь мне верен.) Рубай оставил эти слова гореть в моем сознании.
Я ошеломленно помотал головой, вместо того чтобы кивнуть. Меня преследовала мысль о Кортелью — то ли Рубай заставил меня подумать о нем, то ли голос моей совести.
— А когда… Ну в общем, когда я отправлюсь туда?
Вопрос был задан лишь для того, чтобы перекрыть мои мысли, но его было трудно задавать.
— Скоро. Когда я буду уверен, что ты готов.
Он не имел в виду мое физическое состояние. В своем воображении он уже видел нас, работающих в крепкой спайке. Он провел пальцами по моей щеке, рука его скользнула на плечо.
— Ты красивый и одаренный парень. — Я нервно рассмеялся, удивившись, что первый человек, который сказал мне об этом, был именно он. — Гэлисс завидует не только твоей телепатии, знаешь ли. — Он коснулся меня своим сознанием, и я вспомнил о том, что Джули называла Гэлисс его любовницей.
— Мне холодно, — сказал я, и это было правдой: внезапно я ощутил пробирающий до костей холод. — Мне лучше вернуться. — Я отодвинулся от него.
— Разумеется. — Его рука ласково пожала мою.
— Я дойду один.
— Конечно. — Его рука опустилась на мое бедро. — Тебе потребуется некоторое время, чтобы… обдумать мое предложение.
Я кивнул. Рубай исчез. Убедившись, что он покинул и мое сознание, я стал спускаться с холма, напуганный чем-то таким, чего назвать не мог.
Когда я добрался до города, уже наступали сумерки, хотя едва пробило полдень. Яркий свет заливал улицы, но его было недостаточно для того, чтобы победить ночь. Кортелью еще не вернулся, я чувствовал его мрачное далекое и закрытое сознание. Порт находился справа от меня, обозначенный заревом от освещенной взлетной полосы, теряющейся среди гряды холмов.
Два грузовых корабля стояли на взлетном поле, я различил опознавательные знаки на бортах: Транспортное Управление Центавра. Увлеченный зрелищем, я направился в вестибюль порта. Он оказался почти пустым. Пол представлял собой изображение Туманности Рака, и подсвеченный фонтан в центре картины взлетал, как из сердца взрывающейся звезды, в золотых и красных тонах. Стены интенсивного синего цвета подсвечивались скрытыми светильниками. Я был удивлен, насколько помещение внутри не соответствовало виду снаружи, который напоминал обыкновенный склад. Я разглядывал зал, когда уловил знакомый тихий мысленный шепот и понял, что сюда меня позвала Джули. Я ощутил ее присутствие, прежде чем увидел за стойкой в углу зала. Кто-то в форме Транспортного Управления Центавра разговаривал с ней. Вначале я подумал, что это очередной астронавт пытается подцепить ее: она была явно раздражена.
Он передал ей что-то вроде письма. Просмотрев, она смяла его и сунула в карман. Я не мог услышать, что она ответила офицеру, но прочитал в ее мыслях холодный отказ. Он взял ее под руку, пытаясь вывести из-за стойки. Джули включила свое сознание, чтобы он воспринял все, что она о нем думает. Офицер отпустил ее и отшатнулся, как если бы она выстрелила в него, и почти побежал к выходу на посадочную площадку.
Я подошел к Джули, когда она осталась одна и занялась работой. Тут, наконец, она заметила меня. Она выглядела вблизи ошеломленной и измученной, как и в моих ощущениях на расстоянии. Я устало прислонился к стойке.
— (Не делай этого!) — Ее сообщение заставило меня податься назад. — (Датчик в твоем клейме будет замечен сигнальными системами. Ни к чему не прикасайся!)
Я замер, охваченный паникой, однако ничего не произошло. Глядя на ее лицо, я осторожно оперся на стойку левой рукой, делая вид, что отдыхаю, и отвел правую.
— (Джули…)
Ее серые глаза смотрели на меня почти сердито. Она тревожилась о том, что может произойти, если нас кто-нибудь заметит.
— Ты не должен приходить сюда, Кот. Гэлисс…
— (Пусть она катится ко всем чертям!) — Джули вздрогнула. — Прости, — пробормотал я. — Слушай, мне нужна кое-какая информация.
Джули была удивлена, почему я не стал дожидаться более безопасного момента или не задал этот вопрос на расстоянии, с меньшим риском. Затем я почувствовал, что она знает причину, я ощущал это всегда в таких случаях. Ее напряжение ослабло.
— Кот, мне очень жаль, что все так вышло… что Ардан сказал тогда и что я промолчала. Там была стена непонимания. Ты теперь телепат, но по-прежнему можешь ошибаться. Ведь так?.. — Она на секунду закрыла рукой глаза. — Мы остаемся людьми, а значит, мы в плену своего эгоизма. И получается так, что очень легко наговорить друг другу глупостей.
— Но я был прав. — Я сам не думал, что начну заводиться с пол-оборота. — Я знаю, о чем думал Зибелинг. Он предпочел бы, чтобы его сын умер, чем если бы им оказался я.
Джули покачала головой.
— (Да нет же! Послушай меня и не перебивай). Ардан никогда не имел в виду, что не хотел бы видеть в тебе своего сына. Он был доволен лишь тем, что на долю его сына не выпали те страшные испытания, которым подвергся ты. Ты расшифровал эту мысль неверно. — Не ответив, я стал вспоминать тот разговор. — Он не знал, что означает для тебя работа на шахтах. Пойми, Кот, не знал.
И она тоже не знала и испытывала угрызения совести за то, что не поняла этого и даже со своими экстрасенсорными способностями не смогла этого предвидеть.
Ее взгляд ранил меня, и я отвернулся. Теперь у меня было то, чего я добивался, — ее понимание, однако между нами отсутствовало главное — глубокий обмен мыслями, оставалось слишком много непреодолимых стен. Однако она была права. Человек не в состоянии доверять другому полностью или делиться с ним всем, что у него на душе так, как это делают гидраны. Люди опасаются заглянуть друг другу в душу…
Я знал, что, глядя на меня, Джули думает о том, о чем я не хотел вообще говорить, в гневе на себя за непонимание, возникшее между нами. Я хотел сказать ей об этом, но опять же не находил способа. Чтобы прервать ее мысли и выйти из этой затруднительной паузы, я, наконец, сказал:
— Джули, Рубай на Синдере.
Результат превзошел мои ожидания. Все ее существо в мгновение ока сжалось, ощетинившись. Затем она немного ослабила зажим, тем не менее оставаясь начеку.
— Откуда ты знаешь?
— Я говорил с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Вы старые друзья, я заметил. — Меня насторожил тайный смысл этой фразы.
— Да, я думаю. — Я потер шею.
— Я рад узнать, что ты окреп настолько, что уже в состоянии ходить. Твое скорое выздоровление укрепляет мою веру в Зибелинга и его способности.
— Да, это очень душевный человек.
Бровь Рубая слегка приподнялась.
— Похоже, ты не удивился, увидев меня.
Я пожал плечами:
— Я должен был удивиться?
Продемонстрировав, что знаю, как прошлой ночью он испытывал на прочность мое сознание, я усыпил его бдительность. Улыбка вновь скользнула по тонким губам Рубая.
— Тот телепат, каким я тебя увидел впервые, не смог бы почувствовать этого. Мне рассказали, что гидраны сделали то, чего не могли добиться дилетанты в институте. Ты — правильный выбор, здесь я согласен с Гэлисс. В чем-то ты даже превосходишь ее… На каком уровне сейчас твои способности?
Он бросил это, как вызов, переполненный страстным интересом, азартом, надеждой, тайной завистью и нетерпением испытать мои возможности. Для этого он пришел сюда, выбрав момент, когда я остался один.
Я отскочил от первого контакта с его эмоциями, убедившись в том, что они все-таки имелись.
— Я… я не знаю. Наверное, я достаточно силен.
У меня едва ворочался язык, я пробубнил это торопливо и неразборчиво, сунув руки в карманы и переминаясь с ноги на, ногу. Мой разум противился брошенному мне вызову.
— (Разве я уже не говорил тебе этого?) — мысленно сказал Рубай. Он пригладил прядь темных волос, взлохмаченных ветром. — Деланная скромность не трогает меня. Что я ценю, так это верность. После тех тяжких испытаний, через которые ты прошел, я полагаю, ты готов сделать все, что нужно, чтобы помочь нам завладеть Федеральным Управлением Шахт.
Я кивнул и, воспользовавшись случаем, вставил:
— Вы уже обеспечили это.
Он едва заметно пожал плечами.
— Это обеспечил Зибелинг, правда, бестактно и бездушно. Я лишь воспользовался случаем. — Его мысли были такими же холодными и циничными, как и его глаза.
И человеческим материалом. Я сжал руки в перчатках.
— Теперь я в вашем распоряжении. Но почему мне отводится столь важная роль? Каков план?
Я должен был задать этот вопрос, даже не рассчитывая получить ответ.
Однако он сказал:
— До этого момента мы не знали, каким образом проникнуть в шахты. Нам удалось высадиться на планете и развить в городе подпольную сеть. Но на шахтах слишком точные идентифицирующие экраны, и проверка персонала на самом высоком уровне. Мы не можем проникнуть туда. Мы также не в силах достигнуть шахт телепортацией — телепортироваться возможно лишь на то место, где ты уже был. — Желваки ходили у него под кожей, выдавая месяцы неудач и разочарований. — Но ты был на шахте благодаря Контрактному Труду. Теперь у нас есть возможность, о которой они и не догадываются.
— (Через сточные трубы?) — подумал я; кстати, он так и не ответил на мой вопрос.
— (Точно), — холодный смешок прозвучал у меня в голове.
— Но я не владею телепортацией — как же я попаду на шахту? Что вам в этом проку? — сказал я с некоторым облегчением, потому что действительно не видел способа вернуться туда.
Внезапно руки у меня в карманах судорожно сжались помимо моей воли, а Рубай ко мне не прикасался… Телекинез! Мое запястье оказалось перед моими глазами, продемонстрировав клеймо.
— Ты можешь вернуться туда в любое время.
Значит, я по-прежнему каторжник. Все, что мне нужно, это обратиться к представителям власти или показать кому-нибудь свою руку.
— Но… — я с трудом владел голосом, — но… в смысле… Вот я на шахте… Как я выйду обратно? Вы же снаружи, в чем смысл?
— (Кот!) — Он взял меня за руку и встряхнул ее, посылая успокаивающие импульсы, но от этого не стало легче. Затем я ощутил отголосок тех образов, которые он показывал мне в Куарро: (он все понял, я могу доверять ему, он был там, где я, он знает, через что я прошел. Мы похожи…) — Это не навсегда, — произнес он. — Всего лишь день или немного больше. Затем ты снова будешь свободен, а Федерация окажется в наших руках. — Энергия его воодушевления протянулась между нами. — Ты в состоянии делать сцепку, как тогда.
Это был не вопрос, а утверждение. Рубаю все известно о моем контакте с гидранами. Он дал мне это понять и стал излагать свой план.
Я должен сдаться, и меня вернут на шахты. Когда я окажусь там, Рубай вступит со мной в контакт-сцепку и приготовит плацдарм для собственной телепортации на шахту. Прекрасно зная расположение коммуникаций, он запустит газ через вентиляционную систему, нейтрализовав охрану, после чего со своими людьми ворвется в шахты. Заполучив систему управления шахтами, он автоматически овладевает энергетическим щитом, надежно защищающим Синдер от любых нападений и радиации невидимой стеной из электромагнитных полей в пространстве вокруг планеты. Таким образом, в наших руках окажется основной источник питания Федерации, наиболее важный залог для выкупа. Те синдикаты, которые поручили Рубаю эту миссию — нанести удар в самое сердце Федерального Транспортного Управления, — были уверены, что он делает это для них, но это не так…
На этом Рубай перекрыл поток информации, полагая, что показал мне достаточно, если не слишком много…
Я покачал головой:
— На словах все это очень легко. — Настолько легко, что я не на шутку испугался.
— Это действительно так, теперь, когда у нас есть ты…
— Я думал… Я слышал, что сделать сцепку не так просто для людей…
— Для обычных людей-псионов. Мы же с тобой — исключения. Ты успешно осуществил сцепку с гидранами.
— Тогда у меня не было выбора. Но мне кажется, для этого нужна… очень большая потребность.
— У меня потребность огромная — мне нужно реализовать свой план. Когда придет время, ты тоже ясно почувствуешь жгучее желание увидеть шахты под нашим контролем.
Обещание в его голосе внушило мне еще больший страх.
— Для чего нам нужна сцепка? Почему мне нельзя поручить то, что собираетесь сделать вы?
— У тебя мало возможностей, и тебе будет недоставать необходимого оборудования. Кроме того, тебя наверняка лишат возможности свободного передвижения.
Помимо этого он хотел, разумеется, сам насладиться триумфом. Его глаза блестели, он пожирал меня взглядом и следил за моей реакцией.
— Выполнишь свою работу хорошо — и увидишь, как я вознагражу тебя. Поверь, это только начало. В твоей жизни не было ничего, отныне ты будешь иметь все.
Власть запела во мне — его власть, моя власть. Разделенная власть. (Все это могло бы принадлежать мне.) Мысль взорвалась, как столб пламени, опьянив меня, сообщив воодушевление и нетерпение… И, оставив меня опустошенным, ушла так же быстро, как и появилась. (Если ты будешь мне верен.) Рубай оставил эти слова гореть в моем сознании.
Я ошеломленно помотал головой, вместо того чтобы кивнуть. Меня преследовала мысль о Кортелью — то ли Рубай заставил меня подумать о нем, то ли голос моей совести.
— А когда… Ну в общем, когда я отправлюсь туда?
Вопрос был задан лишь для того, чтобы перекрыть мои мысли, но его было трудно задавать.
— Скоро. Когда я буду уверен, что ты готов.
Он не имел в виду мое физическое состояние. В своем воображении он уже видел нас, работающих в крепкой спайке. Он провел пальцами по моей щеке, рука его скользнула на плечо.
— Ты красивый и одаренный парень. — Я нервно рассмеялся, удивившись, что первый человек, который сказал мне об этом, был именно он. — Гэлисс завидует не только твоей телепатии, знаешь ли. — Он коснулся меня своим сознанием, и я вспомнил о том, что Джули называла Гэлисс его любовницей.
— Мне холодно, — сказал я, и это было правдой: внезапно я ощутил пробирающий до костей холод. — Мне лучше вернуться. — Я отодвинулся от него.
— Разумеется. — Его рука ласково пожала мою.
— Я дойду один.
— Конечно. — Его рука опустилась на мое бедро. — Тебе потребуется некоторое время, чтобы… обдумать мое предложение.
Я кивнул. Рубай исчез. Убедившись, что он покинул и мое сознание, я стал спускаться с холма, напуганный чем-то таким, чего назвать не мог.
Когда я добрался до города, уже наступали сумерки, хотя едва пробило полдень. Яркий свет заливал улицы, но его было недостаточно для того, чтобы победить ночь. Кортелью еще не вернулся, я чувствовал его мрачное далекое и закрытое сознание. Порт находился справа от меня, обозначенный заревом от освещенной взлетной полосы, теряющейся среди гряды холмов.
Два грузовых корабля стояли на взлетном поле, я различил опознавательные знаки на бортах: Транспортное Управление Центавра. Увлеченный зрелищем, я направился в вестибюль порта. Он оказался почти пустым. Пол представлял собой изображение Туманности Рака, и подсвеченный фонтан в центре картины взлетал, как из сердца взрывающейся звезды, в золотых и красных тонах. Стены интенсивного синего цвета подсвечивались скрытыми светильниками. Я был удивлен, насколько помещение внутри не соответствовало виду снаружи, который напоминал обыкновенный склад. Я разглядывал зал, когда уловил знакомый тихий мысленный шепот и понял, что сюда меня позвала Джули. Я ощутил ее присутствие, прежде чем увидел за стойкой в углу зала. Кто-то в форме Транспортного Управления Центавра разговаривал с ней. Вначале я подумал, что это очередной астронавт пытается подцепить ее: она была явно раздражена.
Он передал ей что-то вроде письма. Просмотрев, она смяла его и сунула в карман. Я не мог услышать, что она ответила офицеру, но прочитал в ее мыслях холодный отказ. Он взял ее под руку, пытаясь вывести из-за стойки. Джули включила свое сознание, чтобы он воспринял все, что она о нем думает. Офицер отпустил ее и отшатнулся, как если бы она выстрелила в него, и почти побежал к выходу на посадочную площадку.
Я подошел к Джули, когда она осталась одна и занялась работой. Тут, наконец, она заметила меня. Она выглядела вблизи ошеломленной и измученной, как и в моих ощущениях на расстоянии. Я устало прислонился к стойке.
— (Не делай этого!) — Ее сообщение заставило меня податься назад. — (Датчик в твоем клейме будет замечен сигнальными системами. Ни к чему не прикасайся!)
Я замер, охваченный паникой, однако ничего не произошло. Глядя на ее лицо, я осторожно оперся на стойку левой рукой, делая вид, что отдыхаю, и отвел правую.
— (Джули…)
Ее серые глаза смотрели на меня почти сердито. Она тревожилась о том, что может произойти, если нас кто-нибудь заметит.
— Ты не должен приходить сюда, Кот. Гэлисс…
— (Пусть она катится ко всем чертям!) — Джули вздрогнула. — Прости, — пробормотал я. — Слушай, мне нужна кое-какая информация.
Джули была удивлена, почему я не стал дожидаться более безопасного момента или не задал этот вопрос на расстоянии, с меньшим риском. Затем я почувствовал, что она знает причину, я ощущал это всегда в таких случаях. Ее напряжение ослабло.
— Кот, мне очень жаль, что все так вышло… что Ардан сказал тогда и что я промолчала. Там была стена непонимания. Ты теперь телепат, но по-прежнему можешь ошибаться. Ведь так?.. — Она на секунду закрыла рукой глаза. — Мы остаемся людьми, а значит, мы в плену своего эгоизма. И получается так, что очень легко наговорить друг другу глупостей.
— Но я был прав. — Я сам не думал, что начну заводиться с пол-оборота. — Я знаю, о чем думал Зибелинг. Он предпочел бы, чтобы его сын умер, чем если бы им оказался я.
Джули покачала головой.
— (Да нет же! Послушай меня и не перебивай). Ардан никогда не имел в виду, что не хотел бы видеть в тебе своего сына. Он был доволен лишь тем, что на долю его сына не выпали те страшные испытания, которым подвергся ты. Ты расшифровал эту мысль неверно. — Не ответив, я стал вспоминать тот разговор. — Он не знал, что означает для тебя работа на шахтах. Пойми, Кот, не знал.
И она тоже не знала и испытывала угрызения совести за то, что не поняла этого и даже со своими экстрасенсорными способностями не смогла этого предвидеть.
Ее взгляд ранил меня, и я отвернулся. Теперь у меня было то, чего я добивался, — ее понимание, однако между нами отсутствовало главное — глубокий обмен мыслями, оставалось слишком много непреодолимых стен. Однако она была права. Человек не в состоянии доверять другому полностью или делиться с ним всем, что у него на душе так, как это делают гидраны. Люди опасаются заглянуть друг другу в душу…
Я знал, что, глядя на меня, Джули думает о том, о чем я не хотел вообще говорить, в гневе на себя за непонимание, возникшее между нами. Я хотел сказать ей об этом, но опять же не находил способа. Чтобы прервать ее мысли и выйти из этой затруднительной паузы, я, наконец, сказал:
— Джули, Рубай на Синдере.
Результат превзошел мои ожидания. Все ее существо в мгновение ока сжалось, ощетинившись. Затем она немного ослабила зажим, тем не менее оставаясь начеку.
— Откуда ты знаешь?
— Я говорил с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40