Запах каких-то цветущих растений смешивался со зловонием азотных выделений и долетал до нас с порывистым ветром.
На противоположном конце поля находилось голубое здание, за которым местность как бы обрывалась, словно именно там был конец света. От вида, который открывался оттуда, у меня захватило дух. Зеленые холмы, длинные золотисто-зеленые долины, блестящие воды, обрушивающиеся с серо-голубых утесов на… Я зажмурил глаза и посмотрел опять:
— Что за черт…
Холмы заканчивались, а за ними до горизонта простиралась плоская равнина, бесконечно плоская и сверкающая, как серебряный слиток, а отражение дневного света больно било по глазам, как отблеск солнца на металле.
— Так это…
— Снег, — сказал Кильхода, стоя за мной.
Разочарование и обида обожгли меня, я выругался сквозь зубы. Кильхода, нахмурившись, почесал голову: я невольно выдал себя. Я закрыл свое сознание, обернувшись в сторону гор. Они были зелеными.
— Но… как? — Даже я понимал, что такого быть не может.
— Тепло от испарений — то же самое происходит, когда говоришь на морозе; эти горы обладают повышенной вулканической активностью. — Кильхода указал вдаль рукой, и, посмотрев туда, я увидел шапки дыма над двумя самыми высокими пиками.
— Эта планета — остаток звезды, светившей на пару вон с тем солнцем, которое ты видишь, а потом взорвавшейся. Этот кусок еще не остыл и в состоянии растапливать породу в своей сердцевине. Иногда поверхность настолько разогревается, что сквозь нее пробиваются горячие источники и гейзеры. В такой ванне можно заживо свариться. Проходя мимо холмов, вода остывает, но температура никогда не опускается до отметки замерзания.
Однако я пропустил мимо ушей все, что он сказал.
— Кусок звезды… Так это планета Синдер? Это Туманность Рака?
— А что ж ты думал, парень? Что ж это, по-твоему, хлам в небе полощется?
В небе сапфирового цвета бесформенной серебряной паутиной светилось то, что было когда-то гигантской звездой. Солнце, ближняя яркая звезда, излучающая мерцающий холодный и бледный свет, заставила меня зажмуриться. Звезда имела в диаметре всего шесть миль и называлась пульсаром. Казалось, я слышал голос Кортелью:
— Четыре тысячи пятьсот световых лет от дома.
Так значит, я, наконец, добрался до Колоний Туманности Рака. Я посмотрел на свое клеймо, на золотисто-зеленую равнину и на снег.
— Прекрасный вид, — издеваясь, заметил Кильхода.
Я сплюнул. Мы повернули в голубое здание, находившееся как бы в нише серо-синей скалы, поднимавшейся сразу от холмов, — чья-то оригинальная идея. Я не находил особой привлекательности в этой груде камней. Внутри здание оказалось деревянным, и это никак не вязалось с компьютерным терминалом, вделанным в стену. Мы надели термозащитные комбинезоны и вышли на площадку.
— Это еще что?
Кильхода подошел к прозрачному, размером с небольшую комнату, пузырю из стекла, прикрепленному к стальному тросу.
— Кабельный транспортер. Самое дешевое средство доставлять руду на вершину холма. — Он кивнул мне:
— Залезай.
Я взялся руками за края входного люка; все сооружение пришло в движение, хрупкое, как хрусталь. Я отдернул руки и посмотрел на Кильходу:
— Э нет, оставьте это кому-нибудь другому…
По выражению лица Кильходы было ясно, что он очень не советует создавать лишние проблемы. Я вновь взялся за края люка и ступил внутрь. Мои ступни не продавили пол, однако пузырь закачался, словно гамак, и я, потеряв равновесие, полетел на небольшую платформу в задней части. Кильхода вошел, как к себе домой, и мы кое-как разместились. Он устроился на сиденье впереди, сбалансировав транспортер. Перед ним был пульт управления с красными огоньками, которые после нажатия кнопки стали зелеными. Стеклянный «пузырь» дрогнул и выскользнул за пределы здания, повиснув в воздухе. Поверхность планеты ушла вниз. Мы висели посреди гор, напоминающих громадных пауков, даже не в летающем модуле, а просто в прозрачном «пузыре», идущем на снижение.
— Откуда такое недоверие к современному пластику, а, клейменыш? — подмигнул мне Кильхода. Я сунул руки в карманы, стараясь не двигаться, и почувствовал облегчение, когда мы приземлились на притоптанный снег у подножия холма.
— Ну что, удачно? — спросил мужчина, ожидавший у снегохода.
— Да, Джоральмен, я его привез, — кивнул на меня Кильхода. Судя по тону, каким он разговаривал с Джоральменом, тот не был каторжником. Кто же он? — Погрузил снаряжение?
— Да. Проверь по списку, если хочешь, — Джоральмен посмотрел на меня. — Обратно нас повезет новый водитель? Я достаточно потрудился по пути сюда.
Я отрицательно покачал головой, однако Кильхода заметил:
— Для этого я его и привез. Тебе повезло, что я так быстро нашел замену. Немногие квалифицированные водители надевают эти рабочие портки!
Я отчаянно искал способ переменить тему:
— Послушайте, а почему бы не воспользоваться летающим модулем, чтобы перевезти груз? Разве это не быстрее?
— Воздушные потоки слишком переменчивы, а притяжение слишком сильное. Я воспользовался бы услугами мага — волшебника, который энергией пси перенес бы все это куда нам надо.
Джоральмен пожал плечами. Это был здоровяк, высокий и крепко сбитый парень, довольно молодой, с бородой и почти такими же светлыми волосами, как у меня, с бледным и веснушчатым лицом. Его глаза скрывались за темными очками, но улыбка говорила о том, что он воспринимал меня всерьез.
— Мы уже пробовали это.
— О, — произнес я, понимая, что даже с использованием своего пси не мог поднять в воздух модуль. Я ощущал себя никчемным волшебником. — Ну я…
— Поехали, — оборвал Кильхода.
— Мне еще нехорошо. Ничего, если я сейчас не буду вести эту штуку?
— У тебя была целая неделя, чтобы прийти в себя, — рявкнул Кильхода. — Ты просто тянешь время!
Я двинулся к снегоходу, который напоминал оранжевое яйцо на полозьях. Он был гораздо больших размеров, чем я ожидал. Я залез в кабину и уставился на панель управления. Кильхода устроился сзади. Я отчаянно пытался уловить их мысли, но мое собственное напряжение не давало сосредоточиться и прочитать что-нибудь ценное. На панели управления — масса кнопок и ручек с непонятными обозначениями. Наугад я нажал одну из ручек и включил зажигание. Это придало мне смелости, и я нажал другую. На этот раз ничего не вышло — снегоход издал жуткий скрежет и, дернувшись, прополз метр. Кильхода оттолкнул меня и остановил двигатель. После этого он вышвырнул меня на снег и одарил такими эпитетами, которых я никогда не слышал, а также гораздо большим количеством тех, которыми меня уже характеризовали.
Иссякнув, он приказал мне встать, а Джоральмен спросил, садился ли я вообще за руль снегохода. Лгать не было больше смысла, и я сказал правду.
Кильхода посмотрел на меня и, кажется, все понял — особой сообразительности здесь не требовалось.
— Сними перчатки, — приказал он. От холода мои руки сразу закоченели.
Взглянув на мое клеймо, он в недоумении произнес:
— Оно поставлено поверх того…
Джоральмен, нахмурившись, снял темные очки, рассмотрел клеймо и обратился ко мне:
— Ты что, решил всех одурачить?
Мне оставалось лишь пожать плечами. Кильхода схватил меня за куртку и занес свой мощный кулак:
— Ты, мелкий сукин сын, еще пожалеешь о том, что ты вообще…
— Оставь его, Кильхода. — Джоральмен отвел руку охранника. У него был очень усталый вид. — Он заплатит за все, когда попадет на шахту…
Кильхода ослабил хватку, состроив гримасу:
— Единственное, что мне мешает, когда я имею дело с этими животными — это треклятая совесть!
На лице Джоральмена мелькнула едва заметная усмешка. Глядя на него, я проговорил:
— Я могу научиться водить снегоход! Покажите как — я все схватываю на лету!
Кильхода открыл заднюю дверцу машины:
— Да нет, клейменыш, ты опоздал.
Джоральмен подтолкнул меня:
— Залезай.
В заднем отсеке снегохода была кромешная темень, набросаны какие-то коробки. Когда глаза привыкли, я увидел двух других каторжников, устроившихся на ящиках, — видимо, грузчики. Один из них дремал и не проснулся, даже когда за мной захлопнулась дверца. Второй уставился на меня темными глазами без всякого выражения. У обоих кожа имела синий оттенок. Я никогда не видел людей с синей кожей.
— Откуда вы? — спросил я.
— Из ада, — еле слышно ответил каторжник и закрыл глаза. И это все?
Снегоход резко рванул с места, меня отбросило к двери. Я остался сидеть на полу, обняв колени руками, — это было самым удобным положением. Мы ехали довольно долго, однако не целую вечность. Я знал из рассказа Кортелью, что Синдер составлял в диаметре всего сто двадцать километров, и вся его поверхность наверняка была меньше большого острова на Ардатее. Но притяжение было в полтора раза больше, чем привычное, поскольку Синдер состоял из суперплотных пород с редко встречающейся кристаллической структурой и сверхтяжелых элементов, которые в обычных условиях могли появиться только в лаборатории. Здесь, в сердце звезды, вырабатывался естественным путем редчайший и ценнейший элемент — телхассий. Тут могли добывать все что угодно, но только телхассий окупал транспортировку в порты Федерации.
Телхассиумная руда — это те серо-синие камни, которые я уже видел у здания, куда нас привели; возможно, половина планеты состояла из нее и кристаллы совершенной формы составляли основу утесов. Федеральное Управление Шахт могло черпать отсюда телхассий веками. Точнее, каторжники могли делать это веками, пока ад не замерзнет совсем. Каторжники, должно быть, проклинают тот день, когда корабли Федерального Транспортного Управления впервые сели на этот забытый Богом осколок звезды, и я скоро понял почему. Трясясь в жестком холодном чреве снегохода, я думал о лицах двух каторжников, лежащих вповалку в паре метров от меня. Наверное, уже наступила ночь, которая быстро сменяла день на такой маленькой планете. Купол шахты горел в ночи как солнце, наполовину погрузившееся в снежную пустыню.
Я прервал размышления, пытаясь понять, откуда появился этот образ — ведь я сидел в кромешной тьме, и, наконец, понял: я увидел это в сознании Джоральмена перед тем, как углубиться в свои блуждающие мысли, и эта картина была как спасительная искра. Он не был псионом, но его сознание казалось более открытым и сконцентрированным, чем у Кильходы.
Ухватившись за этот теплый импульс, я дал ему разрастись и разогреть мои мысли, пока снегоход вновь не остановился. Дверцы открылись, и охранники приказали нам выйти в освещенный прожекторами двор. Каторжник, спавший с самого начала, не шевельнулся, и его выволокли из машины. Я пытался проникнуть в мысли несчастного, когда его протаскивали мимо меня, ненавидя себя за это. Он был еще жив, но сознание его находилось где-то очень далеко. Я вздрогнул.
Затем вслед за остальными синекожими я пошел разгружать ящики с оборудованием. У охранника, сторожившего нас, в руках был длинный щуп, раскаленное жало с укусом, подобным действию капли кислоты. Ему явно нравилась эта штучка. Джоральмен полюбовался пару минут нашей работой и удалился через двор. Кильхода наблюдал, пока мы не закончили, глупо ухмыляясь. К концу я едва передвигал ноги с непривычки от работы в условиях сильного притяжения. Все тело ломило, колени стали как будто резиновыми, ноги болели от мелких жгущих укусов жала в руках охранника. Когда он повел нас на следующий фронт работ, я изо всех сил старался идти впереди него. По сторонам виднелись башни, мерцающие огнями, бесконечные черные коробки цехов, краны и решетки: мрачный черный город, выросший посреди мерзлой пустыни… мой новый дом. Наконец показались низкие, освещенные изнутри белым светом домики — одинаковые, тихие и явно дорогие. Мы направлялись к одному из них, но перспектива не обрадовала ни меня, ни мои больные ноги и прерывистое дыхание. Здания проплыли мимо красивой декорацией — они предназначались не для нас.
Нам было приготовлено нечто иное — погребение заживо. Мы вошли в какую-то коробку, и охранник затолкал нас в грузовой лифт, который обрушился вниз по вертикальной шахте, похоже, в самое сердце Синдера, и вскоре мы вышли где-то в середине каменной глыбы. Контрольная панель лифта была закодирована, им невозможно было управлять без специальной подготовки. Пути наверх не было. Мы оказались в длинном, хорошо освещенном помещении с матами на полу, на них валялись вповалку люди. Я стоял и тупо смотрел вокруг, не веря своим глазам, пока работавший со мной в паре не подошел к ближайшему свободному мату и не рухнул на него. Несколько голов поднялись и опять упали; у всех были синие лица — синяя пыль навсегда въелась в кожу. Я постепенно начинал приходить в себя.
Это было помещение, где нам предписывалось спать. Крошечные красные огоньки в углах у потолка — это камеры наблюдения. Никакого уединения, спокойствия, нигде не скрыться, кроме как провалиться в сон… Я отыскал свободный мат и лег, чувствуя, как безжалостный свет бил сквозь сомкнутые веки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
На противоположном конце поля находилось голубое здание, за которым местность как бы обрывалась, словно именно там был конец света. От вида, который открывался оттуда, у меня захватило дух. Зеленые холмы, длинные золотисто-зеленые долины, блестящие воды, обрушивающиеся с серо-голубых утесов на… Я зажмурил глаза и посмотрел опять:
— Что за черт…
Холмы заканчивались, а за ними до горизонта простиралась плоская равнина, бесконечно плоская и сверкающая, как серебряный слиток, а отражение дневного света больно било по глазам, как отблеск солнца на металле.
— Так это…
— Снег, — сказал Кильхода, стоя за мной.
Разочарование и обида обожгли меня, я выругался сквозь зубы. Кильхода, нахмурившись, почесал голову: я невольно выдал себя. Я закрыл свое сознание, обернувшись в сторону гор. Они были зелеными.
— Но… как? — Даже я понимал, что такого быть не может.
— Тепло от испарений — то же самое происходит, когда говоришь на морозе; эти горы обладают повышенной вулканической активностью. — Кильхода указал вдаль рукой, и, посмотрев туда, я увидел шапки дыма над двумя самыми высокими пиками.
— Эта планета — остаток звезды, светившей на пару вон с тем солнцем, которое ты видишь, а потом взорвавшейся. Этот кусок еще не остыл и в состоянии растапливать породу в своей сердцевине. Иногда поверхность настолько разогревается, что сквозь нее пробиваются горячие источники и гейзеры. В такой ванне можно заживо свариться. Проходя мимо холмов, вода остывает, но температура никогда не опускается до отметки замерзания.
Однако я пропустил мимо ушей все, что он сказал.
— Кусок звезды… Так это планета Синдер? Это Туманность Рака?
— А что ж ты думал, парень? Что ж это, по-твоему, хлам в небе полощется?
В небе сапфирового цвета бесформенной серебряной паутиной светилось то, что было когда-то гигантской звездой. Солнце, ближняя яркая звезда, излучающая мерцающий холодный и бледный свет, заставила меня зажмуриться. Звезда имела в диаметре всего шесть миль и называлась пульсаром. Казалось, я слышал голос Кортелью:
— Четыре тысячи пятьсот световых лет от дома.
Так значит, я, наконец, добрался до Колоний Туманности Рака. Я посмотрел на свое клеймо, на золотисто-зеленую равнину и на снег.
— Прекрасный вид, — издеваясь, заметил Кильхода.
Я сплюнул. Мы повернули в голубое здание, находившееся как бы в нише серо-синей скалы, поднимавшейся сразу от холмов, — чья-то оригинальная идея. Я не находил особой привлекательности в этой груде камней. Внутри здание оказалось деревянным, и это никак не вязалось с компьютерным терминалом, вделанным в стену. Мы надели термозащитные комбинезоны и вышли на площадку.
— Это еще что?
Кильхода подошел к прозрачному, размером с небольшую комнату, пузырю из стекла, прикрепленному к стальному тросу.
— Кабельный транспортер. Самое дешевое средство доставлять руду на вершину холма. — Он кивнул мне:
— Залезай.
Я взялся руками за края входного люка; все сооружение пришло в движение, хрупкое, как хрусталь. Я отдернул руки и посмотрел на Кильходу:
— Э нет, оставьте это кому-нибудь другому…
По выражению лица Кильходы было ясно, что он очень не советует создавать лишние проблемы. Я вновь взялся за края люка и ступил внутрь. Мои ступни не продавили пол, однако пузырь закачался, словно гамак, и я, потеряв равновесие, полетел на небольшую платформу в задней части. Кильхода вошел, как к себе домой, и мы кое-как разместились. Он устроился на сиденье впереди, сбалансировав транспортер. Перед ним был пульт управления с красными огоньками, которые после нажатия кнопки стали зелеными. Стеклянный «пузырь» дрогнул и выскользнул за пределы здания, повиснув в воздухе. Поверхность планеты ушла вниз. Мы висели посреди гор, напоминающих громадных пауков, даже не в летающем модуле, а просто в прозрачном «пузыре», идущем на снижение.
— Откуда такое недоверие к современному пластику, а, клейменыш? — подмигнул мне Кильхода. Я сунул руки в карманы, стараясь не двигаться, и почувствовал облегчение, когда мы приземлились на притоптанный снег у подножия холма.
— Ну что, удачно? — спросил мужчина, ожидавший у снегохода.
— Да, Джоральмен, я его привез, — кивнул на меня Кильхода. Судя по тону, каким он разговаривал с Джоральменом, тот не был каторжником. Кто же он? — Погрузил снаряжение?
— Да. Проверь по списку, если хочешь, — Джоральмен посмотрел на меня. — Обратно нас повезет новый водитель? Я достаточно потрудился по пути сюда.
Я отрицательно покачал головой, однако Кильхода заметил:
— Для этого я его и привез. Тебе повезло, что я так быстро нашел замену. Немногие квалифицированные водители надевают эти рабочие портки!
Я отчаянно искал способ переменить тему:
— Послушайте, а почему бы не воспользоваться летающим модулем, чтобы перевезти груз? Разве это не быстрее?
— Воздушные потоки слишком переменчивы, а притяжение слишком сильное. Я воспользовался бы услугами мага — волшебника, который энергией пси перенес бы все это куда нам надо.
Джоральмен пожал плечами. Это был здоровяк, высокий и крепко сбитый парень, довольно молодой, с бородой и почти такими же светлыми волосами, как у меня, с бледным и веснушчатым лицом. Его глаза скрывались за темными очками, но улыбка говорила о том, что он воспринимал меня всерьез.
— Мы уже пробовали это.
— О, — произнес я, понимая, что даже с использованием своего пси не мог поднять в воздух модуль. Я ощущал себя никчемным волшебником. — Ну я…
— Поехали, — оборвал Кильхода.
— Мне еще нехорошо. Ничего, если я сейчас не буду вести эту штуку?
— У тебя была целая неделя, чтобы прийти в себя, — рявкнул Кильхода. — Ты просто тянешь время!
Я двинулся к снегоходу, который напоминал оранжевое яйцо на полозьях. Он был гораздо больших размеров, чем я ожидал. Я залез в кабину и уставился на панель управления. Кильхода устроился сзади. Я отчаянно пытался уловить их мысли, но мое собственное напряжение не давало сосредоточиться и прочитать что-нибудь ценное. На панели управления — масса кнопок и ручек с непонятными обозначениями. Наугад я нажал одну из ручек и включил зажигание. Это придало мне смелости, и я нажал другую. На этот раз ничего не вышло — снегоход издал жуткий скрежет и, дернувшись, прополз метр. Кильхода оттолкнул меня и остановил двигатель. После этого он вышвырнул меня на снег и одарил такими эпитетами, которых я никогда не слышал, а также гораздо большим количеством тех, которыми меня уже характеризовали.
Иссякнув, он приказал мне встать, а Джоральмен спросил, садился ли я вообще за руль снегохода. Лгать не было больше смысла, и я сказал правду.
Кильхода посмотрел на меня и, кажется, все понял — особой сообразительности здесь не требовалось.
— Сними перчатки, — приказал он. От холода мои руки сразу закоченели.
Взглянув на мое клеймо, он в недоумении произнес:
— Оно поставлено поверх того…
Джоральмен, нахмурившись, снял темные очки, рассмотрел клеймо и обратился ко мне:
— Ты что, решил всех одурачить?
Мне оставалось лишь пожать плечами. Кильхода схватил меня за куртку и занес свой мощный кулак:
— Ты, мелкий сукин сын, еще пожалеешь о том, что ты вообще…
— Оставь его, Кильхода. — Джоральмен отвел руку охранника. У него был очень усталый вид. — Он заплатит за все, когда попадет на шахту…
Кильхода ослабил хватку, состроив гримасу:
— Единственное, что мне мешает, когда я имею дело с этими животными — это треклятая совесть!
На лице Джоральмена мелькнула едва заметная усмешка. Глядя на него, я проговорил:
— Я могу научиться водить снегоход! Покажите как — я все схватываю на лету!
Кильхода открыл заднюю дверцу машины:
— Да нет, клейменыш, ты опоздал.
Джоральмен подтолкнул меня:
— Залезай.
В заднем отсеке снегохода была кромешная темень, набросаны какие-то коробки. Когда глаза привыкли, я увидел двух других каторжников, устроившихся на ящиках, — видимо, грузчики. Один из них дремал и не проснулся, даже когда за мной захлопнулась дверца. Второй уставился на меня темными глазами без всякого выражения. У обоих кожа имела синий оттенок. Я никогда не видел людей с синей кожей.
— Откуда вы? — спросил я.
— Из ада, — еле слышно ответил каторжник и закрыл глаза. И это все?
Снегоход резко рванул с места, меня отбросило к двери. Я остался сидеть на полу, обняв колени руками, — это было самым удобным положением. Мы ехали довольно долго, однако не целую вечность. Я знал из рассказа Кортелью, что Синдер составлял в диаметре всего сто двадцать километров, и вся его поверхность наверняка была меньше большого острова на Ардатее. Но притяжение было в полтора раза больше, чем привычное, поскольку Синдер состоял из суперплотных пород с редко встречающейся кристаллической структурой и сверхтяжелых элементов, которые в обычных условиях могли появиться только в лаборатории. Здесь, в сердце звезды, вырабатывался естественным путем редчайший и ценнейший элемент — телхассий. Тут могли добывать все что угодно, но только телхассий окупал транспортировку в порты Федерации.
Телхассиумная руда — это те серо-синие камни, которые я уже видел у здания, куда нас привели; возможно, половина планеты состояла из нее и кристаллы совершенной формы составляли основу утесов. Федеральное Управление Шахт могло черпать отсюда телхассий веками. Точнее, каторжники могли делать это веками, пока ад не замерзнет совсем. Каторжники, должно быть, проклинают тот день, когда корабли Федерального Транспортного Управления впервые сели на этот забытый Богом осколок звезды, и я скоро понял почему. Трясясь в жестком холодном чреве снегохода, я думал о лицах двух каторжников, лежащих вповалку в паре метров от меня. Наверное, уже наступила ночь, которая быстро сменяла день на такой маленькой планете. Купол шахты горел в ночи как солнце, наполовину погрузившееся в снежную пустыню.
Я прервал размышления, пытаясь понять, откуда появился этот образ — ведь я сидел в кромешной тьме, и, наконец, понял: я увидел это в сознании Джоральмена перед тем, как углубиться в свои блуждающие мысли, и эта картина была как спасительная искра. Он не был псионом, но его сознание казалось более открытым и сконцентрированным, чем у Кильходы.
Ухватившись за этот теплый импульс, я дал ему разрастись и разогреть мои мысли, пока снегоход вновь не остановился. Дверцы открылись, и охранники приказали нам выйти в освещенный прожекторами двор. Каторжник, спавший с самого начала, не шевельнулся, и его выволокли из машины. Я пытался проникнуть в мысли несчастного, когда его протаскивали мимо меня, ненавидя себя за это. Он был еще жив, но сознание его находилось где-то очень далеко. Я вздрогнул.
Затем вслед за остальными синекожими я пошел разгружать ящики с оборудованием. У охранника, сторожившего нас, в руках был длинный щуп, раскаленное жало с укусом, подобным действию капли кислоты. Ему явно нравилась эта штучка. Джоральмен полюбовался пару минут нашей работой и удалился через двор. Кильхода наблюдал, пока мы не закончили, глупо ухмыляясь. К концу я едва передвигал ноги с непривычки от работы в условиях сильного притяжения. Все тело ломило, колени стали как будто резиновыми, ноги болели от мелких жгущих укусов жала в руках охранника. Когда он повел нас на следующий фронт работ, я изо всех сил старался идти впереди него. По сторонам виднелись башни, мерцающие огнями, бесконечные черные коробки цехов, краны и решетки: мрачный черный город, выросший посреди мерзлой пустыни… мой новый дом. Наконец показались низкие, освещенные изнутри белым светом домики — одинаковые, тихие и явно дорогие. Мы направлялись к одному из них, но перспектива не обрадовала ни меня, ни мои больные ноги и прерывистое дыхание. Здания проплыли мимо красивой декорацией — они предназначались не для нас.
Нам было приготовлено нечто иное — погребение заживо. Мы вошли в какую-то коробку, и охранник затолкал нас в грузовой лифт, который обрушился вниз по вертикальной шахте, похоже, в самое сердце Синдера, и вскоре мы вышли где-то в середине каменной глыбы. Контрольная панель лифта была закодирована, им невозможно было управлять без специальной подготовки. Пути наверх не было. Мы оказались в длинном, хорошо освещенном помещении с матами на полу, на них валялись вповалку люди. Я стоял и тупо смотрел вокруг, не веря своим глазам, пока работавший со мной в паре не подошел к ближайшему свободному мату и не рухнул на него. Несколько голов поднялись и опять упали; у всех были синие лица — синяя пыль навсегда въелась в кожу. Я постепенно начинал приходить в себя.
Это было помещение, где нам предписывалось спать. Крошечные красные огоньки в углах у потолка — это камеры наблюдения. Никакого уединения, спокойствия, нигде не скрыться, кроме как провалиться в сон… Я отыскал свободный мат и лег, чувствуя, как безжалостный свет бил сквозь сомкнутые веки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40