в них страсть к азартной игре проявляется в самых крайних формах; там состояния создаются и разрушаются какой-нибудь биржевой спекуляцией, подобно ударам игральных костей; там пульс бьется, как бился лет пятьдесят назад, в эпоху золотой лихорадки! И эти смелые калифорнийцы разве не рукоплескали бы идее использовать автомобиль так, как шестой партнер, и разве сам Годж Уррикан, человек с таким норовом, не сделался бы их любимцем, хотя ему и надо было начинать всю партию сызнова и в таких неблагоприятных условиях!
В конце концов, извинением командору Уррикану служит то обстоятельство, что он не мог терять ни одного часа, не говоря уже о том, что по своему характеру ему и в голову не пришло бы отправиться осматривать Калифорнию. Удовлетворить любопытство туриста захотели бы только Макс Реаль и Гарри Кембэл, при условии, если бы у них было на это время. В этом случае разнообразные железнодорожные пути и многочисленные пароходы перевезли бы их в Марипозу, поблизости с ни с чем не сравнимой Йосемитской долиной, куда стекается такая масса путешественников; в Окленд, расположенный напротив города Фриско, на берегу залива, дамба которого длиной в целое лье скоро достигнет противоположного берега; в пролив Каркинез в Бэнисии, где паровые паромы перевозят целые поезда; в очаровательную Санта-Клару, которая не замедлит слиться с соседним с ней Сан-Хозе; в знаменитую обсерваторию на горе Гамильтон; в испанский Монтерей с его морскими купаньями, славящийся своими тенистыми кипарисовыми рощами, не имеющими себе подобных; в Лос-Анжелос на южном побережье, второй город штата, с его исключительным климатом, изобилием деревьев — эвкалиптовых, грушевых, апельсиновых, банановых, кофейных, чайных, приносящих плоды круглый год, — с санаторием, очень ценимым американцами Запада. Возможно, наконец, что при особо удачной комбинации железнодорожных расписаний молодой художник и репортер Трибуны смогли бы доехать даже до южной границы штата, где красивый городок Сан-Диего, отличающийся чистым и необыкновенно здоровым воздухом, построенный на берегу реки, доступной даже для судов большого тоннажа, ждет, чтобы эксплуатация залежей солей борной кислоты сделала из него один из наиболее значительных портов Тихого океана.
Нет! Годж Уррикан ничего не видел и не желал ничего видеть при своем переезде через центральную Калифорнию. Не говорил ли он себе, что для него достаточен, даже слишком, его переезд из Килера в Долину Смерти!
Превосходным экипажем был этот автомобиль, доставленный ему из Сакраменто, новейшей, усовершенствованной системы Адамсона, наиболее распространенной в Америке. Горючим ему служила нефть, и он мог запастись ею на целую, неделю. В этих условиях, даже если бы нельзя было возобновить в пути запасов горючего, этот автомобиль все равно мог бы без труда сделать триста миль туда, и обратно. Оба путешественника, Годж Уррикан и Тюрк, прекрасно устроились в мягких креслах этого комфортабельного экипажа, а передние места занимали шофер и его помощник, имея у себя под рукой аппараты управления машиной.
На этот раз, против своих привычек, командор оставался сосредоточенным и молчаливым, и Тюрк не мог выудить из него ни единого слова. Он думал только о конечной цели своего путешествия, загипнотизированный этой шестьдесят третьей клеткой, такой далекой от него в данную минуту, а вначале такой близкой! И дело было вовсе не в той сумме денег, которую ему стоил последний плачевный тираж, включая сюда плату за специальный поезд и плату за автомобиль, не говоря уже о тройном штрафе, о трех тысячах долларов, которые ему надлежало уплатить в Чикаго, прежде чем начинать партию сызнова. Нет! Тут вопрос шел о самолюбии, о чести. Он испытывал стыд, да, стыд, при виде, что его обгоняли все шесть партнеров, а также страх (в этом надо признаться), страх, что ему не достанется наследство Вильяма Гиппербона.
Тем временем автомобиль катился быстро и ровно по дороге, начиная с Килера довольно хорошей, и по которой его шофер уже не раз совершал поездки в Долину Смерти. Вскоре путешественники проехали через несколько маленьких местечек, довольно уединенных, находившихся за отрогами горной цепи Сиерра-Невада с ее вершиной Уинэй, возвышающейся на четырнадцать тысяч футов на уровнем моря.
Переехав вброд несколько ручьев, автомобиль повернул на юго-восток, переехал реку Шайопувану и доехал до местечка Индиан-Уэлс, расположенного при выходе из горного прохода Уокер. До сих пор страну эту нельзя было назвать абсолютно пустынной. По дороге встречались фермы, правда, на очень большом расстоянии одна от другой. Встречались фермеры и несколько отрядов индейцев племени мохаук, которому принадлежала когда-то вся эта территория. С видом людей, которых ничто никогда не удивляет, они молча смотрели на этот механический экипаж. Почва здесь не была еще лишена растительности, повсюду виднелись целые «букеты» юкки, гигантские кактусы вышиной до восьми туазов, вся серия древовидных кустарников невадских лесов. Но, в общем, это теперь, конечно, была не та знаменитая территория Калаверас и Марипоза — территория феноменальных деревьев, таких, как Отец леса и Мать леса, исключительных гигантов, высота которых превосходила триста футов. И если бы вместо того, чтобы быть посланным в Долину Смерти, Годжу Уррикану пришлось бы отправиться в Йосемитскую долину, на восток от Сан-Франциско, по направлению к центральной части Сиерра-Невады, или если бы, еще лучше, счастливый случай привел туда Макса Реаля, какие бы воспоминания сохранил он об этой местности даже после всех чудес Национального парка Вайоминга, об этом втором парке, который находится на высоте двух тысяч туазов, и о всех его природных богатствах с такими красноречивыми названиями, как Каскад Весны, Зеркальное озеро, Королевские Арки, Собор и Колонна Вашингтона, приводившие в восторг тысячи туристов!
Наконец автомобиль достиг пустыни, на границе которой начинается мрачная Долина Смерти. Там царит беспредельное уныние. Там жизнь отсутствует. Эту долину не посещают ни люди, ни звери. Жгучее солнце заливает своими лучами все эти бесконечные равнины. Почти нигде не видно и следа даже самой жалкой растительности. Ни лошади, ни мулы не могли бы найти там себе пропитания, и было как нельзя более кстати, что автомобильный двигатель нуждался только в нефтяных парах, для того чтобы экипаж продвигался вперед. Местами — несколько очень невысоких холмов, окруженных гапара-лем, представляющим собой мелкий, жалкий кустарник. После удручающей дневной жары наступали калифорнийские ночи, сухие и холодные, не смягчаемые ни туманами, ни росами.
По этой-то дороге командор Уррикан доехал до южной окраины гор Телескоп, обрамляющих на западе Долину Смерти.
Было три часа пополудни. Путешествие длилось пятьдесят часов без отдыха, без каких-либо неприятных случайностей. Эта пустынная, унылая страна с глинистой почвой, местами покрытая налетом минеральных солей, была вполне справедливо названа Страной Смерти. Долина, которой она заканчивается у границы штата Невада, представляет собой не что иное, как один из видов каньона, шириной в девятнадцать миль, длиной в сто двадцать, местами изрытого пропастями, находящимися на тридцать туазов ниже уровня моря. По его краям не произрастает ничего, кроме жидких тополей, тонких, болезненно бледных ив, сухих и ломких юкк с остроконечными ветками, кустиков вонючей белой полыни и целых групп кактусов, известных в Калифорнии под именем «петалин», растений без листьев, с одними только ветками, — настоящие погребальные канделябры, расставленные на этом поле смерти!
Долина Смерти, как пишет Элизе Реклю, в давние времена, в одну из отдаленнейших геологических эпох, представляла собой русло реки, которая в настоящее время теряется в водах Сода-Лейк, русло, по которому теперь протекает только ручей Амаргоза. Отлогости ее покрыты иглами каменной соли, бура накапливается в ее впадинах, и изредка дюны прибавляют свою песчаную пыль к воздушным течениям, которые порой мчатся здесь с невероятной быстротой.
Да! Долина Смерти была хорошо выбрана эксцентричным завещателем, для того чтобы послать туда несчастного партнера, остановившегося в своем стремительном продвижении, пятьдесят восьмой клетке!
Командор Уррикан добрался наконец до цели своего трудного путешествия. Он сделал остановку у подножия Погребальных гор, названных так в память караванов, погибших в этих песчаных местах. Здесь он из предосторожности написал бумажку, удостоверяющую его присутствие в Долине Смерти 3 июня; документ этот он спрятал под один из больших камней, после того как его подписали Тюрк и оба шофера автомобиля.
Годж Уррикан пробыл не более часа на пороге Долины Смерти. Он спешил покинуть эту мрачную страну, чтобы скорее вернуться в Килер. И, впервые за эти долгие часы раздвинув губы, он произнес одно только слово:
— Едем!
Автомобиль помчался в обратный путь все при той же благоприятствовавшей ему погоде через верхнюю часть пустыни Могава, спустился по горным проходам Невады и 5 июня в одиннадцать часов утра благополучно достиг станции Килер.
Тремя словами, но словами очень энергичными командор Уррикан поблагодарил шофера и его помощника, которые проявили столько усердия и искусства, выполнив столь утомительную задачу, и, повернувшись к Тюрку:
— Едем! — сказал он.
Специальный поезд стоял уже у платформы, ожидая его возвращения. Командор Годж Уррикан подошел к машинисту.
— Едем! — повторил он.
Раздался свисток, паровоз дернул и помчался вперед, развивая максимальную скорость. Через семь часов он остановился в Рено.
Центральная Тихоокеанская железная дорога проявила себя в этом случае как нельзя более аккуратной; впрочем, связанный своим твердым расписанием, поезд не мог бы ни уменьшить, ни ускорить своего хода. Он пересек Скалистые горы, штаты Вайоминг, Небраска, Айова, Иллинойс и прибыл в Чикаго 8 июня в девять часов тридцать семь минут утра.
Какой радушный прием оказали командору Уррикану все те, кто остался, несмотря ни на что, ему верным! Разумеется, это его путешествие, требование вернуться и начать партию сызнова свидетельствовали о его исключительной неудачливости. Но, по-видимому, счастливая звезда теперь снова зажглась над оранжевым флагом при первом же новом метании костей, имевшем место в самый день возвращения командора в Чикаго.
Девять очков, из шести и трех, — уже в третий раз, — выбрасывали кости за время матча Гиппербона: в первый раз для Лисси Вэг, во второй
— для неизвестного X. К. Z. и в третий — для командора.
И, после того как он был отослан сначала во Флориду, а потом в Калифорнию, Годжу Уррикану надо было сделать теперь только один шаг, чтобы достигнуть двадцать шестой клетки, или штата Висконсин, который граничит со штатом Иллинойс и который не был еще занят ни одним из его партнеров. Ставка на него повысилась во всех агентствах, и он сравнялся с Томом Краббом и Максом Реалем.
Глава VII. ДОМА, НА САУТ-ХОЛСТЕД-СТРИТ
А 1 июня входная дверь одного из домов на улице Саут-Холстед-стрит, № 3997, в Чикаго, отворилась в восемь часов утра, чтобы пропустить молодого человека. Он нес на спине ящик с кистями, красками и холстом, сопровождаемый молодым негром с чемоданом в руках.
Велико было удивление и радость миссис Реаль, когда ее сын вошел к ней в комнату и она сжалагего в своих объятиях!
— Ты, Макс? Каким образом? Это ты? ..
— Собственной персоной, мама!
— И ты здесь, в Чикаго, вместо того чтобы быть…
— В Ричмонде? .. — воскликнул Макс Реаль.
— Да… в Ричмонде!
— Успокойся, мамочка! Попасть в Ричмонд я успею, а так как Чикаго оказался у меня на дороге, то, мне кажется, я имею полное право остановиться здесь на несколько дней и провести их с тобой.
— Но, дитя мое, ты рискуешь опоздать…
— Во всяком случае, я успею тебя обнять, мамочка! Подумай только, ведь я не видел тебя больше двух недель!
— О Макс, как мне хочется, чтобы эта партия поскорей закончилась!
— А мне-то!
— Но с тем, чтобы ты выиграл, разумеется!
— Не беспокойся! Мне кажется, что я уже держу в руках ключ от железного сундука этого почтенного Гиппербона, — ответил со смехом Макс Реаль.
— Во всяком случае, я очень счастлива, что вижу тебя, милый мой сын, очень счастлива!
Макс Реаль находился в Шайенне, штат Вайоминг, когда 29 мая, возвратившись с прогулки в Национальный парк Йелло-устон, он получил телеграмму, извещавшую его о результате третьего тиража, произведенного в его пользу: восемь очков, из пяти и трех. А так как восьмая клетка после двадцать восьмой, в которой находился штат Вайоминг, была отнесена к штату Иллинойс, то потребовалось удвоить эти восемь очков, и полученные шестнадцать очков направили молодого художника в сорок четвертую клетку, штат Виргиния, в Ричмонд-Сити.
Между городами Чикаго и Ричмондом проложена целая сеть железных дорог, позволяющих проезжать в одни сутки расстояние, разделяющее эти два города, а так как у Макса Реаля было впереди еще целых две недели, от 29 мая по 12 июня, то он мог распорядиться этим временем по своему усмотрению, и недельный отдых в доме матери казался ему вполне заслуженным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
В конце концов, извинением командору Уррикану служит то обстоятельство, что он не мог терять ни одного часа, не говоря уже о том, что по своему характеру ему и в голову не пришло бы отправиться осматривать Калифорнию. Удовлетворить любопытство туриста захотели бы только Макс Реаль и Гарри Кембэл, при условии, если бы у них было на это время. В этом случае разнообразные железнодорожные пути и многочисленные пароходы перевезли бы их в Марипозу, поблизости с ни с чем не сравнимой Йосемитской долиной, куда стекается такая масса путешественников; в Окленд, расположенный напротив города Фриско, на берегу залива, дамба которого длиной в целое лье скоро достигнет противоположного берега; в пролив Каркинез в Бэнисии, где паровые паромы перевозят целые поезда; в очаровательную Санта-Клару, которая не замедлит слиться с соседним с ней Сан-Хозе; в знаменитую обсерваторию на горе Гамильтон; в испанский Монтерей с его морскими купаньями, славящийся своими тенистыми кипарисовыми рощами, не имеющими себе подобных; в Лос-Анжелос на южном побережье, второй город штата, с его исключительным климатом, изобилием деревьев — эвкалиптовых, грушевых, апельсиновых, банановых, кофейных, чайных, приносящих плоды круглый год, — с санаторием, очень ценимым американцами Запада. Возможно, наконец, что при особо удачной комбинации железнодорожных расписаний молодой художник и репортер Трибуны смогли бы доехать даже до южной границы штата, где красивый городок Сан-Диего, отличающийся чистым и необыкновенно здоровым воздухом, построенный на берегу реки, доступной даже для судов большого тоннажа, ждет, чтобы эксплуатация залежей солей борной кислоты сделала из него один из наиболее значительных портов Тихого океана.
Нет! Годж Уррикан ничего не видел и не желал ничего видеть при своем переезде через центральную Калифорнию. Не говорил ли он себе, что для него достаточен, даже слишком, его переезд из Килера в Долину Смерти!
Превосходным экипажем был этот автомобиль, доставленный ему из Сакраменто, новейшей, усовершенствованной системы Адамсона, наиболее распространенной в Америке. Горючим ему служила нефть, и он мог запастись ею на целую, неделю. В этих условиях, даже если бы нельзя было возобновить в пути запасов горючего, этот автомобиль все равно мог бы без труда сделать триста миль туда, и обратно. Оба путешественника, Годж Уррикан и Тюрк, прекрасно устроились в мягких креслах этого комфортабельного экипажа, а передние места занимали шофер и его помощник, имея у себя под рукой аппараты управления машиной.
На этот раз, против своих привычек, командор оставался сосредоточенным и молчаливым, и Тюрк не мог выудить из него ни единого слова. Он думал только о конечной цели своего путешествия, загипнотизированный этой шестьдесят третьей клеткой, такой далекой от него в данную минуту, а вначале такой близкой! И дело было вовсе не в той сумме денег, которую ему стоил последний плачевный тираж, включая сюда плату за специальный поезд и плату за автомобиль, не говоря уже о тройном штрафе, о трех тысячах долларов, которые ему надлежало уплатить в Чикаго, прежде чем начинать партию сызнова. Нет! Тут вопрос шел о самолюбии, о чести. Он испытывал стыд, да, стыд, при виде, что его обгоняли все шесть партнеров, а также страх (в этом надо признаться), страх, что ему не достанется наследство Вильяма Гиппербона.
Тем временем автомобиль катился быстро и ровно по дороге, начиная с Килера довольно хорошей, и по которой его шофер уже не раз совершал поездки в Долину Смерти. Вскоре путешественники проехали через несколько маленьких местечек, довольно уединенных, находившихся за отрогами горной цепи Сиерра-Невада с ее вершиной Уинэй, возвышающейся на четырнадцать тысяч футов на уровнем моря.
Переехав вброд несколько ручьев, автомобиль повернул на юго-восток, переехал реку Шайопувану и доехал до местечка Индиан-Уэлс, расположенного при выходе из горного прохода Уокер. До сих пор страну эту нельзя было назвать абсолютно пустынной. По дороге встречались фермы, правда, на очень большом расстоянии одна от другой. Встречались фермеры и несколько отрядов индейцев племени мохаук, которому принадлежала когда-то вся эта территория. С видом людей, которых ничто никогда не удивляет, они молча смотрели на этот механический экипаж. Почва здесь не была еще лишена растительности, повсюду виднелись целые «букеты» юкки, гигантские кактусы вышиной до восьми туазов, вся серия древовидных кустарников невадских лесов. Но, в общем, это теперь, конечно, была не та знаменитая территория Калаверас и Марипоза — территория феноменальных деревьев, таких, как Отец леса и Мать леса, исключительных гигантов, высота которых превосходила триста футов. И если бы вместо того, чтобы быть посланным в Долину Смерти, Годжу Уррикану пришлось бы отправиться в Йосемитскую долину, на восток от Сан-Франциско, по направлению к центральной части Сиерра-Невады, или если бы, еще лучше, счастливый случай привел туда Макса Реаля, какие бы воспоминания сохранил он об этой местности даже после всех чудес Национального парка Вайоминга, об этом втором парке, который находится на высоте двух тысяч туазов, и о всех его природных богатствах с такими красноречивыми названиями, как Каскад Весны, Зеркальное озеро, Королевские Арки, Собор и Колонна Вашингтона, приводившие в восторг тысячи туристов!
Наконец автомобиль достиг пустыни, на границе которой начинается мрачная Долина Смерти. Там царит беспредельное уныние. Там жизнь отсутствует. Эту долину не посещают ни люди, ни звери. Жгучее солнце заливает своими лучами все эти бесконечные равнины. Почти нигде не видно и следа даже самой жалкой растительности. Ни лошади, ни мулы не могли бы найти там себе пропитания, и было как нельзя более кстати, что автомобильный двигатель нуждался только в нефтяных парах, для того чтобы экипаж продвигался вперед. Местами — несколько очень невысоких холмов, окруженных гапара-лем, представляющим собой мелкий, жалкий кустарник. После удручающей дневной жары наступали калифорнийские ночи, сухие и холодные, не смягчаемые ни туманами, ни росами.
По этой-то дороге командор Уррикан доехал до южной окраины гор Телескоп, обрамляющих на западе Долину Смерти.
Было три часа пополудни. Путешествие длилось пятьдесят часов без отдыха, без каких-либо неприятных случайностей. Эта пустынная, унылая страна с глинистой почвой, местами покрытая налетом минеральных солей, была вполне справедливо названа Страной Смерти. Долина, которой она заканчивается у границы штата Невада, представляет собой не что иное, как один из видов каньона, шириной в девятнадцать миль, длиной в сто двадцать, местами изрытого пропастями, находящимися на тридцать туазов ниже уровня моря. По его краям не произрастает ничего, кроме жидких тополей, тонких, болезненно бледных ив, сухих и ломких юкк с остроконечными ветками, кустиков вонючей белой полыни и целых групп кактусов, известных в Калифорнии под именем «петалин», растений без листьев, с одними только ветками, — настоящие погребальные канделябры, расставленные на этом поле смерти!
Долина Смерти, как пишет Элизе Реклю, в давние времена, в одну из отдаленнейших геологических эпох, представляла собой русло реки, которая в настоящее время теряется в водах Сода-Лейк, русло, по которому теперь протекает только ручей Амаргоза. Отлогости ее покрыты иглами каменной соли, бура накапливается в ее впадинах, и изредка дюны прибавляют свою песчаную пыль к воздушным течениям, которые порой мчатся здесь с невероятной быстротой.
Да! Долина Смерти была хорошо выбрана эксцентричным завещателем, для того чтобы послать туда несчастного партнера, остановившегося в своем стремительном продвижении, пятьдесят восьмой клетке!
Командор Уррикан добрался наконец до цели своего трудного путешествия. Он сделал остановку у подножия Погребальных гор, названных так в память караванов, погибших в этих песчаных местах. Здесь он из предосторожности написал бумажку, удостоверяющую его присутствие в Долине Смерти 3 июня; документ этот он спрятал под один из больших камней, после того как его подписали Тюрк и оба шофера автомобиля.
Годж Уррикан пробыл не более часа на пороге Долины Смерти. Он спешил покинуть эту мрачную страну, чтобы скорее вернуться в Килер. И, впервые за эти долгие часы раздвинув губы, он произнес одно только слово:
— Едем!
Автомобиль помчался в обратный путь все при той же благоприятствовавшей ему погоде через верхнюю часть пустыни Могава, спустился по горным проходам Невады и 5 июня в одиннадцать часов утра благополучно достиг станции Килер.
Тремя словами, но словами очень энергичными командор Уррикан поблагодарил шофера и его помощника, которые проявили столько усердия и искусства, выполнив столь утомительную задачу, и, повернувшись к Тюрку:
— Едем! — сказал он.
Специальный поезд стоял уже у платформы, ожидая его возвращения. Командор Годж Уррикан подошел к машинисту.
— Едем! — повторил он.
Раздался свисток, паровоз дернул и помчался вперед, развивая максимальную скорость. Через семь часов он остановился в Рено.
Центральная Тихоокеанская железная дорога проявила себя в этом случае как нельзя более аккуратной; впрочем, связанный своим твердым расписанием, поезд не мог бы ни уменьшить, ни ускорить своего хода. Он пересек Скалистые горы, штаты Вайоминг, Небраска, Айова, Иллинойс и прибыл в Чикаго 8 июня в девять часов тридцать семь минут утра.
Какой радушный прием оказали командору Уррикану все те, кто остался, несмотря ни на что, ему верным! Разумеется, это его путешествие, требование вернуться и начать партию сызнова свидетельствовали о его исключительной неудачливости. Но, по-видимому, счастливая звезда теперь снова зажглась над оранжевым флагом при первом же новом метании костей, имевшем место в самый день возвращения командора в Чикаго.
Девять очков, из шести и трех, — уже в третий раз, — выбрасывали кости за время матча Гиппербона: в первый раз для Лисси Вэг, во второй
— для неизвестного X. К. Z. и в третий — для командора.
И, после того как он был отослан сначала во Флориду, а потом в Калифорнию, Годжу Уррикану надо было сделать теперь только один шаг, чтобы достигнуть двадцать шестой клетки, или штата Висконсин, который граничит со штатом Иллинойс и который не был еще занят ни одним из его партнеров. Ставка на него повысилась во всех агентствах, и он сравнялся с Томом Краббом и Максом Реалем.
Глава VII. ДОМА, НА САУТ-ХОЛСТЕД-СТРИТ
А 1 июня входная дверь одного из домов на улице Саут-Холстед-стрит, № 3997, в Чикаго, отворилась в восемь часов утра, чтобы пропустить молодого человека. Он нес на спине ящик с кистями, красками и холстом, сопровождаемый молодым негром с чемоданом в руках.
Велико было удивление и радость миссис Реаль, когда ее сын вошел к ней в комнату и она сжалагего в своих объятиях!
— Ты, Макс? Каким образом? Это ты? ..
— Собственной персоной, мама!
— И ты здесь, в Чикаго, вместо того чтобы быть…
— В Ричмонде? .. — воскликнул Макс Реаль.
— Да… в Ричмонде!
— Успокойся, мамочка! Попасть в Ричмонд я успею, а так как Чикаго оказался у меня на дороге, то, мне кажется, я имею полное право остановиться здесь на несколько дней и провести их с тобой.
— Но, дитя мое, ты рискуешь опоздать…
— Во всяком случае, я успею тебя обнять, мамочка! Подумай только, ведь я не видел тебя больше двух недель!
— О Макс, как мне хочется, чтобы эта партия поскорей закончилась!
— А мне-то!
— Но с тем, чтобы ты выиграл, разумеется!
— Не беспокойся! Мне кажется, что я уже держу в руках ключ от железного сундука этого почтенного Гиппербона, — ответил со смехом Макс Реаль.
— Во всяком случае, я очень счастлива, что вижу тебя, милый мой сын, очень счастлива!
Макс Реаль находился в Шайенне, штат Вайоминг, когда 29 мая, возвратившись с прогулки в Национальный парк Йелло-устон, он получил телеграмму, извещавшую его о результате третьего тиража, произведенного в его пользу: восемь очков, из пяти и трех. А так как восьмая клетка после двадцать восьмой, в которой находился штат Вайоминг, была отнесена к штату Иллинойс, то потребовалось удвоить эти восемь очков, и полученные шестнадцать очков направили молодого художника в сорок четвертую клетку, штат Виргиния, в Ричмонд-Сити.
Между городами Чикаго и Ричмондом проложена целая сеть железных дорог, позволяющих проезжать в одни сутки расстояние, разделяющее эти два города, а так как у Макса Реаля было впереди еще целых две недели, от 29 мая по 12 июня, то он мог распорядиться этим временем по своему усмотрению, и недельный отдых в доме матери казался ему вполне заслуженным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60