А кроме того, — как об этом пишет Элизе Реклю, — все эти национальные парки уже успели превратиться в колоссальные охотничьи угодья для директоров различных финансовых компаний, которым уже принадлежат все ведущие к паркам железные дороги и лучшие отели.
Здесь-то именно (к сожалению, в это время года громадный караван-сарай был переполнен путешественниками) Макс Реаль проводил все время. На его счастье, никто не подозревал в нем одного из участников матча Гиппербона. В противном случае ему не давали бы покоя целые сотни любопытных. Без них же он мог бродить, где ему вздумается, восхищаясь поразительными природными красотами этой местности (не вызывавшими, надо сознаться, большого одобрения со стороны Томми). Он делал ежедневно по несколько этюдов, которые молодой негр находил всегда несравненно более привлекательными, чем самые местности. Нет, никогда Макс Реаль не сумеет изгладить из своей памяти всех этих незабываемых чудес Национального парка!
«Только бы мне не опоздать явиться двадцать девятого числа в Шайенн! — мысленно говорил он себе. — Бог мой, что сказала бы тогда моя дорогая мать? «
Она действительно великолепна — эта долина Йеллоустона с обрамляющими ее базальтовыми горными массивами (из которых можно было бы выстроить целый дворец), с их острыми, неровными, точно искромсанными краями и снежными вершинами, в которых берут начало тысячи маленьких речек и ручейков, текущих в глубине сосновых лесов; со всеми этими каньонами с вертикальными, близко отстоящими стенами, образующими бесконечные коридоры, избороздившие всю местность. Там сосредоточены усилия необузданной, дикой природы. Там расстилаются целые поля лавы, обширные равнины, местами сплошь покрытые вулканическими извержениями. Там на черноватых скалистых обрывах на некотором расстоянии одна от другой высятся колонны, точно высеченные из камня рукой человека и испещренные желтыми и красными полосами, готовые модели для цветной архитектуры! Там беспорядочно громоздятся остатки лесов, погибших под горячей лавой кратеров, теперь уже остывших.
А что сказать о самом озере Йеллоустоне с берегами, усеянными осколками обсидиана, об озере, лежащем на плоской возвышенности на высоте семи тысяч футов над уровнем моря! Этот бассейн с кристаллически чистой водой, площадью в триста тридцать квадратных миль, местами покрыт гористыми островами, и целые столбы пара выбрасываются не только на его берега, но и на зеркальную поверхность его спокойных и глубоких вод, переполненных форелями.
И все это озеро окружено целой системой гор несравненной красоты!
Там Макс Реаль, забывая об убегавших днях и часах, запасался неизгладимыми воспоминаниями, пораженный зрелищем этой изумительной природы. Неутомимый турист, он осматривал окрестности озера Йеллоустона, эти бассейны с водами, окрашенными в сверкающий пурпур покрывающих их водорослей ослепительно ярких оттенков. Он пробрался на север, вплоть до того места, где находятся водоемы Мамонтовых источников, купался в их базальтовых бассейнах, расположенных полукругом, наполненных теплой водой и покрытых облаками пара. Он был оглушен шумом двух водопадов реки Йеллоустона, воды которой на протяжении полумили изливаются бурными потоками, каскадами и водоворотами, а потом несутся дальше по узкому руслу между острыми отрогами скал и теряются в облаках влажной пыли, совершая прыжок в сто двадцать футов. Он бродил между огненными ямами, окаймляющими поток Файр-Хол. В этой долине, изрытой стремительным течением притока реки Мадисон, насчитываются целые сотни горячих источников, грязевых фонтанов и гейзеров, с которыми не могут соперничать самые знаменитые гейзеры Исландии.
А какая панорама развертывается по берегам этого капризного, извилистого потока Файр-Хол, получившего свое начало в одном из небольших озер и стремящегося на север! На всех уступах горных массивов, спускающихся к самому его руслу, виднеются вулканические кратеры и дымятся гейзеры, носящие характерные названия: здесь Олд-Фейсфул (Олд-Фейсфул — Верный Старик.) с его совершающимися через определенные промежутки извержениями, хотя с некоторых пор они становятся менее регулярными. Далее Шато-Фор (Шато-Фор — Крепкий Замок.) на берегу болотистого пруда, своей формой напоминающий старую башенку, стены которой обильно орошаются дождем сгущенных паров гейзера. Дальше Рюш (Рюш — Улей.), чудовищный колодец, верхняя закраина каменной кладки которого подымается над почвой, точно часть какой-то бащни; потом Гран-Гейзер (Гран-Гейзер — Большой Гейзер.), извергающийся регулярно через каждые тридцать два часа, и, наконец, Ле-Жеан (Ле-Жеан — Гигант.), выбрасывающий свои столбы пара на высоту ста двадцати футов, и Великанша, вдвое выше, чем он.
Такова эта местность, не имеющая себе равной во всем свете, где Макс Реаль так подробно изучал все долины, все каньоны, все заболоченные пространства, переходя от одного чуда природы к другому, беспрерывно восхищаясь. В этом уголке штата Вайоминг, орошаемого реками Файр-Хол и Верхний Йеллоустон, почва под ногами содрогается, точно железная крышка какого-то чудовищного парового котла, в котором смешиваются, соединяются и сплавляются различные теллурические вещества от действия внутренних огней, питаемых неистощимым центральным очагом.
Там происходят самые неожиданные и изумительные явления, подобные сценическим эффектам какой-нибудь феерии, которые совершаются по мановению палочки волшебника. Все это происходит здесь среди чудес Национального парка Йеллоустон, равного которому нельзя найти ни в какой другой стране земного шара.
Глава II. ПРИНЯЛИ ОДНОГО ЗА ДРУГОГО
— Я не думаю, чтобы он уже приехал.
— А почему вы не думаете?
— Потому что в моей газете ничего об этом не говорится.
— Плохо осведомлена ваша газета, так как в моей об»этой новости говорится очень подробно…
— В таком случае, я перестану абонироваться…
— И хорошо сделаете…
— Без сомнения! Нельзя же допускать, чтобы, когда дело касается фактов такой важности, газета молчала и ее абоненты ничего о них не знали.
— Это непростительно!
Этими фразами обменивались два гражданина Цинциннати, прогуливавшиеся по висячему мосту длиной в сто шестьдесят туазов, перекинутому через Огайо, почти у самого устоя Лэкинга, соединявшему Цинциннати с двумя предместьями, Нью-Фортом и Ковингтоном на территории Кентукки.
Река Огайо — Красавица река — отделяет на юге и юго-востоке штат Огайо от штатов Кентукки и Западная Виргиния. Геодезические долготы у него общие: на востоке со штатом Пенсильвания, на севере со штатом Мичиган, на западе со штатом Индиана.
Идя по этому мосту, изящество которого равняется смелости его строителя, вы видите промышленный город, растянувшийся на протяжении девяти миль вдоль правого берега реки вплоть до начала холмов, расположенных в том же направлении. Дальше на востоке виднеется Райский парк, а за ним городское предместье — виллы и коттеджи, затерявшиеся в окружающей их зелени.
Реку Огайо вполне правильно сравнивают с европейскими реками: виднеющиеся на ее берегах села и окружающая их растительность носят совершенно европейский характер.
Продолжая разговаривать, два гражданина, потомки которых пожалеют, что не знали ни их имен, ни их социального положения, смотрели через проволочные переплетения между пролетами моста на пароходы и баржи, сновавшие по реке и скользившие под тремя железнодорожными мостами, перекинутыми в разных местах, с проложенными на них путями, служившими средством связи между двумя соседними штатами.
Надо прибавить, что в этот день 28 мая, немало других граждан, таких же неизвестных, как и эти двое, заводили оживленнейшие разговоры в промышленных кварталах на пивоваренных, мукомольных, рафинадных заводах, в мастерских, которых в Цинциннати насчитывается около семи тысяч, а также на городских рынках и вокзалах, где группы разговаривающих были особенно демонстративны и шумны. Не создавалось впечатления, что эти почтенные горожане принадлежат к высшим классам города, к обществу ученых и артистов, посещавших университетские лекции и богатые библиотеки и осматривавших драгоценные коллекции и музеи Цинциннати. Нет! Оживление замечалось главным образом в низших слоях населения и не распространялось на богатые кварталы, на модные улицы, на скверы и парки с их великолепными, особенно каштановыми деревьями, от которых штат Огайо и получил название — Бэкей-Стэт (Каштановый штат).
Проходя мимо этих групп и прислушиваясь к разговорам, можно было услышать такие фразы:
— Вы его видели?
— Нет. Он приехал вчера вечером очень поздно. Его посадил в закрытый экипаж и повез тот, кто с ним приехал…
— Повез куда?
— Вот чего никто не знает и что было бы крайне интересно узнать…
— Но, в конце концов, ведь он же приехал не для того, чтобы никому не показываться! Я думаю, что он будет на выставке.
— Да… говорят, послезавтра… на большом конкурсе в Спринг-Грове.
— Воображаю, какая там будет толпа!
— Будут давить друг друга!
Но такая манера судить о герое дня не была присуща большинству городских жителей. В той части города, которая находилась близко от бойни, там, где особенно ценятся физические качества и где отдают предпочтение росту, силе и мускулам индивидуумов перед их моральными и интеллектуальными качествами, многие недоверчиво пожимали плечами.
— Раздутая репутация, — сказал один.
— У нас и здесь найдутся такие же, — заметил другой.
— Больше шести футов, если верить рекламам…
— Футов, в каждом из которых, может быть, меньше двенадцати дюймов…
— Нужно будет посмотреть.
— Однако он до сих пор побивал, кажется, всех своих соперников…
— Ну! .. Ведь говорят также, что он побил рекорд… Но все это только для того, чтобы заинтересовать публику… Заинтересовать, а потом — ее обокрасть!
— Здесь мы не очень-то позволим себя надувать.
— Но разве он приехал сюда не из Техаса? — спросил один рослый малый, широкоплечий, с сильными мускулистыми руками, на которых виднелись еще следы крови, которая забрызгала его на бойне.
— Из Техаса… прямехонько оттуда, — ответил один из его товарищей, такой же, как он, рослый и сильный парень.
— В таком случае, подождем…
— Да… подождем. К нам уже не один такой приезжал, и он лучше бы сделал, если бы оставался там, где был.
— Но в конце концов, если он выиграет! .. Ведь это возмож— но и не удивило бы меня.
Как видно, мнения расходились. Это, конечно, не очень обрадовало бы Джона Мильнера, приехавшего накануне в Цинциннати со вторым партнером, Томом Краббом, который в результате второго метания игральных костей был отправлен из столицы Техаса в главный город Огайо.
В полдень 17 мая Джон Мильнер получил телеграмму, извещавшую его о результате тиража, произведенного в пользу знаменитого борца города Чикаго.
Без сомнения, Том Крабб мог считать себя редким удачником с большим основанием, чем Макс Реаль, хотя последний продвинулся сильно вперед благодаря полученному им удвоенному числу очков. Что касается Крабба, то он получил двенадцать очков, самое большое число, какое могут дать две игральные кости, но так как это число двенадцать падало на одну из клеток штата Иллинойс, то нужно было его еще удвоить, и полученное число двадцать четыре перебрасывало Тома Крабба с одиннадцатой сразу в тридцать пятую клетку.
Надо прибавить, что этот тираж направлял его в самые населенные провинции центра Североамериканских Соединенных штатов, где железнодорожное сообщение в высшей степени быстро и удобно, вместо того чтобы отсылать его куда-нибудь на самые окраины федерации.
Вот почему, когда Джон Мильнер покидал город Остин, его все горячо поздравляли. В этот день все пари увеличились, а ставка на Тома Крабба возросла не только в Техасе, но и во многих других штатах, особенно же на всех биржах штата Иллинойс, где ставка на него стала один против пяти, ставка еще более высокая, чем на Гарри Кембэла, до сих пор считавшегося избранным любимцем.
— Главное, берегите его, берегите! .. — советовали все Джону Мильнеру. — Хотя он одарен исключительно крепким здоровьем и мускулы его сделаны из хромовой стали, не давайте ему переутомляться! .. Нужно, чтобы он до конца не потерпел никакой аварии.
— Положитесь на меня, — решительным тоном объявил его тренер. — В шкуре Тома Крабба сидит не Том Крабб, а сам Джон Мильнер.
— И смотрите, — прибавили присутствующие, — смотрите, чтобы не было больше никаких путешествий по морю, ни длинных, ни коротких, раз морская болезнь приводит его в состояние полного упадка, как физического, так и морального.
— Которое, однако, длилось недолго, — возразил Джон Мильнер. — Но не беспокойтесь, между Галвестоном и Новым Орлеаном нет пароходного сообщения, Мы доедем до Огайо по железной дороге, не торопясь, как спокойные путешественники, раз у нас есть пятнадцать дней для того, чтобы попасть в Цинциннати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60