Она отошла к самому краю сцены и смотрела на занавес, который, дрожа,
отошел в сторону.
Так началась пантомима, которая длилась 15 минут. Она состояла из
трех эпизодов, в каждом из которых утверждалась победа сердца над разумом,
фантазии над реальностью. Каждый эпизод был обезоруживающе прост, но эту
простоту было трудно увидеть за дьявольским очарованием мима, ее скорбно
опущенными углами черного рта, ее большими, как чернильные озера, глазами.
Каждый эпизод сопровождался музыкой и ритмический рисунок начинался с
простейшего, постепенно усложняясь, переходя в сложные построения, имеющие
глубокий философский смысл.
Действие первого эпизода происходит в лаборатории парфюмерной
фабрики, где девушка работает лаборантом. Она смешивает разные масла,
эссенции, но в результате получает только зловонный пар, который
заставляет морщиться зрителей в зале. Девушка в отчаянии всплескивает
руками и берет толстую книгу. Затем она бросает в чашу рыбью голову и
горсть розовых лепестков. В чаше вспыхивает зеленое пламя. Девушка в
трансе. Она роняет в чашу свой платок и из чаши поднимается сноп
разноцветных искр - чудо пиротехники. Все это сопровождается чарующей
музыкой.
Во втором эпизоде девушка ухаживает за садом. Земля сухая и
каменистая. Она выкапывает ямки и в каждую сажает цветок - розу,
подсолнух, лилию... Цветы одни за другим сохнут и желтеют. Девушка в
отчаянии. Она ломает руки, рвет цветы, бросает их на землю. В порыве
отчаяния она втыкает в землю лопату. Тут же из черенка лопаты начинают
расти ветки, покрытые зелеными листьями. На ветках висят спелые плоды.
В третьем эпизоде сцена абсолютно темная. Виден только циферблат
часов, зеленые стрелки и красная метка на 12 часах. Девушка выходит на
сцену, смотрит на небо и начинает строить дом. Она строит его из совсем
неподходящих материалов - сломанных досок, кусков металла, осколков
стекла. Несмотря на это, у нее что-то получается. Вырисовывается структура
дома. Девушка снова смотрит на небо и начинает работать быстрее. Стрелка
приближается к красной отметке.
Дом готов. Девушка счастлива. Она открывает дверь, чтобы войти, и
отгоняет птиц. Пока она этим занята, стрелка коснулась красной отметки:
яркая вспышка света, гром... яростный белый прибой расшвыривает обломки
досок и камней, захлестывает и уносит девушку... Рев, скрежет,
нечеловеческий вопль.
В холле включился свет, занавес опустился, секция стены встала на
место.

Анастазия де Фанкур вернулась в свою комнату, закрыла за собой дверь.
Она чувствовала себя так, как будто вынырнула из ледяной воды и вернулась
на солнечный пляж.
Спектакль вроде бы получился, хотя и были шероховатости. Возможно,
придется добавить еще один эпизод...
Она застыла. В комнате был кто-то чужой. Незнакомый. Она заглянула в
маленькую прихожую. Там сидел мужчина. Большой мужчина с бородой.
Анастазия прошла вперед, сняв шапочку и распустив волосы.
- Мистер Рейнгольд Бибурсон. Большая честь для меня.
Бибурсон медленно покачал головой.
- Нет. Это честь для меня. Я не буду извиняться за вторжение.
Космолетчики выше условностей.
Анастазия рассмеялась.
- Я бы согласилась с вами, если бы знала, какие условности вы имеете
в виду.
Бибурсон отвел глаза в сторону. Анастазия подошла к столу, взяла
полотенце и начала вытирать грим с лица.
- Я не из тех, кто умеет хорошо говорить, - сказала Бибурсон. - В
моих мыслях рождаются картины, которые мне трудно перевести в слова. Мне
приходилось бодрствовать на вахте недели, месяцы, пока остальные спали.
Анастазия скользнула в кресло.
- Вы, должно быть, очень одиноки.
- У меня есть работа. Есть скульптуры. Есть музыка. Сегодня я увидел
вас и поразился. До сих пор я только в музыке находил то, что всколыхнули
во мне вы.
- Этого следовало ожидать. Мое искусство как музыка. И я, как
музыканты, пользуюсь символами, далекими от реальности.
Бибурсон кивнул.
- Я понимаю.
Анастазия подошла к нему, заглянула в его лицо.
- Вы странный человек. Вы чудесный человек. Почему вы здесь?
- Я пришел просить, чтобы вы пошли со мной, - ответил Бибурсон с
величественной прямотой. - В космос. Стар Энтерпрайз готовится к полету.
Скоро мы полетим на Акарнар. Я зову вас с собой, в черное, украшенное
звездами небо.
Анастазия улыбнулась.
- Я такая же трусиха, как и все остальные.
- В это трудно поверить.
- Но это правда. - Она подошла к нему, положила руку на его плечо. -
Я не могу покинуть свои суррогаты. Тогда распадется связь между нами. Как
видишь, моя свобода весьма ограничена.
Сзади послышались шаги и раздался хриплый голос:
- Должен сказать, что сценка весьма любопытная.
В дверях стоял Абель Мандевиль и рассматривал комнату. Он прошел
вперед.
- Крутишь шашни с этой бородатой вороной? Обнимаешься с ним?
Анастазия разозлилась.
- Не слишком ли много ты позволяешь себе?
- Ха! Моя грубость менее тошнотворна, чем твое легкомыслие.
Бибурсон встал.
- Боюсь, что я испортил вам весь вечер, - печально сказал он.
Мандевиль хмыкнул:
- Не обвиняй себя. На твоем месте мог быть любой другой.
Раздался еще один голос. В комнату заглядывал Винсент.
- Могу я поговорить с тобой, Анастазия?
- Еще один! - воскликнул Абель.
Роденейв напрягся.
- Это оскорбление, сэр.
- Не имеет значения. Что тебе здесь нужно?
- Я не вижу, почему это должно интересовать вас?
Абель двинулся к нему. Роденейв, ростом чуть ли не вдвое ниже его, не
тронулся с места. Анастазия очутилась между ними.
- Эй, петухи! Остановитесь! Абель, уйдешь ли ты наконец?
Абель взбесился.
- Мне уйти? Мне?
- Да.
- Я уйду последним. Я хочу говорить с тобой. - Он махнул в сторону
Роденейва и Бибурсона. - Эй, вы, уходите!
Бибурсон поклонился и вышел с печальной грацией.
Винсент нахмурился.
- Может быть, мы увидимся позже? Мне нужно объяснить...
Анастазия пошла вперед. Ее лицо выражало страшную усталость.
- Не сегодня, Винсент. Мне нужно отдохнуть.
Роденейв заколебался, затем ушел.
Анастазия повернулась к Абелю.
- Абель, пожалуйста. Мне нужно переодеться.
Но Абель стоял, как бык.
- Мне нужно поговорить с тобой.
- Я не хочу от тебя ничего! - голос ее внезапно сорвался на крик. -
Ты понимаешь, Абель? Я с тобой покончила, навсегда, насовсем! Уходи! -
Анастазия отвернулась от него и стала вытирать грим.
Сзади послышались тяжелые шаги, затем возглас, стон, звук упавшего
тела и мерное капанье - кап, кап, кап... которое скоро прекратилось.

12
Следующий день был воскресенье. Вэйлок проснулся в состоянии крайней
прострации. Он медленно оделся, вышел на улицу и пошел вдоль озера по
направлению к Эстергази Сквер. Выбрав место в небольшом кафе, откуда он
мог бы видеть и озеро и набережную, он заказал крепкий чай и рогалики с
джемом.
Площадь была залита солнечным светом. Народу было больше, чем обычно.
Дюжина крикливых детей играла в игры "Найди Гларка". Поблизости от Вэйлока
сидели трое юношей и разговаривали, изредка громко смеясь.
Вэйлок прислушался. Юноши рассказывали анекдоты, большей частью
неприличные.
Настроение его ухудшилось. Он мог повернуться к ним и сказать:
"Смотрите на меня, я монстр. Я убил не один раз, а два. А сейчас я
обдумываю способ убить много людей." Эти идиоты раскрыли бы от страха рты,
они подавились бы своим кретинским смехом.
Солнце грело все сильнее, и постепенно к Вэйлоку стало возвращаться
присутствие духа.
События прошлого вечера должны были реабилитировать его. Это должна
была признать даже Джакинт. Если она согласится прекратить свои
преследования, он может забыть тот ужасный план, что зрел в его голове.
Однако он понимал, что ему будет трудно отказаться от него.
Вэйлок достал из кармана конверт Роденейва и стал рассматривать
пленку Анастазии. Разделить эти два изображения, наложенные друг на друга,
совсем нетрудно. Обычная фототехника с фазовым анализом.
Он снова спрятал конверт в карман. Роденейв сильно рисковал из-за
Анастазии. Если бы все открылось, он потерял бы работу, и его ждала бы
Клетка Стыда. Он, Вэйлок, однажды рискнул и ничего не выиграл. Кажется,
сейчас ему не остается ничего, кроме как рискнуть снова, но с большей
вероятностью выигрыша.
Вэйлок посмотрел на залитую солнцем площадь, где играли дети, где
мужчины и женщины шли в Актуриан и выходили оттуда с неподвижными лицами,
угасшими глазами. Вэйлок взял газету. С первой страницы на него смотрело
лицо Анастазии де Фанкур, прекрасное и одухотворенное, как лицо Сильфиды.
Да, ее выступление было потрясающим. Вэйлок взглянул на название газеты.
"Кларион" - газета Абеля.
Вэйлок быстро пробежал глазами новости. Миллионер гларк предлагал все
свое состояние за то, чтобы стать амарантом. Автор жестоко высмеивал
незадачливого миллионера. Новый суперинтендант Леон Граделла рассказывал о
Баллиасском Паллиатории. Лига Гражданской Морали гневно клеймила
развлечения в Карневале, называя их позорными, грязными, отвратительными.
Вэйлок зевнул, отложил газету. По набережной шла странная пара:
высокий угрюмый молодой человек и женщина, такая же высокая, с гладкими
рыжими волосами, и лицом, длинным, как скрипка. На ней был ярко-зеленый
жакет, ярко-желтая юбка, на руках звенела дюжина медных браслетов.
Вэйлок узнал ее: Пледж Каддиган. Они встретились глазами.
- Гэвин Вэйлок! - воскликнула она и всплеснула длинными руками. Она
подхватила молодого человека и потащила его к столу, где сидел Вэйлок.
- Роджер Бисли, Гэвин Вэйлок, - представила она. - Мы можем посидеть
с тобой?
- Конечно. - Если Пледж и скорбела о муже, то она хорошо скрывала
свои эмоции.
Пледж и Роджер сели за стол Вэйлока.
- Я надеюсь, Роджер, - сказала Пледж, - что Гэвин Вэйлок станет одним
из наших.
- Кем же? - спросил Вэйлок.
- Визерером, конечно. Сейчас все мыслящие люди приходят к нам.
- А кто такие Визереры?
Пледж в притворном ужасе закатила глаза:
- О нас так много говорят... Мы люди протеста. Мы создали свою
коалицию и теперь организуем центральный комитет.
- Зачем?
Пледж удивилась.
- Чтобы мы стали социальной силой и могли что-то делать с
правительством.
- Что именно?
Пледж снова всплеснула руками. Браслеты зазвенели.
- Если мы все будем заодно, то все будет просто. Нынешние условия
жизни невыносимы. Мы все хотим перемен. Все, кроме Бисли.
Бисли кротко улыбнулся.
- Наш мир несовершенен. Но я уверен, что нынешняя система ничем не
хуже любой другой.
Пледж сделала гримасу.
- Видишь, насколько он консервативен?
Вэйлок посмотрел на Бисли.
- Почему же тогда он с вами?
- А почему нет? - воскликнул Бисли. - Я самый настоящий Визерер. Они
спрашивают друг друга: каким будет мир? А я конкретизирую вопрос: каким
будет мир, если нынешние условия сохранятся?
- Он не предлагает ничего конструктивного, лишь спорит с нами.
- Ничего подобного. У меня есть четкая точка зрения. Она настолько
проста, что Пледж и ее горячие друзья не могут понять ее. Я считаю так:
Первое - каждый хочет вечной жизни. Второе - этого нельзя допустить, иначе
мы вступим в новый век Хаоса. И третье - очевидное решение - дать вечную
жизнь только тем, кто заслужил ее. А это и есть наша нынешняя система.
- Но люди! Их постоянное нервное напряжение, страдания, ужас! Что ты
скажешь о несчастных, заполняющих Паллиаторий? Двадцать пять процентов
всего населения!!!
Бисли пожал плечами.
- Мир несовершенен. В нем всегда будет страх и боль. Мы стремимся
уменьшить их. Именно этим и нужно заниматься.
- О, Роджер! Ты не можешь серьезно верить в это!
- При отсутствии доказательств обратного верю. - Он повернулся к
Вэйлоку. - Во всяком случае, такова моя точка зрения, за что и подвергаюсь
нападкам со стороны этих горячих голов.
- Я встречался с Визерером прошлым вечером, - сказал Вэйлок. - Его
звали Якоб Мил...
- Якоб Мил! - Пледж от возбуждения ущипнула Бисли. - Роджер, позвони
ему. Он живет рядом. Спроси, не придет ли он сюда.
Роджер Бисли сделал гримасу и тогда Пледж сказала:
- Хорошо. Я сама. - Она встала, пошла к телефону.
- Очень горячая особа. - заметил Бисли.
- Да, пожалуй.
Пледж вернулась.
- Он выходит. Сейчас будет здесь.
Вскоре появился Якоб Мил и был представлен Вэйлоку.
Мил наморщил лоб.
- Ваше лицо мне знакомо. Мы уже встречались?
- Я видел вас вчера в Пан-Арт Юнион.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25