Поэтому я перевязал ногу, как мог, и надел ботинок обратно. Потом снял куртку, всю верхнюю одежду, решив посмотреть, что сталось с моей кожей.
Шепот причинил немалый ущерб: кожа горела красным от множества ссадин. Лучше всего, наверное, оставить все как есть, заключил я и оделся снова. Куртка немного поистрепалась от ветра, но ее еще можно носить.
Я обошел машины и поговорил с каждым низким приглушенным голосом.
Потом пошел в один из автомобилей и улегся на койку. Несмотря на тянущую боль в боку, на котором я лежал, сон пришел легко. Все, что я запомнил из той ночи, – это видение. Мне явился Дьявол, высокий худощавый мужчина с очень маленьким носом, больше похожим на морщину на лице, но с огромными глазами и густыми бровями, которые как одеялом прикрывали веки. Его одежда состояла из красной мантии и красной же шотландской юбки, а кожа белела наподобие соли. Во сне я стоял на коленях сзади него, держась за краешек юбки, меня поразили его мощные ноги, волосы на которых росли точными линиями, как полоски металла, выстроенные в ряд под действием магнита.
Поднявшись с колен, я обнаружил, что стою лицом к лицу именно с дьяволом, хотя не помню, то ли я обходил его, то ли повернулся. Мужчина улыбнулся. Это была страшная улыбка. Я сказал ему, как настоящий иерарх:
– Теперь я должен получить свою плату.
А он засмеялся и сообщил, что в его утопическом царстве существует только бартерный обмен.
– Ты уже понял это, – добавил Дьявол, – из-за того, кем стал. Ты понял, что я плачу тебе удовольствием, а ты в обмен отдаешь мне свою боль. Таким образом, мы оба остаемся довольны.
Беспокойный сон.
Утром, после окончания утреннего Шепота, мы поехали на восток.
БАРЛЕЙ
В начале войны нас, без сомнения, постигла неудача.
Алсиане ударили во время вечернего Шепота, чего, сознаюсь, я никак не ожидал. Они выставили плохо дисциплинированные, но многочисленные войска, которые натворили немало бед. Но показателем недостаточной упорядоченности военной организации алсиан стал огромный временной перерыв между атакой наземных и воздушных сил. Вместо того чтобы напасть разом, они прождали несколько часов, прежде чем задействовать самолеты.
Я иногда думаю, что их ошибкой было хаотичное мышление: наземные войска пытались использовать Дьявольский Шепот как прикрытие (хорошее решение), но в таких условиях самолеты действовать не могут. Вместо того чтобы ударить сразу после окончания ветра, алсиане медлили с воздушной атакой до наступления полной темноты, как будто боялись напасть в сумерках. Принимая во внимание легкость, с которой самолеты обнаруживаются приборами и днем и ночью, можно понять всю глупость их плана.
Глупость обошлась им дорого.
Записей первого удара не сохранилось, зато воздушная битва запечатлена во всех подробностях. Меня хвалили за предусмотрительность, с которой я приказал поднять в воздух все наши самолеты, но здесь скорее сказалась воля Божья, которую я бы не стал ставить себе в заслугу. Помню первые рапорты с места событий, прерываемые помехами – обмен информацией всегда затрудняется во время Дьявольского Шепота, – но вполне разборчивые. Вначале мы не вполне поняли, кто нас атаковал, то ли вконец обнаглевший Конвенто, то ли Алс, но в любом случае осажденным требовалась воздушная поддержка.
Сенар находится в шестидесяти километрах к востоку от Алса, и Шепот прекращается здесь на несколько минут раньше, чем там, поэтому мне удалось поднять в воздух самолеты до того момента, как атака закончилась. Я знал, что некоторые наши аппараты враг уничтожил еще на земле, хотя точная цифра оставалась неизвестной. Я действовал так, будто мы полностью лишились воздушной поддержки, и действовал быстро.
Самолеты ушли на север, задевая остатки отступающего ветра, выполняя сложные фигуры пилотажа (наши пилоты – лучшие) на сверхзвуковых скоростях.
На месте битвы в это время происходило следующее: противник, встретив более упорное сопротивление, чем, возможно, ожидал, ретировался сразу же, как только закончился ветер. Около часа царила тишина, наши войска перегруппировались, подсчитали потери и взяли под контроль очаги пожаров. Потом алсиане атаковали снова – на этот раз с воздуха.
Имеющий численное превосходство противник вначале имел ощутимое преимущество – даже несмотря на плохое вооружение и отсутствие военного опыта у пилотов. Правда в том – и, думаю, это положит конец бесполезным обсуждениям данной темы, – что сенарские солдаты вначале не подозревали, чьи самолеты их атакуют. Сперва мы предположили, что воздушный флот принадлежит Конвенто: не причина бросать оборону, конечно, но хоть какое-то объяснение ситуации.
Подмога, посланная мною, появилась на поле боя вскоре после того, как единственный самолет осажденных был серьезно поврежден в бою – он благополучно сел, и весь экипаж, за исключением одного человека, уцелел.
Вид многочисленных сенарских боевых аппаратов поверг алсиан в ужас. Они попытались убежать, направившись на юг через ночную пустыню, но наши пилоты смело преследовали их.
Вы наверняка видели адаптированные для телевидения записи битвы – этой поистине великой битвы. Но постарайтесь представить все так, как это видели пилоты, – облетевшие полпланеты на скорости, во много раз превосходящей скорость звука, а потом тотчас столкнувшиеся с неприятелем. Наблюдающие, как враг растворяется в окрашенном в оранжевые цвета воздухе над пылающим лагерем и уходит в непроглядную темноту юга.
И вы бросаетесь в преследование. Конечно, так вы и поступаете потому что только так могут действовать благородные воины, которые воюют во славу Сенара! Вы преследуете их на самолетах – тех самых, которые записывают все происходящее и доставляют фильм телекомпаниям по возвращении домой. Враги разбегаются в разные стороны, но вас больше и вы – лучшие пилоты. Вы создаете неизбежную ситуацию: вот еще одно определение войны, мне кажется. Направляетесь за одним из вражеских самолетов, ускорение вжимает вас в кресло; вы слышите прекрасный звук – это активируются боевые системы, потом раздается мистический рев, когда с направляющих сходят ракеты. Две ярких стрелы несутся сквозь тьму к спрятавшемуся в ней черному пятну, которое и есть враг.
Возможно, вы закрываете глаза и молитесь.
И вот он, свет. И стук покореженного металла, упавшего на поверхность Соли.
Некоторые историки называют это столкновение первым воздушным боем, но зачем нам называть такие события? Мой вам совет: загрузите фильм на своем компьютере и посмотрите все еще раз. Никогда не забывайте свою историю!
ПЕТЯ
Я боялся использовать машины, так как их легко выследить со спутника, но счастье нас не покинуло.
Сенарских космических шпионов вывел из строя готовящийся к войне Конвенто, и к тому времени, когда оборудование починили, мы уже надежно спрятали автомобили в глубокой пустыне, на северо-востоке от Сенара.
Мы догадались о выходе из строя спутников на второй день пути на юг. В воздухе происходило достаточно оживленное движение, чтобы все понять. Большинство самолетов принадлежало Конвенто: они наблюдали за активной деятельностью сенарцев на восточном берегу Арадиса.
Конвентийцы слали отчеты о военных действиях снова и снова, именно от них мы узнали о разрушении некоторых алсианских самолетов. Но о последнем событии мы и так догадались, потому что поздним вечером второго дня наткнулись на гигантский комок черного искореженного металла, растянувшегося как уродливое пятно на чистой белой соли пустыни. Немного времени потребовалось, чтобы понять, что это останки одного из наших аппаратов. Некоторые детали потеряли прежнюю форму, оплавились и приобрели причудливые очертания: работа слепого скульптора, которая все же показалась мне изысканной. Прекрасной и полной смерти.
Другие части самолета почти не пострадали, только при падении с большой высоты разорвались на неровные части. Мы нашли несколько трупов – обгоревших скелетов. На одном из них сохранилась кожа, потемневшая на солнце, но отсутствовал подбородок, и коричневые зубы, казалось, кусали пустой воздух.
Мы не опознали ни одного из покойников. Некоторые хотели похоронить тела, но я настоял на продолжении пути.
Мой изначальный план состоял в том, чтобы двигаться на юг, пока мы не привлечем внимание самолетов противника, а потом постараемся достойно встретить их минометами. Но план был плох тем, что почти наверняка заканчивался нашей смертью. Теперь же я рассудил, что у нас появилось несколько дней, во время которых сенарцы займутся починкой спутников, так что мы успеем переправить машины на юг и спрятать их в пустыне. Когда Конвенто все же ввяжется в войну, мы станем партизанами, атакуем сенарцев в их собственном доме, действуя вдоль коммуникаций. Это показалось мне прекрасным способом ведения войны, потому что давало возможность причинять немалый ущерб Сенару и убивать много солдат противника. Другое меня и не интересовало.
И мы двинулись дальше, пассивно воспринимая некоторые противоречивые, но, в общем, понятные отчеты о военных действиях между Конвенто и Сенаром. Время от времени слышался рев двигателей самолетов, идущих на запад, летящих с севера на юг и с юга на север. Но мы никого не видели, да и нас тоже никто не беспокоил.
Итак, мы шли вперед, наши раны затягивались, и солдаты вновь готовились драться.
Все же некоторые царапины упрямо не хотели зарастать и постоянно кровоточили. У меня объявились участки кожи, которые беспрестанно чесались, к тому же я загорел до черноты, как, впрочем, и остальные. Полоски старой кожи слазали, как у змеи. Однажды ночью, помню, я обнаружил целый нарыв у себя на шее сзади, который никогда меня прежде не беспокоил. Но как только я содрал болячку, она тут же стала чесаться, из раны хлынула кровь, залившая полспины. В ту ночь я спал очень плохо.
В конце концов мы остановили машины у подножия длинной дюны, в двадцати километрах к северу от сенарской дамбы, и закопали технику в соль собственными руками. Мы вживили потолочные плиты в тело дюны, потом убрали соль внизу с помощью мощных электролопат, получился туннель. Внутрь въехали автомобили, потом пещерка вновь заполнилась солью.
Когда работа была закончена, почти наступило время Шепота, поэтому мы укрылись в машинах, а поднявшийся вскоре ветер помог нам: он разгладил острые углы, которые оставили лопаты, придав дюне волнистые формы.
БАРЛЕЙ
Война с Конвенто началась после официального выезда их дипломатической миссии из Сенара.
Сегодня некоторые обвиняют меня в том, что я якобы показал себя жестоким в войне, но вы поймите одно: на протяжении всех боевых действий против Конвенто мы вели себя благородно, потому что так же поступал враг. Конвенто – религиозная нация, они подчиняются законам войны. Мы дрались и убивали их людей, теряли своих солдат, но все это время знали, что должны уважать противника.
С Алсом все наоборот: алсиане никогда не представляли нацию в борьбе, они были всего лишь кучкой жадных до крови террористов. Вы, наверное, думаете, что я использую слово «террорист» в иносказательном смысле, но это не так. Конвенто сражался с нами в открытом поле, обычно на голой соли. Алсиане воевали в наших домах, на наших улицах, убивая и гражданских и военных без разбора. Конвенто принимал участие в боевых действиях, потому что их правительство объявило нам войну. Алсиане дрались только потому, что в их животной сущности есть жажда убийства. Не было дебатов в алсианском правительстве, не было объявления войны со стороны их властей, потому что у алсиан никогда не существовало правительства, власти или вообще цивилизации.
Теперь вы наверняка согласитесь, что их просто нельзя назвать солдатами, или же мне придется признать воином любого сумасшедшего, взявшего в руки оружие; тогда каждый убийца, любой преступник заявит, что он воюет. Конечно же, индивид не может объявить войну, это прерогатива правительства. Разделение этих двух вещей чрезвычайно важно для поддержания закона и порядка в любой стране.
Вначале конвентийцы сражались с нами в воздухе, и я без тени злобы признаю, что делали они это отлично. Мы потеряли весь воздушный флот, за исключением двух самолетов, прилетевших домой с такими тяжелыми повреждениями, что казалось чудом – или доказательством искусства пилотов, – что они вообще добрались.
После такого поражения люди начали выражать недовольство, пошли слухи о том, что я расслабился после первой победы и поэтому по-дурацки упустил инициативу из рук. Но, по правде говоря, Конвенто понес не меньшие потери, так что никто из нас не завоевал господства в воздухе. На земле также велись бои в районе нашей укрепленной базы в Алсе.
Но война с Конвенто продолжалась ровно столько, сколько длится любая война. Через три недели я встретился с их президентом в Йареде и подписал протоколы, что и ознаменовало окончание нашей вражды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Шепот причинил немалый ущерб: кожа горела красным от множества ссадин. Лучше всего, наверное, оставить все как есть, заключил я и оделся снова. Куртка немного поистрепалась от ветра, но ее еще можно носить.
Я обошел машины и поговорил с каждым низким приглушенным голосом.
Потом пошел в один из автомобилей и улегся на койку. Несмотря на тянущую боль в боку, на котором я лежал, сон пришел легко. Все, что я запомнил из той ночи, – это видение. Мне явился Дьявол, высокий худощавый мужчина с очень маленьким носом, больше похожим на морщину на лице, но с огромными глазами и густыми бровями, которые как одеялом прикрывали веки. Его одежда состояла из красной мантии и красной же шотландской юбки, а кожа белела наподобие соли. Во сне я стоял на коленях сзади него, держась за краешек юбки, меня поразили его мощные ноги, волосы на которых росли точными линиями, как полоски металла, выстроенные в ряд под действием магнита.
Поднявшись с колен, я обнаружил, что стою лицом к лицу именно с дьяволом, хотя не помню, то ли я обходил его, то ли повернулся. Мужчина улыбнулся. Это была страшная улыбка. Я сказал ему, как настоящий иерарх:
– Теперь я должен получить свою плату.
А он засмеялся и сообщил, что в его утопическом царстве существует только бартерный обмен.
– Ты уже понял это, – добавил Дьявол, – из-за того, кем стал. Ты понял, что я плачу тебе удовольствием, а ты в обмен отдаешь мне свою боль. Таким образом, мы оба остаемся довольны.
Беспокойный сон.
Утром, после окончания утреннего Шепота, мы поехали на восток.
БАРЛЕЙ
В начале войны нас, без сомнения, постигла неудача.
Алсиане ударили во время вечернего Шепота, чего, сознаюсь, я никак не ожидал. Они выставили плохо дисциплинированные, но многочисленные войска, которые натворили немало бед. Но показателем недостаточной упорядоченности военной организации алсиан стал огромный временной перерыв между атакой наземных и воздушных сил. Вместо того чтобы напасть разом, они прождали несколько часов, прежде чем задействовать самолеты.
Я иногда думаю, что их ошибкой было хаотичное мышление: наземные войска пытались использовать Дьявольский Шепот как прикрытие (хорошее решение), но в таких условиях самолеты действовать не могут. Вместо того чтобы ударить сразу после окончания ветра, алсиане медлили с воздушной атакой до наступления полной темноты, как будто боялись напасть в сумерках. Принимая во внимание легкость, с которой самолеты обнаруживаются приборами и днем и ночью, можно понять всю глупость их плана.
Глупость обошлась им дорого.
Записей первого удара не сохранилось, зато воздушная битва запечатлена во всех подробностях. Меня хвалили за предусмотрительность, с которой я приказал поднять в воздух все наши самолеты, но здесь скорее сказалась воля Божья, которую я бы не стал ставить себе в заслугу. Помню первые рапорты с места событий, прерываемые помехами – обмен информацией всегда затрудняется во время Дьявольского Шепота, – но вполне разборчивые. Вначале мы не вполне поняли, кто нас атаковал, то ли вконец обнаглевший Конвенто, то ли Алс, но в любом случае осажденным требовалась воздушная поддержка.
Сенар находится в шестидесяти километрах к востоку от Алса, и Шепот прекращается здесь на несколько минут раньше, чем там, поэтому мне удалось поднять в воздух самолеты до того момента, как атака закончилась. Я знал, что некоторые наши аппараты враг уничтожил еще на земле, хотя точная цифра оставалась неизвестной. Я действовал так, будто мы полностью лишились воздушной поддержки, и действовал быстро.
Самолеты ушли на север, задевая остатки отступающего ветра, выполняя сложные фигуры пилотажа (наши пилоты – лучшие) на сверхзвуковых скоростях.
На месте битвы в это время происходило следующее: противник, встретив более упорное сопротивление, чем, возможно, ожидал, ретировался сразу же, как только закончился ветер. Около часа царила тишина, наши войска перегруппировались, подсчитали потери и взяли под контроль очаги пожаров. Потом алсиане атаковали снова – на этот раз с воздуха.
Имеющий численное превосходство противник вначале имел ощутимое преимущество – даже несмотря на плохое вооружение и отсутствие военного опыта у пилотов. Правда в том – и, думаю, это положит конец бесполезным обсуждениям данной темы, – что сенарские солдаты вначале не подозревали, чьи самолеты их атакуют. Сперва мы предположили, что воздушный флот принадлежит Конвенто: не причина бросать оборону, конечно, но хоть какое-то объяснение ситуации.
Подмога, посланная мною, появилась на поле боя вскоре после того, как единственный самолет осажденных был серьезно поврежден в бою – он благополучно сел, и весь экипаж, за исключением одного человека, уцелел.
Вид многочисленных сенарских боевых аппаратов поверг алсиан в ужас. Они попытались убежать, направившись на юг через ночную пустыню, но наши пилоты смело преследовали их.
Вы наверняка видели адаптированные для телевидения записи битвы – этой поистине великой битвы. Но постарайтесь представить все так, как это видели пилоты, – облетевшие полпланеты на скорости, во много раз превосходящей скорость звука, а потом тотчас столкнувшиеся с неприятелем. Наблюдающие, как враг растворяется в окрашенном в оранжевые цвета воздухе над пылающим лагерем и уходит в непроглядную темноту юга.
И вы бросаетесь в преследование. Конечно, так вы и поступаете потому что только так могут действовать благородные воины, которые воюют во славу Сенара! Вы преследуете их на самолетах – тех самых, которые записывают все происходящее и доставляют фильм телекомпаниям по возвращении домой. Враги разбегаются в разные стороны, но вас больше и вы – лучшие пилоты. Вы создаете неизбежную ситуацию: вот еще одно определение войны, мне кажется. Направляетесь за одним из вражеских самолетов, ускорение вжимает вас в кресло; вы слышите прекрасный звук – это активируются боевые системы, потом раздается мистический рев, когда с направляющих сходят ракеты. Две ярких стрелы несутся сквозь тьму к спрятавшемуся в ней черному пятну, которое и есть враг.
Возможно, вы закрываете глаза и молитесь.
И вот он, свет. И стук покореженного металла, упавшего на поверхность Соли.
Некоторые историки называют это столкновение первым воздушным боем, но зачем нам называть такие события? Мой вам совет: загрузите фильм на своем компьютере и посмотрите все еще раз. Никогда не забывайте свою историю!
ПЕТЯ
Я боялся использовать машины, так как их легко выследить со спутника, но счастье нас не покинуло.
Сенарских космических шпионов вывел из строя готовящийся к войне Конвенто, и к тому времени, когда оборудование починили, мы уже надежно спрятали автомобили в глубокой пустыне, на северо-востоке от Сенара.
Мы догадались о выходе из строя спутников на второй день пути на юг. В воздухе происходило достаточно оживленное движение, чтобы все понять. Большинство самолетов принадлежало Конвенто: они наблюдали за активной деятельностью сенарцев на восточном берегу Арадиса.
Конвентийцы слали отчеты о военных действиях снова и снова, именно от них мы узнали о разрушении некоторых алсианских самолетов. Но о последнем событии мы и так догадались, потому что поздним вечером второго дня наткнулись на гигантский комок черного искореженного металла, растянувшегося как уродливое пятно на чистой белой соли пустыни. Немного времени потребовалось, чтобы понять, что это останки одного из наших аппаратов. Некоторые детали потеряли прежнюю форму, оплавились и приобрели причудливые очертания: работа слепого скульптора, которая все же показалась мне изысканной. Прекрасной и полной смерти.
Другие части самолета почти не пострадали, только при падении с большой высоты разорвались на неровные части. Мы нашли несколько трупов – обгоревших скелетов. На одном из них сохранилась кожа, потемневшая на солнце, но отсутствовал подбородок, и коричневые зубы, казалось, кусали пустой воздух.
Мы не опознали ни одного из покойников. Некоторые хотели похоронить тела, но я настоял на продолжении пути.
Мой изначальный план состоял в том, чтобы двигаться на юг, пока мы не привлечем внимание самолетов противника, а потом постараемся достойно встретить их минометами. Но план был плох тем, что почти наверняка заканчивался нашей смертью. Теперь же я рассудил, что у нас появилось несколько дней, во время которых сенарцы займутся починкой спутников, так что мы успеем переправить машины на юг и спрятать их в пустыне. Когда Конвенто все же ввяжется в войну, мы станем партизанами, атакуем сенарцев в их собственном доме, действуя вдоль коммуникаций. Это показалось мне прекрасным способом ведения войны, потому что давало возможность причинять немалый ущерб Сенару и убивать много солдат противника. Другое меня и не интересовало.
И мы двинулись дальше, пассивно воспринимая некоторые противоречивые, но, в общем, понятные отчеты о военных действиях между Конвенто и Сенаром. Время от времени слышался рев двигателей самолетов, идущих на запад, летящих с севера на юг и с юга на север. Но мы никого не видели, да и нас тоже никто не беспокоил.
Итак, мы шли вперед, наши раны затягивались, и солдаты вновь готовились драться.
Все же некоторые царапины упрямо не хотели зарастать и постоянно кровоточили. У меня объявились участки кожи, которые беспрестанно чесались, к тому же я загорел до черноты, как, впрочем, и остальные. Полоски старой кожи слазали, как у змеи. Однажды ночью, помню, я обнаружил целый нарыв у себя на шее сзади, который никогда меня прежде не беспокоил. Но как только я содрал болячку, она тут же стала чесаться, из раны хлынула кровь, залившая полспины. В ту ночь я спал очень плохо.
В конце концов мы остановили машины у подножия длинной дюны, в двадцати километрах к северу от сенарской дамбы, и закопали технику в соль собственными руками. Мы вживили потолочные плиты в тело дюны, потом убрали соль внизу с помощью мощных электролопат, получился туннель. Внутрь въехали автомобили, потом пещерка вновь заполнилась солью.
Когда работа была закончена, почти наступило время Шепота, поэтому мы укрылись в машинах, а поднявшийся вскоре ветер помог нам: он разгладил острые углы, которые оставили лопаты, придав дюне волнистые формы.
БАРЛЕЙ
Война с Конвенто началась после официального выезда их дипломатической миссии из Сенара.
Сегодня некоторые обвиняют меня в том, что я якобы показал себя жестоким в войне, но вы поймите одно: на протяжении всех боевых действий против Конвенто мы вели себя благородно, потому что так же поступал враг. Конвенто – религиозная нация, они подчиняются законам войны. Мы дрались и убивали их людей, теряли своих солдат, но все это время знали, что должны уважать противника.
С Алсом все наоборот: алсиане никогда не представляли нацию в борьбе, они были всего лишь кучкой жадных до крови террористов. Вы, наверное, думаете, что я использую слово «террорист» в иносказательном смысле, но это не так. Конвенто сражался с нами в открытом поле, обычно на голой соли. Алсиане воевали в наших домах, на наших улицах, убивая и гражданских и военных без разбора. Конвенто принимал участие в боевых действиях, потому что их правительство объявило нам войну. Алсиане дрались только потому, что в их животной сущности есть жажда убийства. Не было дебатов в алсианском правительстве, не было объявления войны со стороны их властей, потому что у алсиан никогда не существовало правительства, власти или вообще цивилизации.
Теперь вы наверняка согласитесь, что их просто нельзя назвать солдатами, или же мне придется признать воином любого сумасшедшего, взявшего в руки оружие; тогда каждый убийца, любой преступник заявит, что он воюет. Конечно же, индивид не может объявить войну, это прерогатива правительства. Разделение этих двух вещей чрезвычайно важно для поддержания закона и порядка в любой стране.
Вначале конвентийцы сражались с нами в воздухе, и я без тени злобы признаю, что делали они это отлично. Мы потеряли весь воздушный флот, за исключением двух самолетов, прилетевших домой с такими тяжелыми повреждениями, что казалось чудом – или доказательством искусства пилотов, – что они вообще добрались.
После такого поражения люди начали выражать недовольство, пошли слухи о том, что я расслабился после первой победы и поэтому по-дурацки упустил инициативу из рук. Но, по правде говоря, Конвенто понес не меньшие потери, так что никто из нас не завоевал господства в воздухе. На земле также велись бои в районе нашей укрепленной базы в Алсе.
Но война с Конвенто продолжалась ровно столько, сколько длится любая война. Через три недели я встретился с их президентом в Йареде и подписал протоколы, что и ознаменовало окончание нашей вражды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41