– Идем.
Проходя через зал, Лорис оглянулся. Саллементро лежал на полу, окруженный толпой перепуганных гостей.
Джил тоже заметил менестреля. Человек, который почти так же близок его матери, как и он сам... Молодой офицер подозвал Цериса – этот человек давно служил при дворе и славился своей осведомленностью.
– Скорее, Церис. Найдите себе помощников, берите Саллементро и следуйте за нами...
– Похоже, они оба выпили плохого вина, а может быть, что-то съели, – с надеждой добавил юноша.
Тор учил Гидеона становиться невидимым.
– Ты просто мутнеешь, Гидеон, – Лаурин рассмеялась. – Плохо стараешься.
– Я стараюсь, – пожаловался он.
– На самом деле это несложно, – сказал Тор. – Главное – пойми, как это делается. Расслабься изнутри. Видишь Цвета?
– Вижу.
– Пусть набухают. Позволь им как бы поглотить тебя изнутри, но не давай им воли.
Гидеон затаил дыхание, пытаясь справиться с нарастающей в нем силой.
– Не пытайся переломить эту силу, Гидеон. Ты ею управляешь, а она не тобой. Не стискивай зубы. Дыши.
Мальчик шумно выдохнул.
– Хорошо. А теперь повтори все, что я тебя показывал... Медленно.
Он скорее чувствовал, чем видел, что делает его сын. Гидеон начал превосходно. Вот он произнес нужные слова и превратился в старика... Лаурин завизжала от восторга. Сколько ее брат бился над этим!
В этот миг Тору показалось, что голова раскалывается. Он только что сидел, скрестив ноги, напротив сына – да так и упал навзничь, не в силах пошевелиться и даже перевести дух.
Рядом скорчился Гидеон. Лаурин стиснула руками виски, ее лицо исказила мука, в округлившихся глазах была мольба. Отец мог избавить ее от этого ужаса.
Только бы не лишиться чувств... Последним усилием Тор коснулся разума сокола.
«Клут!..» – прокричал он.
«Темезиус»...
Больше Тор ничего не услышал. Сокол упал на землю, словно мертвый, и не шевелился. Мягкий мох не дал ему разбиться.
Связь разумов прервалась – Тору показалось, что лопнула туго натянутая тетива. Еще одна вспышка страшной боли, и в следующий миг он покинул собственное тело. Скорченное, оно осталось лежать среди травы и мха. Рядом застыли Гидеон и Лаурин. Тор больше не чувствовал боли, но был охвачен смятением... И ужасом.
Темезиус. Клут успел назвать имя Десятого. Это могло означать только одно: великан пал. Орлак вырвался на свободу.
Саксен тоже почувствовал невыносимую боль. Потом у него в голове раздался крик, полный отчаяния и муки, и клук бросился к Фиггису: недавно исцеленный карлик предложил ему погулять в Сердце Лесов. Но Саксену удалось сделать лишь несколько шагов. Он упал как подкошенный и мог лишь судорожно хватать ртом воздух, пытаясь справиться с болью... и молясь, чтобы она поскорее ушла.
Те же муки испытывали Солиана и Арабелла, которые находились в другой части волшебного леса.
Фиггис стоял под огромным дубом и, запрокинув голову, и восхищенно разглядывал его вершину, когда боль пронзила его маленькое тело. Лежа на земле и корчась, карлик думал о том, что не страдал так даже во время сражений с Орлаком... и вдруг заплакал, но не от боли. Фиггис понял, откуда она пришла. Его друг-великан пал под жестокими ударами юного бога.
Глава 31
Призыв
Тор снова летел. Он уже знал, что происходит: нечто подобное ему довелось пережить во время бегства из Карадуна, когда пришлось покинуть тело Клута. Правда, на этот раз страх был куда сильнее. И можно было не сомневаться: он летит навстречу этому страху.
Внезапно полет прекратился. Перед Тором стояли двое: прекрасный золотоволосый юноша и могучий великан. Орлак и Темезиус... Странное дело: Тор как будто стал частью юного бога, слышал все его мысли, разделял его чувства.
Орлак уже понял, что последние узы слабеют, и внезапно исполнился жалости к великану. Столько веков лишь на нем держалось братство Паладинов. Силой своего разума Орлак одолевал дерзких храбрецов одного за другим. Но все время, пока продолжалась битва волшебных сил, они с Темезиусом почему-то знали: именно великану предстоит вступить в последнюю схватку... и потерпеть поражение.
Их связывали странные чувства. Несомненно, они ненавидели друг друга, но в этой ненависти оставалось место благородству и глубокому почтению. Вот почему сейчас Орлак был опечален. Сколько нужно отваги, чтобы продолжать борьбу когда знаешь, что обречен.
Боль стала невыносимой. Темезиус скорчился на невидимом полу волшебной темницы и выпустил Орлака. Связь разумов прервалась, путы исчезли. Юный бог был свободен и вышел из ненавистной клети, в которой волшебство удерживало его много веков. Сложись жизнь иначе, они с великаном смогли бы стать друзьями. От любви до ненависти – один шаг... и обратно тоже. Возможно, они встретятся в другой жизни и пожмут друг другу руки.
Орлак посмотрел на Нанака, Хранителя Паладинов.
– Уходи, старик. Тебе здесь больше нечего делать.
Он не пытался унизить старика – он просто сказал правду. Лицо Нанака исказило отчаяние, и он рассыпался, превратившись в легкое облачко пыли. Оно еще висело в воздухе, и Орлак шагнул сквозь него, чтобы подойти к Темезиусу. Ему было нужно сказать гиганту последние слова, отдать дань почтения своему могучему противнику.
Что же до безумного смеха, которым бог встречал гибель каждого из своих стражей, в нем больше не было нужды. Он смеялся, чтобы разозлить их, лишить веры и силы. Смеясь в лицо тем, кто тебя пленил, становишься сильнее: чтобы это понять, не обязательно проводить века в заточении. Но глядя на могучего великана, который корчился у его ног, Орлак не чувствовал радости. О, Меркуд дорого заплатит ему. Этот мерзкий человечишка вынудил его жестоко унижать тех, кто заслуживал скорее дружбы, чем ненависти. Да, поначалу смотреть на это было легче. Он вспомнил одну красавицу, ее звали Солиана. Как он наслаждался, видя горечь поражения в ее огромных, глубоких глазах! Но теперь... Видя боль Фиггиса и особенно Темезиуса, он начинал понимать весь ужас того, что здесь происходит.
Великан совсем обессилел. Тор видел, что Темезиус умирает: он смог лишь приподнять голову, чтобы посмотреть на победителя.
– Это еще не конец, Орлак, – прохрипел он. – Это начало твоего конца.
Тор ожидал, что Орлак засмеется. Но бог заговорил ровно и спокойно. Даже самое пристрастное ухо не уловило бы в его голосе высокомерия.
– Ты храбро сражался, Темезиус. Я чту тебя и в твоем лице – всех Паладинов.
– Мы еще встретимся, – ответил великан и исчез. Там, где только что лежало его тело, была лишь Пустота.
Орлак вздохнул. Казалось, он искренне сожалеет о том, что случилось. Тору по-прежнему были открыты все мысли юного бога, все его воспоминания.
Сейчас он вспоминал, как умер его приемный отец. Этот человек прожил несколько веков – дар, которым наделил его истинный отец Орлака, Дарганот. Однако Меркуд не был бессмертен, и когда смерть настигла его, Орлак почувствовал это и пришел в ярость. Меркуд избежал его гнева. Немыслимо! И через миг он понял, что дух, который находился в теле Меркуда, не был духом презренного отца-обманщика. Он покинул умирающее тело и унесся... Куда? Несомненно, вернулся в то тело, которое ему принадлежало. Но кто это был? Орлак не знал. Зато понял, что него появился новый враг. Вот на кого он обрушит свое возмездие, прежде чем уничтожить Таллинор.
Однако даже дух оставляет следы. Этот яркий след, верный признак силы, Орлак запомнит навсегда. Пожалуй, не помешает взглянуть на этого наглеца. Вот почему, едва освободившись, Орлак призвал его. Бог легко определил, где пребывает его беспечный враг, бесцеремонно вырвал его душу из тела и повлек за собой... О да, ему это удалось.
«Смотри на меня, мошенник!» – крикнул Орлак.
Едва Темезиус покинул Пустоту, исчезла и сама Пустота. Орлаку больше не было нужды находиться подле своей темницы. Тор увидел, что стоит перед богом на высокой горе. Кажется, он уже бывал здесь когда-то... но что это меняло? Важно было лишь одно: Орлак вернулся в мир, из которого его изгнали много веков назад.
Однако освобождение Орлака было не самой худшей новостью.
«Я перенес тебя сюда, чтобы ты стал свидетелем всему, что случится, – раздался у него в голове голос бога. – Я не знаю, кто ты, не знаю твоего имени. Но отныне ты мой враг, и я найду тебя повсюду. Какой бы мощью ты не обладал, в сравнении с моей она – ничто. Проклятый Меркуд успел умереть и избежал моего гнева. Но ты – его воспитанник, и я заставлю тебя страдать. Для меня вы едины, и ты заплатишь за себя и за него».
Тора охватил ужас. На миг ему показалось, что от его веры в Триединство, в Лисе, от его храбрости, которой он так гордился, не осталось и следа. Потом он вспомнил Клута и отважных Паладинов. Сколько они выстрадали ради него! Эта мысль придала ему сил, и Тор снова ощутил былой задор.
Бог, который был для жителей Таллинора лишь героем преданий... Вот почему он, Торкин Гинт, стал избранным. Лишь сила его дара, соединенная с мощью Триединства – чем бы оно ни было – сможет противостоять могуществу Орлака.
Тор запечатлел в памяти все, что предстало сейчас перед его мысленным взором... а потом ответил, спокойно и бесстрастно:
«Как сказал Темезиус, мы еще встретимся».
Орлак почувствовал, как в этом странном человеке что-то неуловимо изменилось. Какая сила укрепила его дух, почему он не пал к ногам бога, моля о пощаде? Это было непонятно, но впечатляло. Он говорит и держится так, словно принадлежит братству Паладинов. В нем нет страха. Да, с таким противником скучать не придется. Орлак кивнул. Это означало: «возможно, ты прав». Сейчас бог и человек напоминали поединщиков, которые передают друг другу свои мечи, чтобы осмотреть их перед боем.
«А теперь уходи и спрячься, – усмехнулся Орлак. – И жди меня».
Теперь бог чувствовал, как дует ветер. Он раскинул руки, словно хотел обнять весь мир. Его ноги попирали мягкую траву на вершине горы. Он вернулся. Он вернулся в страну, которую намеревался уничтожить.
Дух его врага все еще витал неподалеку. Орлак небрежно махнул рукой, и Тор внезапно почувствовал, что снова несется сквозь Пустоту.
Куда? Он не представлял, лишь понимал, что летит очень быстро... и вдруг словно наткнулся на незримую стену.
«Тор! – раздался у него в голове голос Лисе. – Как ты здесь оказался?»
Неожиданное появление Тора отвлекло Хранительницу. Только на миг, но Доргрилу было этого достаточно. Багровый туман промчался перед мысленным взором Тора и исчез, покинув пределы Пустоты.
«Лисе...»
«Нет!» – застонала Лисе – так громко, что Тор сжался, как испуганный ребенок. Он мог лишь смотреть туда, куда смотрела она. Из Пустоты можно видеть все, что происходит в других мирах, и Тор понял, что так ужаснуло Лисе. Багровый туман окутал Орлака, который по-прежнему стоял на вершине горы – теперь Тор узнал окрестности Кипреса.
Юноша-бог корчился, точно в судорогах, из груди рвалось хриплое рычание, его прекрасное могучее тело выгибалось немыслимым образом. На это не было сил смотреть.
«Скажи мне, что это не так», – прошептала Лисе, и в каждом звуке ее голоса был смертельный страх.
«Я не понимаю», – очень тихо отозвался Тор.
«Доргрил бежал. Орлак освободился, и Доргрил сливается с ним».
Тор снова обернулся. Теперь он слышал не только голос. Перед ним было что-то сияющее, невыразимо прекрасное. Женщина. И она плакала.
«Этого не должно было произойти, – рыдала она. – Я предала Сонм!»
Только сейчас Тор понял, что он видит Хранительницу Порталов, которая являлась ему – и не только ему – во снах, играла его – и не только его – жизнью. Она была так похожа на ту единственную женщину, которую он любил. Те же золотые волосы. Она была такой же маленькой, такой же хрупкой. Тора охватило смятение.
«Лисе, я вижу тебя».
«Я знаю. Тебе здесь не место, Тор. Как ты сюда попал?»
Тор понимал, что слышит ее мысли – иначе как бы могли ее слова набегать одно на другое, словно волны в море?
«Это Орлак. Он вырвал меня из Сердца Лесов. Мы немного поговорили, а затем он отшвырнул меня... и я оказался здесь. А что за красный туман? Это про него ты говорила, когда являлась мне в прошлый раз? То, что никогда меня не коснется?»
Лисе разрыдалась еще горше. Может быть, дело в ее золотых волосах. Или глазах – он успел заметить их удивительный серо-зеленый цвет. Или в том, как она прячет лицо в узких ладонях. Так или иначе, но вопрос-мысль вырвался у него прежде, чем Тор успел себя остановить.
«Лисе, а ты случайно не родня Элиссе?»
Она подняла голову и отвела руки от лица – в точности как Элисса, когда она стояла на балконе и смотрела, как его убивают. Их взгляды встретились. Ошибки быть не могло. Тот же знакомый разрез глаз.
«Я ее мать, – твердо произнесла Лисе. В ее голосе больше не было страха, Хранительница вновь владела собой. – Идем. Тебе небезопасно оставаться в мире духов, а нам нужно о многом поговорить».
Тор вернулся в свое тело.
Он вскочил... и побледнел от ужаса. Его дети и Клут неподвижно лежали под деревьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Проходя через зал, Лорис оглянулся. Саллементро лежал на полу, окруженный толпой перепуганных гостей.
Джил тоже заметил менестреля. Человек, который почти так же близок его матери, как и он сам... Молодой офицер подозвал Цериса – этот человек давно служил при дворе и славился своей осведомленностью.
– Скорее, Церис. Найдите себе помощников, берите Саллементро и следуйте за нами...
– Похоже, они оба выпили плохого вина, а может быть, что-то съели, – с надеждой добавил юноша.
Тор учил Гидеона становиться невидимым.
– Ты просто мутнеешь, Гидеон, – Лаурин рассмеялась. – Плохо стараешься.
– Я стараюсь, – пожаловался он.
– На самом деле это несложно, – сказал Тор. – Главное – пойми, как это делается. Расслабься изнутри. Видишь Цвета?
– Вижу.
– Пусть набухают. Позволь им как бы поглотить тебя изнутри, но не давай им воли.
Гидеон затаил дыхание, пытаясь справиться с нарастающей в нем силой.
– Не пытайся переломить эту силу, Гидеон. Ты ею управляешь, а она не тобой. Не стискивай зубы. Дыши.
Мальчик шумно выдохнул.
– Хорошо. А теперь повтори все, что я тебя показывал... Медленно.
Он скорее чувствовал, чем видел, что делает его сын. Гидеон начал превосходно. Вот он произнес нужные слова и превратился в старика... Лаурин завизжала от восторга. Сколько ее брат бился над этим!
В этот миг Тору показалось, что голова раскалывается. Он только что сидел, скрестив ноги, напротив сына – да так и упал навзничь, не в силах пошевелиться и даже перевести дух.
Рядом скорчился Гидеон. Лаурин стиснула руками виски, ее лицо исказила мука, в округлившихся глазах была мольба. Отец мог избавить ее от этого ужаса.
Только бы не лишиться чувств... Последним усилием Тор коснулся разума сокола.
«Клут!..» – прокричал он.
«Темезиус»...
Больше Тор ничего не услышал. Сокол упал на землю, словно мертвый, и не шевелился. Мягкий мох не дал ему разбиться.
Связь разумов прервалась – Тору показалось, что лопнула туго натянутая тетива. Еще одна вспышка страшной боли, и в следующий миг он покинул собственное тело. Скорченное, оно осталось лежать среди травы и мха. Рядом застыли Гидеон и Лаурин. Тор больше не чувствовал боли, но был охвачен смятением... И ужасом.
Темезиус. Клут успел назвать имя Десятого. Это могло означать только одно: великан пал. Орлак вырвался на свободу.
Саксен тоже почувствовал невыносимую боль. Потом у него в голове раздался крик, полный отчаяния и муки, и клук бросился к Фиггису: недавно исцеленный карлик предложил ему погулять в Сердце Лесов. Но Саксену удалось сделать лишь несколько шагов. Он упал как подкошенный и мог лишь судорожно хватать ртом воздух, пытаясь справиться с болью... и молясь, чтобы она поскорее ушла.
Те же муки испытывали Солиана и Арабелла, которые находились в другой части волшебного леса.
Фиггис стоял под огромным дубом и, запрокинув голову, и восхищенно разглядывал его вершину, когда боль пронзила его маленькое тело. Лежа на земле и корчась, карлик думал о том, что не страдал так даже во время сражений с Орлаком... и вдруг заплакал, но не от боли. Фиггис понял, откуда она пришла. Его друг-великан пал под жестокими ударами юного бога.
Глава 31
Призыв
Тор снова летел. Он уже знал, что происходит: нечто подобное ему довелось пережить во время бегства из Карадуна, когда пришлось покинуть тело Клута. Правда, на этот раз страх был куда сильнее. И можно было не сомневаться: он летит навстречу этому страху.
Внезапно полет прекратился. Перед Тором стояли двое: прекрасный золотоволосый юноша и могучий великан. Орлак и Темезиус... Странное дело: Тор как будто стал частью юного бога, слышал все его мысли, разделял его чувства.
Орлак уже понял, что последние узы слабеют, и внезапно исполнился жалости к великану. Столько веков лишь на нем держалось братство Паладинов. Силой своего разума Орлак одолевал дерзких храбрецов одного за другим. Но все время, пока продолжалась битва волшебных сил, они с Темезиусом почему-то знали: именно великану предстоит вступить в последнюю схватку... и потерпеть поражение.
Их связывали странные чувства. Несомненно, они ненавидели друг друга, но в этой ненависти оставалось место благородству и глубокому почтению. Вот почему сейчас Орлак был опечален. Сколько нужно отваги, чтобы продолжать борьбу когда знаешь, что обречен.
Боль стала невыносимой. Темезиус скорчился на невидимом полу волшебной темницы и выпустил Орлака. Связь разумов прервалась, путы исчезли. Юный бог был свободен и вышел из ненавистной клети, в которой волшебство удерживало его много веков. Сложись жизнь иначе, они с великаном смогли бы стать друзьями. От любви до ненависти – один шаг... и обратно тоже. Возможно, они встретятся в другой жизни и пожмут друг другу руки.
Орлак посмотрел на Нанака, Хранителя Паладинов.
– Уходи, старик. Тебе здесь больше нечего делать.
Он не пытался унизить старика – он просто сказал правду. Лицо Нанака исказило отчаяние, и он рассыпался, превратившись в легкое облачко пыли. Оно еще висело в воздухе, и Орлак шагнул сквозь него, чтобы подойти к Темезиусу. Ему было нужно сказать гиганту последние слова, отдать дань почтения своему могучему противнику.
Что же до безумного смеха, которым бог встречал гибель каждого из своих стражей, в нем больше не было нужды. Он смеялся, чтобы разозлить их, лишить веры и силы. Смеясь в лицо тем, кто тебя пленил, становишься сильнее: чтобы это понять, не обязательно проводить века в заточении. Но глядя на могучего великана, который корчился у его ног, Орлак не чувствовал радости. О, Меркуд дорого заплатит ему. Этот мерзкий человечишка вынудил его жестоко унижать тех, кто заслуживал скорее дружбы, чем ненависти. Да, поначалу смотреть на это было легче. Он вспомнил одну красавицу, ее звали Солиана. Как он наслаждался, видя горечь поражения в ее огромных, глубоких глазах! Но теперь... Видя боль Фиггиса и особенно Темезиуса, он начинал понимать весь ужас того, что здесь происходит.
Великан совсем обессилел. Тор видел, что Темезиус умирает: он смог лишь приподнять голову, чтобы посмотреть на победителя.
– Это еще не конец, Орлак, – прохрипел он. – Это начало твоего конца.
Тор ожидал, что Орлак засмеется. Но бог заговорил ровно и спокойно. Даже самое пристрастное ухо не уловило бы в его голосе высокомерия.
– Ты храбро сражался, Темезиус. Я чту тебя и в твоем лице – всех Паладинов.
– Мы еще встретимся, – ответил великан и исчез. Там, где только что лежало его тело, была лишь Пустота.
Орлак вздохнул. Казалось, он искренне сожалеет о том, что случилось. Тору по-прежнему были открыты все мысли юного бога, все его воспоминания.
Сейчас он вспоминал, как умер его приемный отец. Этот человек прожил несколько веков – дар, которым наделил его истинный отец Орлака, Дарганот. Однако Меркуд не был бессмертен, и когда смерть настигла его, Орлак почувствовал это и пришел в ярость. Меркуд избежал его гнева. Немыслимо! И через миг он понял, что дух, который находился в теле Меркуда, не был духом презренного отца-обманщика. Он покинул умирающее тело и унесся... Куда? Несомненно, вернулся в то тело, которое ему принадлежало. Но кто это был? Орлак не знал. Зато понял, что него появился новый враг. Вот на кого он обрушит свое возмездие, прежде чем уничтожить Таллинор.
Однако даже дух оставляет следы. Этот яркий след, верный признак силы, Орлак запомнит навсегда. Пожалуй, не помешает взглянуть на этого наглеца. Вот почему, едва освободившись, Орлак призвал его. Бог легко определил, где пребывает его беспечный враг, бесцеремонно вырвал его душу из тела и повлек за собой... О да, ему это удалось.
«Смотри на меня, мошенник!» – крикнул Орлак.
Едва Темезиус покинул Пустоту, исчезла и сама Пустота. Орлаку больше не было нужды находиться подле своей темницы. Тор увидел, что стоит перед богом на высокой горе. Кажется, он уже бывал здесь когда-то... но что это меняло? Важно было лишь одно: Орлак вернулся в мир, из которого его изгнали много веков назад.
Однако освобождение Орлака было не самой худшей новостью.
«Я перенес тебя сюда, чтобы ты стал свидетелем всему, что случится, – раздался у него в голове голос бога. – Я не знаю, кто ты, не знаю твоего имени. Но отныне ты мой враг, и я найду тебя повсюду. Какой бы мощью ты не обладал, в сравнении с моей она – ничто. Проклятый Меркуд успел умереть и избежал моего гнева. Но ты – его воспитанник, и я заставлю тебя страдать. Для меня вы едины, и ты заплатишь за себя и за него».
Тора охватил ужас. На миг ему показалось, что от его веры в Триединство, в Лисе, от его храбрости, которой он так гордился, не осталось и следа. Потом он вспомнил Клута и отважных Паладинов. Сколько они выстрадали ради него! Эта мысль придала ему сил, и Тор снова ощутил былой задор.
Бог, который был для жителей Таллинора лишь героем преданий... Вот почему он, Торкин Гинт, стал избранным. Лишь сила его дара, соединенная с мощью Триединства – чем бы оно ни было – сможет противостоять могуществу Орлака.
Тор запечатлел в памяти все, что предстало сейчас перед его мысленным взором... а потом ответил, спокойно и бесстрастно:
«Как сказал Темезиус, мы еще встретимся».
Орлак почувствовал, как в этом странном человеке что-то неуловимо изменилось. Какая сила укрепила его дух, почему он не пал к ногам бога, моля о пощаде? Это было непонятно, но впечатляло. Он говорит и держится так, словно принадлежит братству Паладинов. В нем нет страха. Да, с таким противником скучать не придется. Орлак кивнул. Это означало: «возможно, ты прав». Сейчас бог и человек напоминали поединщиков, которые передают друг другу свои мечи, чтобы осмотреть их перед боем.
«А теперь уходи и спрячься, – усмехнулся Орлак. – И жди меня».
Теперь бог чувствовал, как дует ветер. Он раскинул руки, словно хотел обнять весь мир. Его ноги попирали мягкую траву на вершине горы. Он вернулся. Он вернулся в страну, которую намеревался уничтожить.
Дух его врага все еще витал неподалеку. Орлак небрежно махнул рукой, и Тор внезапно почувствовал, что снова несется сквозь Пустоту.
Куда? Он не представлял, лишь понимал, что летит очень быстро... и вдруг словно наткнулся на незримую стену.
«Тор! – раздался у него в голове голос Лисе. – Как ты здесь оказался?»
Неожиданное появление Тора отвлекло Хранительницу. Только на миг, но Доргрилу было этого достаточно. Багровый туман промчался перед мысленным взором Тора и исчез, покинув пределы Пустоты.
«Лисе...»
«Нет!» – застонала Лисе – так громко, что Тор сжался, как испуганный ребенок. Он мог лишь смотреть туда, куда смотрела она. Из Пустоты можно видеть все, что происходит в других мирах, и Тор понял, что так ужаснуло Лисе. Багровый туман окутал Орлака, который по-прежнему стоял на вершине горы – теперь Тор узнал окрестности Кипреса.
Юноша-бог корчился, точно в судорогах, из груди рвалось хриплое рычание, его прекрасное могучее тело выгибалось немыслимым образом. На это не было сил смотреть.
«Скажи мне, что это не так», – прошептала Лисе, и в каждом звуке ее голоса был смертельный страх.
«Я не понимаю», – очень тихо отозвался Тор.
«Доргрил бежал. Орлак освободился, и Доргрил сливается с ним».
Тор снова обернулся. Теперь он слышал не только голос. Перед ним было что-то сияющее, невыразимо прекрасное. Женщина. И она плакала.
«Этого не должно было произойти, – рыдала она. – Я предала Сонм!»
Только сейчас Тор понял, что он видит Хранительницу Порталов, которая являлась ему – и не только ему – во снах, играла его – и не только его – жизнью. Она была так похожа на ту единственную женщину, которую он любил. Те же золотые волосы. Она была такой же маленькой, такой же хрупкой. Тора охватило смятение.
«Лисе, я вижу тебя».
«Я знаю. Тебе здесь не место, Тор. Как ты сюда попал?»
Тор понимал, что слышит ее мысли – иначе как бы могли ее слова набегать одно на другое, словно волны в море?
«Это Орлак. Он вырвал меня из Сердца Лесов. Мы немного поговорили, а затем он отшвырнул меня... и я оказался здесь. А что за красный туман? Это про него ты говорила, когда являлась мне в прошлый раз? То, что никогда меня не коснется?»
Лисе разрыдалась еще горше. Может быть, дело в ее золотых волосах. Или глазах – он успел заметить их удивительный серо-зеленый цвет. Или в том, как она прячет лицо в узких ладонях. Так или иначе, но вопрос-мысль вырвался у него прежде, чем Тор успел себя остановить.
«Лисе, а ты случайно не родня Элиссе?»
Она подняла голову и отвела руки от лица – в точности как Элисса, когда она стояла на балконе и смотрела, как его убивают. Их взгляды встретились. Ошибки быть не могло. Тот же знакомый разрез глаз.
«Я ее мать, – твердо произнесла Лисе. В ее голосе больше не было страха, Хранительница вновь владела собой. – Идем. Тебе небезопасно оставаться в мире духов, а нам нужно о многом поговорить».
Тор вернулся в свое тело.
Он вскочил... и побледнел от ужаса. Его дети и Клут неподвижно лежали под деревьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67