Мы воззвали к богу лесов Дармуду Корилу, и он исцелил вашу мать с помощью волшебства. Она погрузилась в глубокий сон, и вскоре вы появились на свет. Бедняжка Элисса так об этом и не узнала. И, наверно, до сих пор не знает.
Гидеон и Лаурин, казалось, были потрясены, но Соррель ошибалась, решив, что их ошеломила последняя новость.
– Наша мать жива? – прошептал Гидеон.
– Да. И ваш отец тоже.
– А откуда вы знаете?
– Ваша мать жива, потому что Дармуд Корил спас ее жизнь. И если она умрет, я почувствую. А ваш отец... Откуда я знаю, что он жив? Это она мне сказала.
И Соррель кивком указала в сторону очага.
Гидеон и Лаурин обернулись и увидели прозрачную серебристо-зеленую фигурку женщины, которая покачивалась в воздухе. На губах женщины играла печальная улыбка. Как и надеялась Соррель, дети совершенно не испугались и лишь удивлено разглядывали призрачную гостью.
– Ее зовут Ярго. Это посланница вашего отца. Ей понадобилось немало времени, чтобы разыскать вас. С тех пор, как отец отправил ее на поиски, в Таллиноре прошло несколько лет...
Соррель поняла, что должна кое-что объяснить.
– В разных мирах время течет по-разному. Надеюсь, я не ошиблась в расчетах. Пока в Таллиноре проходит год, здесь пролетает два с половиной. Вам скоро исполнится пятнадцать, но вы покинули Таллинор всего шесть лет назад. И одному Свету известно, что произошло после того, как Ярго покинула вашего отца. Поэтому нам нужно спешить. Если отец отправил к вам посланницу, значит, уже приступил к выполнению своего замысла. Конечно, он мог попасть в беду, но может быть, просто ждет вас.
Вот оно. Соррель внимательно следила за детьми, пытаясь понять их чувства.
– Мы отправляемся туда? – мечтательно спросил Гидеон.
– Мы должны туда отправиться, – сказала Соррель, стараясь говорить ровно.
– Чтобы снова встретиться с нашими родителями? – уточнила Лаурин.
– Так и было задумано.
– А как она нас нашла? – Гидеон не мог отвести глаз от Ярго, которая по-прежнему молча покачивалась в воздухе.
– Ее вел зов Камней Ордольта. Пусть она сама все объяснит.
Улыбаясь, Ярго подплыла поближе. К ее радости, ни мальчик, ни девочка не отшатнулись, а Гидеон даже протянул руку, чтобы коснуться ее. Жаль, что это было невозможно... Мальчик так хорош собой – вылитый отец. Наверно, именно таким был Тор в том возрасте, когда мальчики становятся мужчинами.
– Я проделала долгий пусть, чтобы найти вас. Ваш отец не знал, где вас искать, но меня направляла Хранительница Лисе. Он просил найти вас как можно скорее и передать вам, что он ждет вас и хочет как можно скорее вас видеть. Мы должны отправляться в Таллинор.
– И все? – уточнила Лаурин, эхом повторяя мысли Гидеона.
– Она – только посланница, – произнесла Соррель, зная, что Ярго не сможет ответить на этот вопрос. – Если Торкин Гинт зовет вас, значит, вы ему нужны. Таллинор в опасности. Помните, я рассказывала вам о Паладинах? Возможно, Десятый уже пал. Если это так, времени осталось совсем мало. Как я понимаю, – осторожно добавила она, – вы оба почувствовали, когда горный карлик Фиггис сдался? Вы оба лишились чувств: ты, Гидеон – у себя в монастыре, а ты, Лаурин – в зале для переписывания рукописей. Как я понимаю, это произошло одновременно, и неспроста. Сердце Лесов дотянулось до вас и дало вам знать об этой беде.
Ерунда. Бессмыслица. Гидеон и Лаурин подумали об этом одновременно, хотя ничего не сказали.
– И как мы вернемся в Таллинор? – спросил мальчик – так, словно спрашивал о чем-то совершенно обычном.
– Нас перенесет туда Ярго, – в тон ему ответила Соррель, но ничего пояснять не стала.
– А монастырь? У меня скоро начнутся Испытания, я должен получить голубую ленту. Долго мы будем путешествовать?
Соррель вздохнула.
– Мне нелегко говорить тебе об этом, Гидеон... а тебе, наверно, будет еще труднее это принять...
Она смолкла, но мальчик даже не моргнул.
– Голубая лента и монастырь теперь в прошлом. Как и все, что было у тебя до этого мгновения. Ваша судьба ждет вас в Таллиноре... Вы оба оттуда.
Лаурин оживилась. Она снова взяла себя в руки, и голос ее звучал спокойно и ровно.
– Значит, мы должны забыть все, к чему привыкли... еще раз. Вы это хотите сказать?
– Да – Соррель кивнула. – Мне очень жаль. Все, что происходило до этой ночи, до этого мгновенья, делалось с одной целью: спасти вам жизнь. Ваша жизнь бесценна. Чтобы встретить свою судьбу, вы должны вернуться в Таллинор живыми и невредимыми.
Дети переглянулись. Кажется, они подали друг другу какой-то знак, но Соррель этого не поняла. Скорее всего, им хотелось поговорить наедине, поэтому она извинилась и ушла собирать вещи.
Однако когда она покинула комнату, Гидеон и Лаурин поняли, что не в силах произнести ни слова. То, что здесь произошло, просто не укладывалось в голове.
Ярго пришла на выручку.
– Хотите, я расскажу вам про вашего отца?
Брат и сестра обернулись. Они не ожидали подобного предложения. Теперь голос женщины-призрака уже не был сонным, в нем появилась беспечность, а его переливы напоминали звон стеклянных нитей на ветру.
– Конечно, – откликнулся Гидеон. Он был рад, что разговор наконец-то начался.
И Ярго рассказала. Пока Соррель копошилась в своей кухоньке, напевая себе под нос, Ярго рассказывала детям все, что могла рассказать об их отце – таком рослом статном, самом красивом из всех жителей Таллинора. Лаурин не удержалась и прыснула.
– Ты говоришь так, словно потеряла голову, Ярго.
– Так и есть. Я люблю его всем сердцем... – она услышала печаль в своем голосе и поспешила сменить тему. – Я говорила, что у него есть ручная птица?
Увидев, как они качают головами, она рассмеялась.
– О, это великолепный сокол. Его зовут Клут, и он умеет творить волшебство... хотя я толком не пойму, как ему это удается. Я знаю только, что он – один из десяти Паладинов, защитник вашего отца.
Кажется, Гидеон не слышал ее последних слов. Он напряженно размышлял.
– Ярго, ты думаешь, что мы непременно должны вернуться вместе с тобой?
– Я знаю, что ваш отец очень любит вас, Гидеон, – строго ответила посланница. – Поэтому я уверена: без крайней надобности он никогда не стал бы просить вас вернуться. Он никогда бы не стал подвергать вас опасности ради собственной прихоти.
Тут в комнату на цыпочках вошла Соррель, и Ярго замолчала. Старушка торжественно посмотрела на нее, потом на детей. Гидеон снова переглянулся с Лаурин, взял сестру за руку и коснулся губами ее запястья.
– Если Лаурин согласна, мы отправимся в Таллинор.
Лаурин стало страшно. Теперь ей придется решать за двоих, а она совершенно этого не хотела. Но Гидеон смотрел ей прямо в глаза. Какие они у него удивительные – огромные, темно-голубые... Что он пытается ей сказать? Девочка прижала его руку к своим губам – так ее учили выражать почтение.
– Сомневаюсь, что у нас есть выбор. И я терпеть не могу переписывать рукописи! Так что я согласна.
Если бы у Соррели упала с плеч настоящая гора, она бы не почувствовала бы такого облегчения.
– Спасибо вам... – она на миг смолкла и подошла к сундуку, который стоял в углу комнаты. – Вам надо переодеться. Я приготовила вам одежду. Каждые полгода я ее перешиваю. Извините, если будет не очень хорошо сидеть, но никто этого не заметит. Обещаю.
Дети с опаской приблизились к сундуку и заглянули внутрь. Сначала Соррель достала темно-коричневые брюки и светлую рубашку для Гидеона. Лаурин она вручила юбку с поясом, что было очень кстати, а к ней – свободную блузку, стягивающуюся шнурком у горла.
– Какое там сейчас время года, Ярго? – спросила Соррель.
– Мы прибудем ранней весной, – сказала посланница.
– Значит, это нам тоже пригодится, – откликнулась старушка и вручила Гидеону толстую шерстяную куртку, а его сестре – теплую вязаную шаль.
– О чем я совсем не жалею, так это о своем балахоне, – заметила Лаурин. – Он так кусался!
Гидеону нравилось, как она улыбается. Стоит ей улыбнуться, и она становится такой хорошенькой! Он подумывал сказать это сестре, но Соррель уже вела Лаурин в другую комнату. Гидеону пришлось переодеваться на сундуке. Много времени это не заняло. Очень неплохо, нигде не жмет.
Ярго наблюдала за ним и наслаждалась. Двигается совсем как отец... И это сходство еще заметнее, когда на нем нет одежды. Посланница улыбнулась про себя и подумала, станет ли Хранительница бранить ее за столь неприличное поведение. Тут старушка с девочкой вернулись, дети взглянули друг на друга и расхохотались – так заразительно, что Соррель улыбнулась.
– Не берите с собой ничего, что связывает вас с этим миром, – проговорила старушка. – Хорошо проверьте карманы.
– А наши камни? – уточнил Гидеон.
– Ах, да... их надо взять обязательно. Но больше ничего.
Лаурин перевела дух. Она все еще не могла поверить, что все это происходит на самом деле. И чего ради она ввязалась в эту безумную историю? Гидеон чувствовал ее беспокойство. По правде говоря, он испытывал те же чувства.
– Готовы? – спросила Ярго.
Трое путешественников кивнули и сплели руки.
Глава 14
Милость Орлака
Лисе ненавидела Пустоту между мирами. Но здесь был ее дом.
Сотни лет женщины в семье Лисе были Хранительницами порталов, и это место передавалось от матери к дочери. Мать Лисе была Хранительницей, а до этого – мать ее матери. До того как Орлака Связали, Хранительнице не было нужды жить в Пустоте. Можно сказать, и обязанностей у нее никаких не было. Все, что от нее требовалось, – это просто следить за вратами, которые соединяют миры, чтобы никто не проходил через них там без ее ведома. Но за сотни лет это никому не пришло в голову.
Но потом Орлак обрушил на Королевства свой гнев. Сонму удалось связать юного бога и заключить его в клеть, которая висела среди Пустоты. Десяти Паладинам, десяти избранникам, было поручено удерживать его там, но по совету Дарганота, Старейшины Сонма, решили призвать им в помощь Хранительницу. Ей предстояло следить как за пленником, так и за Паладинами, стать их верным часовым.
Юная красавица Лисе с готовностью приняла это предложение: перед Сонмом встала непростая задача, которая грозила оказаться неразрешимой. А когда впервые было сказано, что лишь Триединство поможет совладать с Орлаком, именно Лисе вызвалась посетить мир, который пытался разрушить мстительный бог, чтобы начать воплощение этого замысла.
Право пользоваться порталами, которым Лисе обладала с рождения, позволяло ей проходить из одного мира в другой, почти не повреждая их ткань и не причиняя им вреда, что было замечательно. Тем не менее ей лишь однажды было дозволено прийти в Королевства и покинуть их в собственном теле. После этого она могла присутствовать в этом мире незримо, чтобы не терять с ним связи, но и только. Сонм поручил ей важное задание и дал лишь один шанс с ним справиться.
Лисе прошла по порталам и почти год провела в Таллиноре. Она добилась всего, чего требовал от нее Сонм, но ее сердце было полно не торжества, а печали. Хранительница больше не хотела жить в прекрасном мире богов и поселилась в Пустоте. Это место казалось Лисе весьма подходящим: оно напоминало о бездонном отчаянии, которое охватывало ее при мысли о том, что предстояло.
Ей предстояло следить за Орлаком и увидеть, как отважные Паладины один за другим падут перед его мощью. Теперь остался лишь великан Темезиус. Орлак мог снова нанести удар, но почему-то прекратил борьбу и притих – очевидно, погрузившись в глубокое раздумье. Лисе не понимала, почему в столь важный миг он дал своему стражу передышку.
Лисе прервала размышления и устремила взгляд на сгусток багрового тумана, который плавал в Пустоте – все, что осталось от Доргрила. Некогда этот бог был могуч и велик. Появление Доргрила в этих скорбных пределах не удивило Лисе. Куда еще Сонм мог сослать божество, которое плело заговор против собственного брата-короля, желая свергнуть его? Для того, кто жаждал жизни во плоти и всех удовольствий, которые она сулила, кто расцветал, вкушая их, невозможно было найти лучшего места заточения. И как еще можно было наказать столь могущественное создание? Только одним способом – лишить его всего, что оно любило: облика, возможности удовлетворять свою прихоть, свободы и, прежде всего, силы.
Бесспорно, Доргрил должен был провести вечность в Пустоте, чтобы заплатить за алчность и высокомерие. Ему были доступны блага, о которых другие боги могли лишь мечтать, которые большинство смертных не могли себе вообразить. Но Доргрил хотел большего. Он был младшим из близнецов и мечтал стать королем, хотя трон по праву принадлежал его брату. Несомненно, ему удалось бы осуществить свой страшный замысел, не узнай об этом его супруга. Ее преданность королю и королеве оказалась сильнее любви к мужу. Доргрила схватили, судили и подвергли наказанию.
Как и подобает стражнице, Лисе не позволяла себе беседовать с богом-заключенным, однако сейчас она почувствовала, что должна с ним поговорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Гидеон и Лаурин, казалось, были потрясены, но Соррель ошибалась, решив, что их ошеломила последняя новость.
– Наша мать жива? – прошептал Гидеон.
– Да. И ваш отец тоже.
– А откуда вы знаете?
– Ваша мать жива, потому что Дармуд Корил спас ее жизнь. И если она умрет, я почувствую. А ваш отец... Откуда я знаю, что он жив? Это она мне сказала.
И Соррель кивком указала в сторону очага.
Гидеон и Лаурин обернулись и увидели прозрачную серебристо-зеленую фигурку женщины, которая покачивалась в воздухе. На губах женщины играла печальная улыбка. Как и надеялась Соррель, дети совершенно не испугались и лишь удивлено разглядывали призрачную гостью.
– Ее зовут Ярго. Это посланница вашего отца. Ей понадобилось немало времени, чтобы разыскать вас. С тех пор, как отец отправил ее на поиски, в Таллиноре прошло несколько лет...
Соррель поняла, что должна кое-что объяснить.
– В разных мирах время течет по-разному. Надеюсь, я не ошиблась в расчетах. Пока в Таллиноре проходит год, здесь пролетает два с половиной. Вам скоро исполнится пятнадцать, но вы покинули Таллинор всего шесть лет назад. И одному Свету известно, что произошло после того, как Ярго покинула вашего отца. Поэтому нам нужно спешить. Если отец отправил к вам посланницу, значит, уже приступил к выполнению своего замысла. Конечно, он мог попасть в беду, но может быть, просто ждет вас.
Вот оно. Соррель внимательно следила за детьми, пытаясь понять их чувства.
– Мы отправляемся туда? – мечтательно спросил Гидеон.
– Мы должны туда отправиться, – сказала Соррель, стараясь говорить ровно.
– Чтобы снова встретиться с нашими родителями? – уточнила Лаурин.
– Так и было задумано.
– А как она нас нашла? – Гидеон не мог отвести глаз от Ярго, которая по-прежнему молча покачивалась в воздухе.
– Ее вел зов Камней Ордольта. Пусть она сама все объяснит.
Улыбаясь, Ярго подплыла поближе. К ее радости, ни мальчик, ни девочка не отшатнулись, а Гидеон даже протянул руку, чтобы коснуться ее. Жаль, что это было невозможно... Мальчик так хорош собой – вылитый отец. Наверно, именно таким был Тор в том возрасте, когда мальчики становятся мужчинами.
– Я проделала долгий пусть, чтобы найти вас. Ваш отец не знал, где вас искать, но меня направляла Хранительница Лисе. Он просил найти вас как можно скорее и передать вам, что он ждет вас и хочет как можно скорее вас видеть. Мы должны отправляться в Таллинор.
– И все? – уточнила Лаурин, эхом повторяя мысли Гидеона.
– Она – только посланница, – произнесла Соррель, зная, что Ярго не сможет ответить на этот вопрос. – Если Торкин Гинт зовет вас, значит, вы ему нужны. Таллинор в опасности. Помните, я рассказывала вам о Паладинах? Возможно, Десятый уже пал. Если это так, времени осталось совсем мало. Как я понимаю, – осторожно добавила она, – вы оба почувствовали, когда горный карлик Фиггис сдался? Вы оба лишились чувств: ты, Гидеон – у себя в монастыре, а ты, Лаурин – в зале для переписывания рукописей. Как я понимаю, это произошло одновременно, и неспроста. Сердце Лесов дотянулось до вас и дало вам знать об этой беде.
Ерунда. Бессмыслица. Гидеон и Лаурин подумали об этом одновременно, хотя ничего не сказали.
– И как мы вернемся в Таллинор? – спросил мальчик – так, словно спрашивал о чем-то совершенно обычном.
– Нас перенесет туда Ярго, – в тон ему ответила Соррель, но ничего пояснять не стала.
– А монастырь? У меня скоро начнутся Испытания, я должен получить голубую ленту. Долго мы будем путешествовать?
Соррель вздохнула.
– Мне нелегко говорить тебе об этом, Гидеон... а тебе, наверно, будет еще труднее это принять...
Она смолкла, но мальчик даже не моргнул.
– Голубая лента и монастырь теперь в прошлом. Как и все, что было у тебя до этого мгновения. Ваша судьба ждет вас в Таллиноре... Вы оба оттуда.
Лаурин оживилась. Она снова взяла себя в руки, и голос ее звучал спокойно и ровно.
– Значит, мы должны забыть все, к чему привыкли... еще раз. Вы это хотите сказать?
– Да – Соррель кивнула. – Мне очень жаль. Все, что происходило до этой ночи, до этого мгновенья, делалось с одной целью: спасти вам жизнь. Ваша жизнь бесценна. Чтобы встретить свою судьбу, вы должны вернуться в Таллинор живыми и невредимыми.
Дети переглянулись. Кажется, они подали друг другу какой-то знак, но Соррель этого не поняла. Скорее всего, им хотелось поговорить наедине, поэтому она извинилась и ушла собирать вещи.
Однако когда она покинула комнату, Гидеон и Лаурин поняли, что не в силах произнести ни слова. То, что здесь произошло, просто не укладывалось в голове.
Ярго пришла на выручку.
– Хотите, я расскажу вам про вашего отца?
Брат и сестра обернулись. Они не ожидали подобного предложения. Теперь голос женщины-призрака уже не был сонным, в нем появилась беспечность, а его переливы напоминали звон стеклянных нитей на ветру.
– Конечно, – откликнулся Гидеон. Он был рад, что разговор наконец-то начался.
И Ярго рассказала. Пока Соррель копошилась в своей кухоньке, напевая себе под нос, Ярго рассказывала детям все, что могла рассказать об их отце – таком рослом статном, самом красивом из всех жителей Таллинора. Лаурин не удержалась и прыснула.
– Ты говоришь так, словно потеряла голову, Ярго.
– Так и есть. Я люблю его всем сердцем... – она услышала печаль в своем голосе и поспешила сменить тему. – Я говорила, что у него есть ручная птица?
Увидев, как они качают головами, она рассмеялась.
– О, это великолепный сокол. Его зовут Клут, и он умеет творить волшебство... хотя я толком не пойму, как ему это удается. Я знаю только, что он – один из десяти Паладинов, защитник вашего отца.
Кажется, Гидеон не слышал ее последних слов. Он напряженно размышлял.
– Ярго, ты думаешь, что мы непременно должны вернуться вместе с тобой?
– Я знаю, что ваш отец очень любит вас, Гидеон, – строго ответила посланница. – Поэтому я уверена: без крайней надобности он никогда не стал бы просить вас вернуться. Он никогда бы не стал подвергать вас опасности ради собственной прихоти.
Тут в комнату на цыпочках вошла Соррель, и Ярго замолчала. Старушка торжественно посмотрела на нее, потом на детей. Гидеон снова переглянулся с Лаурин, взял сестру за руку и коснулся губами ее запястья.
– Если Лаурин согласна, мы отправимся в Таллинор.
Лаурин стало страшно. Теперь ей придется решать за двоих, а она совершенно этого не хотела. Но Гидеон смотрел ей прямо в глаза. Какие они у него удивительные – огромные, темно-голубые... Что он пытается ей сказать? Девочка прижала его руку к своим губам – так ее учили выражать почтение.
– Сомневаюсь, что у нас есть выбор. И я терпеть не могу переписывать рукописи! Так что я согласна.
Если бы у Соррели упала с плеч настоящая гора, она бы не почувствовала бы такого облегчения.
– Спасибо вам... – она на миг смолкла и подошла к сундуку, который стоял в углу комнаты. – Вам надо переодеться. Я приготовила вам одежду. Каждые полгода я ее перешиваю. Извините, если будет не очень хорошо сидеть, но никто этого не заметит. Обещаю.
Дети с опаской приблизились к сундуку и заглянули внутрь. Сначала Соррель достала темно-коричневые брюки и светлую рубашку для Гидеона. Лаурин она вручила юбку с поясом, что было очень кстати, а к ней – свободную блузку, стягивающуюся шнурком у горла.
– Какое там сейчас время года, Ярго? – спросила Соррель.
– Мы прибудем ранней весной, – сказала посланница.
– Значит, это нам тоже пригодится, – откликнулась старушка и вручила Гидеону толстую шерстяную куртку, а его сестре – теплую вязаную шаль.
– О чем я совсем не жалею, так это о своем балахоне, – заметила Лаурин. – Он так кусался!
Гидеону нравилось, как она улыбается. Стоит ей улыбнуться, и она становится такой хорошенькой! Он подумывал сказать это сестре, но Соррель уже вела Лаурин в другую комнату. Гидеону пришлось переодеваться на сундуке. Много времени это не заняло. Очень неплохо, нигде не жмет.
Ярго наблюдала за ним и наслаждалась. Двигается совсем как отец... И это сходство еще заметнее, когда на нем нет одежды. Посланница улыбнулась про себя и подумала, станет ли Хранительница бранить ее за столь неприличное поведение. Тут старушка с девочкой вернулись, дети взглянули друг на друга и расхохотались – так заразительно, что Соррель улыбнулась.
– Не берите с собой ничего, что связывает вас с этим миром, – проговорила старушка. – Хорошо проверьте карманы.
– А наши камни? – уточнил Гидеон.
– Ах, да... их надо взять обязательно. Но больше ничего.
Лаурин перевела дух. Она все еще не могла поверить, что все это происходит на самом деле. И чего ради она ввязалась в эту безумную историю? Гидеон чувствовал ее беспокойство. По правде говоря, он испытывал те же чувства.
– Готовы? – спросила Ярго.
Трое путешественников кивнули и сплели руки.
Глава 14
Милость Орлака
Лисе ненавидела Пустоту между мирами. Но здесь был ее дом.
Сотни лет женщины в семье Лисе были Хранительницами порталов, и это место передавалось от матери к дочери. Мать Лисе была Хранительницей, а до этого – мать ее матери. До того как Орлака Связали, Хранительнице не было нужды жить в Пустоте. Можно сказать, и обязанностей у нее никаких не было. Все, что от нее требовалось, – это просто следить за вратами, которые соединяют миры, чтобы никто не проходил через них там без ее ведома. Но за сотни лет это никому не пришло в голову.
Но потом Орлак обрушил на Королевства свой гнев. Сонму удалось связать юного бога и заключить его в клеть, которая висела среди Пустоты. Десяти Паладинам, десяти избранникам, было поручено удерживать его там, но по совету Дарганота, Старейшины Сонма, решили призвать им в помощь Хранительницу. Ей предстояло следить как за пленником, так и за Паладинами, стать их верным часовым.
Юная красавица Лисе с готовностью приняла это предложение: перед Сонмом встала непростая задача, которая грозила оказаться неразрешимой. А когда впервые было сказано, что лишь Триединство поможет совладать с Орлаком, именно Лисе вызвалась посетить мир, который пытался разрушить мстительный бог, чтобы начать воплощение этого замысла.
Право пользоваться порталами, которым Лисе обладала с рождения, позволяло ей проходить из одного мира в другой, почти не повреждая их ткань и не причиняя им вреда, что было замечательно. Тем не менее ей лишь однажды было дозволено прийти в Королевства и покинуть их в собственном теле. После этого она могла присутствовать в этом мире незримо, чтобы не терять с ним связи, но и только. Сонм поручил ей важное задание и дал лишь один шанс с ним справиться.
Лисе прошла по порталам и почти год провела в Таллиноре. Она добилась всего, чего требовал от нее Сонм, но ее сердце было полно не торжества, а печали. Хранительница больше не хотела жить в прекрасном мире богов и поселилась в Пустоте. Это место казалось Лисе весьма подходящим: оно напоминало о бездонном отчаянии, которое охватывало ее при мысли о том, что предстояло.
Ей предстояло следить за Орлаком и увидеть, как отважные Паладины один за другим падут перед его мощью. Теперь остался лишь великан Темезиус. Орлак мог снова нанести удар, но почему-то прекратил борьбу и притих – очевидно, погрузившись в глубокое раздумье. Лисе не понимала, почему в столь важный миг он дал своему стражу передышку.
Лисе прервала размышления и устремила взгляд на сгусток багрового тумана, который плавал в Пустоте – все, что осталось от Доргрила. Некогда этот бог был могуч и велик. Появление Доргрила в этих скорбных пределах не удивило Лисе. Куда еще Сонм мог сослать божество, которое плело заговор против собственного брата-короля, желая свергнуть его? Для того, кто жаждал жизни во плоти и всех удовольствий, которые она сулила, кто расцветал, вкушая их, невозможно было найти лучшего места заточения. И как еще можно было наказать столь могущественное создание? Только одним способом – лишить его всего, что оно любило: облика, возможности удовлетворять свою прихоть, свободы и, прежде всего, силы.
Бесспорно, Доргрил должен был провести вечность в Пустоте, чтобы заплатить за алчность и высокомерие. Ему были доступны блага, о которых другие боги могли лишь мечтать, которые большинство смертных не могли себе вообразить. Но Доргрил хотел большего. Он был младшим из близнецов и мечтал стать королем, хотя трон по праву принадлежал его брату. Несомненно, ему удалось бы осуществить свой страшный замысел, не узнай об этом его супруга. Ее преданность королю и королеве оказалась сильнее любви к мужу. Доргрила схватили, судили и подвергли наказанию.
Как и подобает стражнице, Лисе не позволяла себе беседовать с богом-заключенным, однако сейчас она почувствовала, что должна с ним поговорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67