Я сквозь сон удивилась, что ему нужно. То, что он не будет пытаться сделать мне что-либо плохое, я не сомневалась и ничуть не испугалась. Подумала, он просто хочет поболтать и поделиться впечатлениями от званого вечера.
– Иван Николаевич, я только что уснула, давайте поговорим завтра, – попросила я и зарылась головой в подушку.
Он промолчал, а я опять уснула, да так крепко, словно куда-то провалилась. Что было потом, я помню с трудом. На меня сверху навалилась неимоверная тяжесть. Я попыталась освободиться, но не смогла даже пошевелиться. От оскорбительного чувства своего полного бессилия, я проснулась, но и тогда не смогла понять, что происходит. Попробовала вырваться и закричать, но лицо было так плотно прижато к подушке, что не только крикнуть, я не смогла даже вдохнуть воздух.
Мелькнула страшная мысль, что меня пытаются задушить. Я уперлась руками в постель, начала вырываться и пытаться приподняться. Воздуха уже не хватало и начиналось удушье.
Не могу сказать, что меня очень напугал страх смерти или, как рассказывают те, кто такое испытал, перед глазами прошла вся жизнь. Смешно, но я думала не о том, что сейчас задохнусь и умру, а в каком виде меня найдут.
Я уже говорила, что арестовали меня так скоропалительно, что я оказалась в том, в чем была, в платье, надетом на голое тело. Мало того, что в дороге платье удручающе быстро снашивалось, и я постепенно превращалась в какую-то оборванку; мне совсем не в чем было спать! Не просить же было у лейб-гвардейцев купить мне ночную рубаху!
Неизвестный человек все давил и давил меня тяжелым телом, но я смогла все-таки извернуться и немного вздохнуть, после подумала, что он хочет меня не задушить, а лишить женской чести. Конечно, насилие было еще страшнее смерти, и я продолжила яростные попытки вырваться и позвать на помощь. Одеяло с меня слетело, и я отбивалась не только руками, но и ногами, понимая свою женскую беспомощность. Однако злоумышленник не предпринял никаких попыток ей воспользоваться и продолжал давить меня подушкой.
Я уже совсем задыхалась, и от отчаянья удвоила усилия вырваться. И вдруг хватка ослабла, я смогла немного повернуть голову и глубоко вздохнуть. Силы меня почти оставили и я лежала, повернув голову, и никак не могла надышаться. Противник больше ничего не предпринимал, он просто придавливал меня сверху и весь дрожал. Я не могла понять, что ему от меня нужно и решила, что на меня напал какой-то сексуальный маньяк.
Постепенно силы и сознание возвращались. Я сориентировалась, и ужом выползла из-под тяжелого тела на свободу. Поперек моей постели лицом вниз неподвижно лежал кто-то очень большой и хрипло, прерывисто вдыхал в себя воздух. Это был не флигель-адъютант, а совсем незнакомый мне человек. Я вскочила с постели и лицом к лицу столкнулась со своим недавним соглядатаем. Узнала я его сразу и по росту и по заросшему лицу.
– Это вы, что случилось? – не удивившись тому, что он почему-то находится у меня в комнате, спросила я.
– Он убийца, – ответил он нарочито спокойным голосом. – Хотел вас задушить.
Я еще раз посмотрела на большое, темное тело. Теперь мне стало понятно, почему мне удалось остаться живой. Из его спины торчала рукоять ножа.
– Мне кажется, я его никогда раньше не видела, – тоже стараясь говорить спокойно и ровно, сказала я. – Кто он такой? Чего ради ему было меня убивать?
– Он приехал сегодня вечером, – объяснил Евстигней, – и показался мне подозрительным, потому я и сидел на дереве, мало ли что могло случиться…
Мы одновременно посмотрели на распахнутое окно. Каким образом Евстигней его открыл и попал в комнату, да еще и с дерева, я не поняла. Перед тем как лечь, я плотно затворила створки.
– Нужно кого-нибудь позвать на помощь, – не очень уверено, предложила я. – Что ему тут лежать!
– Я думаю, это плохая мысль, – мягко возразил он. – Вам будет трудно объяснить, как удалось убить ударом кинжала в спину полицейского чиновника.
– Он полицейский? – задала я глупый вопрос. – Тогда почему…
Дальше спрашивать не имело смысла. Мой первый убийца надворный советник Ломакин тоже был полицейским.
– А зачем он сюда приехал? – вместо этого спросила я и посмотрела на неподвижное тело.
– В столице, наверное, узнали о смерти первого чиновника, потому и прислали второго, – коротко ответил Евстигней.
– Да, правда, – согласилась я, – Татищев посылал нарочного в Петербург… И что же нам теперь делать? Может, хотя бы вытащим у него из спины нож?
– Пока нельзя, он тут все перепачкает кровью. Его нужно унести из дома.
– Унести?! – чуть не засмеялась я, посмотрела на Евстигнея и представила себя. – Каким это образом? Да мы с вами его и с места не сдвинем!
Не знаю почему, но я начала разговаривать со своим спасителем на «вы», хотя он и был одет в крестьянское плате.
– Придется постараться. Если его здесь найдут, у вас будут очень большие неприятности! Меня все равно не поймают, а вас, – он не договорил и грустно покачал головой. – И нам нужно торопиться, скоро рассвет…
– Да, конечно, я понимаю, – согласилась я. – Я сейчас, только немного успокоюсь.
Только теперь я вспомнила, что на мне по-прежнему ничего не надето. Однако моего маленького спасителя это казалось, нисколько не волновало. Впрочем, он еще в Завидово имел возможность вдоволь наглядеться на мою наготу.
– А у вас что, нет никакой другой одежды? – спросил он, когда я собралась надеть свое многострадальное платье.
– Нет, вы что, не помните, как меня арестовали?
– Да, конечно. Я об этом как-то не подумал, – задумчиво ответил он.
Я хотела съязвить, что мужчинам всегда недосуг думать о женской одежде, но решила, что в моих бедах его вины нет, и промолчала.
– Так что мне делать? Платье у меня одно и если я его порву…
– А так вы пойти не можете? – неуверенно спросил он. – В Завидово у вас, кажется, получалось обходиться без одежды. Тамошний сторож, наверное, до сих пор всем рассказывает, что видел ночью голую ведьму.
– А как мы его отсюда вытащим? Выбросим в окно?
– Боюсь, что от этого будет слишком много шума, и мы всех перебудим. Придется тащить его через дом.
– Вы это серьезно? А если нас кто-нибудь увидит? Здесь одних кирасиров двадцать человек, да еще хозяева и дворня.
Мы молча посмотрели друг на друга, начиная до конца сознавать сложность предстоящей работы.
– Давайте, сначала зажжем свечу и посмотрим, какой он и что с ним можно сделать, – предложила я. – Если он слишком тяжел, нужно будет придумать какой-нибудь другой выход.
Евстигней занялся огнивом, а я, окончательно, оставив попытку надеть платье, села на стул возле окна и начала прикидывать, как нам лучше поступить. Предложение моего сообщника спрятать тело было правильным, но слишком трудно осуществимым. Сначала нужно было труп как-то вынести из дома, потом найти тайное место и надежно его спрятать. Сделать это в темноте, в чужом месте, к тому же не оставляя следов, было просто невозможно! Чем дольше я думала, тем менее вероятной казалась мне эта затея.
Наконец Евстигней зажег свечу и мы смогли рассмотреть убитого. Полицейский чиновник оказался крупным мужчиной с широким задом, толстыми икрами и мощным загривком. Он стоял перед постелью на коленях. Его грудь лежала на том месте, где спала я, и лицом он, уже после смерти, уткнулся в подушку, которая должна была стать причиной моей смерти. Из-под левой лопатки страшно торчала круглая костяная рукоятка ножа. Удар был мастерски точный, прямо в сердце, и я невольно с инстинктивным страхом взглянула на своего спасителя. Он был спокоен и внимательно рассматривал убитого.
– Вы правы, он слишком большой, его в такое окно не протолкнуть, – примерившись, сказал он. – А что, если спрятать тело на чердаке. Пока его найдут, пройдет время…
– А вы знаете, как туда попасть? – с сомнением, спросила я.
– Ну, есть же здесь какой-нибудь лаз или люк, – неуверенно ответил он.
– Тогда зачем тащить его на чердак, лучше спрячем здесь же, – предложила я, оглядывая комнату.
Помещение, в котором меня поселили, было довольно большое, но мебели здесь было немного. Большая деревянная кровать со столбиками и под балдахином, на которой я спала, стол, несколько стульев, что-то вроде комода с множеством маленьких ящиков и большой старинный сундук с висячим замком. В него полицейский мог бы поместиться без труда, но у нас не было ключа.
– Давайте затолкаем его под кровать. Если сегодня не будут мыть полы, его не найдут, – выбрала я единственную из всех возможность.
– А мне больше нравится сундук, – сказал Евстигней. – Там он может пролежать хоть до второго пришествия.
– Но он же заперт, – показала я на замок.
– Тем лучше, значит, в него никто не сунется!
– А как его открыть? Я открывать замки без ключа не умею.
– Это как раз не самое трудное, – сказал мой маленький защитник и подошел к сундуку. Сначала он укрепил на полу свечу так, чтобы она освещала замок, потом покопался в карманах своего армяка и вытащил какой-то кривой гвоздь.
– Это старый и простой замок, – объяснил он, вставляя его в скважину. – Такие замки вешают для честных людей. Сейчас я его открою.
Я с интересом наблюдала, как он копается во внутренностях запора. Наконец Евстигней что-то нащупал у него внутри, сдвинул там какой-то рычажок и потянул за дужку. Замок послушно открылся. Мы вместе начли поднимать вверх массивную крышку, и она с противным скрипом не смазанных петель, открылась. Изнутри дохнуло запахом тленной старости и высохшей травой. Сразу же вокруг огонька свечи закружилось несколько бабочек моли.
– Поместиться, как будто специально для него сделали! – довольным голосом сказал Евстигней. – Ну, что с богом?
– Давайте, попробуем, – согласилась я.
Мы подошли к убитому и взяли его с двух сторон под руки. Тело оказалось таким тяжелым, что подняли его мы только с третей попытки. Тащили мы полицейского, пятясь задом. Когда стянули с постели, голова сразу низко свесилась на грудь, и рассмотреть лицо я не смогла. Да, в тот момент мне было и не до прощания со своим погубителем.
– Осторожнее, – попросил Евстигней, когда я под тяжестью тела споткнулась на ровном месте.
Я не ответила, только согласно кивнула. Мы кое-как дотащили мертвеца до сундука, развернули тело, из последних сил поднял повыше, и столкнули внутрь. Он почти до поясницы погрузился в старые тряпки и остался стоять раком, так будто что-то там искал.
– Теперь ноги, – взял на себя руководство Евстигней.
Мы вместе вцепились в толстую, еще теплую ногу в порыжевшем, давно не чищеном, сапоге и перекинули ее через край. Тоже, отдышавшись, сделали и со второй. Мой убийца мягко погрузился в какое-то истлевшее, пахнущее затхлостью тряпье.
– Сейчас закрою, – сказал Евстигней, нагибаясь за замком, – и все будет в порядке.
– А нож? – напомнила я.
– Вот беда, чуть не забыл! – виновато воскликнул он и наклонился над сундуком.
Мне в этот момент от запахов и необходимости прикасаться к покойнику стало дурно, но я не показала вида и, чтобы побороть тошноту, дышала полной грудью возле открытого окна.
– Никак не могу достать, – виновато сказал за спиной Евстигней, – его нужно чуток повернуть.
– Да, конечно, – ответила я и, поборов страх и отвращение, пошла ему на помощь.
Тело в сундуке легло так неудачно, что повернуть его стоило нам неимоверных усилий. В конце концов, моему спасителю пришлось влезть туда самому и только после этого удалось слегка его сдвинуть и выдернуть из спины орудие убийства.
Я так измучилась, что без сил опустилась на постель, на которой только что лежал покойник. Евстигней осмотрел длинный, тонкий клинок, вытер его о тряпку из сундука и засунул за голенище сапога.
– Теперь все, – с явным облегчением сказал он, опустил крышку и повесил на место замок.
Я молча сидела и смотрела на него, а он смущенно переминался с ноги на ногу, видно, не зная, что делать дальше.
– Ну, я, пожалуй, пойду, – наконец сказал Евстигней, но так и не сдвинулся с места. – До скорого свидания.
– Спасибо вам, вы спасли мне жизнь, – наконец опомнилась я, и поблагодарила спасителя.
Отпускать его мне не хотелось. До утра еще было далеко, и оставаться ночью одной в комнате с убитым, мне было страшно. Как бы то ни было, но пока этот необычный человек был здесь, мне можно ничего не бояться.
– Почему вы мне помогаете? – так и не дождавшись, когда он уйдет, спросила я.
Евстигней смутился и отвел взгляд. Я уже немного привыкла к его странному волосатому облику, и он мне больше не казался таким некрасивым, как раньше. Теперь для меня он был просто человек маленького роста с густой до самых глаз рыжей бородой.
– Не знаю, – как-то неохотно сказал он, избегая смотреть мне в глаза, – может быть, оттого что вас полюбил…
– Когда? – теперь уже смутилась я, вспомнив, как он целую ночь наблюдал за мной в окно. – Ведь мы встречались всего два раза.
– Для такого дела много времени не нужно, – грустно сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42