– без улыбки, ответил он.
– Посмотрим. Дело в том, что надворный советник Ломакин, о котором вы спрашиваете, собирался меня убить, но умер раньше меня.
– Что? – вскинулся следователь. – Убить вас? За что?
– Вот этого я вам сказать не могу, сама была бы рада узнать! Эти двое, убийство которых вы расследуете, тоже приходили за тем же.
Кажется, я сумела окончательно вывести хладнокровного Прохорова из себя. Он смотрел на меня во все глаза, совершенно забыв все неприятные вопросы, которые собирался мне задать.
– Простите, вы это говорите серьезно или только что придумал?
– Вполне, – спокойно сказала я, – не верите, посмотрите сами, что они сделали с моей периной.
Я встала с кресла, подошла к кровати и сняла с нее покрывало. Прохоров живо последовал за мной и сразу же увидел сквозные дыры от кинжала в одеяле. Они его так заинтересовали, что он больше ничего не спрашивая, начал сам исследовать постель.
Чем хороши умные люди, им не нужно объяснять очевидное и все разжевывать. Прохоров сразу все правильно понял и начал мне верить. Я же мучительно думала над тем, как преподнести ему ночную историю так, чтобы сказав правду, заставить его поверить и небольшой лжи, выгораживающей меня.
Пока он исследовал постель, я стояла рядом, сочиняя правдоподобную легенду, которую нельзя ни проверить, ни опровергнуть. Когда он окончил осмотр, моя версия случившегося уже была вчерне готова.
– Значит, это вас они пытались убить? А убили их вы? Но, как и с чьей помощью? – спросил он. – Как же получилось…
В этот момент нас прервали. Дверь распахнулась, и в комнату решительным шагом вошел поручик лейб-гвардии Преображенского полка граф Воронцов. Увидев меня возле разобранной постели с незнакомым мужчиной, он остановился, как пораженный громом. Прохоров резко повернулся в его сторону и быстро сунул руку в боковой карман.
– С помощью вот этого молодого человека, – быстро сказала я, сумев за какие-то мгновения выстроить все ночное приключение в стройный рассказ.
Миша, собирался что-то сказать, но я повела бровью и он, замер с открытым ртом.
– Этот молодой человек в меня влюблен, – сказала я, опять повергнув Прохорова в полную растерянность.
Он удивленно посмотрел на меня, потом на Воронцова, потом снова на меня.
– Вчера вечером он стоял тут в карауле, – начала я. – Когда государь отменил мою охрану, он остался во дворце.
Прохоров взглянул на Мишу. Тот смутился, покраснел, но кивнул головой.
– Он продолжал охранять меня, но уже не в той комнате, – кивнула я на дверь, – а в коридоре.
Теперь мой поклонник смотрел на меня не с меньшим удивлением, чем коллежский советник, но Прохоров, слава богу, этого не видел.
– Когда он увидел двух подозрительных людей в черной одежде и масках, пошел следом за ними. Меня заперли снаружи, я уже спала и ни о чем не догадывалась. Разбудил меня упавший в той комнате стул. Я проснулась и, испугавшись, спряталась под кровать. Оттуда, – указала я на щель под кроватью, я видела, как два человека осторожно вошли в комнату, подошли к моей постели и несколько раз ударили сюда, – я показала на порезы, – ножом.
Рассказ, видимо, получился занятный и оба слушателя смотрели с жадным интересом на меня во все глаза.
– Потом я увидела, как поручик подкрался сзади к убийцам и… Впрочем, пусть дальше расскажет он сам.
Миша был умным мальчиком, и времени прийти в себя, у него было достаточно, потому он вполне спокойно досказал конец этой истории:
– Да тут и говорить особенно не о чем. Того, что был с ножом, я заколол палашом, а второго когда он бросился на меня с кинжалом, застрелил.
– Потом мы перетащили их в соседнюю комнату, – перебила я, – поручик вновь закрыл меня в комнате и охранял до рассвета. Потом он простился со мной через дверь и ушел из дворца. Это может подтвердить часовой у входа.
Наш совместный рассказ произвел на Прохорова такое впечатление, что он не задал ни одного уточняющего вопроса и просто вернулся на свое место и застыл в глубокой задумчивости.
Я кивнула Мише на свободный стул, и он тоже сел. Молчали мы несколько минут. В это время следователь обдумывал и сопоставлял описанные события. Когда он собрался заговорить, я опять его опередила.
– Яков Степанович, надеюсь, вы, понимаете, почему я не сказала всего этого государю. Здесь было много посторонних людей, и я не могла позволить, чтобы о происшедшем узнали третьи лица и особенно, мой муж. Боюсь, он все неправильно поймет и последствия для меня могут быть самые печальные. Мы все это рассказали вам, рассчитывая на ваш ум и такт!
Устоять против лести, особенно человеку, к ней не привыкшему, всегда трудно и Прохоров не смог сдержать довольную улыбку. Неприятный для меня вопрос был забыт.
– Я вас вполне понимаю, госпожа Крылова, – сказал он, – и в меру своих сил постараюсь позаботиться о вашей чести. Однако остается нерешенной загадка, кому вы так не угодили, что вас упорно хотят лишить жизни!
– Этого я, клянусь чем хотите, не знаю, – ответила я, прямо глядя ему в глаза. – До нынешнего лета я была простой крестьянкой, состояла в дворне небогатого помещика, а как только вышла замуж, начались все эти несчастья.
– Может быть, это происки родни вашего мужа? Он богатый человек?
– Отнюдь, мой муж простой лекарь и никакого состояния не имеет.
– Тем более странно, – помолчав, сказал Прохоров. – Впрочем, возможно все дело не в нем, а в вас.
– Во мне? – искренне удивилась я. – У меня здесь нет не только врагов, но и просто знакомых!
– Не скажите, – невесело улыбнулся он, – вам, вчерашней крестьянке, император целует руку и приглашает к себе в гости. Граф Пален дарит вам платья. В вас влюбился господин поручик. Думаю, у женщины, обладающей таким талантом нравиться, должно быть много недоброжелателей.
– Вы хотите сказать!.. – вскочила я с кресла.
– Ничего я не хочу, – перебил он, – я уже много о вас знаю и пока только хорошее. Я всего лишь пытаюсь раскрыть преступление!
– Мне кажется, оно уже раскрыто, и лучше подумать, как вам доложить о результатах государю, – успокоившись, сказала я, опускаясь в кресло. – Я вполне могу обойтись без участия в нем.
– Это действительно сложный вопрос, – задумчиво проговорил он. – Как я понимаю, вы не хотите в этом участвовать, а графу, – он посмотрел на Воронцова, и стало понятно, что он его знает, – будет трудно объяснить, почему он сразу после происшествия не доложил о нем своему начальству.
– Я просто не успел этого сделать, – с виноватой улыбкой, вмешался в разговор Миша.
– Думаю, такое объяснение его величество не удовлетворит, – мягко сказал Прохоров, – преступление случилось ночью, а теперь третий час по полудни. Император ото всех подданных требует четкости действий и послушания. К тому же остается нерешенным вопрос, кого эти мерзавцы хотели убить?
– Может быть, они попали сюда по ошибке? – сказал Миша.
– По ошибке? – задумчиво, повторил за ним Прохоров.
– Конечно, по ошибке, – подхватила я его еще неотчетливую мысль, – граф возвращался со службы и заметил двух подозрительных людей. Как офицер, он решил за ними проследить. Злоумышленники проникли в Зимний дворец. Он направился вслед за ними, понял, что это преступники…
– Тогда почему же он сразу после происшествия не доложил обо всем по команде? – перебил меня Прохоров, улыбнувшись Воронцову.
– У меня, – начал говорить Миша и замолчал, – скажем, очень болела голова!
– Или вас по ней ударили, и вы все это время были без памяти, – поправил его коллежский советник.
– Тогда преступников должно было быть трое, – вмешалась я. – Последний должен был идти следом, и напасть на графа сзади…
– А где мне взять этого третьего? – спросил следователь. – Швейцара, который пропустил убийц во дворец, я уже нашел и он признался, что провел сюда только двоих…
– Уже нашли? – переспросила я, поражаясь талантам Прохорова. – Так быстро?
– Это было просто, – разочаровал он меня. – Ночью во дворец была открыта лишь одна дверь, и их мог сюда впустить только швейцар, уговоривший напарника сбегать за водкой. Сначала он запирался, но я нашел в его кармане пятьдесят рублей, полученных от злоумышленников, и ему пришлось во всем сознаться.
Наступило молчание. Получалось, что коллективно придуманный хитроумный план никуда не годился. Сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы, нам не удалось. Миша мрачно смотрел на Прохорова и почти решился принести себя в жертву обстоятельствам, сказать, что после убийства испугался последствий и сбежал из дворца. Однако его жертвы не потребовалось, его величество случай помог все уладить самым лучшим образом.
В дверь покоев заглянул усатый старик и, увидев нашего следователя, поманил его пальцем. Яков Степанович быстро встал и вышел. Вернулся он спустя минуту, с веселым и довольным лицом.
– Кажется, дамы и господа, все устроилось само собой, – сообщил он, улыбнувшись. – Швейцар приказал долго жить.
– Какой швейцар, тот самый? – догадался Воронцов.
– Не вынес угрызений совести и страха наказания и удавился, – подтвердил Прохоров. – Его только что нашли повешенным в караульной части. Теперь можно будет смело говорить, что он состоял с убийцами в заговоре и огрел вас, господин поручик, сзади по голове!
– Получается, что преступление раскрыто и вас можно поздравить с чином действительного статского советника? – сказала я.
– Если государь не передумает, то, надеюсь, можно, – скромно улыбнулся он. – А вот что касается причины преступления, тут я в полном затруднении. Считать вас, сударыня, племянницей Дантона я решительно отказываюсь!
– Вам уже и это известно? – поразилась я.
– Какого это Дантона, французского революционера, якобинца?! – взволнованно, воскликнул Воронцов. – Вы, Алевтина Сергеевна, племянница Жоржа-Жака Дантона?!
Глава 10
Кажется, все, наконец, устроилось. Миша отправился добывать мне хлеб насущный, Яков Степанович ждать приезда государя. Августейшее семейство лето проводило в Петродворце, один Павел Петрович находился в постоянных разъездах, пытаясь самолично управлять обширной империей и своей столицей. Я осталась одна и который раз с отчаяньем перебирала свои наряды.
Идти на прием к царю мне было решительно не в чем. Платье, подаренное графом Паленом, для строго императора было слишком фривольным, сарафан отпадал сам собой, а многострадальное платье, в котором я приехала сюда, совсем обветшало. К тому же у меня не было перчаток, обходиться без которых было совершенно неприлично.
Когда вернулся Миша с раздобытыми на кухне холодными закусками, я в одной рубашке ремонтировала свое старье. Мой легкий наряд тотчас направил его мысли в неприличном направлении, и он принялся слоняться вокруг меня, глядя умоляющими глазами. Мне было не до нежностей, к тому же я так проголодалась, что с жадностью набросилась на еду.
– Между прочим, Алевтина Сергеевна, – не добившись ничего молчаливой мольбой, обижено сказал Миша, решившись завести прямой разговор о наших отношениях, – вы меня обещали кое-чему научить!
– Обещала, – подтвердила я с набитым ртом, – только не говорила когда. Вы хотите, чтобы нас тут застали неизвестно за какими занятиями? Вам вообще сейчас следует быть в полку, а не в моей спальне!
Воронцов со мной, конечно, не согласился, сделал вид, что обиделся, и между нами началась обычная в таких случаях амурная игра. Мы болтали о пустяках, и Миша пытался не мытьем так катаньем сбить меня с пути истинного. Я, в свою очередь, прикидывалась наивной и делала вид, что его намеков и двусмысленностей не понимаю.
Сама же всеми силами старалась не слушать, о чем он думает. Однако Мишины мысли были так настойчивы, что против моей воли пробивались в голову и начинали не на шутку волновать. Чтобы прекратить это безобразие, я попросила его уйти и дать мне отдохнуть. Воронцов обиделся, надулся, но вынужден был подчиниться. Однако едва он вышел из комнаты, как нос к носу столкнулся с графом Паленом. Дверь была прикрыта не плотно, я услышала голоса и подбежала к двери узнать, что там происходит.
– Здравия желаю, ваше сиятельство, – громко, чтобы я услышала, сказал Миша.
– Здравствуйте, поручик, – небрежно ответил ему всесильный граф, – что вы здесь делаете?
– Навещал госпожу Крылову, – ответил он.
– Вы что, с ней знакомы? – удивился Пален.
– Точно так, познакомился за время несения службы.
– Н-да, такое случается, – насмешливо сказал граф, – я в ваши годы тоже бывало, увивался возле женских юбок!
– Это не то, что вы думаете, ваше сиятельство! – холодно ответил граф Воронцов. – На госпожу Крылову ночью пытались напасть заговорщики, я сумел предотвратить убийство и теперь приходил справиться о ее здоровье!
– Что! – воскликнул граф. – Какие еще здесь в Зимнем заговорщики?! О чем вы говорите!
– Кто они такие я не знаю, ваше сиятельство, это дело расследуют генерал-прокурор Лопухин и полицейский офицер, у них и спросите, – дерзко ответил Воронцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Посмотрим. Дело в том, что надворный советник Ломакин, о котором вы спрашиваете, собирался меня убить, но умер раньше меня.
– Что? – вскинулся следователь. – Убить вас? За что?
– Вот этого я вам сказать не могу, сама была бы рада узнать! Эти двое, убийство которых вы расследуете, тоже приходили за тем же.
Кажется, я сумела окончательно вывести хладнокровного Прохорова из себя. Он смотрел на меня во все глаза, совершенно забыв все неприятные вопросы, которые собирался мне задать.
– Простите, вы это говорите серьезно или только что придумал?
– Вполне, – спокойно сказала я, – не верите, посмотрите сами, что они сделали с моей периной.
Я встала с кресла, подошла к кровати и сняла с нее покрывало. Прохоров живо последовал за мной и сразу же увидел сквозные дыры от кинжала в одеяле. Они его так заинтересовали, что он больше ничего не спрашивая, начал сам исследовать постель.
Чем хороши умные люди, им не нужно объяснять очевидное и все разжевывать. Прохоров сразу все правильно понял и начал мне верить. Я же мучительно думала над тем, как преподнести ему ночную историю так, чтобы сказав правду, заставить его поверить и небольшой лжи, выгораживающей меня.
Пока он исследовал постель, я стояла рядом, сочиняя правдоподобную легенду, которую нельзя ни проверить, ни опровергнуть. Когда он окончил осмотр, моя версия случившегося уже была вчерне готова.
– Значит, это вас они пытались убить? А убили их вы? Но, как и с чьей помощью? – спросил он. – Как же получилось…
В этот момент нас прервали. Дверь распахнулась, и в комнату решительным шагом вошел поручик лейб-гвардии Преображенского полка граф Воронцов. Увидев меня возле разобранной постели с незнакомым мужчиной, он остановился, как пораженный громом. Прохоров резко повернулся в его сторону и быстро сунул руку в боковой карман.
– С помощью вот этого молодого человека, – быстро сказала я, сумев за какие-то мгновения выстроить все ночное приключение в стройный рассказ.
Миша, собирался что-то сказать, но я повела бровью и он, замер с открытым ртом.
– Этот молодой человек в меня влюблен, – сказала я, опять повергнув Прохорова в полную растерянность.
Он удивленно посмотрел на меня, потом на Воронцова, потом снова на меня.
– Вчера вечером он стоял тут в карауле, – начала я. – Когда государь отменил мою охрану, он остался во дворце.
Прохоров взглянул на Мишу. Тот смутился, покраснел, но кивнул головой.
– Он продолжал охранять меня, но уже не в той комнате, – кивнула я на дверь, – а в коридоре.
Теперь мой поклонник смотрел на меня не с меньшим удивлением, чем коллежский советник, но Прохоров, слава богу, этого не видел.
– Когда он увидел двух подозрительных людей в черной одежде и масках, пошел следом за ними. Меня заперли снаружи, я уже спала и ни о чем не догадывалась. Разбудил меня упавший в той комнате стул. Я проснулась и, испугавшись, спряталась под кровать. Оттуда, – указала я на щель под кроватью, я видела, как два человека осторожно вошли в комнату, подошли к моей постели и несколько раз ударили сюда, – я показала на порезы, – ножом.
Рассказ, видимо, получился занятный и оба слушателя смотрели с жадным интересом на меня во все глаза.
– Потом я увидела, как поручик подкрался сзади к убийцам и… Впрочем, пусть дальше расскажет он сам.
Миша был умным мальчиком, и времени прийти в себя, у него было достаточно, потому он вполне спокойно досказал конец этой истории:
– Да тут и говорить особенно не о чем. Того, что был с ножом, я заколол палашом, а второго когда он бросился на меня с кинжалом, застрелил.
– Потом мы перетащили их в соседнюю комнату, – перебила я, – поручик вновь закрыл меня в комнате и охранял до рассвета. Потом он простился со мной через дверь и ушел из дворца. Это может подтвердить часовой у входа.
Наш совместный рассказ произвел на Прохорова такое впечатление, что он не задал ни одного уточняющего вопроса и просто вернулся на свое место и застыл в глубокой задумчивости.
Я кивнула Мише на свободный стул, и он тоже сел. Молчали мы несколько минут. В это время следователь обдумывал и сопоставлял описанные события. Когда он собрался заговорить, я опять его опередила.
– Яков Степанович, надеюсь, вы, понимаете, почему я не сказала всего этого государю. Здесь было много посторонних людей, и я не могла позволить, чтобы о происшедшем узнали третьи лица и особенно, мой муж. Боюсь, он все неправильно поймет и последствия для меня могут быть самые печальные. Мы все это рассказали вам, рассчитывая на ваш ум и такт!
Устоять против лести, особенно человеку, к ней не привыкшему, всегда трудно и Прохоров не смог сдержать довольную улыбку. Неприятный для меня вопрос был забыт.
– Я вас вполне понимаю, госпожа Крылова, – сказал он, – и в меру своих сил постараюсь позаботиться о вашей чести. Однако остается нерешенной загадка, кому вы так не угодили, что вас упорно хотят лишить жизни!
– Этого я, клянусь чем хотите, не знаю, – ответила я, прямо глядя ему в глаза. – До нынешнего лета я была простой крестьянкой, состояла в дворне небогатого помещика, а как только вышла замуж, начались все эти несчастья.
– Может быть, это происки родни вашего мужа? Он богатый человек?
– Отнюдь, мой муж простой лекарь и никакого состояния не имеет.
– Тем более странно, – помолчав, сказал Прохоров. – Впрочем, возможно все дело не в нем, а в вас.
– Во мне? – искренне удивилась я. – У меня здесь нет не только врагов, но и просто знакомых!
– Не скажите, – невесело улыбнулся он, – вам, вчерашней крестьянке, император целует руку и приглашает к себе в гости. Граф Пален дарит вам платья. В вас влюбился господин поручик. Думаю, у женщины, обладающей таким талантом нравиться, должно быть много недоброжелателей.
– Вы хотите сказать!.. – вскочила я с кресла.
– Ничего я не хочу, – перебил он, – я уже много о вас знаю и пока только хорошее. Я всего лишь пытаюсь раскрыть преступление!
– Мне кажется, оно уже раскрыто, и лучше подумать, как вам доложить о результатах государю, – успокоившись, сказала я, опускаясь в кресло. – Я вполне могу обойтись без участия в нем.
– Это действительно сложный вопрос, – задумчиво проговорил он. – Как я понимаю, вы не хотите в этом участвовать, а графу, – он посмотрел на Воронцова, и стало понятно, что он его знает, – будет трудно объяснить, почему он сразу после происшествия не доложил о нем своему начальству.
– Я просто не успел этого сделать, – с виноватой улыбкой, вмешался в разговор Миша.
– Думаю, такое объяснение его величество не удовлетворит, – мягко сказал Прохоров, – преступление случилось ночью, а теперь третий час по полудни. Император ото всех подданных требует четкости действий и послушания. К тому же остается нерешенным вопрос, кого эти мерзавцы хотели убить?
– Может быть, они попали сюда по ошибке? – сказал Миша.
– По ошибке? – задумчиво, повторил за ним Прохоров.
– Конечно, по ошибке, – подхватила я его еще неотчетливую мысль, – граф возвращался со службы и заметил двух подозрительных людей. Как офицер, он решил за ними проследить. Злоумышленники проникли в Зимний дворец. Он направился вслед за ними, понял, что это преступники…
– Тогда почему же он сразу после происшествия не доложил обо всем по команде? – перебил меня Прохоров, улыбнувшись Воронцову.
– У меня, – начал говорить Миша и замолчал, – скажем, очень болела голова!
– Или вас по ней ударили, и вы все это время были без памяти, – поправил его коллежский советник.
– Тогда преступников должно было быть трое, – вмешалась я. – Последний должен был идти следом, и напасть на графа сзади…
– А где мне взять этого третьего? – спросил следователь. – Швейцара, который пропустил убийц во дворец, я уже нашел и он признался, что провел сюда только двоих…
– Уже нашли? – переспросила я, поражаясь талантам Прохорова. – Так быстро?
– Это было просто, – разочаровал он меня. – Ночью во дворец была открыта лишь одна дверь, и их мог сюда впустить только швейцар, уговоривший напарника сбегать за водкой. Сначала он запирался, но я нашел в его кармане пятьдесят рублей, полученных от злоумышленников, и ему пришлось во всем сознаться.
Наступило молчание. Получалось, что коллективно придуманный хитроумный план никуда не годился. Сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы, нам не удалось. Миша мрачно смотрел на Прохорова и почти решился принести себя в жертву обстоятельствам, сказать, что после убийства испугался последствий и сбежал из дворца. Однако его жертвы не потребовалось, его величество случай помог все уладить самым лучшим образом.
В дверь покоев заглянул усатый старик и, увидев нашего следователя, поманил его пальцем. Яков Степанович быстро встал и вышел. Вернулся он спустя минуту, с веселым и довольным лицом.
– Кажется, дамы и господа, все устроилось само собой, – сообщил он, улыбнувшись. – Швейцар приказал долго жить.
– Какой швейцар, тот самый? – догадался Воронцов.
– Не вынес угрызений совести и страха наказания и удавился, – подтвердил Прохоров. – Его только что нашли повешенным в караульной части. Теперь можно будет смело говорить, что он состоял с убийцами в заговоре и огрел вас, господин поручик, сзади по голове!
– Получается, что преступление раскрыто и вас можно поздравить с чином действительного статского советника? – сказала я.
– Если государь не передумает, то, надеюсь, можно, – скромно улыбнулся он. – А вот что касается причины преступления, тут я в полном затруднении. Считать вас, сударыня, племянницей Дантона я решительно отказываюсь!
– Вам уже и это известно? – поразилась я.
– Какого это Дантона, французского революционера, якобинца?! – взволнованно, воскликнул Воронцов. – Вы, Алевтина Сергеевна, племянница Жоржа-Жака Дантона?!
Глава 10
Кажется, все, наконец, устроилось. Миша отправился добывать мне хлеб насущный, Яков Степанович ждать приезда государя. Августейшее семейство лето проводило в Петродворце, один Павел Петрович находился в постоянных разъездах, пытаясь самолично управлять обширной империей и своей столицей. Я осталась одна и который раз с отчаяньем перебирала свои наряды.
Идти на прием к царю мне было решительно не в чем. Платье, подаренное графом Паленом, для строго императора было слишком фривольным, сарафан отпадал сам собой, а многострадальное платье, в котором я приехала сюда, совсем обветшало. К тому же у меня не было перчаток, обходиться без которых было совершенно неприлично.
Когда вернулся Миша с раздобытыми на кухне холодными закусками, я в одной рубашке ремонтировала свое старье. Мой легкий наряд тотчас направил его мысли в неприличном направлении, и он принялся слоняться вокруг меня, глядя умоляющими глазами. Мне было не до нежностей, к тому же я так проголодалась, что с жадностью набросилась на еду.
– Между прочим, Алевтина Сергеевна, – не добившись ничего молчаливой мольбой, обижено сказал Миша, решившись завести прямой разговор о наших отношениях, – вы меня обещали кое-чему научить!
– Обещала, – подтвердила я с набитым ртом, – только не говорила когда. Вы хотите, чтобы нас тут застали неизвестно за какими занятиями? Вам вообще сейчас следует быть в полку, а не в моей спальне!
Воронцов со мной, конечно, не согласился, сделал вид, что обиделся, и между нами началась обычная в таких случаях амурная игра. Мы болтали о пустяках, и Миша пытался не мытьем так катаньем сбить меня с пути истинного. Я, в свою очередь, прикидывалась наивной и делала вид, что его намеков и двусмысленностей не понимаю.
Сама же всеми силами старалась не слушать, о чем он думает. Однако Мишины мысли были так настойчивы, что против моей воли пробивались в голову и начинали не на шутку волновать. Чтобы прекратить это безобразие, я попросила его уйти и дать мне отдохнуть. Воронцов обиделся, надулся, но вынужден был подчиниться. Однако едва он вышел из комнаты, как нос к носу столкнулся с графом Паленом. Дверь была прикрыта не плотно, я услышала голоса и подбежала к двери узнать, что там происходит.
– Здравия желаю, ваше сиятельство, – громко, чтобы я услышала, сказал Миша.
– Здравствуйте, поручик, – небрежно ответил ему всесильный граф, – что вы здесь делаете?
– Навещал госпожу Крылову, – ответил он.
– Вы что, с ней знакомы? – удивился Пален.
– Точно так, познакомился за время несения службы.
– Н-да, такое случается, – насмешливо сказал граф, – я в ваши годы тоже бывало, увивался возле женских юбок!
– Это не то, что вы думаете, ваше сиятельство! – холодно ответил граф Воронцов. – На госпожу Крылову ночью пытались напасть заговорщики, я сумел предотвратить убийство и теперь приходил справиться о ее здоровье!
– Что! – воскликнул граф. – Какие еще здесь в Зимнем заговорщики?! О чем вы говорите!
– Кто они такие я не знаю, ваше сиятельство, это дело расследуют генерал-прокурор Лопухин и полицейский офицер, у них и спросите, – дерзко ответил Воронцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42