Здесь собирались отбросы
кордавского общества: нищие, калеки, неудачники, дегенераты. По плохо
освещенным улицам Преисподней открыто разгуливали преступники всех мастей;
городские стражники остерегались заглядывать в мрачные лабиринты улиц
подземного города. Зато здесь всегда было полно солдат и моряков, жаждущих
потратить последние деньги на какие-нибудь развлечения. А развлечения
здесь можно было найти на любой вкус, даже самый извращенный. На всем
западном побережье океана Преисподняя пользовалась самой дурной
репутацией. Поговаривали, что она не уступает настоящему аду, населенному
чертями. В пору своей службы в зингаранской армии Конан однажды был в
Преисподней. Оттуда он вернулся с пустым кошельком, и трещавшей с похмелья
головой.
Теперь он снова ехал по темным улочкам, спускаясь все ниже и ниже.
Погони за ними не было, и они беспрепятственно добрались до своего
убежища. Здесь они были в полной безопасности. Если бы даже король отрядил
на их поимку тысячу стражников, у них было бы столько же шансов поймать
беглецов, как если бы они взялись вычерпывать море решетом.
Было позднее утро, и дневной свет кое-где пробивался сквозь толщу
земли, тускло озаряя обычно темные улицы подземного города, которые в это
время были пусты. Жизнь в Преисподней начиналась с приходом ночи, и все ее
жители были ночными созданиями.
Несколько винных лавочек и публичных домов все еще были открыты. У
входа слонялись проститутки с утомленными лицами, поджидавшие случайного
клиента-любителя сомнительных удовольствий. Тусклые уличные фонари бросали
желтые пятна на грязные тротуары. Опиумные курильни и игорные дома были
забиты до отказа. 3а опущенными занавесями публичных домов их обитатели
уже укладывались спать после бессонной трудовой ночи. В маленьких задних
комнатках воры и убийцы при свете свечи делили свой ночной заработок,
мучаясь при этом остатками совести.
Будь Конан чуточку образованнее, он бы заметил, что в архитектурном
отношении Преисподняя была настоящим музеем древностей. Любой ценитель
старины пришел бы в восторг от величественных фасадов зданий, кованых
металлических решеток, прекрасно сохранившихся оконных витражей,
причудливых форм уличных фонарей. Конан же видел вокруг только грязь,
опустошение и жалкие попытки жителей содержать разрушающиеся здания в
относительном порядке. На его взгляд, лучше было бы дать им развалиться до
конца.
Дневной свет, проникавший в эти катакомбы, был бессилен бороться с
кромешным мраком, он только разгонял его, превращая в глубокие тени,
теснившиеся по углам. Вентиляционные шахты лишь слегка освежали воздух,
выпуская наружу миазмы дыма, нищеты, разорения.
Потолки пещер, располагавшиеся на высоте трех-четырех метров,
походили на черное беззвездное небо. Оно покоилось на многочисленных
опорах, словно служащих основанием для того солнечного мира наверху.
Наполовину срезанные дома старого города упирались в потолок, служа
фундаментом для верхних построек. Подвалы многих домов Кордавы сообщались
со старым городом через систему замаскированных подземных ходов. Таким
образом, Преисподняя была настоящим подземным царством, в котором
проживали люди-изгои, отщепенцы.
Во время бешеной скачки по улицам Кордавы Конан едва успел
перекинуться со своими спутниками парой слов. у них не было времени на
болтовню. Сантиддио поручился за молодого варвара, и люди Мордерми приняли
его в свой круг без лишних расспросов. Сейчас Сантиддио был занят
оживленной беседой с Мордерми и Сандокадзи, и Конан мог без помех
поразмыслить над своим положением. То обстоятельство, что расстояние между
ним и Танцевальным Помостом постоянно увеличивалось, как нельзя больше
устраивало Конана. Сантиддио был среди своих. Правда, что может объединять
аристократического отпрыска и его высокообразованных друзей с преступным
миром? Но не это сейчас занимало мысли Конана. Он размышлял, как ему без
помех проникнуть в гавань и попасть на корабль, отплывающий куда-нибудь
подальше от этих берегов.
Они ехали по узкому коридору, образованному витринами магазинов и
стенами домов. Коридор заканчивался тупиком. Перед всадниками высилась
кирпичная стена. Но они продолжали двигаться, не сбавляя хода, как будто
этой стены не существовало. И Конан не удивился, когда часть стены ушла в
землю, образуя проход для проезда небольшого отряда. Когда они проехали,
стена встала на место. Конан услышал слабый скрип шестеренок и движущихся
противовесов.
Наверное, эта стена когда-то служила границей большого поместья с
садом и многочисленными угодьями, подумал Конан. Под копытами лошадей
сквозь слой грязи угадывались мозаичные изображения морских нимф и
дельфинов. На месте бывших клумб высились горы мусора, а садовый фонтан
был забит грязью. Кирпичные опоры заменяли в этом саду деревья, а покрытый
копотью и сажей потолок служил небесами, звездами и облаками одновременно.
Откуда-то доносился йодистый запах морского ветра.
Невдалеке виднелись остатки того, что раньше было одним из
прекраснейших дворцов старого города. Его массивные стены достигали высоты
двух этажей, на них громоздилась новая кирпичная кладка. Конан решил, что
это фундамент здания, находящегося в новом городе. В окнах горел свет,
отбрасываемый смоляными факелами.
На шум выбежали хорошо вооруженные люди, приветствовавшие прибывших
громкими криками. Между кирпичными столбами и разбитыми статуями с визгом
носились ребятишки, выражая всеобщее ликование. В окнах показались
несколько неряшливо одетых женщин и тоже приветственно махнули рукой
всадникам. Отсалютовав в ответ, Мордерми и его спутники спешились и
передали лошадей подоспевшим воинам.
Конан последовал за ними, чувствуя на себе подозрительные взгляды.
Мордерми поднял руку и крикнул, стараясь заглушить поток вопросов и
восклицаний:
- Прошу внимания, друзья! Тише! Как вы знаете, сегодня я решил
похитить у короля Риманендо одну пташку, которую он уже собирался
вздернуть на виселице. И что же? Король будет сегодня в ужасном гневе -
ведь он подарил мне целых двух птичек из королевских клеток. Он не только
возвратил нам нашего брата Сантиддио, известного мастера полемики...
Его слова потонули в радостных криках. Сантиддио отвесил почтительный
поклон.
- ...не только Сантиддио, - продолжал Мордерми. - Его Величество
презентовал нам прекрасного фехтовальщика и мятежника Конана из Киммерии,
бывшего наемника зингаранской армии, победившего в честной схватке
капитана Риннову.
Воцарилась тишина; слушатели оценивали все произнесенное Мордерми.
Затем разразилась буря восторженных криков и аплодисментов. Мужчины
приветствовали Конана, хлопали по плечам, щупали мускулы. Конан был рад
такому обращению: вокруг него были люди такого же сорта, что и он.
Неожиданно толпа расступилась, и вперед вышла Сандокадзи. Она быстро
поцеловала Конана, и ее поцелуй был неожиданно теплым и мягким. Она быстро
отступила назад.
- Я видела, что произошло на Помосте, - сказала она. - Сантиддио -
мой брат. Я не забуду твоей услуги.
Неожиданно между ними возник Мордерми.
- Ну, а теперь, Конан, - сказал он приветливым тоном, с несколько
натянутой улыбкой, - раз уж тебя целует моя женщина, почему бы нам не
сбить с тебя железные украшения, которые ты все еще носишь?

3. "БЕЛАЯ РОЗА"
Девушка плеснула еще один ковш кипятка, и все вокруг окуталось паром.
Конан, втиснутый в дубовый чан, не сумел увернуться и ошпарился. Он
выругался, делая очередной глоток вина, и шлепнул девушку зажатым в другой
руке цыпленком. Девушка - Конан не помнил ее имени - хрипло рассмеялась и,
встав на колени принялась тереть ему спину намыленной мочалкой, от которой
пахло серой. Сантиддио уверял, что это лучший способ отбить тюремный
запах. Ее тонкое платье намокло и плотно облегало тело, подчеркивая все
прелести фигуры. Конан, с чашей вина в одной руке и недожаренным цыпленком
в другой, воспринимал ее заботы как должное.
Один из людей Мордерми сбил с него кандалы, и теперь он вдвоем с
Сантиддио, смывал с себя тюремную грязь в большом дубовом чане. Пар
клубился до потолка, тут и там сновали хихикающие девицы, и вся комната
напоминала публичные бани. Конаном же владело только одно стремление -
набить свой урчащий живот, и он не видел причин откладывать это
удовольствие.
Сантиддио, сидевший в чане рядом, казалось, не испытывал ни голода,
ни жажды. Ожесточенно натирая свои костлявые бока, он беспрерывно трещал,
описывая все детали своего ареста и заключения - никакого следствия и суда
по его делу, очевидно, не было, - а также борьбу на помосте виселицы.
Мордерми вежливо слушал, изредка задавая тот или иной вопрос. Сандокадзи,
со светящимися от возбуждения глазами, больше внимания уделяла Конану.
Сейчас, когда она была рядом с братом, их сходство было очевидным. У
обоих это проявлялось в округлом подбородке, форме носа и чувственного
рта, огромных, светящихся глазах. Как и все зингаранцы Сандокадзи была
брюнеткой. Ее пышные черные локоны были изящно перевязаны красным шарфом.
Это была высокая, длинноногая, стройная девушка, одетая в свободную блузку
и широкую юбку. Она была примерно того же возраста, что и брат, и Конан
никак не мог определить, кто же из них старше.
Мордерми сказался моложе, чем его себе представлял Конан. Он был на
голову ниже огромного киммерийца, несмотря на сапоги с высокими каблуками,
которые постоянно носил. Предводитель кордавских воров имел репутацию
опасного соперника как в сражении, так и в одиночном бою. Подтверждением
тому служила его гибкая фигура и хорошо развитые мускулы. У Мордерми была
квадратная челюсть, а нос был переломан в нескольких местах. На лице его
застыла настороженная маска. Глаза смотрели пронзительно, как бы
пронизывая собеседника насквозь, и становясь непроницаемыми, когда
встречали ответный взгляд.
Он тоже был брюнетом, и маслянистая копна черных волос, почти
скрывавших глаза, была перехвачена таким же шарфом, как у Сандокадзи.
Конан подумал, что тонкие черные усики и обилие золотых побрякушек придают
Мордерми слишком претенциозный вид, но, с другой стороны, молодой варвар
никогда не разделял зингаранский вкус в выборе одежды. В кожаных штанах и
богато отделанном камзоле Мордерми можно было принять за принца крови, а
не за главаря воровской шайки. К тому же обоюдоострая шпага и длинный
кинжал, прикрепленные к его поясу, придавали ему отнюдь не женственный
вид.
Конан допил вино, и его веселая помощница поторопилась вновь
наполнить чашу. Цыпленок был жестким и недожаренным, но Конан был слишком
голоден, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Нежась в теплой воде, он
с наслаждением рвал зубами резиновое мясо, бросая объедки на пол. На его
руках и ногах виднелись глубокие ссадины, оставленные кандалами. Конан
решил при первом удобном случае их перевязать, чтобы не быть опознанным на
улице.
Мордерми, внимательно следивший за выражением лица киммерийца, как
будто прочел его мысли.
- Что ты теперь собираешься делать, Конан?
- Убраться из Кордавы, - последовал ответ. - Перебраться через
городские стены и уехать в другую страну - Аргос или Аквилонию.
Мордерми покачал головой.
- Плохо. Они этого и ждут. Гавани будут усиленно охраняться, вдоль
стен поставят двойную охрану, а на границы пошлют приказ с твоим
описанием. После того, что произошло, Корст будет пытаться захватить нас
любой ценой.
- Тем больше причин исчезнуть из Кордавы как можно скорее, - возразил
Конан. - Страна Диких Пиктов лежит совсем рядом, за Черной рекой. Вряд ли
Корст будет охранять эту границу особенно тщательно.
- Ты прав, - согласился Мордерми. - Еще ни один белый человек не смог
пересечь страну Пиктов.
- Будешь рассказывать киммерийцу, кто такие Пикты? - саркастически
спросил Конан.
Мордерми в ответ улыбнулся.
- Почему бы тебе не остаться с нами? Здесь ты будешь в безопасности.
Половина моих людей, попади они в руки магистрата, немедленно бы болталась
на виселице. Корст знает как они выглядят и где их искать, но даже не
пытается проникнуть сюда.
- А может теперь рискнет? - предположил Сантиддио. - Мы здорово
испортили пищеварение Его Величества. Мне всегда казалось, что он ждет
только повода, чтобы бросить армию на штурм Преисподней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26