В высоту она достигала
потолка. Такую баррикаду нельзя было перескочить, сквозь нее нужно было
проломиться. Во второй баррикаде был оставлен небольшой проход с тем,
чтобы, в случае падения первой баррикады, защитники могли быстро укрыться
на втором участке обороны.
- Несите все это вперед, - сказал Конан. - Пока Корст
перегруппировывает свои силы, мы можем попытаться восстановить первую
баррикаду. Если нас потеснят, отойдем назад. Будем драться за каждый
клочок земли, который в силах удержать. И начинайте возводить третью
баррикаду, там, подальше. Лучники, займите свои позиции. Как только
солдаты Корста приблизятся, стреляйте, затем отходите назад и будьте
готовы прикрывать наше отступление, если баррикада падет.
Защитников было несколько сотен. В большинстве своем это были простые
граждане. Помимо них на баррикадах сражались люди из шайки Мордерми и
члены организации Белая Роза, которых привел Карико. Если среди них и были
недовольные командованием Конана, то внешне это никак не проявилось.
Киммерийца хорошо знали - кто по слухам, кто лично - и он пользовался
всеобщим уважением. К тому же его могучая, затянутая в кольчугу фигура и
широкий меч отбивали всякое желание оспаривать у неге право на лидерство.
Конан отыскал среди груды трупов стальной кинжал и прикрепил его к
поясу. Покопавшись там же, он обнаружил вполне приличный щит. В спешке
защитники затыкали прорехи в баррикадах трупами своих товарищей и врагов.
Здесь, как в пещере - тесно и угрюмо, подумал Конан. Битва будет
безжалостной, кровавой, такую вряд ли воспоют в балладах. И все же Конаном
владела спокойная уверенность. Он плохо разбирался в словесных изощрениях
своих высокоумных друзей, но когда дело доходило до того, чтобы утверждать
свои политические принципы силой оружия, он чувствовал себя на месте.
Сквозь дым, поднимавшийся над горящими обломками рухнувшего здания,
Конан разглядел зингаранских солдат, тушивших пламя и разбрасывавших
мешавшие их продвижению предметы.
Как только первые ряды зингаранской армии появились в узком проходе,
лучники повстанцев осыпали их градом стрел. Неся ощутимый урон, люди
Корста, прикрывшись щитами, тем не менее сумели пересечь то небольшое
пространство, которое отделяло их от первой баррикады. Оказавшись вне
досягаемости для стрел защитников подземного города, солдаты начали штурм
баррикады.
Конан дрался, укрываясь за перевернутой телегой. В отверстии,
оставленном для лучников, мелькнуло чье-то лицо. Конан ткнул мечом, но
попал не в горло, как метил, а прямо в рот солдата. В отверстие
просунулось копье, и киммериец едва успел отскочить с сторону. Один из
повстанцев ухватился за древко и рванул его на себя. Копье поддалось, и в
отверстии показалась рука, пытающаяся его удержать. Прежде чем нападающий
успел опомниться, Конан взмахнул мечом и сильным ударом перерубил древко
копья, заодно отхватив пол руки незадачливого вояки. Товарищ Конана,
неожиданно упал, продолжая сжимать в руках обломок копья. Удивленный Конан
повернулся, чтобы спросить, почему он не встает, и только тут заметил, что
его череп пробит стрелой.
Еще одна стрела воткнулась в щит киммерийца. У Корста тоже были
лучники, которые стреляли по любым просветам в баррикаде, стремясь
поразить ее защитников. Прикрываясь от стрел к баррикаде спешили новые
группы солдат. С обеих сторон мелькали мечи, секиры, алебарды, копья, рубя
и коля направо и налево. Повстанцы отчаянно пытались сбросить нападающих с
баррикады, пока те не разобрали наспех сооруженный завал.
Топоры с глухим стуком опускались на бревна и доски. Конан подождал,
пока атаковавший его снизу солдат разрушит часть телеги, за которой он
скрывался, и затем поразил его мечом. Хотя клинок киммерийца не
предназначался для колющих ударов, в бою он оказался очень эффективным и
только звенел, отражая удары, которые неминуемо сломали бы более легкое
оружие.
Внезапно Конан получил сильный удар алебардой. В пылу боя он не
заметил, как рядом образовалась щель, в которую проникли гвардейцы Корста.
Острие ударило в кольчугу, а стеганая фуфайка смягчила удар, который был
так силен, что отбросил Конана назад. Подарок Карико спас ему жизнь.
Несмотря на свое увлечение политикой, он был все-таки неплохим кузнецом.
Конан не стал портить меч об обитую железом рукоять алебарды. Он зацепил
лезвие щитом и резко дернул на себя. Алебардщик, стремясь удержать свое
оружие, высунулся из отверстия. Меч Конана выпустил ему кишки, оставив его
безжизненно висеть на баррикаде.
Битва была в самом разгаре. Конану бросилось в глаза, что атакующих
было очень много. Подремонтированная на скорую руку баррикада после
первого штурма оказалась почти полностью разрушенной. Люди Корста
применили новую тактику: они привязывали веревки и растаскивали баррикаду
целыми блоками, оставаясь при этом вне досягаемости для оружия повстанцев.
Конан понял, что придется отступать на следующий рубеж, и в душе
помолился, чтобы это отступление не привело к еще большим потерям. Он
допустил ошибку, отослав лучников в арьергард, сейчас их стрелы очень бы
пригодились. Конан сделал себе заметку на будущее.
Из дверей винной лавки, примыкавшей к баррикаде, вывалилась чья-то
фигура... Конан резко повернулся, чтобы встретить противника, но узнав
бородатое лицо, перемотанное окровавленным бинтом, опустил меч. От
лейтенанта Мордерми сильно пахнуло вином, и его неуверенная походка была
вызвана скорее действием алкоголя, чем слабостью от раны. Он со смущением
прятал глаза, не решаясь взглянуть на Конана.
- Когда баррикада пала, - пробормотал он, - я заполз под стойку. А
где Карико? Как вам удалось отбить баррикаду?
- Карико ранен в ногу, - сухо ответил Конан. - Тебя хочет видеть
Мордерми. Возьми мою лошадь, скачи к нему и расскажи, что здесь творится.
Скажи, что нам придется отступать на вторую линию обороны. И мне нужны еще
люди.
Как бы в подтверждение его слов рухнула большая часть баррикады.
Конан толкнул Сифино в открытую дверь лавки и как раз вовремя: рядом с
ними рухнуло массивное бревно. В образовавшуюся брешь хлынули
неприятельские солдаты. Конан зарубил одного, а Сифино раскроил череп
второму ножкой от стола. Вместе они затащили бревно на место, закрыв
брешь. Едва они успели это сделать, как вся внешняя сторона бревна
оказалась утыканной стрелами.
Конан вздохнул.
- Здесь нам не удержаться. Надо поджигать баррикаду - это даст нам
время для отступления.
Сифино кивнул и, пошатываясь, ввалился в винную лавку. Через
несколько секунд он вернулся, держа в руках наполовину опустошенный курдюк
с вином и кружку с маслом для светильника.
- Чтоб лучше горело, - пояснил он, поливая маслом баррикаду.
Конан протянул факел, и первые языки желтоватого пламени лизнули
деревянное сооружение. В следующее мгновение баррикада превратилась в
сплошную стену огня, вставшую между нападающими и защитниками. Часть
зингаранских солдат, забравшихся на баррикаду, с воем выскочила из
огненного пекла и заплясала, как сумасшедшие, сбивая с себя пламя.
Конан взял из рук Сифино курдюк и жадно припал к его горлышку.
- Обо всем этом расскажешь Мордерми, - снова повторил он.
На второй баррикаде они встретили Карико. Бывший кузнец был одет в
новые доспехи и вооружен тяжелым топором. Раненая нога была наспех
замотана слоем грязных бинтов, но впрочем в этот день доспехи для ног не
требовались.
- Что слышно нового? - угрюмо поинтересовался Конан.
- Кажется, нам придется рассчитывать только на собственные силы, -
ответил Карико, налегая плечом на край телеги. Конан ухватился за колесо,
и тяжелая телега сперва слегка накренилась и затем с шумом рухнула вниз,
закрывая единственный проход в баррикаде, через который прошли люди
Конана. Теперь они подпирали телегу массивными бревнами, закрывая лицо от
нестерпимого жара, которым веяло от пылающей баррикады.
- Наступление Корста увязло, - констатировал Карико. - Теперь он либо
будет пытаться нанести удар в одном месте, либо одновременно начнет
наступление на всех направлениях, используя для этого даже крысиные ходы.
- Корст не может войти сюда, а мы не можем отсюда выйти, - заметил
Конан. - Он не может отказаться от штурма наших укреплений, а мы не в
состоянии их удержать и отступаем, сжигая все за собой.
- На худой конец, мы можем отступить туда, где у нас надежная
оборона, - беззаботно промолвил Карико. - Продовольствия и воды у нас
хватит лет на сто. Как только народ увидит, что жители Преисподней не
склонили головы перед королевской армией, он поднимется против Риманендо,
и мы потопим мясников Корста в их собственной крови.
- 3а нашу победу, - торжественно провозгласил Конан и протянул бурдюк
с вином Карико. Его собственная оценка ситуации была более сдержанной, но
обаянию и уверенности Карико было трудно сопротивляться. - Когда мы будем
контратаковать?
- Сантиддио старается привлечь на нашу сторону простой люд Кордавы.
Аввинти взял часть золота и постарается подкупить кого-нибудь из лордов,
чтобы они оказали нам поддержку. Так что наша задача на данный момент -
удержаться против армии Корста. Правление Риманендо зиждется на страхе.
Когда народ увидит, что и против королей можно бороться, страх исчезнет и
останется только ненависть.
- А как насчет Аввинти? - перебил его Конан, которого мало трогали
ораторские способности Карико. - Неужели Мордерми настолько выжил из ума,
что решился довериться этим разряженным, напомаженным куклам?
- Я не отношу себя к поклонникам Аввинти, - ответил Карико, - но в
Белой Розе не может быть предателей. Аввинти связан со многими
высокопоставленными лицами, что делает его помощь неоценимой в данной
ситуации. Он ушел еще до нападения и будь спокоен, золотой запас будет
использован по назначению.
- До нападения? - подозрения Конана вспыхнули с новой силой. -
Аввинти знал о планах Корста?
- О, атака Корста ни для кого не была неожиданностью, - рассмеялся
Карико. - Об этом говорил еще Каллидиос. Было очевидно, что мы должны были
что-то предпринять.
- Но если Мордерми знал о готовящемся нападении, почему мы не забрали
золото и не скрылись, когда ушел Аввинти? - настаивал Конан. Корст без
труда проник бы в Преисподнюю, убедился, что золота нет, и убрался
восвояси. Не было никакой битвы...
- Не было бы битвы, не было бы войны, - терпеливо разъяснял ему
Карико. - Нам было необходимо кровавое столкновение с войсками Риманендо,
чтобы укрепить в народе веру в нашу революцию.
Заметив, как изменилось лицо Конана, Карико поспешил добавить:
- Все это, конечно, догадки. Кто из нас мог предположить, что Корст
всеми силами обрушится на Преисподнюю.
Конан молчал, угрюмо глядя на пылающие обломки баррикады. Сквозняк
гнал дым к выходу из подземелья, выкуривая королевских солдат на
поверхность. Передышка позволила защитникам слегка перевести дух и
укрепить баррикады. Конан же погрузился в размышления о том, кто же его
друзья: дураки или сумасшедшие?
Прежде чем угасли пылающие обломки укреплений, вернулся Сифино.
- Что сказал Мордерми? - спросил Конан.
- Я не видел Мордерми, - ответил Сифино. - Они вместе с проклятым
стигийцем держат тайный совет и никого не допускают. Я не стал ждать.
Переговорил с Сандокадзи, собрал кого мог и двинул сюда.
- Черт бы побрал этого Каллидиоса! - Конан стал еще более угрюмым.
Мордерми явно сошел с ума. Сейчас не время плести интриги и составлять
бредовые планы. Мы должны драться, если хотим остаться в живых.
Он принял решение.
- Сифино, ты опять примешь здесь командование. Я поеду и осмотрю
другие баррикады. О результатах доложу Мордерми. И если у него, черт
подери, не окажется времени меня выслушать, я сам поведу вас в бой
Преисподняя представляла собой чудовищную смесь коридоров, извилистых
туннелей и залов, разных как по ширине, так и по высоте. Ее причудливая
архитектура не позволяла развернуть прямое наступление, но по той же
причине невозможно было создать и надежную линию обороны. Корст, из
презрения к воинским способностям защитников Преисподней, продолжал
придерживаться прежней тактики силового, массированного наступления на
всех трех направлениях. Конан понимал, что если повстанцам удастся
удержать позиции, Корст будет вынужден рассеять свои силы по всему
подземелью и пытаться проникнуть вглубь обороны, используя каждую щель,
каждую лестницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26