Милость Вирука в конечном счете не помогла ей — он лишь направил ее на иной путь к погибели.
Она сказала шаману, что уничтожит Алмею, прежде чем смерть унесет ее душу. Но эти слова были сказаны в гневе, теперь же ее придавило отчаяние.
«За всю свою жизнь я не сделала ничего достойного», — подумалось ей.
«Ну так сделай это сейчас! — сказала она себе. — Помоги победить алмеков».
«Талабан! Кто такой Талабан», — пробилась сквозь отчаяние еще одна мысль.
Закрыв глаза, она послала свой дух в небо над городом. В гавани и в Пагару, за рекой, еще догорали пожары. У причала стоял черный корабль. Софарита снизилась над ним, ища капитанскую каюту. Она проникала во многие, но все были слишком маленькими и тесными. Наконец она отыскала в кормовой части более просторное помещение. За письменным столом сидел человек, молодой с виду, как все аватары, с мужественным красивым лицом и черными волосами, окрашенными в синее только на подбритых висках. Черты его выражали твердость, но не жестокость. Он говорил с каким-то вагаром — впрочем, нет, не с вагаром. Второй человек носил косу и черный кафтан, расшитый мелкими белыми костями.
Софарита открыла слух.
— Видел плохое, — говорил туземец. — Я нужен Суриет.
Мой народ страдает.
— Я очень хотел бы помочь тебе, Пробный Камень. Ты знаешь, что это правда. Но мой народ тоже страдает, и пока подвижник маршал не даст разрешения, я не смогу повести «Змея» на запад.
— Я знаю, — грустно ответил туземец и вдруг, повернувшись, посмотрел прямо на Софариту. — Кто ты?
Пораженная Софарита ответила не сразу, и Талабан спросил:
— С кем ты говоришь? Кого ты там видишь?
— Красивую женщину. Дух.
— Я Софарита, — сказала она. — А ты Лунный Камень.
— Это тайное имя. Его нельзя называть при чужих. Зови меня Пробным Камнем.
— Хорошо. Почему тебе дано меня видеть?
— Я многое вижу. Ты мертва?
— Пока еще нет. — Она взглянул на Талабана — он сидел спокойно, пристально наблюдая за туземцем. — Он подумает, что ты лишился рассудка.
— Подожди меня, — сказал Пробный Камень. — Так мне трудно говорить.
Он закрыл глаза, и его голову и грудь окружило сияние, играющее красными и пурпурными огнями. Еще миг — и он вылетел из тела.
— Теперь мы с тобой можем говорить свободно, на языке духов. Откуда ты, красавица?
— Я живу в этом городе. Одноглазый Лис говорил со мной и велел мне найти Талабана, который один знает, где произойдет последняя битва.
— Сейчас он этого еще не знает. Он хороший человек.
Лучший среди них.
— Его что-то печалит.
— Он потерял свою любовь, и огонь в его сердце едва тлеет. Ты замужем?
— Нет.
— Ты могла бы раздуть его пламя.
— Ты хочешь сосватать меня за человека, которого я не знаю. Слишком ты тороплив. Пробный Камень.
— Скажи ему, где тебя найти, — улыбнулся он, — и я приведу его к тебе — даже если мне придется его оглушить и тащить волоком.
— Я живу в доме подвижника Ро. Приведи его туда завтра вечером.
Дух Пробного Камня вернулся в тело, и его глаза открылись.
— Куда же она девалась, твоя красивая женщина? — с улыбкой спросил Талабан.
— Она ждет. Мы увидим ее завтра. Может, она тебе понравится.
Улыбка исчезла с лица Талабана.
— Это та, которую Совет приговорил к смерти. Вагарка, наделенная волшебной силой.
— Да, может быть.
— Она все еще здесь?
— Нет, капитан. Она ушла, — ответил Пробный Камень, глядя на Софариту.
— Что ты о ней думаешь? Оставим в стороне ее красоту.
Опасна ли она для моего народа?
— Откуда мне знать? Но она говорила с Одноглазым Лисом. Он сказал, она борется с алмеками. По-твоему, это правильно — убивать ее?
— Нет, не правильно. Но мое положение затруднительно. Я служу Совету, и мой долг — докладывать им обо всех, кто объявлен врагом аватаров.
— Сначала поговори с ней. Доложишь потом.
— Ты ей доверяешь? — вздохнул Талабан.
— Она хорошая.
— Тогда я поверю тебе. Мы поговорим с ней.
— Оденься красиво, — посоветовал Пробный Камень, и Талабан залился звучным, почти музыкальным смехом. Софарита поразилась перемене, которую произвел в нем этот смех.
Вся его суровость пропала, уступив место лучистому мальчишескому обаянию.
Глядя на него, Софарита вспомнила о собственной неотвратимой судьбе. Она поднялась над кораблем и вернулась в свое тело.
Чувствуя себя свежей и отдохнувшей, как всегда после полета, Софарита потянулась и встала с кресла. На порог упала тень, и она подумала, что это подвижник Ро вышел из своей спальни. Но за первой тенью мелькнула другая, и Софарита почувствовала в воздухе опасность. Она бесшумно вышла в вестибюль и увидела поднимающуюся по лестнице фигуру. Этот человек думал о ножах, крови и смерти — смерти ненавистного аватара.
Ро!
Софарита бросилась наверх. Дверь в спальню Ро была открыта, и там находились двое человек с черными шарфами на лицах, с ножами в руках. Один подошел к кровати, где спал подвижник, и замахнулся. Софарита повела рукой, и нож, к изумлению злоумышленника, остановился в нескольких дюймах от спящего. Второй, увидев женщину, двинулся к ней, но клинок выпал из его пальцев, звякнув о каменный пол. Ро проснулся, и первый убийца снова попытался ударить его. На этот раз нож взвился вверх и прилип к потолку.
— В чем дело? — вскричал Ро. — Кто посмел…
— Все хорошо, подвижник, — сказала Софарита. — Эти люди — паджиты, но они не причинят тебе зла.
Ро посмотрел на приставший к потолку нож.
— Они хотели убить меня. Я вызову стражу.
— Нет. Они вернутся к человеку, пославшему их, а он передаст вождю паджитов, что я встречусь с ним завтра в полдень.
Протяни руку, — велела Софарита человеку, стоявшему рядом с кроватью. Он медленно повиновался, и нож слетел с потолка ему на ладонь. — Теперь ступайте и передайте своему вожаку мои слова. А еще скажите, что больше вы ни на кого не должны покушаться.
Второй паджит подобрал ножи, и оба, выйдя из комнаты, помчались вниз по лестнице.
— Стало быть, ты знаешь вождя паджитов? — спросил Ро.
— Теперь знаю.
— Почему ты позволила им уйти? Мы могли бы схватить их всех.
— Для чего, подвижник? Мстить не время — время мириться. Паджиты связаны с местными племенами, особенно с эрек-йип-згонадами. Вам понадобится сильная поддержка, чтобы помешать алмекам одержать победу.
— Кажется, я уже выспался, — содрогнувшись, сказал Ро. — Слава Истоку, что ты оказалась здесь.
Старый трехэтажный дом был построен сто лет назад для аватарского семейства и облицован белым мрамором с голубыми прожилками. Вокруг раскинулся сад, по террасам, выложенным белыми камнями и разноцветной галькой, струился ручей.
Деревья цвели, в воздухе пахло жасмином.
Межана в широком, но изящно скроенном белом платье сидела на скамейке, накинув на пышные плечи голубую шаль.
На руки она надела золотые браслеты, на шею — золотой обруч, на каждый палец — по кольцу. Рядом с ней сидел Бору, посланец Аммона.
— Нельзя тебе оставаться здесь, Межана. Она приведет сюда аватарских солдат.
— Мне некуда идти. И если бы она хотела схватить меня, то задержала бы моих людей. Я останусь и увижусь с ней.
— Ты как знаешь, а я пойду. — Бору встал и нагнулся, чтобы поцеловать женщину. В тот же миг он выхватил из-за спины кинжал и вонзил ей в грудь. Она ахнула и отшатнулась. — Прости, — сказал он, — но я не могу допустить, чтобы тебя арестовали. — Он вытащил нож, вытер его о шаль умирающей и пошел прочь из сада.
Межана соскользнула вбок и свалилась наземь. Лежа навзничь, она смотрела в ясное голубое небо. Три чайки покружили над ней и опять повернули к морю. Боли она почти не ощущала, но мысли путались, мешая ей думать.
Она знала, что жизнь ее в опасности, с того самого времени, как бросила вызов могуществу аватаров, но никогда не думала, что примет смерть от кого-то из своих. В этот миг она поняла, что эрек-йип-згонады никогда и не были для них своими. «Меня использовали», — с грустью подумала она. Многочисленные образы теснились у нее в голове, требуя внимания: внук Пендар, племянник Бадж, дочь Лари. Красавица Лари. Ее положили на кристаллы двадцать два года назад за то, что она полюбила аватара, и убили одного из ее сыновей-близнецов. Пендар избежал этой участи, потому что болел и лежал в доме у знахарки.
Лари аватары не стали убивать — они отняли у нее молодость и зрелые годы и в тот же день отпустили домой беззубой старухой. Можно ли совершить более тяжкое преступление против природы? Межане было тогда под сорок, и ей, еще красивой и сильной, пришлось ходить за собственной престарелой дочерью. Она, не жалея, тратила свое немалое состояние, чтобы выкупить назад отнятые у Лари годы. Подкупала чиновников, рассылала подарки, подавала прошение подвижнику-маршалу.
Она просила и молила, чтобы Лари позволили заново прожить ее жизнь, но тут Лари умерла.
Межана застонала — теперь ей стало больно. Рану жгло, и Межана чувствовала, как кровь заливает легкие. Дышать делалось все труднее. Лежа очень тихо, она опять стала думать о Лари. Похоронив ее, Межана не могла найти утешения. Она не выходила из дома, не устраивала оргий для богатых вагаров.
Девушки напрасно просили, чтобы она позволила им принимать гостей.
Постепенно горе перешло в гнев, а затем в холодную, несокрушимую ярость. Она решила посвятить остаток своих дней борьбе с аватарами, и эта мысль, однажды придя в голову, укрепилась в ней. Она позвала рабочих и устроила между всеми комнатами своего дома узкие проходы с отверстиями, чтобы подсматривать и подслушивать за своими богатыми посетителями. Ее затейницам и затейникам предписывалось заводить с клиентами разговоры о них самих. «Им это понравится, — говорила Межана. — О себе всякий поговорить любит. Они еще больше будут ценить ваши услуги и еще лучше вам заплатят».
Дом снова открыл свои двери для гостей, и Межана, тихо пробираясь по тайным проходам, слушала и примечала. День за днем, неделя за неделей она накапливала ценные сведения и терпеливо заносила их в толстую расходную книгу. Два года она ничем другим не занималась, а после связалась с послом эрек-йип-згонадов. Посла звали Анвар, и он был доверенным советником старого царя. Межана сообщила ему сведения о перемещении пограничных войск и с тех пор постоянно обновляла эти данные. Через некоторое время она, закрыв дом, провела зиму в Мораке, столице эрек-йип-згонадов. Анвар обучил ее пользоваться шифрованным письмом и добывать нужные знания более умело.
— Вряд ли в ближайшем будущем найдется внешняя сила, способная свергнуть аватаров, — говорил Анвар. — Семена гибели должны быть посеяны изнутри. Вагары исчисляются сотнями тысяч, и если они восстанут, аватары падут при всем своем могуществе.
Межана вернулась в Эгару с новым заданием: набрать и обучить тайную армию борцов за свободу, которая когда-нибудь возьмет власть в свои руки. Она создавала эту армию около десяти лет. Теперь у паджитов были свои люди на всех уровнях правления, включая вагарские войска.
Это была опасная работа. Межана старалась держаться в тени, предоставляя другим передавать сведения и вербовать сторонников. За последние четыре года эрек-йип-згонадских агентов трижды ловили и укладывали на кристаллы. Они могли бы спасти свою жизнь, выдав ее, но не сделали этого.
Старый царь между тем умер, и Межана стала выяснять, какую поддержку ей намерен оказывать его сын и преемник Аммон. Анвар, постаревший, но по-прежнему хитроумный, возбысился до Первого Советника, и паджиты, щедро снабжаемые извне, стали еще сильнее.
В нынешнем году Межана начала действовать более смело.
Первый удар обрушился на видных вагаров, поддерживавших аватарское правление. Троих убили, один, пытаясь убежать, упал с балкона и остался парализованным. Деятельность паджитов перестала быть тайной. Люди только и говорили, что о нападениях грозных мстителей. Благодаря этому люди Межаны добывали еще больше сведений и привлекали на свою сторону еще больше бойцов.
Переломным событием явилось похищение подвижника Балиэля. В аватарском Высоком Совете он был моложе всех, и Межана составила себе не самое лестное мнение о его мужестве. Он посещал оргии в ее доме, и она имела возможность понаблюдать за ним. Он был полон мелких амбиций и свои недостаточные успехи в политике приписывал козням завистников. Себя он, как большинство глупых людей, ценил высоко, а всех превосходящих его обзывал «умниками» или «безрассудными».
Четверо паджитов схватили его, когда он выходил из дома Межаны, набросили ему на голову мешок, избили до бесчувствия и отнесли в портовый склад. Там, в темном подвале, его посетила Межана. Балиэль бросился к ее ногам, умоляя помочь ему.
— Я поражена и опечалена, видя вас в таком положении, господин, — сказала она. — Злодеи, взявшие вас в плен, попросили меня как вашего друга передать вам их требования.
— Требования? — повторил он, не вставая с колен. — Я заплачу сколько они скажут. Все отдам!
— Им нужны не деньги, господин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Она сказала шаману, что уничтожит Алмею, прежде чем смерть унесет ее душу. Но эти слова были сказаны в гневе, теперь же ее придавило отчаяние.
«За всю свою жизнь я не сделала ничего достойного», — подумалось ей.
«Ну так сделай это сейчас! — сказала она себе. — Помоги победить алмеков».
«Талабан! Кто такой Талабан», — пробилась сквозь отчаяние еще одна мысль.
Закрыв глаза, она послала свой дух в небо над городом. В гавани и в Пагару, за рекой, еще догорали пожары. У причала стоял черный корабль. Софарита снизилась над ним, ища капитанскую каюту. Она проникала во многие, но все были слишком маленькими и тесными. Наконец она отыскала в кормовой части более просторное помещение. За письменным столом сидел человек, молодой с виду, как все аватары, с мужественным красивым лицом и черными волосами, окрашенными в синее только на подбритых висках. Черты его выражали твердость, но не жестокость. Он говорил с каким-то вагаром — впрочем, нет, не с вагаром. Второй человек носил косу и черный кафтан, расшитый мелкими белыми костями.
Софарита открыла слух.
— Видел плохое, — говорил туземец. — Я нужен Суриет.
Мой народ страдает.
— Я очень хотел бы помочь тебе, Пробный Камень. Ты знаешь, что это правда. Но мой народ тоже страдает, и пока подвижник маршал не даст разрешения, я не смогу повести «Змея» на запад.
— Я знаю, — грустно ответил туземец и вдруг, повернувшись, посмотрел прямо на Софариту. — Кто ты?
Пораженная Софарита ответила не сразу, и Талабан спросил:
— С кем ты говоришь? Кого ты там видишь?
— Красивую женщину. Дух.
— Я Софарита, — сказала она. — А ты Лунный Камень.
— Это тайное имя. Его нельзя называть при чужих. Зови меня Пробным Камнем.
— Хорошо. Почему тебе дано меня видеть?
— Я многое вижу. Ты мертва?
— Пока еще нет. — Она взглянул на Талабана — он сидел спокойно, пристально наблюдая за туземцем. — Он подумает, что ты лишился рассудка.
— Подожди меня, — сказал Пробный Камень. — Так мне трудно говорить.
Он закрыл глаза, и его голову и грудь окружило сияние, играющее красными и пурпурными огнями. Еще миг — и он вылетел из тела.
— Теперь мы с тобой можем говорить свободно, на языке духов. Откуда ты, красавица?
— Я живу в этом городе. Одноглазый Лис говорил со мной и велел мне найти Талабана, который один знает, где произойдет последняя битва.
— Сейчас он этого еще не знает. Он хороший человек.
Лучший среди них.
— Его что-то печалит.
— Он потерял свою любовь, и огонь в его сердце едва тлеет. Ты замужем?
— Нет.
— Ты могла бы раздуть его пламя.
— Ты хочешь сосватать меня за человека, которого я не знаю. Слишком ты тороплив. Пробный Камень.
— Скажи ему, где тебя найти, — улыбнулся он, — и я приведу его к тебе — даже если мне придется его оглушить и тащить волоком.
— Я живу в доме подвижника Ро. Приведи его туда завтра вечером.
Дух Пробного Камня вернулся в тело, и его глаза открылись.
— Куда же она девалась, твоя красивая женщина? — с улыбкой спросил Талабан.
— Она ждет. Мы увидим ее завтра. Может, она тебе понравится.
Улыбка исчезла с лица Талабана.
— Это та, которую Совет приговорил к смерти. Вагарка, наделенная волшебной силой.
— Да, может быть.
— Она все еще здесь?
— Нет, капитан. Она ушла, — ответил Пробный Камень, глядя на Софариту.
— Что ты о ней думаешь? Оставим в стороне ее красоту.
Опасна ли она для моего народа?
— Откуда мне знать? Но она говорила с Одноглазым Лисом. Он сказал, она борется с алмеками. По-твоему, это правильно — убивать ее?
— Нет, не правильно. Но мое положение затруднительно. Я служу Совету, и мой долг — докладывать им обо всех, кто объявлен врагом аватаров.
— Сначала поговори с ней. Доложишь потом.
— Ты ей доверяешь? — вздохнул Талабан.
— Она хорошая.
— Тогда я поверю тебе. Мы поговорим с ней.
— Оденься красиво, — посоветовал Пробный Камень, и Талабан залился звучным, почти музыкальным смехом. Софарита поразилась перемене, которую произвел в нем этот смех.
Вся его суровость пропала, уступив место лучистому мальчишескому обаянию.
Глядя на него, Софарита вспомнила о собственной неотвратимой судьбе. Она поднялась над кораблем и вернулась в свое тело.
Чувствуя себя свежей и отдохнувшей, как всегда после полета, Софарита потянулась и встала с кресла. На порог упала тень, и она подумала, что это подвижник Ро вышел из своей спальни. Но за первой тенью мелькнула другая, и Софарита почувствовала в воздухе опасность. Она бесшумно вышла в вестибюль и увидела поднимающуюся по лестнице фигуру. Этот человек думал о ножах, крови и смерти — смерти ненавистного аватара.
Ро!
Софарита бросилась наверх. Дверь в спальню Ро была открыта, и там находились двое человек с черными шарфами на лицах, с ножами в руках. Один подошел к кровати, где спал подвижник, и замахнулся. Софарита повела рукой, и нож, к изумлению злоумышленника, остановился в нескольких дюймах от спящего. Второй, увидев женщину, двинулся к ней, но клинок выпал из его пальцев, звякнув о каменный пол. Ро проснулся, и первый убийца снова попытался ударить его. На этот раз нож взвился вверх и прилип к потолку.
— В чем дело? — вскричал Ро. — Кто посмел…
— Все хорошо, подвижник, — сказала Софарита. — Эти люди — паджиты, но они не причинят тебе зла.
Ро посмотрел на приставший к потолку нож.
— Они хотели убить меня. Я вызову стражу.
— Нет. Они вернутся к человеку, пославшему их, а он передаст вождю паджитов, что я встречусь с ним завтра в полдень.
Протяни руку, — велела Софарита человеку, стоявшему рядом с кроватью. Он медленно повиновался, и нож слетел с потолка ему на ладонь. — Теперь ступайте и передайте своему вожаку мои слова. А еще скажите, что больше вы ни на кого не должны покушаться.
Второй паджит подобрал ножи, и оба, выйдя из комнаты, помчались вниз по лестнице.
— Стало быть, ты знаешь вождя паджитов? — спросил Ро.
— Теперь знаю.
— Почему ты позволила им уйти? Мы могли бы схватить их всех.
— Для чего, подвижник? Мстить не время — время мириться. Паджиты связаны с местными племенами, особенно с эрек-йип-згонадами. Вам понадобится сильная поддержка, чтобы помешать алмекам одержать победу.
— Кажется, я уже выспался, — содрогнувшись, сказал Ро. — Слава Истоку, что ты оказалась здесь.
Старый трехэтажный дом был построен сто лет назад для аватарского семейства и облицован белым мрамором с голубыми прожилками. Вокруг раскинулся сад, по террасам, выложенным белыми камнями и разноцветной галькой, струился ручей.
Деревья цвели, в воздухе пахло жасмином.
Межана в широком, но изящно скроенном белом платье сидела на скамейке, накинув на пышные плечи голубую шаль.
На руки она надела золотые браслеты, на шею — золотой обруч, на каждый палец — по кольцу. Рядом с ней сидел Бору, посланец Аммона.
— Нельзя тебе оставаться здесь, Межана. Она приведет сюда аватарских солдат.
— Мне некуда идти. И если бы она хотела схватить меня, то задержала бы моих людей. Я останусь и увижусь с ней.
— Ты как знаешь, а я пойду. — Бору встал и нагнулся, чтобы поцеловать женщину. В тот же миг он выхватил из-за спины кинжал и вонзил ей в грудь. Она ахнула и отшатнулась. — Прости, — сказал он, — но я не могу допустить, чтобы тебя арестовали. — Он вытащил нож, вытер его о шаль умирающей и пошел прочь из сада.
Межана соскользнула вбок и свалилась наземь. Лежа навзничь, она смотрела в ясное голубое небо. Три чайки покружили над ней и опять повернули к морю. Боли она почти не ощущала, но мысли путались, мешая ей думать.
Она знала, что жизнь ее в опасности, с того самого времени, как бросила вызов могуществу аватаров, но никогда не думала, что примет смерть от кого-то из своих. В этот миг она поняла, что эрек-йип-згонады никогда и не были для них своими. «Меня использовали», — с грустью подумала она. Многочисленные образы теснились у нее в голове, требуя внимания: внук Пендар, племянник Бадж, дочь Лари. Красавица Лари. Ее положили на кристаллы двадцать два года назад за то, что она полюбила аватара, и убили одного из ее сыновей-близнецов. Пендар избежал этой участи, потому что болел и лежал в доме у знахарки.
Лари аватары не стали убивать — они отняли у нее молодость и зрелые годы и в тот же день отпустили домой беззубой старухой. Можно ли совершить более тяжкое преступление против природы? Межане было тогда под сорок, и ей, еще красивой и сильной, пришлось ходить за собственной престарелой дочерью. Она, не жалея, тратила свое немалое состояние, чтобы выкупить назад отнятые у Лари годы. Подкупала чиновников, рассылала подарки, подавала прошение подвижнику-маршалу.
Она просила и молила, чтобы Лари позволили заново прожить ее жизнь, но тут Лари умерла.
Межана застонала — теперь ей стало больно. Рану жгло, и Межана чувствовала, как кровь заливает легкие. Дышать делалось все труднее. Лежа очень тихо, она опять стала думать о Лари. Похоронив ее, Межана не могла найти утешения. Она не выходила из дома, не устраивала оргий для богатых вагаров.
Девушки напрасно просили, чтобы она позволила им принимать гостей.
Постепенно горе перешло в гнев, а затем в холодную, несокрушимую ярость. Она решила посвятить остаток своих дней борьбе с аватарами, и эта мысль, однажды придя в голову, укрепилась в ней. Она позвала рабочих и устроила между всеми комнатами своего дома узкие проходы с отверстиями, чтобы подсматривать и подслушивать за своими богатыми посетителями. Ее затейницам и затейникам предписывалось заводить с клиентами разговоры о них самих. «Им это понравится, — говорила Межана. — О себе всякий поговорить любит. Они еще больше будут ценить ваши услуги и еще лучше вам заплатят».
Дом снова открыл свои двери для гостей, и Межана, тихо пробираясь по тайным проходам, слушала и примечала. День за днем, неделя за неделей она накапливала ценные сведения и терпеливо заносила их в толстую расходную книгу. Два года она ничем другим не занималась, а после связалась с послом эрек-йип-згонадов. Посла звали Анвар, и он был доверенным советником старого царя. Межана сообщила ему сведения о перемещении пограничных войск и с тех пор постоянно обновляла эти данные. Через некоторое время она, закрыв дом, провела зиму в Мораке, столице эрек-йип-згонадов. Анвар обучил ее пользоваться шифрованным письмом и добывать нужные знания более умело.
— Вряд ли в ближайшем будущем найдется внешняя сила, способная свергнуть аватаров, — говорил Анвар. — Семена гибели должны быть посеяны изнутри. Вагары исчисляются сотнями тысяч, и если они восстанут, аватары падут при всем своем могуществе.
Межана вернулась в Эгару с новым заданием: набрать и обучить тайную армию борцов за свободу, которая когда-нибудь возьмет власть в свои руки. Она создавала эту армию около десяти лет. Теперь у паджитов были свои люди на всех уровнях правления, включая вагарские войска.
Это была опасная работа. Межана старалась держаться в тени, предоставляя другим передавать сведения и вербовать сторонников. За последние четыре года эрек-йип-згонадских агентов трижды ловили и укладывали на кристаллы. Они могли бы спасти свою жизнь, выдав ее, но не сделали этого.
Старый царь между тем умер, и Межана стала выяснять, какую поддержку ей намерен оказывать его сын и преемник Аммон. Анвар, постаревший, но по-прежнему хитроумный, возбысился до Первого Советника, и паджиты, щедро снабжаемые извне, стали еще сильнее.
В нынешнем году Межана начала действовать более смело.
Первый удар обрушился на видных вагаров, поддерживавших аватарское правление. Троих убили, один, пытаясь убежать, упал с балкона и остался парализованным. Деятельность паджитов перестала быть тайной. Люди только и говорили, что о нападениях грозных мстителей. Благодаря этому люди Межаны добывали еще больше сведений и привлекали на свою сторону еще больше бойцов.
Переломным событием явилось похищение подвижника Балиэля. В аватарском Высоком Совете он был моложе всех, и Межана составила себе не самое лестное мнение о его мужестве. Он посещал оргии в ее доме, и она имела возможность понаблюдать за ним. Он был полон мелких амбиций и свои недостаточные успехи в политике приписывал козням завистников. Себя он, как большинство глупых людей, ценил высоко, а всех превосходящих его обзывал «умниками» или «безрассудными».
Четверо паджитов схватили его, когда он выходил из дома Межаны, набросили ему на голову мешок, избили до бесчувствия и отнесли в портовый склад. Там, в темном подвале, его посетила Межана. Балиэль бросился к ее ногам, умоляя помочь ему.
— Я поражена и опечалена, видя вас в таком положении, господин, — сказала она. — Злодеи, взявшие вас в плен, попросили меня как вашего друга передать вам их требования.
— Требования? — повторил он, не вставая с колен. — Я заплачу сколько они скажут. Все отдам!
— Им нужны не деньги, господин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47