После этого они потратили еще массу времени на поиски пути через горы. Но в темноте никакой тропы так и не нашли, а в предрассветных сумерках окончательно убедились, что ее нет вообще.
И осталась у них одна дорога — та, что в Баргауте зовется Таодарской, а в Таодаре, наоборот, Баргаутской. Дорога, идущая вдоль берега к черному замку.
Барабин надеялся, что по пути им где-нибудь встретится все-таки горная тропа, которая позволит им уйти подальше от моря, где в любую минуту могут появиться аргеманские драккары. Но горы по левую руку от идущих стояли непроходимой стеной.
Иногда дорога ныряла в ущелье или уходила за вырастающую из моря гряду — и тогда морская гладь скрывалась из виду. Но вскоре дорога делала очередную петлю и опять выходила к берегу, опускаясь порой до самой кромки воды.
Именно у кромки воды, под отвесной стеной, в щелях которой вили гнезда птицы, Барабин и его спутницы находились в тот момент, когда из-за скалистого мыса выскользнул идущий под парусом драккар.
Попутный ветер гнал его прямо на беглецов, и Барабин сразу опознал судно по величине и по выражению морды дракона, украшающего форштевень.
Это была «Торванга».
76
Первый большой привал Тассименше и Ян Тавери устроили уже довольно высоко в горах, когда стало ясно, что выйти на Таодарскую дорогу не так-то просто.
Тропа, про которую говорила Тассименше, оказалась завалена камнепадом. Другой дороги никто не знал, и рабыни Барабина пребывали в растерянности.
Не будь с ними Яна Тавери, они, наверное, не постеснялись бы в выражениях по адресу Тассименше, которая завела их черт знает куда. Но присутствие оруженосца заставляло их сдерживаться.
А Тассименше на привале, как нарочно, льнула к оруженосцу и все крутила в руках его шейный амулет на серебряной цепочке.
Этот круглый медальон не отобрали у Яна, когда его брали под стражу, из-за поверья, что нет ничего хуже, чем присвоить себе чужой амулет. Если мечи благородных рыцарей Баргаута нередко переходили из рук в руки, то амулеты — никогда.
Тассименше подносила амулет то к уху, то ко рту, мурлыкая, как кошка, и что-то шептала еле слышно, уткнувшись лицом в грудь оруженосца. А он, не расслышав, что она говорит, переспросил — и тогда Тассименше стала шептать ему на ухо.
Выглядело это, как воркование двух влюбленных, и другие рабыни, ожидали продолжения — но Ян Тавери вдруг отстранил от себя боевую гейшу и объявил всем:
— Придется идти в Асмут.
— Это еще зачем? — возмутился Эрлин, который спешил к себе в Таодар. Надежда, что он успеет туда раньше брата Грейфа, таяла с каждым часом, и Эрлин все больше нервничал.
Поэтому Ян Тавери положил руку на эфес меча, прежде чем ответить:
— А больше некуда. Назад нельзя, в Таодар не пройти. А в Асмут можно попасть через перевал Гро и долину Марит.
Вопреки ожиданиям, Эрлин отреагировал на это спокойно, зато встрепенулась Сандра сон-Бела, которая с детства жила в предгорьях Эркадара и хорошо знала многое из того, о чем другие только догадывались.
— За перевалом Гро начинаются владения Эрка, — сказала она. — Девушкам туда нельзя.
— Почему? — спросила одна из тех гейш, которых Барабин приобрел позднее других, отбив их у Ночного Вора во время рейда в Гиантрей.
— Если девушка переступит границу запретной земли, демоны тотчас унесут ее прямо в замок Эрка, — пояснила Сандра.
Однако у Яна Тавери и на это нашелся ответ.
— Граница пролегает у Синих гор, — сказал он. — А мы спустимся в долину Марит.
Возражать оруженосцу Сандра не рискнула. Даже будучи первой красавицей деревни Таугас, она стояла в табели о рангах гораздо ниже оруженосца. А став по собственной глупости рабыней, оказалась еще ниже.
К тому же несмотря на всю свою осведомленность, она довольно смутно представляла, где находятся Синие горы, а где — долина Марит. А Ян Тавери говорил как человек, которому то и другое хорошо известно.
Но повел всю группу за собой почему-то не он, а все та же Тассименше. И следуя за нею, рабыни Истребителя Народов все дальше уходили от того места, где у кромки воды из последних сил отбивался от дружины Грейфа Ингерфилиаса их бежавший из плена хозяин.
77
Прежде чем Барабина удалось свалить на землю и связать, он успел отправить на райский остров за последним морем не меньше четырех аргеманов.
Пятым мог бы стать сам Грейф, но тут Барабину не повезло.
Камень, пущенный из пращи, ударил его в правое плечо возле ключицы. Боль была адская, и рука отказалась повиноваться.
Самое время было подумать об удаче, которая до последних дней была с Романом заодно, а теперь вдруг отвернулась — причем настолько явно, что мистик давно бы задумался, уж не обидел ли он ее чем-нибудь.
В прежней жизни Барабин мистиком не был, но пребывание среди варваров в ранге колдуна кому угодно свернет мозги набекрень.
И когда Барабину крутили руки, причиняя адскую боль, в голове его мелькали обрывочные мысли о том, что надо принимать какие-то меры, дабы вернуть благосклонность судьбы.
Но к тому моменту, когда его грузили на «Торвангу», Роман так ничего и не придумал. А дальше ему стало и вовсе не до того. Его швырнули на дно драккара лицом вниз, а на дне, между тем, было полно воды.
Как уж там чинили «Торвангу» мастера из Альдебекара — это вопрос отдельный, но поставленная ими заплата протекала, как решето.
Кое как законопаченные щели между заплатой и досками днища плохо держали воду, и будь погода чуть похуже, драккар просто не дошел бы до того места, где с его борта заметили идущих по берегу беглецов.
И все-таки «Торванга» держалась. Вот только связанному Барабину было от этого мало радости. Ему приходилось предпринимать сверхчеловеческие усилия, чтобы не захлебнуться.
Дружина Грейфа Ингерфилиаса заметно поредела в результате боев в Альдебекаре, но Грейф не решился заставить вычерпывать воду плененных заново рабынь. Боевые гейши баргаутской принцессы были слишком опасны. Некоторых из них убили на месте, а остальных связали не менее надежно, чем Барабина.
Сама принцесса сидела, привалившись к борту. Вода заливала ее ноги, но она, по крайней мере, могла нормально дышать.
Барабина в конце концов тоже перевернули. Грейф по-прежнему хотел, чтобы он остался жив.
Романа и Каиссу даже не стали наказывать по прибытии в Фораберген. Зато боевые рабыни поплатились з бегство сполна.
Их отдали на расправу семьям тех, чьи дети погибли и чьи дома сгорели во время побега.
Каиссе пришлось на это смотреть, и зрелище было таким, что она вновь впала в прострацию.
Теоретически аргеманы могли оставить гейш, выданных на расправу, у себя в рабстве, дабы они работой загладили нанесенный ущерб. Но ни одна из пострадавших семей так не поступила.
Рабынь из личной стражи принцессы жгли огнем, травили собаками, забрасывали камнями, били смертным боем и в конце концов убили всех.
Хотели убить и Барабина с принцессой, но Грейф с боевым топором в руках встал на их защиту.
Эта добыча была слишком ценной.
Грейфа в Форабергене боялись — но пока чинили заново «Торвангу», ему приходилось все время держать Романа и Каиссу в поле зрения.
Большой драккар ремонтировали несколько дней, и каждый вечер Барабин, засыпая, не знал, проснется ли он утром. Теперь его заковали так, что о сопротивлении любому нападению нечего было и думать. А кроме того, к нему приковали Каиссу.
И чтобы совсем уж лишить их воли и силы, пленников все эти дни не кормили.
Когда «Торванга» была отремонтирована окончательно, Грейф собрался идти на ней вдоль берега вглубь Таодара, захватив с собой Барабина и Каиссу. Но это вызвало недовольство среди жителей Форабергена.
Они знали не только о том, что перемирие с баргаутами разорвано, но и о том, что король Родерик задумал продолжить дело отца и намерен вторгнуться в Таодар. А Фораберген — это первое селение аргеманов на Таодарской дороге.
Однако Грейф знал о делах в Баргауте больше. Родерик связался в свару с горцами, а это никогда еще не доводило до добра. Так что аргеманам пока опасаться нечего.
Поход же на Торванге в центральную часть Таодара сулит большие выгоды всем, кто участвовал в захвате особо ценной добычи. Уже найден покупатель, готовый заплатить огромные деньги за принцессу Каиссу. И есть человек, который согласен выложить приличный выкуп за чародея бар-Рабина.
И с этой сделкой надо торопиться. Потому что королева Барбарис уже прислала из замка дона Груса Лео Когерана воззвание, в котором заклеймила позором вероломного Родерика и отреклась от него, как от сына. И сказано в этом воззвании, что королева на Книге Друидов поклялась отдать принцессу Каиссу тому воину, который освободит ее из плена.
И хотя Каисса была опозорена рабством, в баргаутском стане говорили, что королевская кровь сильнее любого позора.
А раз так, что среди баргаутов могли найтись горячие головы, готовые сунуться ради принцессы не то что в Фораберген, но даже и в глубину Таодара. Тем более, что по королевству Баргаут с легкой руки майора Грегана, с которым слишком откровенничал Эрлин Ингерфилиас, с быстротою лесного пожара распространяется слух о бичевании принцессы и крови ее, пролитой по вине Родерика.
Понятно, что это сообщение ничуть не успокоило жителей Форабергена. Горячие головы — тоже не подарок, и в ожидании их нападения лучше будет держать «Торвангу» и дружину наготове у границ аргеманской земли.
— Пусть плату за гейшу и выкуп за колдуна везут сюда, в Фораберген! — кричали Грейфу, но он только усмехался в ответ.
— Такие сделки не заключаются в деревне на краю аргеманской земли. Такие сделки совершаются в пещере клятв.
С жителями Форабергена Грейф разговаривал на аргеманском языке, которого пленники не понимали. Так что Барабин узнал о том, куда именно они плывут, последним, уже на борту «Торванги».
Но зато он был чуть ли не единственный, кто сразу догадался, с какой целью старший Ингерфилиас так стремится доставить его и принцессу в пещеру клятв.
В этой пещере находится Книга Друидов, и низкорослый друид в черном замке очень обстоятельно объяснил Роману, кому и зачем она может понадобиться.
И Барабин нисколько не удивился, когда увидел около пещеры клятв хорошо знакомый силуэт человека в черном плаще.
Ночной Вор был уже здесь и спорил о чем-то с группой людей в фиолетовых кимоно.
Этих людей Барабин принял сперва за черных ниндзя из свиты Вора. Но, присмотревшись, понял, что это впечатление обманчиво. Да и принцесса, идущая рядом с ним, прошептала замирающим голосом:
— Демоны Эрка.
— Это не демоны. Это слуги, — поправил ее молодой аргеман, конвоирующий пленников. Но принцессу это не успокоило.
— Я не хочу в логово Эрка! — выдохнула Каисса и безумными глазами умоляюще взглянула на Барабина. — Сделай что-нибудь!
Но сделать он не мог ровным счетом ничего.
По дороге от моря до пещеры, которая оказалась довольно долгой, Роман прикидывал шансы и быстро пришел к выводу, что они равны нулю.
Дорога шла через сменяющие друг друга узкие длинные ущелья, почти все время в гору, и бежать было просто некуда. Да и как бежать, если принцесса прикована к Роману, а у него так скованы руки и ноги, что трудно даже идти, не говоря уже о драке и бегстве.
А теперь шансы и вовсе переместились в отрицательную плоскость. Одного взгляда специалиста было достаточно, чтобы понять: слуги Эрка — это бойцы высшего уровня. Те самые бойцы, искусство которых безуспешно пытались копировать жалкие подражатели из войска Ночного Вора.
Вор, однако, спорил с ними без страха, настаивая на том, что поскольку он явился к пещере раньше, то и занять ее должен первым.
Слуги Эрка удивлялись, какая ему разница, и делали вид, что торопятся. Но последнее слово было за священником ордена Дендро Этерна, а он полностью подтвердил правоту Ночного Вора.
Тут только Барабин заметил собственно предмет сделки, которая так волновала Теодоракиса. Вероника Десницкая стояла на коленях, опустив голову — нагая, тихая и покорная.
Ее поза не оставляла никаких сомнений в том, что она давно уже не дикая, а совсем даже наоборот — более чем домашняя гейша.
Когда Барабин приблизился, Вероника скользнула по его лицу равнодушным взглядом и снова уткнулась глазами в каменистую землю перед собой.
Роман продолжал смотреть на нее, пока аргеманы возились с цепями, отделяя его от принцессы Каиссы.
Каисса тоже поглядывала на Веронику, и в глазах ее читалась тревога.
Принцесса все еще надеялась, что чародей бар-Рабин, которого она выбрала своим защитником, каким-то образом спасет ее от продажи праотцу всех демонов. Но тут объявилась конкурентка, и Каисса опасалась, как бы чародей не предпочел спасать ее.
По слухам, Вероника тоже была принцессой. И не абы какой, а принцессой Страны Чародеев.
В том, что красота ее затмевает красоту Каиссы, мог сейчас убедиться любой желающий. Обе девушки находились в десяти шагах друг от друга, и на них не было никакой одежды, кроме ошейников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55