За все время пребывания в замке он ни у кого там не видел огнестрельного оружия.
И это тоже было странно.
Барабин уже смирился с мыслью, что похитители Вероники — ненормальные. Мало ли на свете идиотов.
Был, например, фильм с Ван-Даммом в главной роли, где фигурировал целый орден современных крестоносцев. И они были даже чем-то похожи на здешних типов в красных плащах. Особенно на того, который согласился заплатить за дочь олигарха Десницкого больше золота, чем она весит.
Но ведь даже в этом фильме крестоносцы активно оперировали помимо мечей и копий еще автоматами и взрывчаткой.
Когда дело доходит до драки, любые средства хороши.
Однако у обитателей черного замка, нависшего над морем, похоже, было другое мнение на этот счет.
Будь у них огнестрельное оружие, Барабин даже при всем своем мастерстве и везении живым бы не ушел.
А он, между тем, уходил, уплывал от замка все дальше, проныривая по минуте, как заправский ловец жемчуга или дайвер без акваланга. А выныривая, оглядывался на замок — нет ли погони.
Он опасался моторки или катера. Что там у этих гоблинов с огнестрельным оружием — это вопрос второй, а вот с машинами у них все в порядке. И «Газель», которая подобрала его на подмосковной дороге — не единственное доказательство.
Теперь Барабин уже не сомневался, что по дороге его как-то усыпили. Причем хитро — с элементами амнезии, так что он не помнил не только момент погружения в сон, но и момент пробуждения.
И приходится предположить, что пока он спал, люди в черном везли к черту на кулички не только его, но и «Газель».
Как везли? Бог его знает, но медленные средства транспорта, похоже, отпадают.
Вряд ли он проспал несколько суток, а за считанные часы от Москвы можно добраться по земле только до одного моря — Балтийского.
Конечно, на Балтике тоже бывают замки у воды. Про один из них Барабин знал совершенно точно. В этом замке жил и работал принц Гамлет, и находился он где-то в Дании.
Но чтобы попасть в Данию, Швецию или бог весть куда еще, тоже требуется время.
И Барабин стал прикидывать время.
В черную «Газель» на пустынном шоссе он сел в два часа ночи. А теперь было раннее утро.
Сколько именно — сказать было трудно. Водостойкие противоударные командирские часы отказали, как какая-нибудь китайская дешевка.
Но примерно назвать время Барабин мог без всяких часов. И даже без солнца, которое пряталось за горой.
Часов шесть-семь, не больше.
Получается, что с момента посадки в «Газель» прошло четыре часа. Максимум пять.
Из этого надо вычесть время на разговоры в подвале и беготню по замку. Но если это Европа, то можно добавить пару часовых поясов.
В любом случае, больше пяти часов не вытанцовывается. То есть это однозначно Европа. В другие части света за такое время даже на самолете не попасть.
А в Европу попасть можно — но только и исключительно на самолете.
То есть Романа бесчувственного везли в авиалайнере, и не одного, а вместе с «Газелью». Следовательно, самолет был транспортный. И этих ребят как-то выпустили из страны вместе со спящим человеком без загранпаспорта и виз.
А еще раньше их выпустили из страны с похищенной девушкой.
Интересное получается кино.
Если эта компания так запросто может гонять самолеты мимо таможни, то о катерах для поимки беглого сотрудника службы безопасности и говорить нечего. Барабин не удивился бы и подводной лодке.
Однако за ним не послали даже весельной шлюпки, и Роман почувствовал себя неуловимым Джо, которого никто не ловит, потому что он никому не нужен.
С одной стороны это было хорошо. Море тихое, берег близко — можно праздновать спасение.
А с другой стороны все очень грустно. Ведь люди в черном по большому счету правы.
На кой черт им его ловить? Миллион он потерял, девчонку не спас, и теперь для него самый лучший выход — утопиться в море самому.
Другой бы на месте Романа, пожалуй, так и сделал. Но Барабин был принципиальным противником самоубийства.
К тому же его отвлекло от черных мыслей новое видение.
Он уже заплыл далеко за скалу, и замок скрылся из виду, зато в поле зрения появилось солнце. Каменистый берег сменился роскошной цветущей долиной, которая полого поднималась к отдаленным горам и переливалась всеми оттенками зеленого.
И оттуда, сверху, по тропинке спускалась девушка в белом платье с красной вышивкой и с черными кудрявыми волосами.
Это была первая одетая девушка, которую увидел Барабин с тех пор, как покинул Москву. Но в таком положении знойная красавица оставалась недолго.
Она шла купаться, не видя Барабина, который плыл ей навстречу со стороны солнца.
Затянувшееся купание в одежде ему изрядно надоело, а тут как раз было удобное место, чтобы выбраться на сушу.
А девушка, наоборот, спешила к воде, проворно перебирая босыми ногами. И купаться в одежде она отнюдь не собиралась.
Еще не добежав до песчаного пляжа, она изящным движением на ходу стянула с себя платье, под которым не было ничего, кроме бархатной кожи, покрытой ровным непрерывным загаром.
Платье полетело в траву, а девушка устремилась к воде, все еще не замечая Барабина, который был уже совсем рядом с берегом.
Когда ее ступни погрузились в пену прибоя, его ноги как раз коснулись дна.
И еще несколько секунд они продолжали двигаться друг другу навстречу.
А потом Барабин поднялся из воды, и девушка заметила его.
Вскрикнув, она прикрыла груди руками и молниеносно погрузилась в воду — и это тоже отличало ее от девиц из замка.
Те с визгом разбегались, убоявшись острых клинков и зверского вида разгоряченного боем Барабина — но они даже не пытались прикрыть свою наготу. А у смуглой купальщицы, как видно, были другие понятия о приличиях.
«А жаль», — сказал сам себе Барабин, потому что купальщица была, пожалуй, более красива, чем все девицы в замке вместе взятые. Исключая, правда, Веронику Десницкую, которую он так и не спас.
7
Вид у Барабина после долгого заплыва был совсем не зверский. Скорее даже наоборот. Не то чтобы жалкий — но и не шибко гордый. В общем и целом — бледный вид и мокрые ноги.
Но тем не менее Роман поспешил сказать:
— Не бойся. Я тебя не трону.
Девушка в три гребка отплыла от него подальше и что-то произнесла, но Барабин не понял.
Судя по всему, она его тоже не поняла, и Роман даже знал, почему. Он произнес свою фразу на нормальном английском.
Чтобы исправить ошибку, ему пришлось задуматься секунды на три, после чего он повторил те же самые слова на здешний манер:
— До нот бе афраид ме. И до нот тоуч йоу.
Это было ближе к истине.
— Ме нот йов афрайт, — ответила девушка. — Гвойс йоу?
Все-таки этот язык был сложнее, чем показалось Барабину вначале. К необычному произношению добавлялся совершенно неанглийский порядок слов. Но несмотря на это Роман сообразил, что девушка его не боится и интересуется, кто он такой.
— Ми наме ис Роман. И ам фром Раша. То есть Руссия. Или как там по-вашему? Из России в общем, — выдал Роман краткую информацию о себе.
Он уже выкарабкался на берег и, стоя к морю спиной, снимал с себя одежду и выжимал ее во всю силу крепких рук.
— Арушан? — заинтересовалась купальщица. — Ор йоу фалет фром шип?
— Какой там к черту шип! — воскликнул Роман, невольно оглянувшись и пробежав взглядом по горизонту в поисках корабля.
Корабля не оказалось, и Роман махнул рукой в сторону скалы за которой остался замок, пояснив:
— И ам фром кастле.
— Фром кастель? — переспросила девушка с некоторым испугом. — Ор йовис фриэнт оф ан роббер о нифт?
Это было непонятно совсем, и пришлось напрячь извилины, чтобы расшифровать «фриэнт», как friend — то есть «друг».
Надо полагать, девушка интересовалась, не друг ли он хозяину замка, которого зовут Робер о’Нифт.
Имя было ирландское. А Ирландия долго была колонией Англии. Десницкий имел дела с ирландцами, и все они говорили по-английски. Но Барабин слышал, будто у них существует какой-то собственный язык.
Может, это он и есть?
Но даже и в таком случае оставалась неодолимая загвоздка.
Любой ребенок знает, что все ирландки — рыжие и в веснушках, а вовсе не смуглые и в черных кудрях.
Знойная купальщица могла сойти за итальянку, испанку или креолку с Карибских островов — но точно не за ирландку.
Барабин взглянул на девушку еще раз, чтобы в этом убедиться, и обнаружил, что она приблизилась к берегу на расстояние, опасное для своей стыдливости.
— Аскин, лоок ме нот, — почти умоляюще сказала она. — Ме вант то гоут.
Барабин покорно отвернулся, и купальщица легкой тенью проскользнула у него за спиной.
— Гват ис наме оф дзис коунтри? — спросил Роман, решив все-таки выяснить, что это за страна.
— Коунтри о ме? — переспросила девушка. — Таугас.
О стране с таким названием Барабин никогда не слышал. Зато сразу вспомнил, что «country» по-английски — это еще и деревня.
Если Таугас — название деревни, то есть надежда узнать название страны, задав вопрос иначе.
— Гват ис наме оф дзис ланд?
— Дзе лант? — тут девушка рассмеялась и разразилась длинной фразой, которую Барабин не без труда перевел примерно так:
— Ты из замка Робера о’Нифта, но не знаешь, что это за страна?
Барабину пришлось подтвердить, что да — вот такая у него беда. Не знает он, что это за страна, и хоть ты его убей.
И тогда девушка появилась перед ним уже в платье, сквозь которое просвечивало мокрое тело, и спросила с иронической усмешкой:
— У вас в Арушане все такие глупые? Даже маленькие дети знают, что это за страна. Это Баргаут.
8
Солнце уже поднялось над горизонтом и жарило не по-детски. На пару с ветром оно работало, как гигантская сушилка, и вскоре промокшая одежда перестала доставлять Роману неудобства.
По пути в деревню Таугас, утопающую в садах на холме, смуглянка по имени Сандра весело рассказывала Барабину о государстве Баргаут, которым правит некий «рояль Гедеон». Надо полагать — король, потому что представить во главе государства музыкальный инструмент Барабин не мог при всем желании.
Жена означенного Гедеона называлась «квейн Барбарис», и она-то уж точно была королева, а не карамель.
Детей у королевской четы было, как и положено, трое. Двое умных и одна девочка. Звали их «принке Родерик», «принке Леон» и «принкеше Каисса».
Дети были уже большие, и старший королевич Родерик успел прославиться, как безбашенный забияка и грубиян, из-за которого в столице редкий день обходится без скандала.
А после того, как его высочество отнял самую красивую гейшу у королевского майордома и силой увез ее в свой замок, терпеть его выходки стало совсем невозможно.
Король Гедеон хотел в наказание послать королевича с войском в поход против Робера о’Нифта, но принц, засевший в своем замке, пропустил королевский приказ мимо ушей, и тогда терпение его величества лопнуло.
Он объявил всему народу, что назначает наследником престола своего младшего сына Леона. Который, конечно, тоже не сахар, но по крайней мере не ворует чужих гейш.
Узнав, что из-за гейш в королевстве Баргаут разгораются такие страсти, Барабин перестал удивляться, что Веронику Десницкую оценили в качестве гейши в миллион долларов с довеском.
Но это лишь отчасти проливало свет на главный вопрос, который Барабин в конце концов задал напрямик своей легкомысленной спутнице:
— Кто такие гейши?
— А зачем врал, что ты из Арушана? — воскликнула Сандра в ответ. — Арушанские купцы торгуют гейшами на всех базарах. Ты, наверное, сумасшедший.
Из этих слов явственно следовало, что все нормальные люди без объяснений знают, кто такие гейши.
Барабин тоже в принципе это знал, но он и не подозревал, что гейшами можно торговать на всех базарах.
— А может, ты дендрик или терранец? — предположила вдруг Сандра и в голосе ее появилась заинтересованность. — Говорят, у Робера в замке есть колдовские ворота.
Барабин посмотрел на девушку с некоторым недоумением, и она, перехватив его взгляд, весело пояснила:
— Терранцы — они все дурные. Не знают даже самых обычных вещей.
— Знать бы еще, кто такие терранцы, — буркнул Барабин по-русски.
— Что? — не поняла Сандра.
— Кто такие терранцы? — повторил Роман на здешнем наречии.
— Ты и этого не знаешь? — поразилась девушка. — Совсем дурак. Терранцы — это те, кто живет в стране Фадзероаль.
Барабин никогда не жил в стране Фадзероаль, но зато он был не совсем дурак. И даже совсем не дурак.
Человек, достойный этого эпитета, никогда бы не придумал, как можно разбить слово Фадзероаль на составные части, чтобы попытаться его понять.
«Ланд оф фадзер о аль» — это могло быть что-то вроде «land of father of all». То есть страна отца всего.
Интересно — чего это «всего»? Всего сущего?
Тогда эта страна должна быть где-то на небесах. А там Барабин точно не бывал, хотя не раз оказывался близок к посещению означенной страны без обратного билета.
Но господина Десницкого в замке тоже называли терранцем. А ему до неба было далеко, даже если насыпать под ним гору из всех денег, которые есть на его счетах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55