Даже человеку, который не вполне привык к колдовству, не составляло труда понять, что здесь произошло.
Когда король, формально утверждая полную победу, вошел в этот зал и занял вожделенный трон, из Гиантрея внезапно открылись колдовские ворота, и толпа самураев, которую Барабин видел в древесных пещерах, накинулась на короля, застигнутого врасплох.
Скорее всего, ниндзя собирались без промедления уйти той же дорогой обратно в Гиантрей — но король был не единственной их целью.
Им было поручено убить также и принца.
Однако наследник престола Леон сумел ускользнуть. Может, он находился в другом конце зала или вообще за его пределами, а может, просто сумел отбиться.
Ведь он был заговорен от смерти.
Однако сейчас люди в черном зажали его в углу, и рядом с ним почти не осталось баргаутских бойцов. На глазах Барабина погибли последние гейши, прикрывавшие принца своими телами.
Ряды самураев, впрочем, тоже успели сильно поредеть. И они поредели еще больше, когда на выручку принцу бросился Роман Барабин.
Верная Тассименше была с ним, а через все двери в зал вбегали рыцари, оруженосцы, янычары и боевые рабыни, которых зов: «На помощь королю!» — застал в соседних помещениях замка.
Королю было уже не помочь — зато принц еще раз подтвердил свою репутацию заговоренного от гибели.
Правда, по лицу Леона было видно, что в этом для него мало радости.
— Чародей! Где же ты был пять минут назад?! — крикнул он Барабину, и голос его зазвенел так, словно принц готов зарыдать.
В том, что погиб король, было только полбеды.
Пропал королевский меч Турдеван, и это была беда пострашнее.
Устремляясь по пещерному проходу к колдовским воротам, Барабин и Тассименше никого не встретили, но самураи, захватившие королевский меч, могли вернуться в Гиантрей минутой раньше и затеряться в толпе мечущихся рабынь.
У Барабина даже мелькнула мысль, не королевским ли был тот меч на поясе Ночного Вора, ножны которого так поразили Романа из-за надписи на клейме.
Роман силился вспомнить, как выглядели ножны Турдевана, когда король Гедеон подтверждал его рыцарское достоинство — но память подвела. Тогда Истребитель Народов больше смотрел на Книгу Друидов и на сам сверкающий клинок, а на королевские ножны внимания не обратил.
Пришлось спросить у принца, который в смятении колотил кулаком в бронированной перчатке стену, на месте которой только что были колдовские ворота:
— Какие ножны были у Турдевана? Что на них написано?
Бессмысленный взгляд наследника был ему ответом.
— Какие, к черту, ножны? — пробормотал он. — Что мне толку в ножнах? Ножны — вон они, у отца на поясе. Только меча в них нет.
Королевские ножны и впрямь были на месте. Их украшали изящные золотые буквы, красиво сбегающие вниз по вертикали. Ничего общего со скромными ножнами Ночного Вора в этом роскошном изделии не было — однако ножны без меча лишены всякой ценности. И это, похоже, угнетало принца Леона гораздо больше, чем смерть отца.
— Успокойтесь принц, — услышал Барабин голос майордома королевства Груса Лео Когерана. — Безродный бродяга не сядет на трон королевы Тадеи, какой бы меч он ни держал в руках. Королевское достоинство в крови, а не в железе.
И рыцари, которых в зале становилось все больше, нестройным хором прокричали:
— Да здравствует король!
Леон поднял с пола королевский шлем и, надев его на голову, сел на трон в центре зала. На Барабина он даже не посмотрел и сразу стал отдавать распоряжения об усиленной охране замка.
Оказывается отряд, который через колдовские ворота проник в тронный зал, чтобы убить короля, был не единственным. Еще один немного раньше таким же способом ворвался в мостовую башню и сделал то, что не удалось во время штурма — вывел из строя механизм подъемного моста.
Механизм оказался заклинен в нижнем положении, причем в обеих мостовых башнях. Ту, которая расположена на другой стороне пропасти, ближе к крепости Беркат, в этот момент уже вообще никто не охранял. Там все перепились в честь победы и не ждали нападения ни с какой стороны.
В результате мост оказался зафиксирован в нижнем положении. И это могло означать только одно — сам Ночной Вор или кто-то по сговору с ним собирается атаковать замок со стороны Баргаута.
Но не только это волновало Барабина, когда он слушал распоряжения нового короля, адресованные не ему.
Надпись на ножнах Ночного Вора не давала ему покоя.
— Ты говоришь, что была рабыней Робера о’Нифта? — спросил он у Тассименше. — Может быть, ты знаешь имя его меча?
— Имя его меча все забыли по приказу короля Гедеона, — ответила она.
— Король Гедеон умер. И я буду рад, если ты вспомнишь.
— Я помню. Имя его меча — Мадейнуса.
Она произнесла это слово слитно с ударением на «у», но Барабин был к этому готов.
Он не удивился бы даже, если бы имя самого Ночного Вора, тоже забытое всеми по приказу короля Гедеона, оказалось похоже на «Бэтмен», «Терминатор» или «Человек-паук». Хотя по словам баргаутов, имечко у него было такое, что сходу и не выговоришь.
И тем не менее, бывшая рабыня Ночного Вора, помнила это имя, несмотря на все сложности и королевский запрет. И на вопрос Барабина, как зовут Робера о’Нифта на самом деле, она ответила:
— Леонард Кассиус Теодоракис Джуниор.
«А еще есть такая фамилия — Череззаборногузадерищенко», — подумал Барабин, не зная, радоваться ему или огорчаться.
С одной стороны, Леонард Кассиус Теодоракис Джуниор с 99-процентной гарантией был американцем, потому что ни у кого больше просто не бывает таких имен. А следовательно, он был землянин.
Но с другой стороны, Роман предпочел бы встретить в этом безумном мире не американца, а русского землянина. И желательно, чтобы этот русский был ему другом, а не врагом.
49
Когда Барабин отвлекся от разговора с Тассименше о мечах и именах и снова повернулся к трону, его взгляду открылась не самая приятная для глаз картина.
Перед мрачно восседающим на троне Леоном выжившие гейши из королевской стражи делали себе харакири.
Выглядело это не вполне по-японски — но ведь и в самой Японии знатные дамы не имели привычки вспарывать себе животы. В случае необходимости они просто и элегантно всаживали кинжал себе в сердце.
Боевые гейши баргаутского короля поступали точно так же, только предварительно снимали с себя и аккуратно складывали оружие и одежду.
Церемония тянулась медленно, потому что рабыни подходили к новому королю поодиночке и проделывали процедуру без суеты и спешки.
А вот Барабин поспешил подойти к трону, даже не смотря на риск обратить на себя гнев молодого короля.
— Сир, вы уверены, что это разумно? — спросил он, жестом останавливая очередную гейшу, которая, опустившись на колени, уже поднесла кинжал к обнаженной груди.
Повинуясь этому жесту, она остановила руку, но король Леон тут же поднял на нее глаза, и было в его взгляде что-то такое, из-за чего рабыня вонзила клинок себе под грудь, пожалуй, даже чересчур поспешно.
По этой причине она не убила себя с одного удара, но две другие гейши оттащили обмякшее тело в сторону, не дожидаясь, пока их боевая подруга умрет.
Но пока к трону приближалась следующая гейша, Барабин успел сказать:
— Черные не зря заклинили мост. Нападения надо ждать со дня на день, а то и с минуты на минуту. Разумно ли в такой момент истреблять лучших воинов без всякой пользы?
Следующая гейша, уложив свою тунику и оружие в ряд с остальными, встала на колени и прошептала:
— Прости меня, дон король!
На этот раз удар в сердце был точен и рука не дрогнула. Гейша повалилась набок и, дернувшись пару раз в агонии, затихла.
— Это не воины, это рабыни, — произнес король холодно. — По закону и обычаю они заслужили жестокую казнь. Эти гейши не сберегли королевский меч, и позор их ничем не смыть. Но я внял их просьбе позволить им умереть достойно.
Еще одна боевая гейша упала ничком к ногам короля, обагрив кровью темный пол, на котором эта кровь была почти незаметна.
— В моей стране есть другой обычай, — сказал Барабин. — Солдата, который своим преступлением заслужил смерть, посылают на самый горячий участок боя и позволяют ему искупить вину кровью. Если он погибнет в бою, его хоронят с почестями. Если он прольет кровь и выживет, его прощают. И только если он провинится снова, его казнят.
Девушка, которая стояла теперь на коленях у трона, была совсем юной, и в глазах ее стояли слезы, а рука с кинжалом дрожала, и острие описывало замысловатые кривые возле маленькой упругой груди с красными, как кровь, каплями сосков.
А за нею в очереди стояло еще много рабынь.
Все они либо вовсе не участвовали в бою, где погиб король Гедеон, либо примчались уже к шапочному разбору, так как были рассеяны по всему замку — и не по собственной воле, а по приказу короля.
Те гейши, которые были рядом с Гедеоном в тронном зале, погибли все поголовно.
Виновницы потери королевского меча не стали дожидаться милостивого разрешения дона Леона покончить с собой. Они бросались на самурайские мечи, своими телами закрывая наследника, и только поэтому Леон был сейчас жив.
Но все это не имело никакого значения.
Если рыцарский меч отнят в честном бою, рабыня меча должна покончить с собой или перейти к новому хозяину клинка. Если же новый хозяин неизвестно где, то рабыня должна умереть, и если она не поспешила покончить с собой, то прежний ее господин или его наследник вправе сам выбрать способ казни.
Тем более, что бой, в котором король Гедеон лишился жизни и меча, никак нельзя назвать честным.
Барабин видел, как потупила взор Тассименше. Когда ее хозяин граф Эрде попал в плен и утратил свой меч Тассимен, его рабыня должна была покончить с собой. Но она осталась жива и оказалась среди боевых трофеев Истребителя Народов.
Теперь ее совесть была чиста перед законом и обычаем. Она вообще больше не была рабыней меча. как военная добыча, она превратилась в простую рабыню, и то, что Барабин доверял ей оружие, было личной милостью с его стороны.
С тем же успехом Роман мог отправить ее в поле копать землю. С доподлинной рабыней меча такой номер бы не прошел, а с военной добычей — сколько угодно.
Барабин, правда, не разобрался еще, какие коллизии могут возникнуть, если меч Тассимен вдруг найдется. Но зато он понял, к чему был странный разговор в подземелье, когда гейша сказала, что хочет стать новой Эрефорше.
Покойная Эрефорше была доподлинной рабыней меча. Она перешла к Роману по праву честного боя вместе с мечом Эрефором. И погибла, защищая этот меч.
Теперь у Барабина не было настоящей рабыни меча. Но он мог отдать Эрефору любую из своих рабынь. Или даже хоть всех сразу.
Такой вот маленький нюанс. Маленький да удаленький.
Вооруженная гейша — это не обязательно рабыня меча. И с одной стороны это плохо, потому что в любой момент хозяин может отнять у рабыни оружие и заставить ее мыть полы или отдаваться гостям в извращенных формах.
Но с другой стороны это хорошо, потому что простая рабыня не отвечает за именной меч своей жизнью.
А что лучше для Тассименше, Барабин не знал вообще. Он понимал, что и ей, и ему будет проще, если она останется рабыней человека по праву военной добычи, а не рабыней меча, который может перейти в другие руки.
Сам Барабин как-нибудь выживет и на положении кшатрия, а вот для Тассименше, если она станет рабыней меча Эрефора и не дай бог допустит, что клинок пропадет, никакой жизни не будет точно.
Но не исключено, что еще хуже ей придется, если вдруг ненароком где-то всплывет из небытия исчезнувший меч Тассимен, а она к тому моменту не будет рабыней другого меча.
Что говорит по этому поводу закон и обычай, Барабин не знал, но опасался, что ничего хорошего он не говорит.
И уж совсем не представлял себе Барабин, что может случится, если не вдруг и не случайно, а по злому умыслу врагов из небытия выплывет королевский меч Турдеван.
50
Истребитель Народов сделал решительный шаг вперед и вырвал кинжал из руки юной гейши, которая никак не могла решиться вонзить его в грудь.
Рабыни, ожидающие своей очереди, ахнули и те из них, кто еще не расстался с оружием, потянули из ножен свои мечи. Но король остановил их порыв взмахом руки.
Барабин решил, что ему позволено говорить, и его голос гулким эхом зазвенел под сводами зала.
— Когда в Баргаут, и не под стены этого замка, а под стены твоей столицы придет Ночной Вор с Турдеваном в руке, кто будет с ним воевать? Твои рыцари, которые способны при штурме крепости забыть в тылу таран? Их оруженосцы, которые ждут только одного — чтобы явился колдун, который вытащит их из беды? Или, может быть, янычары, которые из-за своего зелья не различают, где свой, а где враг? Во всем баргаутском войске только гейши умеют воевать.
Тут зашевелились уже и присутствующие рыцари, и Барабин почувствовал, что рискует получить вызов на дуэль сразу от всех, сколько их есть. Но баргаутские обычаи достали его слишком сильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55