За дверью послышалось хриплое дыхание, и Алисе стало стыдно за свою глупость. Это же просто папа пришел, чтобы лечь спать. Как это она умудрилась о нем забыть? Но, услышав, как неуклюже он возится с щеколдой, Алиса вздрогнула и вновь замерла в ужасе. Опять он выпил слишком много вина, а она хорошо, слишком хорошо знала, что за этим бывает.
В обычные дни отец был просто суровым и строгим хозяином, который сам усердно трудится и требует того же даже от самых маленьких членов семьи. Но время от времени он допоздна засиживался в таверне или дома за бутылкой вина, и тогда начинался кошмар. Слишком часто Алиса, просыпаясь от звука ударов и приглушенного крика, слушала, как отец бьет ее мать. Слишком часто за свою короткую жизнь она сама попадала ему под горячую руку. В такие минуты лучше всего было прятаться в детской. Если Берн не видел детей, он их не трогал. Но сегодня он сам ночует здесь, и спрятаться не удастся, если только… Когда дверь распахнулась, впустив в комнату тоненький лучик света, Алиса была уже под кроватью — и тряпичная кукла при пей.
Под кроватью было очень пыльно. Алиса закрыла ладошкой рот и старалась дышать пореже, надеясь таким образом удержаться от чихания. Из своего укрытия она увидела, как ноги в огромных башмаках нетвердыми шагами приближаются к подстилке, на которой, умаявшись за день, крепко спала ее мать. Отчаянно надеясь, что отец сейчас тоже угомонится, девочка придвинулась чуть ближе к краю кровати и вытянула шею, чтобы лучше видеть.
Берн поставил фонарь на пол возле кровати, и, приглядевшись, Алиса подумала, что нынче папа выглядит как-то странно. Взгляд его был сосредоточенным, а мысли, казалось, блуждают где-то далеко. Он словно бы прислушивался к чему-то. В руке у него что-то блеснуло, и Алиса едва удержалась от крика, увидев, как лезвие ножа вонзилось прямо в грудь ее матери. Не в силах поверить, что это не сон, она отчаянно пыталась отвести взгляд от страшной картины, по не могла. Она вдруг словно окаменела. Этого не может быть! Папа не мог этого сделать! В свете фонаря на полу блеснул тонкий темный ручеек крови, а папа, с кряканьем выдернув нож из груди мамы, повернулся к брату Алисы, который проснулся и заплакал в своей колыбельке. Только тогда оцепенение покинуло девочку. Алиса поняла, что потом придет ее черед. Папа стоял к ней спиной, занося нож над мальчиком, и Алиса, не долго думая, выкатилась из-под кровати. Когда она бросилась к двери, вслед ей ударил тонкий высокий крик и тут же оборвался. Папа развернулся и с бессвязным воплем устремился за дочкой, но Алиса была уже на лестнице. Она стала дергать за ручку, но дверь оказалась заперта, а щеколда всегда была слишком тугой и тяжелой для маленькой девочки.
Алиса завизжала, когда человек с диким взглядом, которого она считала своим отцом, навис над ней, сжимая в окровавленном кулаке острый нож. Рука его начала опускаться, но она увернулась и опрометью кинулась бежать по короткому коридору, соединяющему жилую часть дома с пекарней, хотя понимала, что и там наружная дверь окажется закрытой. Берн, разгоряченный погоней, повернулся чересчур поспешно и поскользнулся, потому что его башмаки были мокрыми от крови. Алиса услышала за спиной звук падения и глухие проклятия. У нее оставалась секунда — но только секунда — на то, чтобы спрятаться.
Задыхаясь от бега, она влетела в пекарню и заметалась, пытаясь найти укрытие. Единственным подходящим местом была огромная печь, которая уже успела остыть. Не раздумывая, Алиса забралась в нее и, захлопнув за собой дверцу, съежилась в темноте, по-прежнему стискивая в руке тряпичную куклу.
* * *
Элизеф глазами Берна осмотрела пекарню. Проклятая девчонка! Куда она подевалась? Волшебница заставила Берна подергать дверь. Заперта по-прежнему. В таком случае паршивка все-таки где-то в доме. Первой мыслью ее было обыскать чуланы, но память Берна подсказала ей, что они слишком плотно забиты, чтобы там спрятаться. Потом взгляд ее упал на печи. Одна была явно мала, но зато другая…
Пекарь двигался как лунатик, сознательно, но не по своей воле. Он не сделал попытки сопротивляться, когда Элизеф подвела его к печи и приказала подпереть большую дверцу ручкой метлы. Угольки под золой еще мерцали, и раздуть их было нетрудно. Когда Берн подбросил дров, Элизеф услышала вопли Алисы. Проверяя свою власть над пекарем, она заставила его стоять и слушать, как гибнет в огне его дочь. Крики прекратились нескоро.
* * *
Дав телу Берна указание оставаться неподвижным, Элизеф прошлась по дому, собирая все, что могло бы ей пригодиться: деньги, одежду, одеяла, свечи, съестные припасы и прочие вещи, которые обеспечили бы ей хотя бы относительный комфорт в заброшенной Академии, Все находки Элизеф свалила в кучу около двери, а сама, никем не замеченная, вернулась в Академию. Только оказавшись там, она вновь внедрилась в сознание Берна, поскольку управлять одновременно своим и чужим телом не могла. Найти его оказалось куда проще, чем она думала. Элизеф развела огонь в сырой захламленной кухне и, налив воды в кубок, почти сразу увидела пекаря. Едва она позволила его телу двигаться, как Берн сразу же побежал в детскую и, склонившись над трупом своего сынишки, горько разрыдался.
— О боги, — отчаянно вопрошал он, — как это могло случиться? Как вы допустили такое?!
Элизеф пожала плечами и, вновь взяв контроль над его телом, отправила Берна запрягать лошадь и грузить на телегу отобранные ею вещи. Потом она опять послала его в дом за бутылкой лампового масла, тряпками и палкой, чтобы сделать факел. Элизеф хотела избавиться от улик.
Направляемый железной волей волшебницы, Берн вел телегу по направлению к Академии, а позади него горящая пекарня выбрасывала в ночное небо ревущие языки пламени, и искры таяли в темноте, словно несчастные погубленные души.
* * *
Элизеф поудобнее устроилась у камина в апартаментах Верховного Мага и, глядя в огонь, погрузилась в размышления. Она подозревала, что Миафан когда-то давно запечатал свои комнаты заклинаниями, потому что в отличие от остальных они сохранились гораздо лучше, хотя за эти годы заклинания, конечно же, рассеялись. Впрочем, она так сегодня умаялась, что ей было все равно. Весь день она сосредоточенно управляла своей марионеткой, заставляя Берна подметать, скрести, мыть, выбрасывать — одним словом, приводить ее апартаменты в нормальный вид. Элизеф тяжело вздохнула. Оказалось, что это почти так же утомительно, как работать самой.
Она налила себе еще вина и отщипнула кусочек сыра. Все-таки стоило потратить столько усилий, чтобы создать этот рай. Ни один смертный не осмелится приблизиться к Академии, в этом она не сомневалась: память о Призраках Смерти отпугивала и впредь будет отпугивать любопытных. Здесь она была в безопасности и впервые после того, как оказалась в будущем, могла позволить себе отдохнуть и разработать план насчет того, как взять власть в Нексисе в свои руки.
А Берн в этом деле послужит ей превосходным помощником. Элизеф с радостью обнаружила, что, хотя она может проникать в его мозг в любое время, сам пекарь потом об этом не помнит и даже не догадывается, что кто-то смотрит на мир его глазами и отдает ему повеления. На губах ее появилась торжествующая улыбка. Как хорошо, что она догадалась взять этот кубок — он оказался мощнейшим оружием, а Миафан, дурак, так и не понял, какие возможности были сокрыты в Чаше. Впрочем, оно и к лучшему, ехидно усмехнулась Элизеф. Теперь она не только отомстит Ваннору и его дочери — она станет владычицей Нексиса, а эти недоумки смертные даже не будут об этом подозревать.
Внезапно ей в голову пришла мысль, от которой по всему ее телу растеклась волна сладостного возбуждения. А что, если таким же образом начать управлять Анваром? Тогда от Ориэллы можно будет избавиться, не вступая с ней в прямое противоборство и не подвергая свою жизнь ни малейшей опасности. И разве не чудесно, что Ориэлла умрет с мыслью, что предана своим любовником? Вот подходящая расплата для этой любительницы смертных!
Элизеф ликующе расхохоталась. «Это мне начинает нравиться», — подумала она, хотя и понимала, что с осуществлением этого плана придется повременить. В конце концов, Ориэлла пока не объявлялась, зато Ваннор был здесь, и именно через него Элизеф собиралась прибрать город к рукам. А разве сегодняшняя ночь не самое подходящее для этого время?
Элизеф поежилась. Несмотря ни на что, в комнатах Миафана она почему-то чувствовала себя неуютно. Возможно, это было вызвано тяжелыми мыслями, которые до утра не давали ей покоя. Гримаса ненависти, появившаяся на его лице в тот момент, когда она сковала Верховного заклинанием времени, всю ночь стояла у нее перед глазами.
Может, это оттого, что она спала на его кровати? Внезапно в душе Элизеф шевельнулась тревога. А вдруг в ее отсутствие заклинание ослабело?
— Что за чушь! — воскликнула она вслух, пытаясь рассмеяться над столь глупым предположением, но смех вышел натянутым. От этих мыслей легко избавиться, твердо сказала она себе. Нужно только спуститься в архив и собственными глазами убедиться, что он по-прежнему стоит там, куда она его запихнула. Элизеф с неохотой поднялась с кресла, желая в душе оттянуть момент, когда окажется в темном лабиринте заброшенных переходов. Там были вещи куда неприятнее, чем Миафан. Ей вспомнились Призраки Смерти — ох, лучше бы она о них не вспоминала!
«Да что это со мной?» — подумала Элизеф и, рассердившись на себя за собственную робость, схватила со стола лампу и быстро сбежала вниз по винтовой лестнице. Громко хлопнув дверью, она выскочила во двор и, не останавливаясь, направилась в библиотеку.
Едва переступив порог архива, где неизменно царили холод и сырость, Элизеф вспомнила, как ненавидела это место, когда ей приходилось едва ли не сутками торчать здесь, учась черпать силу из Чаши. Ее шаги, звучавшие уже не так уверенно, гулко отдавались в узком туннеле. Под ногами у нее вилась узкая ложбинка, протоптанная в камне бесчисленными поколениями архивариусов. Влажные стены поблескивали в лучах лампы. Волшебница быстро продрогла и жалела, что не догадалась захватить с собой плащ. Впрочем, она не собиралась здесь задерживаться — ей надо было всего лишь взглянуть на Миафапа, и все. Если память ей не изменяет, она оставила его в этом коридоре…
Элизеф остановилась, не веря своим глазам. Миафан исчез. Он сбежал от нее! Сначала Элизеф подумала, что ошиблась комнатой, но нет. Никакой ошибки быть не могло: в свое время она пометила дверь и теперь в свете лампы быстро нашла мерцающие руны. Она окинула взглядом пустое помещение, и ужас пронзил ее ледяной молнией. Где он? Внезапно волшебница вспомнила, как Берн упоминал о том, что смертные боятся не только Нихилим, но и призрака Верховного Мага. А вдруг он и сейчас где-то рядом? Прячется в темных туннелях, подкрадывается исподтишка? С криком ужаса Элизеф бросилась назад.
Вино, которое она прихватила в пекарне, было на редкость скверным, но сейчас Элизеф это не волновало. Вбежав в апартаменты Миафана, она торопливо заперла дверь на ключ и засов, укрепила замок всеми известными ей заклинаниями и одним махом опорожнила бокал, с трудом поднеся его ко рту трясущимися руками. Это ее слегка успокоило, и она попыталась собраться с мыслями. С захватом Нексиса тоже придется подождать. Пока ей неизвестно местопребывание Миафана, опасно даже просто оставаться в Нексисе. Если Верховный застигнет ее врасплох, жить ей останется считанные секунды — да и то если повезет, Но постепенно страх отпустил ее, и она стала рассуждать спокойнее. Сомнительно, чтобы Миафан был где-то поблизости, иначе он давно бы ее отыскал. Перемещение во времени неминуемо должно было вызвать мощный всплеск магии, которого Миафан, если бы он оставался в Академии, не мог не заметить. Вероятно, у нее все-таки есть время разделаться с Ваннором и Анваром, а потом, когда пешки будут на своих местах, спокойно покинуть город и где-нибудь спрятаться. Все зависит от Ваннора. Если удастся сделать это быстро…
Но, к сожалению, немедленных действий она предпринять не могла. Последние дни, которым Элизеф даже потеряла счет, измотали ее до предела. Она должна прежде всего восстановить силы, а на это уйдет еще несколько дней…
* * *
«Наконец-то! — с облегчением подумала волшебница. — Уже завтра я смогу удалиться в безопасное место!» Ночь была уже на излете, но до рассвета оставалось еще около часа — достаточно времени, чтобы осуществить задуманное. Элизеф прошла по замшелой тропке, ведущей от реки к особняку Ваннора. Она приблизилась к часовым на расстояние шага, а они все еще ее не замечали. Жалкие создания! Элизеф подняла руку и коснулась лица ближайшего стражника.
— Кто здесь?! — воскликнул он, резко повернувшись, и выхватил меч из ножен. Но он никого не увидел. Волшебница уже проскользнула дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
В обычные дни отец был просто суровым и строгим хозяином, который сам усердно трудится и требует того же даже от самых маленьких членов семьи. Но время от времени он допоздна засиживался в таверне или дома за бутылкой вина, и тогда начинался кошмар. Слишком часто Алиса, просыпаясь от звука ударов и приглушенного крика, слушала, как отец бьет ее мать. Слишком часто за свою короткую жизнь она сама попадала ему под горячую руку. В такие минуты лучше всего было прятаться в детской. Если Берн не видел детей, он их не трогал. Но сегодня он сам ночует здесь, и спрятаться не удастся, если только… Когда дверь распахнулась, впустив в комнату тоненький лучик света, Алиса была уже под кроватью — и тряпичная кукла при пей.
Под кроватью было очень пыльно. Алиса закрыла ладошкой рот и старалась дышать пореже, надеясь таким образом удержаться от чихания. Из своего укрытия она увидела, как ноги в огромных башмаках нетвердыми шагами приближаются к подстилке, на которой, умаявшись за день, крепко спала ее мать. Отчаянно надеясь, что отец сейчас тоже угомонится, девочка придвинулась чуть ближе к краю кровати и вытянула шею, чтобы лучше видеть.
Берн поставил фонарь на пол возле кровати, и, приглядевшись, Алиса подумала, что нынче папа выглядит как-то странно. Взгляд его был сосредоточенным, а мысли, казалось, блуждают где-то далеко. Он словно бы прислушивался к чему-то. В руке у него что-то блеснуло, и Алиса едва удержалась от крика, увидев, как лезвие ножа вонзилось прямо в грудь ее матери. Не в силах поверить, что это не сон, она отчаянно пыталась отвести взгляд от страшной картины, по не могла. Она вдруг словно окаменела. Этого не может быть! Папа не мог этого сделать! В свете фонаря на полу блеснул тонкий темный ручеек крови, а папа, с кряканьем выдернув нож из груди мамы, повернулся к брату Алисы, который проснулся и заплакал в своей колыбельке. Только тогда оцепенение покинуло девочку. Алиса поняла, что потом придет ее черед. Папа стоял к ней спиной, занося нож над мальчиком, и Алиса, не долго думая, выкатилась из-под кровати. Когда она бросилась к двери, вслед ей ударил тонкий высокий крик и тут же оборвался. Папа развернулся и с бессвязным воплем устремился за дочкой, но Алиса была уже на лестнице. Она стала дергать за ручку, но дверь оказалась заперта, а щеколда всегда была слишком тугой и тяжелой для маленькой девочки.
Алиса завизжала, когда человек с диким взглядом, которого она считала своим отцом, навис над ней, сжимая в окровавленном кулаке острый нож. Рука его начала опускаться, но она увернулась и опрометью кинулась бежать по короткому коридору, соединяющему жилую часть дома с пекарней, хотя понимала, что и там наружная дверь окажется закрытой. Берн, разгоряченный погоней, повернулся чересчур поспешно и поскользнулся, потому что его башмаки были мокрыми от крови. Алиса услышала за спиной звук падения и глухие проклятия. У нее оставалась секунда — но только секунда — на то, чтобы спрятаться.
Задыхаясь от бега, она влетела в пекарню и заметалась, пытаясь найти укрытие. Единственным подходящим местом была огромная печь, которая уже успела остыть. Не раздумывая, Алиса забралась в нее и, захлопнув за собой дверцу, съежилась в темноте, по-прежнему стискивая в руке тряпичную куклу.
* * *
Элизеф глазами Берна осмотрела пекарню. Проклятая девчонка! Куда она подевалась? Волшебница заставила Берна подергать дверь. Заперта по-прежнему. В таком случае паршивка все-таки где-то в доме. Первой мыслью ее было обыскать чуланы, но память Берна подсказала ей, что они слишком плотно забиты, чтобы там спрятаться. Потом взгляд ее упал на печи. Одна была явно мала, но зато другая…
Пекарь двигался как лунатик, сознательно, но не по своей воле. Он не сделал попытки сопротивляться, когда Элизеф подвела его к печи и приказала подпереть большую дверцу ручкой метлы. Угольки под золой еще мерцали, и раздуть их было нетрудно. Когда Берн подбросил дров, Элизеф услышала вопли Алисы. Проверяя свою власть над пекарем, она заставила его стоять и слушать, как гибнет в огне его дочь. Крики прекратились нескоро.
* * *
Дав телу Берна указание оставаться неподвижным, Элизеф прошлась по дому, собирая все, что могло бы ей пригодиться: деньги, одежду, одеяла, свечи, съестные припасы и прочие вещи, которые обеспечили бы ей хотя бы относительный комфорт в заброшенной Академии, Все находки Элизеф свалила в кучу около двери, а сама, никем не замеченная, вернулась в Академию. Только оказавшись там, она вновь внедрилась в сознание Берна, поскольку управлять одновременно своим и чужим телом не могла. Найти его оказалось куда проще, чем она думала. Элизеф развела огонь в сырой захламленной кухне и, налив воды в кубок, почти сразу увидела пекаря. Едва она позволила его телу двигаться, как Берн сразу же побежал в детскую и, склонившись над трупом своего сынишки, горько разрыдался.
— О боги, — отчаянно вопрошал он, — как это могло случиться? Как вы допустили такое?!
Элизеф пожала плечами и, вновь взяв контроль над его телом, отправила Берна запрягать лошадь и грузить на телегу отобранные ею вещи. Потом она опять послала его в дом за бутылкой лампового масла, тряпками и палкой, чтобы сделать факел. Элизеф хотела избавиться от улик.
Направляемый железной волей волшебницы, Берн вел телегу по направлению к Академии, а позади него горящая пекарня выбрасывала в ночное небо ревущие языки пламени, и искры таяли в темноте, словно несчастные погубленные души.
* * *
Элизеф поудобнее устроилась у камина в апартаментах Верховного Мага и, глядя в огонь, погрузилась в размышления. Она подозревала, что Миафан когда-то давно запечатал свои комнаты заклинаниями, потому что в отличие от остальных они сохранились гораздо лучше, хотя за эти годы заклинания, конечно же, рассеялись. Впрочем, она так сегодня умаялась, что ей было все равно. Весь день она сосредоточенно управляла своей марионеткой, заставляя Берна подметать, скрести, мыть, выбрасывать — одним словом, приводить ее апартаменты в нормальный вид. Элизеф тяжело вздохнула. Оказалось, что это почти так же утомительно, как работать самой.
Она налила себе еще вина и отщипнула кусочек сыра. Все-таки стоило потратить столько усилий, чтобы создать этот рай. Ни один смертный не осмелится приблизиться к Академии, в этом она не сомневалась: память о Призраках Смерти отпугивала и впредь будет отпугивать любопытных. Здесь она была в безопасности и впервые после того, как оказалась в будущем, могла позволить себе отдохнуть и разработать план насчет того, как взять власть в Нексисе в свои руки.
А Берн в этом деле послужит ей превосходным помощником. Элизеф с радостью обнаружила, что, хотя она может проникать в его мозг в любое время, сам пекарь потом об этом не помнит и даже не догадывается, что кто-то смотрит на мир его глазами и отдает ему повеления. На губах ее появилась торжествующая улыбка. Как хорошо, что она догадалась взять этот кубок — он оказался мощнейшим оружием, а Миафан, дурак, так и не понял, какие возможности были сокрыты в Чаше. Впрочем, оно и к лучшему, ехидно усмехнулась Элизеф. Теперь она не только отомстит Ваннору и его дочери — она станет владычицей Нексиса, а эти недоумки смертные даже не будут об этом подозревать.
Внезапно ей в голову пришла мысль, от которой по всему ее телу растеклась волна сладостного возбуждения. А что, если таким же образом начать управлять Анваром? Тогда от Ориэллы можно будет избавиться, не вступая с ней в прямое противоборство и не подвергая свою жизнь ни малейшей опасности. И разве не чудесно, что Ориэлла умрет с мыслью, что предана своим любовником? Вот подходящая расплата для этой любительницы смертных!
Элизеф ликующе расхохоталась. «Это мне начинает нравиться», — подумала она, хотя и понимала, что с осуществлением этого плана придется повременить. В конце концов, Ориэлла пока не объявлялась, зато Ваннор был здесь, и именно через него Элизеф собиралась прибрать город к рукам. А разве сегодняшняя ночь не самое подходящее для этого время?
Элизеф поежилась. Несмотря ни на что, в комнатах Миафана она почему-то чувствовала себя неуютно. Возможно, это было вызвано тяжелыми мыслями, которые до утра не давали ей покоя. Гримаса ненависти, появившаяся на его лице в тот момент, когда она сковала Верховного заклинанием времени, всю ночь стояла у нее перед глазами.
Может, это оттого, что она спала на его кровати? Внезапно в душе Элизеф шевельнулась тревога. А вдруг в ее отсутствие заклинание ослабело?
— Что за чушь! — воскликнула она вслух, пытаясь рассмеяться над столь глупым предположением, но смех вышел натянутым. От этих мыслей легко избавиться, твердо сказала она себе. Нужно только спуститься в архив и собственными глазами убедиться, что он по-прежнему стоит там, куда она его запихнула. Элизеф с неохотой поднялась с кресла, желая в душе оттянуть момент, когда окажется в темном лабиринте заброшенных переходов. Там были вещи куда неприятнее, чем Миафан. Ей вспомнились Призраки Смерти — ох, лучше бы она о них не вспоминала!
«Да что это со мной?» — подумала Элизеф и, рассердившись на себя за собственную робость, схватила со стола лампу и быстро сбежала вниз по винтовой лестнице. Громко хлопнув дверью, она выскочила во двор и, не останавливаясь, направилась в библиотеку.
Едва переступив порог архива, где неизменно царили холод и сырость, Элизеф вспомнила, как ненавидела это место, когда ей приходилось едва ли не сутками торчать здесь, учась черпать силу из Чаши. Ее шаги, звучавшие уже не так уверенно, гулко отдавались в узком туннеле. Под ногами у нее вилась узкая ложбинка, протоптанная в камне бесчисленными поколениями архивариусов. Влажные стены поблескивали в лучах лампы. Волшебница быстро продрогла и жалела, что не догадалась захватить с собой плащ. Впрочем, она не собиралась здесь задерживаться — ей надо было всего лишь взглянуть на Миафапа, и все. Если память ей не изменяет, она оставила его в этом коридоре…
Элизеф остановилась, не веря своим глазам. Миафан исчез. Он сбежал от нее! Сначала Элизеф подумала, что ошиблась комнатой, но нет. Никакой ошибки быть не могло: в свое время она пометила дверь и теперь в свете лампы быстро нашла мерцающие руны. Она окинула взглядом пустое помещение, и ужас пронзил ее ледяной молнией. Где он? Внезапно волшебница вспомнила, как Берн упоминал о том, что смертные боятся не только Нихилим, но и призрака Верховного Мага. А вдруг он и сейчас где-то рядом? Прячется в темных туннелях, подкрадывается исподтишка? С криком ужаса Элизеф бросилась назад.
Вино, которое она прихватила в пекарне, было на редкость скверным, но сейчас Элизеф это не волновало. Вбежав в апартаменты Миафана, она торопливо заперла дверь на ключ и засов, укрепила замок всеми известными ей заклинаниями и одним махом опорожнила бокал, с трудом поднеся его ко рту трясущимися руками. Это ее слегка успокоило, и она попыталась собраться с мыслями. С захватом Нексиса тоже придется подождать. Пока ей неизвестно местопребывание Миафана, опасно даже просто оставаться в Нексисе. Если Верховный застигнет ее врасплох, жить ей останется считанные секунды — да и то если повезет, Но постепенно страх отпустил ее, и она стала рассуждать спокойнее. Сомнительно, чтобы Миафан был где-то поблизости, иначе он давно бы ее отыскал. Перемещение во времени неминуемо должно было вызвать мощный всплеск магии, которого Миафан, если бы он оставался в Академии, не мог не заметить. Вероятно, у нее все-таки есть время разделаться с Ваннором и Анваром, а потом, когда пешки будут на своих местах, спокойно покинуть город и где-нибудь спрятаться. Все зависит от Ваннора. Если удастся сделать это быстро…
Но, к сожалению, немедленных действий она предпринять не могла. Последние дни, которым Элизеф даже потеряла счет, измотали ее до предела. Она должна прежде всего восстановить силы, а на это уйдет еще несколько дней…
* * *
«Наконец-то! — с облегчением подумала волшебница. — Уже завтра я смогу удалиться в безопасное место!» Ночь была уже на излете, но до рассвета оставалось еще около часа — достаточно времени, чтобы осуществить задуманное. Элизеф прошла по замшелой тропке, ведущей от реки к особняку Ваннора. Она приблизилась к часовым на расстояние шага, а они все еще ее не замечали. Жалкие создания! Элизеф подняла руку и коснулась лица ближайшего стражника.
— Кто здесь?! — воскликнул он, резко повернувшись, и выхватил меч из ножен. Но он никого не увидел. Волшебница уже проскользнула дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56