Впрочем, противник выглядел не лучше. Он двигался неуклюже, при каждом вдохе из груди его вырывался свист: похоже, протаранив акулу, Форрал сломал Миафану ребро. Одна рука Верховного Мага была обожжена, и меч он держал как-то неловко. И вдобавок он, разумеется, был слеп на один кристалл.
— Итак, мы подходим к концу, — прохрипел Миафан и закружился вокруг Форрала, не спуская с противника настороженного взгляда. Отметив его повадки, выдержку и сосредоточенность, Форрал подумал, что старик, наверное, и в жизни неплохо владеет мечом. Миафан заставлял Форрала все время поворачиваться, чтобы он еще больше растревожил раненую ногу. Меченосец, понимая, что Миафан и сам не в лучшей форме, выжидал, когда он не выдержит и перейдет в атаку, — так было больше шансов на то, что противник допустит ошибку.
Наконец Верховный Маг сделал пробный выпад, испытывая Форрала. Удар вышел неловким из-за обожженной руки, а Форрал не смог скрыть гримасы боли, ступив на поврежденную ногу. Миафан снова атаковал. Зазвенели клинки. Крутанув меч вокруг гарды противника, Форрал сделал молниеносный выпад. Миафан отскочил как испуганный кролик, и Форрал улыбнулся.
Миафан опять закружился, пытаясь нащупать брешь в обороне противника. Форрал постоянно заставлял его двигаться, подгонял и подстегивал, а сам при этом старался экономить силы. Вскоре Миафан начал уставать, и Форрал сменил тактику. Теперь он уже не нападал — он разил, и каждый удар был подобен броску кобры. Миафан, обманутый его первоначальной медлительностью, растерялся и стал медленно отступать. Выдержка ему изменила, он начал делать ошибки. Форрал заметил, что из-за сломанного ребра ему трудно поднять руку на уровень плеча. Он воспользовался этим — и лезвие его меча распороло рубаху на груди у Миафана. Проклятие — совсем чуть-чуть не достал!
Миафан побледнел. Он был испуган, и Форрал это знал. Меченосец улыбнулся.
— Ты, наверное, теряешься в догадках, где я взял волшебную силу? — спросил он, нанося очередной удар. Верховный Маг что-то хрюкнул и с трудом увернулся. Форрал безжалостно продолжал:
— Между прочим, ее дал мне Анвар. — Легким поворотом кисти он отразил выпад противника. — Приятно думать, что мы убьем тебя как бы вместе. — Снова послышался треск рвущейся ткани. На левом рукаве Миафана расплылось алое пятно. — Это тебе за Ориэллу. А это, — меч прочертил кровавую полосу на груди Верховного Мага, — это тебе за Вульфа. — Миафан вскрикнул от боли, но успел рубануть Форрала по здоровой ноге. Меченосец не устоял и, упав на землю, стремительно откатился. На то место, где он только что лежал, со свистом опустился меч Миафана, но со сломанным ребром он двигался слишком медленно. Привстав на одно колено, Форрал вонзил свой клинок ему в самое сердце.
Верховный Маг осел, и под тяжестью его тела лезвие вошло еще глубже.
— А это тебе за меня, — сказал Форрал.
Глава 29. ВЕРХОВНЫЙ ПРАВИТЕЛЬ НЕКСИСА
Подъезжая к городу своего отца, Д'Арван представлял себе Мару — только мысли о ней давали ему успокоение. Он ехал, останавливаясь лишь на краткий ночлег или для того, чтобы дать лошадям немного отдохнуть, и всю дорогу его терзали воспоминания о резне в Вайвернесс. После того, что творили там солдаты, ему трудно было осуждать отца и его подданных за презрение к смертным. Более того, каждый лишний день, прожитый на этом свете господином Пендралом, Д'Арван считал личным оскорблением. Он никогда не подозревал, что способен на такую всепоглощающую ненависть, — и, надо сказать, она ему нравилась. Мара и ее друзья в гарнизоне в свое время были правы, говоря, что на свете есть вещи, бороться с которыми можно только с оружием в руках.
Трясясь в седле, Д'Арван покосился на Харгорна. Ветеран смотрел на город фаэри, и на лице его было то же угрюмое выражение, с каким он уезжал из Вайвернесс.
— Очень мне все это не нравится, — пробормотал старый воин. — Я бы назвал это просто преступлением.
Д'Арван едва заметно улыбнулся. По дороге Харгорн не раз уже высказывал свое отношение к идее Д'Арвана захватить Нексис руками фаэри. Как правило, его речи начинались словами «это самая нелепая мысль, которая когда-либо приходила тебе в голову», продолжались вопросами «зачем тебе все это нужно?» и «не думаешь ли ты, что в Нексисе тебе за это спасибо скажут?», а заканчивались предположением, что «Мара тебя образумит».
Внезапно привычное ворчание прекратилось, и Д'Арван услышал:
— Клянусь титьками Тары! Это еще что за штука?
— Ты прекрасно знаешь, что это за штука, Харгорн, — сказал маг. — Или ты забыл, как летала наша Ориэлла? Мой отец увидел, что я возвращаюсь, и теперь встречает меня. Готовься с шиком въехать в город, приятель.
— Благодарю покорно — я уж лучше по земле как-нибудь, — пробормотал Харгорн. — Хотя вряд ли твои друзья фаэри предоставят мне возможность выбирать.
Д'Арван пожал плечами:
— Если хочешь трястись на своем худосочном пони по холмам — пожалуйста. Не думаю, что тебе кто-нибудь запретит.
— Нет уж! — быстро сказал Харгорн. — А то потом скажут, что меня не было рядом, чтобы вправить тебе мозги в нужный момент.
Д'Арван просиял от радости, когда фаэри опустились на землю, и Мара, сидевшая за спиной у Хеллорина, соскочила с седла. Маг был бы счастлив вдвойне, увидев ее, если бы новости, которые он вез, не были так печальны.
Мара вцепилась в него мертвой хваткой:
— Зачем ты вернулся? Ты должен был пойти с Ориэллой! Д'Арван улыбнулся. Ему не терпелось ее удивить.
— Перед отъездом мы с Хеллорином кое-что придумали, и теперь она может владеть Древней Магией без меня. Поэтому я спокойно вернулся к тебе.
Но Мара продолжала хмуриться.
— А если ей потребуется помощь другого мага?
— У нее есть Чайм, — улыбнулся Д'Арван. — Мара, пойми, я не мог оставить тебя одну. Ты носишь моего ребенка! Все, что я мог, я сделал, и поверь, Ориэлла только рада, что я вернулся к тебе. Если быть совсем точным, она меня просто к тебе выгнала. — Он протянул к ней руки — Когда мы уединимся, я передам тебе…
— А как же я? — обиженно проворчал Харгорн. — Я не видел эту проклятую девчонку уже десять лет, а она мне даже «привет» не может сказать!
Мара рассмеялась.
— Я вижу, ты за эти десять лет ничуть не изменился, — сказала она, крепко обнимая старого воина.
Хеллорин, снисходительно глядя на них, покачал головой и пробормотал:
— Смертные!
Д'Арван смерил отца холодным взглядом.
— Кстати, о смертных. Когда мы сможем начать атаку на Нексис?
Хеллорин пожал плечами:
— В любую минуту. В твое отсутствие я произвел все необходимые приготовления.
— Хорошо, — сказал Д'Арван. — Завтра ночью мы выступаем.
* * *
Паррик украл в Истхэйвене лошадь, но все равно добирался до Нексиса несколько дней. В пути он тешил себя мыслями о «Невидимом Единороге» и о том, сколько всего выпьет и съест, когда доберется туда. При этом начальник кавалерии очень надеялся, что эта старая наседка Гебба его узнает, потому что платить ему было бы нечем.
Подъехав к северным воротам, Паррик едва не пожалел о своем приезде. Стражники в черных мундирах были грубы, подозрительны и недвусмысленно намекали на взятку. Паррик несколько раз пытался им втолковать, что денег у него нет, но стражники были неумолимы. Тогда, рассвирепев, он сообщил им, что, если его не впустят, он прямо у ворот разложит костер, зажарит свою лошадь и съест ее на глазах у всех. Взглянув на выражение его лица, стражники поняли, что он не шутит, и Паррик был пропущен.
В «Единороге» было жарко натоплено, и Гебба с Салланой трудились не покладая рук. Народу было битком, и шум стоял невероятный. Начальник кавалерии пришел в восторг и начал проталкиваться к стойке.
— Гебба! — заорал он, отпихивая в сторону очередного ремесленника, желающего промочить горло перед хорошим ужином. — Это я!
Гебба неприветливо на него посмотрела.
— Я уж вижу, что это ты, грубиян.
Озадаченный, Паррик почесал затылок, размышляя, как бы сделать так, чтобы она сменила гнев на милость, и тут сообразил, что даже не знает, жив Харгорн или нет. Он вовремя удержался, чтобы не рассказать ей о том, что произошло в Вайвернесс: во-первых. Ночные Пираты считались преступниками, а во-вторых, если господин Пендрал пронюхает, что он был свидетелем этой резни, его по-тихому арестуют и так же по-тихому казнят. Нет уж, лучше держать язык за зубами, пока он не покончит с господином Пендралом. Правда, пока Паррик еще точно не знал, как именно он это сделает, но решил завтра же заняться составлением плана — только сначала надо восстановить силы.
И Паррик усердно занялся их восстановлением. Уломав Геббу, он много ел, а еще больше пил, со многими познакомился и, когда все начали расходиться, пытался удержать новых друзей.
— Не уходи, — говорил он, ухватив за рукав какого-то каменщика. — Куда же вы все? Еще рано! Мы еще…
— Тебе уже хватит. — Каменщик неожиданно превратился в суровую Геббу с метелкой в руке.
— Но я старый друг Харгорна! — горячо возразил Паррик. — Старый, старый друг! — раздельно повторил он на случай, если его не поняли.
— Харгорн всех привечает, кто ему плачется, а кроме того, он в отъезде. Так что тебе придется иметь дело со мной. Давай-давай, убирайся! У тебя что, дома своего нет?
Паррик предпринял героическую попытку встать.
— Откровенно говоря, — гордо сказал он, — дома у меня нет! — И растянулся на полу.
* * *
Начальнику кавалерии снилось, что у него в голове пасется табун лошадей. Проснувшись, Паррик понял, что лошади явились ему во сне неспроста: судя по запаху и вороху соломы вместо постели, он провел ночь в конюшне. Судя по тому, что он еще не совсем протрезвел, сейчас было раннее утро. Он поднялся на ноги, одолеваемый двумя неотложными потребностями. Первую он удовлетворил легко — для этого достаточно было отойти в уголок, а вот со второй оказалось сложнее. Понимая, что без глотка воды его ждет мучительная смерть, Паррик принялся на ощупь искать дверь: в конюшне была кромешная темень. При этом он думал, что Гебба, хоть и мегера, а все же добрая женщина: оттащила его в теплую конюшню, да еще и соломки подстелила — а ведь могла и на улицу вышвырнуть. Выйдя на улицу, Паррик нашел неподалеку колодец и выпил едва ли не полведра. Луна стояла еще высоко, и город был залит ее голубым светом. «Бош! Как хорошо, что я снова в Нексисе!» Вытирая о рубашку мокрые руки, Паррик еще раз взглянул на луну — и ахнул. В первое мгновение он подумал, что ему с похмелья мерещится: в глазах плывут какие-то точки. Но нет — они приближались, и в них было что-то знакомое. И когда Паррик понял, что именно, у него кровь застыла в жилах. Кто-то снял заклинание с Нихилим, и теперь Призраки Смерти летели прямо на спящий город.
* * *
Паррик был не единственным, кто с ужасом видел эту картину. На расстоянии около мили от Нексиса застыли в воздухе воины фаэри, глядя, как Призраки Смерти начинают свою ужасную пляску над городом. Хеллорин поравнялся с Д'Арваном:
— Это дело рук твоей волшебницы, дочери этой проклятой Эйлин! Она последней побывала в Академии — что она там натворила? Она что, действительно сняла заклинание с Нихилим?
Д'Арван стиснул пальцы на гриве своего скакуна. — Я не знаю, как это случилось. Меня там не было. Но Ориэлла освободила только одного Призрака — того, который занял тело Финбарра. Вероятно, из Вайвернесс он вернулся сюда и каким-то образом снял заклинание и с остальных.
— Чудовищное невежество! Несусветная глупость! — заорал Хеллорин. — Чем она думала, освобождая Призрака Смерти? В жизни не видел поступка глупее! Ну и заварила кашу эта твоя Ориэлла!
— Вероятно, у нее были свои соображения на этот счет, — сказал Д'Арван, стараясь оставаться спокойным. — Но я согласен с тобой — это была ошибка. В любом случае сейчас нам надо решить, как это скажется на наших собственных планах. По-моему, сегодня в Нексис лучше не соваться.
— А я думаю, надо подождать и посмотреть, чем все закончится, — подала голос Мара. — В конце концов, удрать мы всегда успеем.
— Кто спрашивал твоего мнения, смертная?!
— Мне кажется, мысль неплохая! Эти два возгласа раздались одновременно. Хеллорин и Д'Арван бросили друг на друга сердитые взгляды.
— Ты забываешь, мой господин, — холодно ответила Хеллорину Мара, — что я не какая-нибудь пустоголовая трещотка, которая годна только на то, чтобы набивать ее семенем фаэри. В свое время я была вторым человеком после командующего гарнизоном и знаю, о чем говорю.
— Мара права, — сказал Д'Арван. — И глупо пренебрегать ее советом только из-за того, что она смертная.
— Ну хорошо, — согласился Хеллорин. — Подождем. Вреда от этого не будет.
Луна уже клонилась к горизонту, а они все еще стояли и смотрели на город. Даже на таком расстоянии были слышны вопли ужаса несчастных жителей. Мара повернулась к Д'Арвану.
— Я уже жалею о своем предложении, — тихо сказала она. — Это ужасно… — Она не договорила.
— Смотри! Мара, ты видишь, что происходит!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Итак, мы подходим к концу, — прохрипел Миафан и закружился вокруг Форрала, не спуская с противника настороженного взгляда. Отметив его повадки, выдержку и сосредоточенность, Форрал подумал, что старик, наверное, и в жизни неплохо владеет мечом. Миафан заставлял Форрала все время поворачиваться, чтобы он еще больше растревожил раненую ногу. Меченосец, понимая, что Миафан и сам не в лучшей форме, выжидал, когда он не выдержит и перейдет в атаку, — так было больше шансов на то, что противник допустит ошибку.
Наконец Верховный Маг сделал пробный выпад, испытывая Форрала. Удар вышел неловким из-за обожженной руки, а Форрал не смог скрыть гримасы боли, ступив на поврежденную ногу. Миафан снова атаковал. Зазвенели клинки. Крутанув меч вокруг гарды противника, Форрал сделал молниеносный выпад. Миафан отскочил как испуганный кролик, и Форрал улыбнулся.
Миафан опять закружился, пытаясь нащупать брешь в обороне противника. Форрал постоянно заставлял его двигаться, подгонял и подстегивал, а сам при этом старался экономить силы. Вскоре Миафан начал уставать, и Форрал сменил тактику. Теперь он уже не нападал — он разил, и каждый удар был подобен броску кобры. Миафан, обманутый его первоначальной медлительностью, растерялся и стал медленно отступать. Выдержка ему изменила, он начал делать ошибки. Форрал заметил, что из-за сломанного ребра ему трудно поднять руку на уровень плеча. Он воспользовался этим — и лезвие его меча распороло рубаху на груди у Миафана. Проклятие — совсем чуть-чуть не достал!
Миафан побледнел. Он был испуган, и Форрал это знал. Меченосец улыбнулся.
— Ты, наверное, теряешься в догадках, где я взял волшебную силу? — спросил он, нанося очередной удар. Верховный Маг что-то хрюкнул и с трудом увернулся. Форрал безжалостно продолжал:
— Между прочим, ее дал мне Анвар. — Легким поворотом кисти он отразил выпад противника. — Приятно думать, что мы убьем тебя как бы вместе. — Снова послышался треск рвущейся ткани. На левом рукаве Миафана расплылось алое пятно. — Это тебе за Ориэллу. А это, — меч прочертил кровавую полосу на груди Верховного Мага, — это тебе за Вульфа. — Миафан вскрикнул от боли, но успел рубануть Форрала по здоровой ноге. Меченосец не устоял и, упав на землю, стремительно откатился. На то место, где он только что лежал, со свистом опустился меч Миафана, но со сломанным ребром он двигался слишком медленно. Привстав на одно колено, Форрал вонзил свой клинок ему в самое сердце.
Верховный Маг осел, и под тяжестью его тела лезвие вошло еще глубже.
— А это тебе за меня, — сказал Форрал.
Глава 29. ВЕРХОВНЫЙ ПРАВИТЕЛЬ НЕКСИСА
Подъезжая к городу своего отца, Д'Арван представлял себе Мару — только мысли о ней давали ему успокоение. Он ехал, останавливаясь лишь на краткий ночлег или для того, чтобы дать лошадям немного отдохнуть, и всю дорогу его терзали воспоминания о резне в Вайвернесс. После того, что творили там солдаты, ему трудно было осуждать отца и его подданных за презрение к смертным. Более того, каждый лишний день, прожитый на этом свете господином Пендралом, Д'Арван считал личным оскорблением. Он никогда не подозревал, что способен на такую всепоглощающую ненависть, — и, надо сказать, она ему нравилась. Мара и ее друзья в гарнизоне в свое время были правы, говоря, что на свете есть вещи, бороться с которыми можно только с оружием в руках.
Трясясь в седле, Д'Арван покосился на Харгорна. Ветеран смотрел на город фаэри, и на лице его было то же угрюмое выражение, с каким он уезжал из Вайвернесс.
— Очень мне все это не нравится, — пробормотал старый воин. — Я бы назвал это просто преступлением.
Д'Арван едва заметно улыбнулся. По дороге Харгорн не раз уже высказывал свое отношение к идее Д'Арвана захватить Нексис руками фаэри. Как правило, его речи начинались словами «это самая нелепая мысль, которая когда-либо приходила тебе в голову», продолжались вопросами «зачем тебе все это нужно?» и «не думаешь ли ты, что в Нексисе тебе за это спасибо скажут?», а заканчивались предположением, что «Мара тебя образумит».
Внезапно привычное ворчание прекратилось, и Д'Арван услышал:
— Клянусь титьками Тары! Это еще что за штука?
— Ты прекрасно знаешь, что это за штука, Харгорн, — сказал маг. — Или ты забыл, как летала наша Ориэлла? Мой отец увидел, что я возвращаюсь, и теперь встречает меня. Готовься с шиком въехать в город, приятель.
— Благодарю покорно — я уж лучше по земле как-нибудь, — пробормотал Харгорн. — Хотя вряд ли твои друзья фаэри предоставят мне возможность выбирать.
Д'Арван пожал плечами:
— Если хочешь трястись на своем худосочном пони по холмам — пожалуйста. Не думаю, что тебе кто-нибудь запретит.
— Нет уж! — быстро сказал Харгорн. — А то потом скажут, что меня не было рядом, чтобы вправить тебе мозги в нужный момент.
Д'Арван просиял от радости, когда фаэри опустились на землю, и Мара, сидевшая за спиной у Хеллорина, соскочила с седла. Маг был бы счастлив вдвойне, увидев ее, если бы новости, которые он вез, не были так печальны.
Мара вцепилась в него мертвой хваткой:
— Зачем ты вернулся? Ты должен был пойти с Ориэллой! Д'Арван улыбнулся. Ему не терпелось ее удивить.
— Перед отъездом мы с Хеллорином кое-что придумали, и теперь она может владеть Древней Магией без меня. Поэтому я спокойно вернулся к тебе.
Но Мара продолжала хмуриться.
— А если ей потребуется помощь другого мага?
— У нее есть Чайм, — улыбнулся Д'Арван. — Мара, пойми, я не мог оставить тебя одну. Ты носишь моего ребенка! Все, что я мог, я сделал, и поверь, Ориэлла только рада, что я вернулся к тебе. Если быть совсем точным, она меня просто к тебе выгнала. — Он протянул к ней руки — Когда мы уединимся, я передам тебе…
— А как же я? — обиженно проворчал Харгорн. — Я не видел эту проклятую девчонку уже десять лет, а она мне даже «привет» не может сказать!
Мара рассмеялась.
— Я вижу, ты за эти десять лет ничуть не изменился, — сказала она, крепко обнимая старого воина.
Хеллорин, снисходительно глядя на них, покачал головой и пробормотал:
— Смертные!
Д'Арван смерил отца холодным взглядом.
— Кстати, о смертных. Когда мы сможем начать атаку на Нексис?
Хеллорин пожал плечами:
— В любую минуту. В твое отсутствие я произвел все необходимые приготовления.
— Хорошо, — сказал Д'Арван. — Завтра ночью мы выступаем.
* * *
Паррик украл в Истхэйвене лошадь, но все равно добирался до Нексиса несколько дней. В пути он тешил себя мыслями о «Невидимом Единороге» и о том, сколько всего выпьет и съест, когда доберется туда. При этом начальник кавалерии очень надеялся, что эта старая наседка Гебба его узнает, потому что платить ему было бы нечем.
Подъехав к северным воротам, Паррик едва не пожалел о своем приезде. Стражники в черных мундирах были грубы, подозрительны и недвусмысленно намекали на взятку. Паррик несколько раз пытался им втолковать, что денег у него нет, но стражники были неумолимы. Тогда, рассвирепев, он сообщил им, что, если его не впустят, он прямо у ворот разложит костер, зажарит свою лошадь и съест ее на глазах у всех. Взглянув на выражение его лица, стражники поняли, что он не шутит, и Паррик был пропущен.
В «Единороге» было жарко натоплено, и Гебба с Салланой трудились не покладая рук. Народу было битком, и шум стоял невероятный. Начальник кавалерии пришел в восторг и начал проталкиваться к стойке.
— Гебба! — заорал он, отпихивая в сторону очередного ремесленника, желающего промочить горло перед хорошим ужином. — Это я!
Гебба неприветливо на него посмотрела.
— Я уж вижу, что это ты, грубиян.
Озадаченный, Паррик почесал затылок, размышляя, как бы сделать так, чтобы она сменила гнев на милость, и тут сообразил, что даже не знает, жив Харгорн или нет. Он вовремя удержался, чтобы не рассказать ей о том, что произошло в Вайвернесс: во-первых. Ночные Пираты считались преступниками, а во-вторых, если господин Пендрал пронюхает, что он был свидетелем этой резни, его по-тихому арестуют и так же по-тихому казнят. Нет уж, лучше держать язык за зубами, пока он не покончит с господином Пендралом. Правда, пока Паррик еще точно не знал, как именно он это сделает, но решил завтра же заняться составлением плана — только сначала надо восстановить силы.
И Паррик усердно занялся их восстановлением. Уломав Геббу, он много ел, а еще больше пил, со многими познакомился и, когда все начали расходиться, пытался удержать новых друзей.
— Не уходи, — говорил он, ухватив за рукав какого-то каменщика. — Куда же вы все? Еще рано! Мы еще…
— Тебе уже хватит. — Каменщик неожиданно превратился в суровую Геббу с метелкой в руке.
— Но я старый друг Харгорна! — горячо возразил Паррик. — Старый, старый друг! — раздельно повторил он на случай, если его не поняли.
— Харгорн всех привечает, кто ему плачется, а кроме того, он в отъезде. Так что тебе придется иметь дело со мной. Давай-давай, убирайся! У тебя что, дома своего нет?
Паррик предпринял героическую попытку встать.
— Откровенно говоря, — гордо сказал он, — дома у меня нет! — И растянулся на полу.
* * *
Начальнику кавалерии снилось, что у него в голове пасется табун лошадей. Проснувшись, Паррик понял, что лошади явились ему во сне неспроста: судя по запаху и вороху соломы вместо постели, он провел ночь в конюшне. Судя по тому, что он еще не совсем протрезвел, сейчас было раннее утро. Он поднялся на ноги, одолеваемый двумя неотложными потребностями. Первую он удовлетворил легко — для этого достаточно было отойти в уголок, а вот со второй оказалось сложнее. Понимая, что без глотка воды его ждет мучительная смерть, Паррик принялся на ощупь искать дверь: в конюшне была кромешная темень. При этом он думал, что Гебба, хоть и мегера, а все же добрая женщина: оттащила его в теплую конюшню, да еще и соломки подстелила — а ведь могла и на улицу вышвырнуть. Выйдя на улицу, Паррик нашел неподалеку колодец и выпил едва ли не полведра. Луна стояла еще высоко, и город был залит ее голубым светом. «Бош! Как хорошо, что я снова в Нексисе!» Вытирая о рубашку мокрые руки, Паррик еще раз взглянул на луну — и ахнул. В первое мгновение он подумал, что ему с похмелья мерещится: в глазах плывут какие-то точки. Но нет — они приближались, и в них было что-то знакомое. И когда Паррик понял, что именно, у него кровь застыла в жилах. Кто-то снял заклинание с Нихилим, и теперь Призраки Смерти летели прямо на спящий город.
* * *
Паррик был не единственным, кто с ужасом видел эту картину. На расстоянии около мили от Нексиса застыли в воздухе воины фаэри, глядя, как Призраки Смерти начинают свою ужасную пляску над городом. Хеллорин поравнялся с Д'Арваном:
— Это дело рук твоей волшебницы, дочери этой проклятой Эйлин! Она последней побывала в Академии — что она там натворила? Она что, действительно сняла заклинание с Нихилим?
Д'Арван стиснул пальцы на гриве своего скакуна. — Я не знаю, как это случилось. Меня там не было. Но Ориэлла освободила только одного Призрака — того, который занял тело Финбарра. Вероятно, из Вайвернесс он вернулся сюда и каким-то образом снял заклинание и с остальных.
— Чудовищное невежество! Несусветная глупость! — заорал Хеллорин. — Чем она думала, освобождая Призрака Смерти? В жизни не видел поступка глупее! Ну и заварила кашу эта твоя Ориэлла!
— Вероятно, у нее были свои соображения на этот счет, — сказал Д'Арван, стараясь оставаться спокойным. — Но я согласен с тобой — это была ошибка. В любом случае сейчас нам надо решить, как это скажется на наших собственных планах. По-моему, сегодня в Нексис лучше не соваться.
— А я думаю, надо подождать и посмотреть, чем все закончится, — подала голос Мара. — В конце концов, удрать мы всегда успеем.
— Кто спрашивал твоего мнения, смертная?!
— Мне кажется, мысль неплохая! Эти два возгласа раздались одновременно. Хеллорин и Д'Арван бросили друг на друга сердитые взгляды.
— Ты забываешь, мой господин, — холодно ответила Хеллорину Мара, — что я не какая-нибудь пустоголовая трещотка, которая годна только на то, чтобы набивать ее семенем фаэри. В свое время я была вторым человеком после командующего гарнизоном и знаю, о чем говорю.
— Мара права, — сказал Д'Арван. — И глупо пренебрегать ее советом только из-за того, что она смертная.
— Ну хорошо, — согласился Хеллорин. — Подождем. Вреда от этого не будет.
Луна уже клонилась к горизонту, а они все еще стояли и смотрели на город. Даже на таком расстоянии были слышны вопли ужаса несчастных жителей. Мара повернулась к Д'Арвану.
— Я уже жалею о своем предложении, — тихо сказала она. — Это ужасно… — Она не договорила.
— Смотри! Мара, ты видишь, что происходит!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56