Не нужно резких движений. Мы уже столько перенесли. Глинн, скажите ей, что не нужно так суетиться.
Но Глинн промолчал.
– Я знаю мой корабль, – только и сказала Бриттон.
Ллойд перемежал угрозы мольбами. Теперь он снова взывал к Макферлейну:
– Должно же что-то быть. Какой-то способ. Скажи им еще раз о научной значимости метеорита, о его уникальности…
Макферлейн взглянул на лицо Ллойда. Оно казалось призрачным при оранжевом аварийном освещении. Он и сам страдал от тошноты, страха и холода. Но нельзя позволить сбросить камень. Он находился в состоянии тревожного ожидания. Думал о Несторе, о том, что значит умереть, представил, как будет тонуть в холодной темной бездне, и вдруг очень, очень испугался смерти. На него накатил страх, парализующий разум.
– Сэм! Ради бога, скажите им!
Макферлейн заговорил, но его голос потонул в вое ветра.
– Что? – крикнул Ллойд. – Все, слушайте Сэма! Сэм…
– Выпустите его, – сказал Макферлейн.
На лице Ллойда отразилось изумление, он временно утратил дар речи.
– Вы же слышали ее, – продолжал Макферлейн. – Он пойдет на дно все равно. Битва окончена.
Его охватило чувство безнадежности. Он почувствовал теплую влагу в уголках глаз и понял, что это слезы. Какая утрата. Какая утрата…
Ллойд резко повернулся, обратив свое внимание к Глинну.
– Эли! Эли! Вы никогда меня раньше не подводили. Всегда был еще какой-то трюк. Умоляю, помогите мне. Не позволяйте им сбросить камень.
Его голос стал жалобным, молящим. Человек терял свой облик у них на глазах.
Глинн ничего не ответил. Судно снова начало наклоняться. Макферлейн вслед за Бриттон перевел взгляд на креномер. Все разговоры прекратились, когда ветер снова ворвался в окна мостика. Опять появился ужасный звук. «Ролвааг» замер при крене в тридцать градусов. Каждый лихорадочно вцепился во что-то. Судно валилось набок. Макферлейн схватился за поручень у переборки. Испытываемый им ужас теперь помог очистить мозг, избавиться от сожалений. Все, что он хотел, – избавиться от этой штуки.
– Поднимись, – услышал он бормотание Бриттон. – Поднимись.
Но судно упрямо сохраняло крен на левый борт. Мостик так далеко наклонился, что Макферлейн видел под окнами только черную воду. У него началось головокружение. А потом, чудовищно содрогнувшись, судно стало постепенно выпрямляться.
Как только палуба выровнялась, Ллойд отошел от пульта, раздираемый ужасом, гневом и обидой. Макферлейн видел, что и с ним поработал тот же страх, прояснив ум, высветив единственный рациональный выбор, который у них остался.
– Ладно, выпустите его, – сказал наконец Ллойд и закрыл лицо руками.
Бриттон обратилась к Глинну:
– Вы слышали его. Избавьтесь от камня немедленно.
Сквозь напряжение в ее голосе явно слышалось облегчение.
Медленно, почти механически Глинн сел за пульт ЭИР. Поставил пальцы на клавиатуру компьютера. Потом посмотрел на Макферлейна.
– Скажите, Сэм, если метеорит реагирует на соленость, что произойдет, когда он окажется в открытом океане, под судном?
Макферлейн вздрогнул. Он не прекращал думать об этом с тех пор, как начались беды.
– Морская вода является проводником, – начал он. – Она смягчит разряд метеорита.
– Вы уверены, что он не взорвет судно?
Макферлейн помедлил.
– Нет.
Глинн кивнул.
– Понятно.
Они ждали. Не было слышно и щелканья клавиш. Глинн сидел без движения, сгорбившись над пультом.
Снова стало тихо, когда судно опустилось к подошве волны.
Глинн повернул голову, пальцы рук оставались на клавиатуре.
– В этом шаге нет необходимости, – сказал он тихо. – К тому же он тоже представляет огромную опасность.
Он снял свои длинные белые пальцы с пульта, медленно поднялся и повернулся к ним лицом.
– Судно выживет. С конструкциями Рочфорта никогда не бывает аварий. Нет необходимости использовать аварийный сброс. В этом я согласен с мистером Ллойдом.
Все в шоке молчали.
– Когда метеорит войдет в контакт с соленой водой, взрыв может потопить судно, – продолжал Глинн.
– Я же сказал, что заряд рассеется в воде, – сказал Макферлейн.
Глинн поджал губы.
– Вы так думаете. Мы не можем рисковать створками сбросового люка. Если они будут повреждены и не закроются, танк наполнится водой.
Заговорила Бриттон:
– Если метеорит не будет сброшен, «Ролвааг» однозначно пойдет на дно. Эли, вы не понимаете? Мы не продержимся и десяти волн.
Судно начало взбираться на следующий вал.
– Салли, вы последний человек, от которого я мог ожидать панических настроений. – Голос Глинна был спокойным и уверенным. – Мы сможем его вывезти.
Бриттон громко вздохнула.
– Эли, я знаю свой корабль. Это конец. Неужели вы этого не видите?
– Не вижу, – сказал Глинн. – Худшее миновало. Верьте мне.
Слово «верьте» висело в воздухе, а крен все увеличивался и увеличивался. Всех словно парализовало. Все взгляды были устремлены на Глинна. А судно все наклонялось.
Из динамика послышался голос Гарсы, тихий, прерывающийся:
– Эли, оплетка рвется! Ты меня слышишь? Рвется!
Глин подбежал к микрофону:
– Оставайся там, я спущусь через минуту.
– Эли, основание люльки разрывается на куски. Всюду летит металл. Я должен увести отсюда людей.
– Мистер Гарса! – обратилась к нему Бриттон по внутренней связи. – Говорит капитан. Вы знакомы с устройством аварийного сброса?
– Я его построил.
– Тогда, задействуйте его.
Глинн стоял с невозмутимым видом. Макферлейн наблюдал за ним, пытаясь понять эту неожиданную перемену. Неужели Глинн прав? Неужели корабль и метеорит могут выжить? Потом он взглянул на лица офицеров. Откровенный ужас в их глазах говорил о другом. Судно застыло на вершине волны, повернулось, затрещало, снова пошло вниз.
– Аварийный сброс запускается с пульта ЭИР на мостике, – сообщил Гарса. – У Эли есть коды…
– Можете вы это сделать вручную? – спросила Бриттон.
– Нет. Эли, бога ради, поторопись. Совсем немного времени, и эта штука выкатится прямо сквозь борт судна.
– Мистер Гарса, – сказала Бриттон. – Прикажите вашим людям покинуть свои посты.
Заговорил Глинн:
– Гарса, я отменяю этот приказ. У нас не бывает аварий. Продолжайте работу.
– Ни в коем случае, сэр. Мы эвакуируемся.
Радио замолчало.
Глинн побледнел. Он оглядел мостик. Корабль был в волновой яме, и наступила тишина.
Бриттон подошла и положила Глинну руку на плечо.
– Эли, – сказала она. – Я знаю, вы внутренне уже признали поражение. Я знаю, вам достанет мужества это сделать. Сейчас только вы обладаете возможностью спасти нас и это судно. Пожалуйста, включите сброс.
Макферлейн наблюдал, как она протянула другую руку и сжала руку Глинна. Он, казалось, дрогнул.
Неожиданно на мостике появился Паппап. С него текло, и он был снова в своих отрепьях. На его лице отражалось странное возбуждение, ожидание, от которого Макферлейн похолодел.
Глинн улыбнулся и сжал Бриттон руку.
– Какая чепуха. Салли, я действительно ожидал от вас большего. Неужели вы не понимаете, что мы не можем потерпеть неудачу. Для этого мы слишком тщательно все спланировали. Нет нужды производить сброс. При данных обстоятельствах это делать было бы опасно. – Он огляделся. – Я никого из вас не виню. Ситуация сложная, и страх является естественной реакцией. Но подумайте, через какие испытания я вас провел практически единолично. Могу обещать: оплетка выдержит, и корабль выдержит шторм. Мы совершенно определенно не здесь встретим свой конец. И совсем не потому, что, как это ни прискорбно, сдали нервы.
Макферлейн заколебался, в нем всколыхнулась надежда. Возможно, Глинн прав. Этот человек так убедителен, так уверен в себе. Он добивался успеха при самых невыгодных обстоятельствах. Макферлейн заметил, что и оживившийся опять Ллойд готов быть убежденным.
Судно поднялось и наклонилось. Все разговоры прекратились, каждый спасал жизнь, вцепившись во что-то крепкое. Какофония визга и скрипа деформирующегося, рвущегося металла возобновилась и все усиливалась, пока не заглушила рев бури. В этот момент Макферлейн осознал полностью и бесповоротно, что Глинн ошибается. На гребне корабль завибрировал так, словно он попал в землетрясение. Замигали аварийные лампочки.
Прошло несколько мучительных мгновений, прежде чем судно выпрямилось и перевалилось через гребень волны. На мостике снова стал слышен вой ветра, а потом он стих.
– На этот раз вы, Глинн, ошибаетесь, – сказал Ллойд с перекошенным от ужаса лицом. – Откройте сброс, вы, сукин сын.
Глинн улыбнулся почти презрительно.
– Сожалею, мистер Ллойд. Коды знаю только я, и я снова спасу для вас ваш метеорит, даже вопреки вашему желанию.
Неожиданно Ллойд с рвущимся из горла криком бросился к Глинну. Глинн слегка отступил в сторону и нанес резкий удар ребром ладони, обрушив задыхающегося Ллойда на палубу.
Макферлейн сделал шаг по направлению к Глинну, тот повернулся к нему и принял стойку. Его глаза остались непроницаемыми, как тьма. Макферлейн понял, что Глинн не намерен изменять свое решение. Это был человек, который не мог потерпеть неудачу, который готов был умереть, доказывая это.
Бриттон взглянула на первого помощника. Одного взгляда на нее было Макферлейну достаточно, чтобы понять – она пришла к тому же выводу.
– Мистер Хоуэлл, – сказала она. – Всем оставить свои посты. Мы покидаем судно.
От удивления у Глинна сузились глаза, но он продолжал молчать.
Хоуэлл повернулся к Глинну:
– Вы приговариваете нас к смерти, вынуждая покинуть судно в такой шторм на спасательных шлюпках. Вы сумасшедший ублюдок.
– Возможно, на этом мостике я единственный, кто сохранил здравый ум.
Ллойд, превозмогая боль, с трудом вставал с палубы, пока поднималось судно. Он не взглянул на Глинна. Глинн повернулся и, не сказав ни слова, покинул наклоняющийся мостик.
– Мистер Хоуэлл, включите радиомаяк. Всем грузиться в шлюпки. Если я не вернусь через пять минут, вы примете командование, – распорядилась Бриттон и решительно вышла.
«Ролвааг»
19 часов 35 минут
Эли Глинн стоял на металлическом мостике над центральным танком. Он слышал лязганье, это Паппап задраивал переходной люк из коридора. Глинн почувствовал нечто вроде признательности индейцу. Тот до конца остался ему верным, когда все, даже Салли, обманули его ожидания.
Истерия, свидетелем которой он был на мостике, очень его расстроила. Он же преуспел на каждом этапе, они должны были ему доверять. Издали доносился вой сирены, отдававшийся эхом в пространстве. Зловещий, неприятный звук. В ближайшие часы многим суждено погибнуть в бушующем море. Все это совершенно лишнее. Великолепный «Ролвааг» выживет, он в этом совершенно уверен. Он выживет вместе со своим грузом и с теми, кто на нем останется. А к утру, когда шторм будет уже только воспоминанием, придет буксир из Южной Георгии. «Ролвааг» вернется в Нью-Йорк с метеоритом. Жаль, что столь многим это не удастся.
Глинн снова подумал о Бриттон. Потрясающая женщина. Очень печально, что она не хочет довериться ему до конца. Ему уж никогда не найти такой женщины, это наверняка. Он спасет для нее ее корабль, но, конечно, ни о каких личных отношениях больше не может быть и речи.
Он прислонился к переборке, немного удивляясь, что ему так долго приходится восстанавливать дыхание. Он держался, пока судно наклонялось. Следует признать: опасный угол, но меньше критического, равного тридцати пяти градусам. Глинн слышал скольжение цепей и скрежет металла у него под ногами. Наконец судно со стоном стало выравниваться. Это трагедия – после всего, что он сделал, добился такого выдающегося успеха, они не пожелали ему поверить в последний раз. Никто, кроме Паппапа. Он взглянул на старика, и тот спросил:
– Пойдем туда вниз, парень?
Глинн кивнул:
– Мне потребуется ваша помощь.
– Именно для этого я здесь.
Они подошли к краю мостков. Верхняя часть окружавшей метеорит оплетки была закрыта непромокаемыми покрышками. Аварийные лампы давали слабый свет. Танк все еще прекрасно держался и оставался сухим. Великолепный корабль. Усиленная обшивка корпуса оправдала себя. Камень – эпицентр их страхов и надежд, – даже укрытый брезентом, выглядел потрясающе. Он мирно покоился в своей люльке, в чем Глинн и не сомневался.
Глинн перевел взгляд вниз к распоркам и фиксаторам. Приходилось признать, что там были значительные повреждения: погнутые балки и переломы. Поперечные распорки люльки вдоль дна танка были завалены сорванными заклепками, обрывками цепей, обломками дерева. Глинн слышал треск и скрежет, но первичная оплетка была, по существу, нетронутой.
Лифт, однако, оказался сломанным, и Глинн стал спускаться вниз.
Корабль поднялся, снова стал наклоняться.
Глинн нашел устойчивое положение и продолжил спуск. Судно кренилось дольше, чем должно было бы по его расчетам. Глинн чувствовал себя скорей в горизонтальном положении, чем в вертикальном. Приходилось отстраняться от лесенки, а не прижиматься к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Но Глинн промолчал.
– Я знаю мой корабль, – только и сказала Бриттон.
Ллойд перемежал угрозы мольбами. Теперь он снова взывал к Макферлейну:
– Должно же что-то быть. Какой-то способ. Скажи им еще раз о научной значимости метеорита, о его уникальности…
Макферлейн взглянул на лицо Ллойда. Оно казалось призрачным при оранжевом аварийном освещении. Он и сам страдал от тошноты, страха и холода. Но нельзя позволить сбросить камень. Он находился в состоянии тревожного ожидания. Думал о Несторе, о том, что значит умереть, представил, как будет тонуть в холодной темной бездне, и вдруг очень, очень испугался смерти. На него накатил страх, парализующий разум.
– Сэм! Ради бога, скажите им!
Макферлейн заговорил, но его голос потонул в вое ветра.
– Что? – крикнул Ллойд. – Все, слушайте Сэма! Сэм…
– Выпустите его, – сказал Макферлейн.
На лице Ллойда отразилось изумление, он временно утратил дар речи.
– Вы же слышали ее, – продолжал Макферлейн. – Он пойдет на дно все равно. Битва окончена.
Его охватило чувство безнадежности. Он почувствовал теплую влагу в уголках глаз и понял, что это слезы. Какая утрата. Какая утрата…
Ллойд резко повернулся, обратив свое внимание к Глинну.
– Эли! Эли! Вы никогда меня раньше не подводили. Всегда был еще какой-то трюк. Умоляю, помогите мне. Не позволяйте им сбросить камень.
Его голос стал жалобным, молящим. Человек терял свой облик у них на глазах.
Глинн ничего не ответил. Судно снова начало наклоняться. Макферлейн вслед за Бриттон перевел взгляд на креномер. Все разговоры прекратились, когда ветер снова ворвался в окна мостика. Опять появился ужасный звук. «Ролвааг» замер при крене в тридцать градусов. Каждый лихорадочно вцепился во что-то. Судно валилось набок. Макферлейн схватился за поручень у переборки. Испытываемый им ужас теперь помог очистить мозг, избавиться от сожалений. Все, что он хотел, – избавиться от этой штуки.
– Поднимись, – услышал он бормотание Бриттон. – Поднимись.
Но судно упрямо сохраняло крен на левый борт. Мостик так далеко наклонился, что Макферлейн видел под окнами только черную воду. У него началось головокружение. А потом, чудовищно содрогнувшись, судно стало постепенно выпрямляться.
Как только палуба выровнялась, Ллойд отошел от пульта, раздираемый ужасом, гневом и обидой. Макферлейн видел, что и с ним поработал тот же страх, прояснив ум, высветив единственный рациональный выбор, который у них остался.
– Ладно, выпустите его, – сказал наконец Ллойд и закрыл лицо руками.
Бриттон обратилась к Глинну:
– Вы слышали его. Избавьтесь от камня немедленно.
Сквозь напряжение в ее голосе явно слышалось облегчение.
Медленно, почти механически Глинн сел за пульт ЭИР. Поставил пальцы на клавиатуру компьютера. Потом посмотрел на Макферлейна.
– Скажите, Сэм, если метеорит реагирует на соленость, что произойдет, когда он окажется в открытом океане, под судном?
Макферлейн вздрогнул. Он не прекращал думать об этом с тех пор, как начались беды.
– Морская вода является проводником, – начал он. – Она смягчит разряд метеорита.
– Вы уверены, что он не взорвет судно?
Макферлейн помедлил.
– Нет.
Глинн кивнул.
– Понятно.
Они ждали. Не было слышно и щелканья клавиш. Глинн сидел без движения, сгорбившись над пультом.
Снова стало тихо, когда судно опустилось к подошве волны.
Глинн повернул голову, пальцы рук оставались на клавиатуре.
– В этом шаге нет необходимости, – сказал он тихо. – К тому же он тоже представляет огромную опасность.
Он снял свои длинные белые пальцы с пульта, медленно поднялся и повернулся к ним лицом.
– Судно выживет. С конструкциями Рочфорта никогда не бывает аварий. Нет необходимости использовать аварийный сброс. В этом я согласен с мистером Ллойдом.
Все в шоке молчали.
– Когда метеорит войдет в контакт с соленой водой, взрыв может потопить судно, – продолжал Глинн.
– Я же сказал, что заряд рассеется в воде, – сказал Макферлейн.
Глинн поджал губы.
– Вы так думаете. Мы не можем рисковать створками сбросового люка. Если они будут повреждены и не закроются, танк наполнится водой.
Заговорила Бриттон:
– Если метеорит не будет сброшен, «Ролвааг» однозначно пойдет на дно. Эли, вы не понимаете? Мы не продержимся и десяти волн.
Судно начало взбираться на следующий вал.
– Салли, вы последний человек, от которого я мог ожидать панических настроений. – Голос Глинна был спокойным и уверенным. – Мы сможем его вывезти.
Бриттон громко вздохнула.
– Эли, я знаю свой корабль. Это конец. Неужели вы этого не видите?
– Не вижу, – сказал Глинн. – Худшее миновало. Верьте мне.
Слово «верьте» висело в воздухе, а крен все увеличивался и увеличивался. Всех словно парализовало. Все взгляды были устремлены на Глинна. А судно все наклонялось.
Из динамика послышался голос Гарсы, тихий, прерывающийся:
– Эли, оплетка рвется! Ты меня слышишь? Рвется!
Глин подбежал к микрофону:
– Оставайся там, я спущусь через минуту.
– Эли, основание люльки разрывается на куски. Всюду летит металл. Я должен увести отсюда людей.
– Мистер Гарса! – обратилась к нему Бриттон по внутренней связи. – Говорит капитан. Вы знакомы с устройством аварийного сброса?
– Я его построил.
– Тогда, задействуйте его.
Глинн стоял с невозмутимым видом. Макферлейн наблюдал за ним, пытаясь понять эту неожиданную перемену. Неужели Глинн прав? Неужели корабль и метеорит могут выжить? Потом он взглянул на лица офицеров. Откровенный ужас в их глазах говорил о другом. Судно застыло на вершине волны, повернулось, затрещало, снова пошло вниз.
– Аварийный сброс запускается с пульта ЭИР на мостике, – сообщил Гарса. – У Эли есть коды…
– Можете вы это сделать вручную? – спросила Бриттон.
– Нет. Эли, бога ради, поторопись. Совсем немного времени, и эта штука выкатится прямо сквозь борт судна.
– Мистер Гарса, – сказала Бриттон. – Прикажите вашим людям покинуть свои посты.
Заговорил Глинн:
– Гарса, я отменяю этот приказ. У нас не бывает аварий. Продолжайте работу.
– Ни в коем случае, сэр. Мы эвакуируемся.
Радио замолчало.
Глинн побледнел. Он оглядел мостик. Корабль был в волновой яме, и наступила тишина.
Бриттон подошла и положила Глинну руку на плечо.
– Эли, – сказала она. – Я знаю, вы внутренне уже признали поражение. Я знаю, вам достанет мужества это сделать. Сейчас только вы обладаете возможностью спасти нас и это судно. Пожалуйста, включите сброс.
Макферлейн наблюдал, как она протянула другую руку и сжала руку Глинна. Он, казалось, дрогнул.
Неожиданно на мостике появился Паппап. С него текло, и он был снова в своих отрепьях. На его лице отражалось странное возбуждение, ожидание, от которого Макферлейн похолодел.
Глинн улыбнулся и сжал Бриттон руку.
– Какая чепуха. Салли, я действительно ожидал от вас большего. Неужели вы не понимаете, что мы не можем потерпеть неудачу. Для этого мы слишком тщательно все спланировали. Нет нужды производить сброс. При данных обстоятельствах это делать было бы опасно. – Он огляделся. – Я никого из вас не виню. Ситуация сложная, и страх является естественной реакцией. Но подумайте, через какие испытания я вас провел практически единолично. Могу обещать: оплетка выдержит, и корабль выдержит шторм. Мы совершенно определенно не здесь встретим свой конец. И совсем не потому, что, как это ни прискорбно, сдали нервы.
Макферлейн заколебался, в нем всколыхнулась надежда. Возможно, Глинн прав. Этот человек так убедителен, так уверен в себе. Он добивался успеха при самых невыгодных обстоятельствах. Макферлейн заметил, что и оживившийся опять Ллойд готов быть убежденным.
Судно поднялось и наклонилось. Все разговоры прекратились, каждый спасал жизнь, вцепившись во что-то крепкое. Какофония визга и скрипа деформирующегося, рвущегося металла возобновилась и все усиливалась, пока не заглушила рев бури. В этот момент Макферлейн осознал полностью и бесповоротно, что Глинн ошибается. На гребне корабль завибрировал так, словно он попал в землетрясение. Замигали аварийные лампочки.
Прошло несколько мучительных мгновений, прежде чем судно выпрямилось и перевалилось через гребень волны. На мостике снова стал слышен вой ветра, а потом он стих.
– На этот раз вы, Глинн, ошибаетесь, – сказал Ллойд с перекошенным от ужаса лицом. – Откройте сброс, вы, сукин сын.
Глинн улыбнулся почти презрительно.
– Сожалею, мистер Ллойд. Коды знаю только я, и я снова спасу для вас ваш метеорит, даже вопреки вашему желанию.
Неожиданно Ллойд с рвущимся из горла криком бросился к Глинну. Глинн слегка отступил в сторону и нанес резкий удар ребром ладони, обрушив задыхающегося Ллойда на палубу.
Макферлейн сделал шаг по направлению к Глинну, тот повернулся к нему и принял стойку. Его глаза остались непроницаемыми, как тьма. Макферлейн понял, что Глинн не намерен изменять свое решение. Это был человек, который не мог потерпеть неудачу, который готов был умереть, доказывая это.
Бриттон взглянула на первого помощника. Одного взгляда на нее было Макферлейну достаточно, чтобы понять – она пришла к тому же выводу.
– Мистер Хоуэлл, – сказала она. – Всем оставить свои посты. Мы покидаем судно.
От удивления у Глинна сузились глаза, но он продолжал молчать.
Хоуэлл повернулся к Глинну:
– Вы приговариваете нас к смерти, вынуждая покинуть судно в такой шторм на спасательных шлюпках. Вы сумасшедший ублюдок.
– Возможно, на этом мостике я единственный, кто сохранил здравый ум.
Ллойд, превозмогая боль, с трудом вставал с палубы, пока поднималось судно. Он не взглянул на Глинна. Глинн повернулся и, не сказав ни слова, покинул наклоняющийся мостик.
– Мистер Хоуэлл, включите радиомаяк. Всем грузиться в шлюпки. Если я не вернусь через пять минут, вы примете командование, – распорядилась Бриттон и решительно вышла.
«Ролвааг»
19 часов 35 минут
Эли Глинн стоял на металлическом мостике над центральным танком. Он слышал лязганье, это Паппап задраивал переходной люк из коридора. Глинн почувствовал нечто вроде признательности индейцу. Тот до конца остался ему верным, когда все, даже Салли, обманули его ожидания.
Истерия, свидетелем которой он был на мостике, очень его расстроила. Он же преуспел на каждом этапе, они должны были ему доверять. Издали доносился вой сирены, отдававшийся эхом в пространстве. Зловещий, неприятный звук. В ближайшие часы многим суждено погибнуть в бушующем море. Все это совершенно лишнее. Великолепный «Ролвааг» выживет, он в этом совершенно уверен. Он выживет вместе со своим грузом и с теми, кто на нем останется. А к утру, когда шторм будет уже только воспоминанием, придет буксир из Южной Георгии. «Ролвааг» вернется в Нью-Йорк с метеоритом. Жаль, что столь многим это не удастся.
Глинн снова подумал о Бриттон. Потрясающая женщина. Очень печально, что она не хочет довериться ему до конца. Ему уж никогда не найти такой женщины, это наверняка. Он спасет для нее ее корабль, но, конечно, ни о каких личных отношениях больше не может быть и речи.
Он прислонился к переборке, немного удивляясь, что ему так долго приходится восстанавливать дыхание. Он держался, пока судно наклонялось. Следует признать: опасный угол, но меньше критического, равного тридцати пяти градусам. Глинн слышал скольжение цепей и скрежет металла у него под ногами. Наконец судно со стоном стало выравниваться. Это трагедия – после всего, что он сделал, добился такого выдающегося успеха, они не пожелали ему поверить в последний раз. Никто, кроме Паппапа. Он взглянул на старика, и тот спросил:
– Пойдем туда вниз, парень?
Глинн кивнул:
– Мне потребуется ваша помощь.
– Именно для этого я здесь.
Они подошли к краю мостков. Верхняя часть окружавшей метеорит оплетки была закрыта непромокаемыми покрышками. Аварийные лампы давали слабый свет. Танк все еще прекрасно держался и оставался сухим. Великолепный корабль. Усиленная обшивка корпуса оправдала себя. Камень – эпицентр их страхов и надежд, – даже укрытый брезентом, выглядел потрясающе. Он мирно покоился в своей люльке, в чем Глинн и не сомневался.
Глинн перевел взгляд вниз к распоркам и фиксаторам. Приходилось признать, что там были значительные повреждения: погнутые балки и переломы. Поперечные распорки люльки вдоль дна танка были завалены сорванными заклепками, обрывками цепей, обломками дерева. Глинн слышал треск и скрежет, но первичная оплетка была, по существу, нетронутой.
Лифт, однако, оказался сломанным, и Глинн стал спускаться вниз.
Корабль поднялся, снова стал наклоняться.
Глинн нашел устойчивое положение и продолжил спуск. Судно кренилось дольше, чем должно было бы по его расчетам. Глинн чувствовал себя скорей в горизонтальном положении, чем в вертикальном. Приходилось отстраняться от лесенки, а не прижиматься к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59