– Пара художников по костюмам прилетали из Голливуда, пока обрабатывался корабль, – ответил Глинн. – У нас два полных рундука. Достаточно для маскировки при любом неожиданном повороте событий.
– Будем надеяться, что этого не потребуется. Какой у нас в точности порядок действий?
– Элементарный. Наше дело представиться на таможне, урегулировать любые вопросы, связанные с разрешением на разработку месторождения, представить наши гарантии и разыскать Джона Паппапа. Мы – группа разведочного бурения, прибыли добывать железную руду. Компания на грани банкротства, и это наш последний шанс. Если кто-нибудь говорит по-английски и будет вас расспрашивать, агрессивно настаивайте, что мы – первоклассная фирма. Но насколько возможно, вообще старайтесь не разговаривать. И если на таможне произойдет что-то неподобающее, реагируйте так, как для вас естественно.
– Естественно? – Макферлейн покачал головой. – Для меня естественно было бы бежать сломя голову.
Он помолчал.
– Как насчет капитана? Вы думаете, у нее получится?
– Как вы могли заметить, она не типичный морской капитан.
Катер врезался в волны с осторожностью, намеренно разрегулированный дизель сильно стучал снизу. Открылась дверь каюты, и к ним присоединилась Бриттон, одетая в старые джинсы, бушлат и старую фуражку с золотыми капитанскими нашивками. На шее у нее висел бинокль. Впервые Макферлейн видел ее не в безукоризненной морской форме – перемена добавила ей живости и привлекательности.
– Могу я похвалить ваш наряд? – сказал Глинн.
Макферлейн взглянул на него с удивлением: ему не доводилось слышать, чтобы Глинн хвалил кого-нибудь раньше.
Капитан одарила его в ответ улыбкой.
– Не можете. Я его ненавижу.
Катер обогнул с севера остров Наварино, вдалеке возникли темные очертания. Макферлейн разглядел, что это был огромный корабль.
– Боже, – сказал Макферлейн. – Посмотрите на его размеры, нам нужно обойти его далеко стороной, а то нас потопит кильватерная струя.
Бриттон подняла бинокль. Довольно долго смотрела в него, потом опустила.
– Не думаю, – сказала она. – Он никуда не спешит.
Несмотря на то что нос корабля был направлен к ним, казалось, потребовалась вечность, чтобы к нему приблизиться. Сдвоенные мачты слегка покосились на одну сторону. Вскоре Макферлейн понял, что корабль потерпел аварию, сел на риф в самой середине пролива.
Глинн взял бинокль, предложенный ему Бриттон.
– Это «Капитан Праксос», – сообщил он. – Судя по виду, грузовое судно. Должно быть, отнесло на мелководье.
– Трудно поверить, что судно таких размеров может потерпеть кораблекрушение в этих защищенных водах, – удивился Макферлейн.
– Этот пролив спокоен только при северо-восточных ветрах, таких как сегодня, – сказала холодно Бриттон. – Если они смещаются к западу, канал превращается в аэродинамическую трубу. Возможно, у этого судна были проблемы с двигателем, когда это произошло.
Они замолчали. Корпус судна приближался. Несмотря на яркий свет утреннего солнца, корабль оставался странным образом не в фокусе, словно его окружало облако тумана. От форштевня до кормы оно словно мхом было покрыто ржавчиной и гнилью. Железные трубы обвалились, одна свисала с борта, опутанная тяжелыми цепями, другая лежала среди каких-то обломков на палубе. Ни единой птицы не сидело на гниющей надстройке, и даже волны, казалось, избегали касаться его обросших гнилью бортов. Была в нем призрачность, сюрреалистичность: мертвый часовой, молчаливо предостерегающий всех, кто проходит мимо.
– Кто-то должен сообщить об этом в торговую палату в Пуэрто-Уильямсе, – сострил Макферлейн.
Шутка не вызвала смеха. Все чувствовали себя подавленно. Рулевой прибавил обороты, словно пытался скорей оставить позади останки кораблекрушения, и они вошли в пролив Бигля. Здесь темные и неприступные гребни гор вырастали из воды, в их складках мерцали снежники и ледники. Налетел порыв ветра, и Макферлейн еще плотней завернулся в парку.
– Направо Аргентина, налево Чили, – сообщил Глинн.
– Держу курс посредине, – сказала Бриттон, поворачиваясь к рулевой рубке.
* * *
Часом позже слева по носу в сумеречном свете вырос Пуэрто-Уильямс: совокупность старых деревянных домов, желтых с красными крышами, примостившихся во впадине между холмами. Позади вздымалась цепь суровых гор, белых и острых как зубы. У подножия города примостился ряд ветхих причалов. В гавани стояли на якоре деревянные землечерпалки и одномачтовые рыболовные шлюпы с осмоленными корпусами. Неподалеку Макферлейн увидел Баррио-де-лос-Индос – сборище покосившихся дощатых домишек и глиняных мазанок, столбики дыма, поднимающиеся из труб. За ними находилась сама военно-морская база: ряд безобразных сооружений из гофрированного металла. Поблизости стояли на якоре два подобия плавучих баз и старый эсминец.
Казалось, в считанные минуты ясное утреннее небо потемнело. Когда они подошли к одному из причалов, их встретила волна запаха тухлой рыбы, сквозь который пробивалась вонь канализации и водорослей. Из ближайших домишек вышли несколько мужчин и, поскальзываясь, спустились по сходням на берег. Крича и жестикулируя, они приглашали катер пристать, размахивая поднятыми вверх тросами или показывая на крепильные утки. Катер проскользнул к причалу, и между двумя ближайшими к нему мужчинами завязался яростный спор, который прекратился, только когда Глинн угостил их сигаретами.
Прибывшие выбрались на скользкий причал и посмотрели наверх, на унылый город. Редкие хлопья снега оседали на плечах Макферлейна.
– Где здесь таможенная контора? – спросил Глинн одного из мужчин по-испански.
– Я отведу вас туда, – сказали трое одновременно.
Появились и женщины. Они столпились вокруг с пластиковыми корзинами, наполненными морскими ежами и мидиями, и, отталкивая друг друга, совали им моллюсков в лицо.
– Морской еж, – сказала одна из женщин на ломаном английском. – Очень хорошо для мужчины. Делать твердый. Ми фуэрте.
Она показала напряженную поднятую руку для демонстрации результата. Мужчины засмеялись. У старухи было морщинистое лицо и единственный, замечательно белый зуб, придававший ей легкомысленный вид.
– Нет, спасибо, сеньора, – сказал Глинн, прокладывая дорогу сквозь толпу, чтобы следовать за провожатыми.
Их повели наверх по причалу, потом вдоль береговой линии по направлению к военно-морской базе. Здесь они остановились у менее обшарпанного причала рядом с низким дощатым строением. Из единственного окна струился свет, душистый дым горящего дерева вился из жестяной трубы на дальней стене. Рядом с дверью висел поблекший чилийский флаг. Глинн расплатился с провожатыми и толкнул дверь, Бриттон вошла за ним, а следом – Макферлейн. Он глубоко вдохнул прохладный густой воздух, внушая себе, что навряд ли кто-нибудь здесь узнает его в связи с делом об Атакама.
Внутри было так, как он и ожидал: изрезанный стол, печка-буржуйка, темноглазый чиновник. Добровольное посещение чилийского государственного учреждения, даже такого отдаленного и провинциального, заставляло Макферлейна нервничать. Его взгляд непроизвольно метнулся к обтрепанной пачке объявлений о находящихся в розыске, свисавшей со стены на ржавой металлической прищепке. «Спокойно», – сказал он себе.
У таможенника были гладко зачесанные назад волосы и безукоризненная униформа. Он им улыбнулся, обнаружив ряд золотых зубов.
– Пожалуйста, садитесь, – сказал он по-испански.
У него был мягкий женоподобный голос. Человек излучал добродушное благополучие, что казалось неуместным до экстравагантности в таком жалком месте. Доносившиеся из задней комнаты таможенной конторы громкие голоса спорщиков вдруг стихли. Макферлейн подождал, пока сели Глинн и Бриттон, потом последовал их примеру, осторожно пристроившись на изрезанном деревянном стуле. В буржуйке трещал огонь, распространяя приятное тепло.
– Угощайтесь, – сказал таможенник, подталкивая к ним коробку из кедра, полную сигарет.
Все отказались, кроме Глинна, взявшего две. Одну он сунул в рот, а вторую положил в карман.
– Спасибо, – сказал он с улыбкой.
Чиновник перегнулся через стол, давая Глинну прикурить от золотой зажигалки. Глинн глубоко затянулся сигаретой без фильтра, потом наклонился, чтобы сплюнуть с языка крошку табака. Макферлейн перевел взгляд с него на Бриттон.
– Добро пожаловать в Чили, – приветствовал их чиновник по-английски, повертев зажигалку в своих изящных руках, прежде чем спрятать в карман кителя. Затем он снова перешел на испанский. – Вы с американского рудовоза «Ролвааг», конечно?
– Да, – ответила Бриттон тоже по-испански.
С кажущейся беззаботностью она вынула из потертой кожаной папки стопку бумаг и пачку паспортов.
– Ищете железо? – спросил чиновник с улыбкой.
Глинн кивнул.
– И вы надеетесь найти железо на острове Десоласьон?
«Улыбка не без злорадства, – подумал Макферлейн. – Или это подозрительность?»
– Конечно, – немедленно отозвался Глинн, подавив влажный кашель. – У нас самое современное горное оборудование и прекрасный рудовоз. Эта операция является высокопрофессиональной.
Слегка удивленное выражение на лице чиновника свидетельствовало, что он уже получил информацию о ржавой кастрюле, бросившей якорь у входа в пролив. Он подтянул к себе бумаги и поверхностно просмотрел их.
– Потребуется некоторое время на их обработку, – сказал он. – Возможно, мы захотим навестить судно. Где капитан?
– Я капитан «Ролваага», – ответила Бриттон.
У чиновника взлетели вверх брови. В задней комнате таможенной конторы зашаркали ногами, и оттуда появились еще двое чиновников неизвестного ранга. Они подошли к печке и сели на скамейку около нее.
– Вы капитан? – удивился таможенник.
– Да.
Чиновник хмыкнул, взял бумаги, бегло их просмотрел и снова взглянул на Бриттон.
– А вы, сеньор? – спросил он, переведя взгляд на Макферлейна.
Глинн ответил вместо Макферлейна.
– Это доктор Видманштаттен, ведущий ученый. Он не говорит по-испански. Я ведущий инженер Эли Ишмаил.
Макферлейн почувствовал на себе взгляд чиновника.
– Видманштаттен, – медленно произнес таможенник, словно пытался распробовать имя.
Двое других таможенников повернулись посмотреть на него. У Макферлейна стало сухо во рту. Его лицо не появлялось на страницах чилийских газет лет пять по меньшей мере. И тогда он носил бороду. «Не о чем беспокоиться», – уговаривал он себя. У него на висках выступил пот.
Чилиец удивленно уставился на него, словно зафиксировал его смятение каким-то профессиональным шестым чувством.
– Не говорите по-испански? – спросил его чиновник, прищурив глаза.
Наступило молчание. Потом Макферлейн непроизвольно сказал первое, что ему пришло в голову, коверкая слова.
Чилийцы неожиданно расхохотались.
– Он хорошо говорит, – сказал чиновник, сидящий за столом.
Макферлейн откинулся на спинку стула и облизал губы, осторожно выдохнув.
Глинн снова закашлялся, ужасным мучительным кашлем.
– Простите, – извинился он, достал платок и вытер им подбородок, потом сильно тряхнул им, разбрызгивая мокроту, и стал убирать его в карман.
Чиновник посмотрел на платок, потер свои изящные руки.
– Я надеюсь, вы не с чем-то опасным появились в нашем сыром климате?
– Это пустяки, – успокоил его Глинн.
Его глаза налились кровью и блестели, он выглядел больным. Макферлейн смотрел на него с растущим беспокойством. Бриттон деликатно кашлянула в руку.
– Простуда, – сказала она. – Перебирает на судне всех по очереди.
– Всего лишь простуда? – спросил чиновник, его брови тревожно выгнулись.
– Ну… – Бриттон замялась. – Наш лазарет переполнен…
– Ничего серьезного, – перебил ее Глинн, голосом, хриплым от слизи. – Возможно, легкий грипп. Вы же знаете, как это на судне, когда все скопились на крошечном пространстве.
Он засмеялся, смех перешел в новый приступ кашля.
– Кстати, мы были бы рады принять вас на борту нашего судна сегодня или завтра, как вам удобно.
– Возможно, в этом не будет необходимости, – сказал чиновник. – При условии, что ваши бумаги в порядке.
Он пролистал бумаги.
– Где разрешение на разработку месторождения?
Основательно прочистив горло, Глинн наклонился над столом и достал из кармана куртки документы на тисненой бумаге с печатями. Взяв их кончиками пальцев, таможенник просмотрел верхний лист, потом, встряхнув кистью руки, перешел к следующему. Он положил документы на исцарапанную крышку стола.
– Я огорчен, – сказал он, печально покачав головой. – Но они не по форме.
Макферлейн заметил, как двое других таможенников переглянулись.
– Неужели? – удивился Глинн.
Атмосфера в комнате неожиданно изменилась, в ней было напряженное ожидание.
– Вам придется привезти из Пунта-Аренаса правильную форму, – сказал таможенник. – Тогда я ее проштампую, а до тех пор подержу ваши паспорта у себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59