Фиби не обиделась. По-своему он прав, решила она. И вообще все сказанное им не лишено смысла. Только одно смущает, и она никак не может это принять: тайное использование семейной печати Гренвиллов.
— Буду ждать завтра утром ваш документ, Брайан, — сказала она. — А сейчас, быть может, посмотрим образцы одежды?
— Конечно, — согласился он.
Ему тоже не было резона обижаться на собеседницу, тем более отталкивать ее. Только придется теперь поторапливаться и не тратить много времени на просмотр рисунков, потому что нужно будет — черт бы побрал дотошность Фиби! — съездить в Оксфорд, чтобы там составить по всем правилам и снабдить необходимыми печатями и подписями подложный документ, который бы удовлетворил эту наивную, однако совсем не глупую девицу.
Он вынужден согласиться, поскольку наградой будет приобретение ключа и печати, владея которыми он не только получит доступ ко всем секретным бумагам отчима, но и возможность подделывать документы. Ведь главное в них — печать, а подпись Кейто, имея недюжинные способности к рисованию, он научился имитировать еще в детстве.
Вот когда он по-настоящему повеселится! Посмотрит, как его милость лорд Гренвилл сумеет отмыться от обвинений своих парламентских дружков в предательстве, если у тех окажутся подписанные его собственной рукой и скрепленные собственной печатью верноподданнические послания к королю, содержащие пусть даже пустяковые сведения о замыслах парламента и идущих в его штабе разговорах.
Разумеется, Брайан не раскроет себя даже после того, как его светлость, даст Бог, казнят за предательство, а титул и владения перейдут к нему. Он будет нем как рыба и лишь в одиночестве станет восхищаться своим умением — тем, как ловко и хитроумно добился цели и отомстил отчиму за все унижения юности, за то, что столько лет пребывал на положении полузаконного сына и такого же наследника.
С этими мыслями он и отправился позднее в Оксфорд.
— Бегство короля совершенно меняет дело.
Лорд Ферфакс, произнеся эти слова, почесал нос рукояткой ножа для бумаг и наклонился к разложенной на столе карте.
— Боюсь, мы уже не сумеем его остановить, хотя послали погоню, — мрачно заметил Кромвель. — Слишком много дорог ведет к шотландской границе.
— Есть надежда на иное, — вступил в разговор Кейто. — Известно, что король никогда не выполнял обещаний, которые давал шотландцам. А еще вполне может быть, что они с самого начала не сговорятся между собой и тогда вернут его нам.
— Вы действительно на это рассчитываете, Гренвилл? — нахмурившись, спросил Кромвель.
— Именно, — решительно кивнул Кейто. — А уж что делать с ним потом, обсудим позже, как только он окажется в наших руках.
— Гренвилл совершенно прав, — откликнулся лорд Манчестер. — Не будем гадать заранее, подождем, пока событие свершится.
— Оно бы уже свершилось, — проворчал Кромвель, — если бы не Гренвилл со своими ополченцами.
Военачальников сейчас было четверо в огромной комнате фермерского дома, и все они многозначительно переглянулись при этих словах.
Кейто спокойно произнес:
— Если это мое упущение, то я прошу снисхождения. Наша встреча произошла уже в сумерках, мы случайно наткнулись на них. Или они на нас. О том, что среди них король, мы знать не могли.
— Да, пожалуй, — нехотя согласился Кромвель.
— Так оно и есть, — повторил Кейто. — Не думаю, что при других обстоятельствах хотя бы один из нас позволил ему уйти.
Лорд Манчестер нетерпеливо произнес:
— Это чистая правда, и хватит об этом! Поговорим о другом, Оливер. О делах, связанных с именем Уолтера Стрикленда. Уже почти два месяца у нас нет никаких сообщений от него из Нидерландов. Два агента, посланные для связи, тоже не вернулись. Полагаю, необходимо выяснить, жив ли Стрикленд вообще. Если да, то, значит, его донесения исчезают где-то по дороге.
— А нам совершенно необходимо знать, — подхватил лорд Ферфакс, — какую позицию занимает сейчас их король по отношению к нашему и что собирается предпринять.
— Думаю, он поддержит Карла, — откликнулся Кейто. — Особенно если тот согласится установить в Англии пресвитерианство. Если же Карл откажется, то еще неизвестно, захочет ли Голландия оказывать ему услуги.
Все четверо помолчали, обдумывая сказанное. Потом Кромвель нарушил молчание:
— Надо отправить туда надежного и достаточно влиятельного человека. Пусть узнает, что приключилось со Стриклендом, и выяснит то, чего тот не сумел или не успел узнать. Нужны переговоры с глазу на глаз. Донесения уже не помогают, даже если изредка и приходят.
— Что ж, я готов ехать, — сказал Кейто, как будто о чем-то давно решенном. — Полагаю, что сумею выполнить поручение. Тем более пока король пробирается в Шотландию, военные действия наверняка ослабнут. К тому же все вы знаете, что очагов сопротивления осталось совсем немного.
Кромвель внимательно посмотрел на него:
— Только имейте в виду, миссия весьма важная и рискованная.
Кейто выпрямился:
— Уж не думаете ли вы, генерал, что я избегаю опасностей?
Рука его непроизвольно потянулась к эфесу шпаги.
— Ну зачем предполагать такое, Гренвилл? — воскликнул лорд Ферфакс. — Никто здесь не подвергает ни малейшему сомнению вашу отвагу.
— Надеюсь, это так, джентльмены, — негромко отозвался Кейто.
Кромвель раздавил прыщ у себя на подбородке и бесстрастно произнес:
— Я просто обрисовал положение, Гренвилл. Два наших агента, как вы знаете, исчезли, от Стрикленда никаких известий. Надо выяснить, в чем дело. Естественно, предстоящее задание достаточно опасно. Однако не сомневаюсь, что вы сумеете его с честью выполнить.
— Именно поэтому я и вызвался ехать, — примирительно заметил Кейто. — А теперь о деле. Из Хариджа я отправляюсь морем в Хук-Ван-Холланд, затем в Роттердам, а там…
— Обычное место встречи, — подхватил Ферфакс, — гостиница «Черный тюльпан». Сколько человек возьмете с собой, Кейто?
— Ни одного.
— Даже Джайлса?
— Даже его оставлю дома. Не хочу привлекать ничье внимание. Джайлс — превосходный воин, но шпионаж — не его профессия. Кроме того, его йоркширский диалект может напугать голландцев.
Разрядив шуткой напряженную атмосферу, он поднялся и пошел к очагу, возле которого лежали на скамье его плащ и перчатки.
— Я собираюсь отправиться путешествовать, — вновь заговорил он, — в обличье английского торговца, который намерен закупить в Голландии кружева и делфтский фаянс, а также переправить его в Англию. В связи с этим мне необходимо побольше бывать в морских портах, где можно многое узнать.
— И легко получить удар кинжалом в спину, — с кислой улыбкой добавил Кромвель.
— Придется поберечься, Оливер, — тоже улыбнувшись, заверил его Кейто. — И от вражеских, и от дружеских уколов.
— Мы не хотели вас уколоть, Кейто, — после некоторого молчания проговорил Кромвель. — Итак, решено. — Он протянул ему руку. — Храни вас Бог.
Они обменялись короткими крепкими рукопожатиями. Остальные трое тоже пожали ему руку и пожелали успеха.
Выйдя из полутемной комнаты на залитую солнцем поляну, Кейто подозвал Джайлса, и они отправились домой.
Глава 18
— На сколько же вы уезжаете? — в отчаянии спросила Фиби, отстранившись от обнаженной груди Кейто, лежащего рядом.
— Сам не знаю.
Он попытался снова притянуть ее к себе, но она не поддалась.
— Италия ведь так далеко отсюда! И эта ваша миссия… Она очень опасная, верно?
Фиби привстала на колени, глядя на него сверху вниз.
— Опасная? — повторил он. — Не больше, чем всякая другая военная операция. Если бы я сказал тебе, что отправляюсь на осаду или штурм какого-либо города, разве ты стала бы волноваться?
— Конечно! А как вы думаете? Ведь вас могут убить. А там, в этой Италии… тоже?
Он улыбнулся и ласково откинул густые волосы у нее со лба.
— Надеюсь, этого не случится. Я всегда умел постоять за себя.
— Но вас не будет несколько месяцев! — простонала она. — И вы должны плыть морем и можете упасть в него и утонуть?
— А вот этого уж определенно не случится! — заверил он ее со смехом. — Хотя, признаюсь, моряк из меня никудышный. Я всегда предпочитал твердую землю.
— Почему же вы не любите плавать на корабле? — спросила она с интересом.
Он с преувеличенным ужасом показал рукой на горло:
— Тошнит. С того самого момента, как ступлю на палубу.
— Думаю, со мной бы этого не случилось, — сказала она задумчиво. — Хотя я никогда не всходила на борт.
— И не надо. Оставайся на суше.
Однако она некоторое время еще пребывала в задумчивости, а потом с загадочной улыбкой произнесла:
— Все же я хотела бы побывать в открытом море.
С этими словами она вновь улеглась и стала гладить его грудь, играя завитками волос на ней. Ее по-прежнему восхищало и удивляло его мускулистое тело, все-все: изящные, на удивление небольшие руки, длинные тонкие пальцы, развитая грудь, плоский живот и сильные ноги.
Ее руки уже скользнули ниже, к его животу, и еще ниже, где уже вздыбилась жаждущая плоть. Тогда бездумно, не размышляя о том, что делает и как выглядит при этом, она приподнялась, опустилась на него сверху и со стоном приняла его в свое лоно.
Не без радостного удивления она ощутила, что способна управлять своими движениями и эмоциями — замедлять или ускорять темп, изменять направление.
Он тоже не оставался безучастным. Его пальцы и губы ласкали ее грудь, ноги тоже пришли в движение.
Их совместный ритм все убыстрялся и убыстрялся… И вот со счастливым стоном она опустилась на него ослабевшим телом, а он продолжал гладить ее влажную спину, плечи и шею.
— Как все странно… — задыхаясь, пробормотала она, уткнувшись ему в ключицу. — Кажется, это не я, а кто-то во мне… Почему так?
Он слегка приподнял ее голову, взглянул в потемневшие глаза.
— У тебя врожденный дар любви, — тихо, словно по секрету, сказал он. — Это дается далеко не всем.
— О, я всегда чувствовала, что в чем-то должна быть счастлива, — прошептала она. — Но не знала, что в любви.
Она снова осторожно приподнялась и легла с ним рядом, положив одну руку ему на грудь. Они долго лежали молча, вероятно, она скоро уснула.
Кейто размышлял о своем решении ехать в Роттердам. Про Италию он сказал Фиби из соображений секретности. Оно было импульсивным, это решение, и его принял прежний Кейто, Кейто, не знавший любви и привязанности к семье, к своим женам. Теперь же, в эту минуту, глядя широко открытыми глазами в темный потолок, он бы еще хорошенько подумал, прежде чем вызваться в такую поездку. Потому что и в самом деле не хотел покидать свой дом на неопределенное время, в течение которого не сможет видеть, ощущать, любить эту умную, наивную и неловкую девочку… эту жрицу любви.
Но дело сделано, обратного пути нет и быть не может. И конечно, Кромвель прав — немало опасностей подстерегает его в этом предприятии. Менее предсказуемых, чем на полях битвы… Что это? Она, кажется, проснулась? Или так и не засыпала? О чем она говорит?
— Наверное, было бы лучше, — услышал он ее шепот, — если бы я поехала с вами.
— Это совершенно невозможно, — отрезал он.
Просто с ума сошла! Какие мысли приходят ей в голову вместо крепкого сна после всего того, что сейчас было между ними.
Фиби откатилась в сторону на широченной постели и села, откинув волосы с лица и скрестив ноги.
— Я не смогу находиться тут без вас долгие недели и месяцы, — дрожащим голосом произнесла она. — Я совсем… увяну. Или получу чахотку.
Он не удержался от смеха.
— Лестно слышать такие слова о моем благотворном влиянии, но тем не менее должен ответить решительным отказом.
Она помолчала и потом спросила почти деловитым тоном:
— Откуда вы отплываете?
— Из Хариджа.
— Чтобы добраться туда, потребуется несколько дней?
— Да, дня три, наверное.
— Что, если я поеду с вами до Хариджа, чтобы мы еще немного побыли вместе? Кроме того, я никогда не видела моря.
— Это слишком далекое путешествие для тебя.
— Почему? Я вполне выдержу, а потом с вашей охраной, которую вы, наверное, возьмете с собой, вернусь обратно. Чего же проще?
Она наклонилась и поцеловала его в кончик носа.
— Самое главное затруднение в том, — сказал он с легким смешком, — что ты с трудом отличаешь голову лошади от крупа.
Она не ответила на шутку, спросив вместо этого:
— Когда вы едете?
— Через два дня.
— Значит, в запасе целых двое суток! — торжественно объявила Фиби. — И я их проведу не слезая с седла той лошади, которую вы для меня купили. Если я докажу вам к тому времени, что умею ездить верхом, вы возьмете меня с собой?
— Нет, Фиби. Об этом не может быть и речи. Твое место здесь, в доме, и тебе незачем трястись по дорогам даже под охраной моих воинов. А теперь давай спать. Я сегодня много ездил и порядком устал.
Не обращая внимания на то, что из глаз ее брызнули слезы, он задул свечу и повернулся на бок.
Фиби услышала, как его дыхание уже через несколько минут стало ровным. Он уснул.
Она же уснуть не могла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39