Да, жизнь семейная явно дала трещину. Впрочем, Александр Степанович причину знал прекрасно и даже как-то предложил супруге: «Ну давай приемного заведем, вон сколько сирот развелось при перестройке-то!» Только Ольга отказалась: «Мне мой собственный ребенок нужен». А затем пустила обильную слезу и зачем-то, ни к селу ни к городу, помянула сарычевского геройского родителя. Недобрым словом… И совершенно напрасно.
Отца своего майор не помнил. По рассказам матери, тот умер в страшных муках вскоре после его рождения, а отчего, неизвестно. И лишь когда отечество решило сыграть партейку в гласность, Сарычеву стало ясно, что на родителе его родная советская власть проверила, как будут загибаться от радиации поганые империалисты, взяв, правда, сначала подписку о неразглашении под страхом смерти. Тема эта была болезненна, как гнилой зуб, и лучше бы Ольга ее не касалась. Разговоры были пустые, а душа наполнялась горечью и обидой. И за отца, и за державу…
Вода закипела. Шваркнув пакетом об пол, чтоб разбить слипшиеся пельмени, майор высыпал их в кастрюлю, куда уже успел положить соль и лавровый лист, с чувством помешал, глянул на часы и принялся ждать конечного, вожделенного результата… Наконец пельмени всплыли, разбухли, сделались желтовато-скользкими. Исходя слюной, Сарычев переместил их в тарелку, кинул сверху масла, сметану, зелень, нарезанный маленькими кубиками сыр и впервые за день поел по-человечески. Хищники, натрескавшиеся буржуазного «Вискаса», крутились рядом, из чувства солидарности слизывая ряженку из коллективного блюдечка с каемочкой.
Скоро тарелка опустела, и повеселевший Александр Степанович налил себе чайку. Только не было у него в душе полной гармонии, на сытый-то желудок еще сильнее стали донимать его мысли всякие разные, большей частью безрадостные…
Прошло чуть больше недели, как капитан Самойлов повязал чалогоnote 22, толкавшего ампулы с «белым китайцем», а весь рынок оказался буквально завален этой отравой, метко прозванной «крокодилом». Цена на него установилась смешная, создавалось такое впечатление, что производителей интересует не материальная, а социальная сторона происходящего. Нате жрите, дурейте, превращайтесь потихоньку в скотов…
Для истории-то не секрет, что человечество познакомилось с наркотическим дурманом очень давно. Еще пять тысяч лет назад древние шумеры прекрасно знали свойство опиума, называя его «гиль», то есть «радость», а в индийском эпосе «Ригведа» гашиш воспевается как «небесный проводник». Однако всегда это был удел избранных, и употребление «дара богов» простыми смертными каралось чрезвычайно жестоко. Нынче же кто-то предлагает «крокодила» всем желающим по бросовой цене, мол, давайте, граждане, не стесняйтесь, берите, сколько душе угодно. Пока она у вас еще есть… Но не одно это казалось Сарычеву странным.
Взять хотя бы месторасположение предполагаемой «фабрики»… Не хрен собачий — объект Министерства обороны с мудреным названием «Рекреационный центр для высшего командного состава». Санаторий для полководцев. А что, отличное местечко — тишина, спокойствие, чистый воздух, до города опять-таки рукой подать. И главное — вывеска… Нос кто ни попадя совать не будет. И все это за смешную, чисто символическую плату. Официальную, естественно… Да, чудеса! Неподвижному же посту наблюдения открылись вещи вообще удивительные — не далее как сегодня вечером к коттеджу подкатил военный УАЗ с залепленными снегом номерами, из которого выгрузили нечто в большом продолговатом ящике. Бомбу? Контейнер с газом? Черта в ступе? Сарычеву все это очень не нравилось…
На другой день Александр Степанович долго ходил на четырех, вилял хвостом, а под конец лег костьми в кабинете главнокомандующего. Это было оценено — майору выделили две машины дополнительно. И результат, конкретно положительный, не заставил себя долго ждать.
Уже к обеду курьеры на черной «семьсот сороковой» засветили своих коллег, прибывших в белоснежном «опеле-омега». Те понятия не имели о контрнаблюдении и были взяты теплыми, с поличным. Изъятые у них ампулы отправили на экспертизу, и спектральный анализ показал: да, в «стекляшках» «белый китаец» собственной поганой персоной. Место его изготовления уже никаких сомнений не вызывало, так что пора было брать быка за рога. Причем промедление было смерти подобно, и майор опять направился в высоковольтный кабинет.
При виде его усатой физиономии пока-еще-полковник, но почти-уже-генерал сделался хмур:
— Надо скорей тебе, Сарычев, подполковничьи погоны вешать, а то ведь ты с меня последние подштанники снимешь.
«Пошел ты со своим исподним куда подальше!» — мысленно послал его майор, а вслух ласково сказал:
— «Фабрику» нужно брать завтра утром, иначе поздно будет. И силовых надо, полагаю, взвод, самим никак не управиться…
Почти-генерал был мудр и потому слушал его равнодушно, не сводя глаз с бюстика Железного Феликса. Давно уже дела служебные он не принимал близко к сердцу…
Командира омоновцев лейтенанта Доценко Сарычев знал еще по службе в оперполку. Был тот молодец могучий, широкоплечий, и было непонятно, как это отделовские «Жигули» еще не развалились под тяжестью его многопудового тела.
— Ну что, Петро, какие мысли?
Майор с лейтенантом уже прошлись возле объекта, отметили высоту стен и наличие сигнализации, долго наблюдали за особняком в бинокль и теперь решали, как преодолеть трехметровый забор и, избежав тесного контакта с находящимися по ту сторону злобными церберами, попасть через железную входную дверь внутрь.
Можно было, конечно, не мудрствуя лукаво, шарахнуть из РПГ-7, ручного противотанкового гранатомета, по воротам и с криком «ура» ворваться через дымящуюся брешь во двор, но это была бы грубая, дешевая работа, недостойная профессионалов, за нее в случае чего по головке не погладят. Самое малое — отмассируют копчик…
Наконец решение было найдено, и лейтенант Доценко отправился охватывать инструктажем подчиненных, которые кадрированным взводом расположились в автобусе на обочине шоссе. Сарычев пошел к своим, так же шевелить извилинами и языком. Как-то нехорошо было у него на душе, муторно, неспокойно. Вот сука драная эта интуиция… Не спится ей, стерве…
Было раннее зимнее утро. Еще не рассвело, мороз был колюч, звезды в небе казались льдинками, отражавшими свет молочно-белой луны. Мирные люди еще почивали, а неугомонные чекисты уже успели проверить связь, вооружение, снаряжение и, едва только начало светать, стали подтягиваться на исходную. Куда ж ты денешься — ноблесс оближ… note 23
Где-то в полдень загудел электродвигатель ворот, медленно начали разъезжаться створки, и по связи прошла команда: «Снайпер, внимание!» В то же мгновение коренастый омоновец навел бесшумную винтовку ВСС на проем ворот и, только луч лазерного целеуказателя упал на выезжавшую БМВ, плавно нажал на спуск. Затем щелкнул переводчиком огня и всадил еще десяток пуль в ни в чем не повинную «бомбу». Выстрелы были подобны легким хлопкам в ладоши, тем не менее мощные девятимиллиметровые патроны раскололи блок цилиндров «семьсот сороковой», двигатель заклинило, и иномарка застряла в воротах, не позволяя створкам сомкнуться.
Пассажиров тут же выволокли наружу и положили мордами в снег с широко раскинутыми ногами и руками, сцепленными на затылке. А через капот и крышу «бээмвухи» уже перемахивали опера и омоновцы, мчались к дому. Взвизгнули и отползли, познакомившись с антисобакином, барбосы. Из окошка на третьем этаже вылетели стекла, и кто-то, судя по звуку, дал длинную очередь из автомата Калашникова. Нападающие мгновенно рассредоточились, укрылись за стволами столетних сосен, однако стреляли пока не в них. Пули прошили многострадальную БМВ в районе бензобака, и взрыв разметал во все стороны экипаж вместе с повязавшими его омоновцами.
Уже в следующую секунду стрелок взял чуть ниже, и невысокий сержант, вскрикнув, схватился за бок, — легкий бронежилет «Кора-2» от пуль АК не спасал. Вскоре еще один омоновец опустился на красный снег, а в доме уже вовсю работали четыре автоматных ствола. Стрелявшие были явно не из начинающих — они не суетились, палили грамотно, умело, короткими очередями. Тут же по эфиру прошло «Первый, цель взял», и откуда-то чуть слышно отметился снайпер, заставив один ствол замолчать.
Омоновцы между тем сосредоточили весь огонь на третьем этаже, да так, что там и нос было высунуть невозможно, чем не преминули воспользоваться Сарычев, Самойлов и Доценко — выждав момент, они добежали до стены дома и оказались в мертвой, непростреливаемой зоне. Осторожно двигаясь вдоль высокого фундамента, они вскоре очутились возле железной входной двери, по которой, весело ругнувшись, лейтенант тут же дал длинную бесшумную очередь из автомата АСnote 24. Скорострельность этого автомата такова, что ригели замка были буквально перерезаны пулями. На пределе внимания чекисты вошли внутрь. Пересекли просторный холл с камином и зачехленным роялем, прошли длинным коридором и очутились у лестницы, ведущей на второй этаж. Звуки автоматных выстрелов здесь били прямо по ушам, в воздухе явственно ощущалась пороховая гарь. Оставив капитана внизу, Сарычев и Доценко ступили на лестницу, поднялись и оказались в коридоре. Шмаляли совсем рядом, из соседних комнат, было слышно, как стучат, падая на пол, отстрелянные гильзы. Определяя порядок действий, майор обозначил себя стволом «гюрзы» и повел пушкой в сторону правой двери. Доценко понимающе кивнул и, поделившись с Сарычевым гранатой, взялся половчее за автомат.
Теперь все решали выдержка и быстрота. Нужно было вытащить чеку, разжать пальцы и, распахнув дверь ударом ноги, закатить внутрь оскольчатую смерть. Майор с лейтенантом действовали грамотно и синхронно — едва в комнатах громыхнули взрывы, они ворвались внутрь, выпустили по длинной очереди, и сразу наступила тишина. «Зачищать» стало некого. И в это время на первом этаже послышались выстрелы.
— Давай вниз! — Держа «гюрзу» наизготове, Сарычев стремительно пробежал по коридору, вихрем метнулся по лестнице. И вдруг замер — увидел Самойлова. Капитан неподвижно лежал на спине, лицо его побледнело, вытянулось, на вздернутом носу ясно проступили смешные конопушки. Неподалеку хрипел раненный в грудь бандит, с каждым вздохом у него на губах пузырилась кровь. Тут же стоял бледный, словно смерть, омоновец, от которого Самойлов отвел предназначенную тому пулю.
Сарычеву показалось, будто горло ему сдавила крепкая мокрая веревка, однако он справился с собой и профессионально отметил, что смерть Самойлова наступила от попадания в плечо. Приблизившись к раненому бандиту, майор увидел в его руке «браунинг 07». Вытащив магазин, он убедился, что пистолет был заряжен пулями с мгновенно действующим ядом, скорее всего цианидом.
— Эх, Петя, Петя. — Сарычев перевел взгляд с блестевших никелем кусочков металла на лицо убийцы Самойлова, и где-то в недрах его души внезапно прорвал плотину неудержимый поток чего-то темного и мутного. Захотелось прямо сейчас, с ходу, прыгнуть раненому на грудь и, высоко поднимая ногу, бить срезом каблука по ребрам. Чтобы те трещали, крошились, ломались и осколками вонзались в печень и селезенку, чтобы порвались кишки, лопнул мочевой пузырь и сорвались с места почки. Затем резким, тромбующим движением превратить лицо врага в кровавое месиво и наконец прикончить, глубоко загнав кости носа в мозг… «Ладно, падла, сам загнешься». — Александр Степанович резко выдохнул, обретая над собой контроль, и отвернулся. На глазах его блестели слезы ярости…
Тем временем отыскался вход в гараж, оттуда раздался голос лейтенанта Звонарева: — Товарищ майор, взгляните.
Ничего нового Сарычев не увидел — «фабрика» как «фабрика». В углу, съежившись от страха, сидел бородатый, интеллигентного вида варщик, второй умелец распластался в луже собственной крови и судорожно хрипел простреленным легким. Но среди груды пластика, резины и стекла майор заметил продолговатый металлический предмет цвета летней травы. На зеленом фоне ярко выделялась красная звездочка и непонятная надпись «РБГ 48».
Окна занимали полстены — со стеклами-хамелеонами, дубовыми подоконниками и акустической изоляцией. Заходящее зимнее солнце сквозь них виделось неярким зеленоватым шаром, а звуки машин с набережной вообще не проникали внутрь огромной, как аэродром, комнаты. Судя по всему, это была гостиная. Слева невообразимая итальянская стенка, справа панно с изображением паскудной голой бабы, перед полутораметровым экраном «Пионера» необъятных размеров диван и масса приятных дополнений — видео и аудио, книги в дорогих переплетах, в углу беккеровский концертный рояль и пальма «рыбий хвост».
Высокий, с лепниной потолок не оставлял сомнений в том, что помещение это бывшее буржуйское.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Отца своего майор не помнил. По рассказам матери, тот умер в страшных муках вскоре после его рождения, а отчего, неизвестно. И лишь когда отечество решило сыграть партейку в гласность, Сарычеву стало ясно, что на родителе его родная советская власть проверила, как будут загибаться от радиации поганые империалисты, взяв, правда, сначала подписку о неразглашении под страхом смерти. Тема эта была болезненна, как гнилой зуб, и лучше бы Ольга ее не касалась. Разговоры были пустые, а душа наполнялась горечью и обидой. И за отца, и за державу…
Вода закипела. Шваркнув пакетом об пол, чтоб разбить слипшиеся пельмени, майор высыпал их в кастрюлю, куда уже успел положить соль и лавровый лист, с чувством помешал, глянул на часы и принялся ждать конечного, вожделенного результата… Наконец пельмени всплыли, разбухли, сделались желтовато-скользкими. Исходя слюной, Сарычев переместил их в тарелку, кинул сверху масла, сметану, зелень, нарезанный маленькими кубиками сыр и впервые за день поел по-человечески. Хищники, натрескавшиеся буржуазного «Вискаса», крутились рядом, из чувства солидарности слизывая ряженку из коллективного блюдечка с каемочкой.
Скоро тарелка опустела, и повеселевший Александр Степанович налил себе чайку. Только не было у него в душе полной гармонии, на сытый-то желудок еще сильнее стали донимать его мысли всякие разные, большей частью безрадостные…
Прошло чуть больше недели, как капитан Самойлов повязал чалогоnote 22, толкавшего ампулы с «белым китайцем», а весь рынок оказался буквально завален этой отравой, метко прозванной «крокодилом». Цена на него установилась смешная, создавалось такое впечатление, что производителей интересует не материальная, а социальная сторона происходящего. Нате жрите, дурейте, превращайтесь потихоньку в скотов…
Для истории-то не секрет, что человечество познакомилось с наркотическим дурманом очень давно. Еще пять тысяч лет назад древние шумеры прекрасно знали свойство опиума, называя его «гиль», то есть «радость», а в индийском эпосе «Ригведа» гашиш воспевается как «небесный проводник». Однако всегда это был удел избранных, и употребление «дара богов» простыми смертными каралось чрезвычайно жестоко. Нынче же кто-то предлагает «крокодила» всем желающим по бросовой цене, мол, давайте, граждане, не стесняйтесь, берите, сколько душе угодно. Пока она у вас еще есть… Но не одно это казалось Сарычеву странным.
Взять хотя бы месторасположение предполагаемой «фабрики»… Не хрен собачий — объект Министерства обороны с мудреным названием «Рекреационный центр для высшего командного состава». Санаторий для полководцев. А что, отличное местечко — тишина, спокойствие, чистый воздух, до города опять-таки рукой подать. И главное — вывеска… Нос кто ни попадя совать не будет. И все это за смешную, чисто символическую плату. Официальную, естественно… Да, чудеса! Неподвижному же посту наблюдения открылись вещи вообще удивительные — не далее как сегодня вечером к коттеджу подкатил военный УАЗ с залепленными снегом номерами, из которого выгрузили нечто в большом продолговатом ящике. Бомбу? Контейнер с газом? Черта в ступе? Сарычеву все это очень не нравилось…
На другой день Александр Степанович долго ходил на четырех, вилял хвостом, а под конец лег костьми в кабинете главнокомандующего. Это было оценено — майору выделили две машины дополнительно. И результат, конкретно положительный, не заставил себя долго ждать.
Уже к обеду курьеры на черной «семьсот сороковой» засветили своих коллег, прибывших в белоснежном «опеле-омега». Те понятия не имели о контрнаблюдении и были взяты теплыми, с поличным. Изъятые у них ампулы отправили на экспертизу, и спектральный анализ показал: да, в «стекляшках» «белый китаец» собственной поганой персоной. Место его изготовления уже никаких сомнений не вызывало, так что пора было брать быка за рога. Причем промедление было смерти подобно, и майор опять направился в высоковольтный кабинет.
При виде его усатой физиономии пока-еще-полковник, но почти-уже-генерал сделался хмур:
— Надо скорей тебе, Сарычев, подполковничьи погоны вешать, а то ведь ты с меня последние подштанники снимешь.
«Пошел ты со своим исподним куда подальше!» — мысленно послал его майор, а вслух ласково сказал:
— «Фабрику» нужно брать завтра утром, иначе поздно будет. И силовых надо, полагаю, взвод, самим никак не управиться…
Почти-генерал был мудр и потому слушал его равнодушно, не сводя глаз с бюстика Железного Феликса. Давно уже дела служебные он не принимал близко к сердцу…
Командира омоновцев лейтенанта Доценко Сарычев знал еще по службе в оперполку. Был тот молодец могучий, широкоплечий, и было непонятно, как это отделовские «Жигули» еще не развалились под тяжестью его многопудового тела.
— Ну что, Петро, какие мысли?
Майор с лейтенантом уже прошлись возле объекта, отметили высоту стен и наличие сигнализации, долго наблюдали за особняком в бинокль и теперь решали, как преодолеть трехметровый забор и, избежав тесного контакта с находящимися по ту сторону злобными церберами, попасть через железную входную дверь внутрь.
Можно было, конечно, не мудрствуя лукаво, шарахнуть из РПГ-7, ручного противотанкового гранатомета, по воротам и с криком «ура» ворваться через дымящуюся брешь во двор, но это была бы грубая, дешевая работа, недостойная профессионалов, за нее в случае чего по головке не погладят. Самое малое — отмассируют копчик…
Наконец решение было найдено, и лейтенант Доценко отправился охватывать инструктажем подчиненных, которые кадрированным взводом расположились в автобусе на обочине шоссе. Сарычев пошел к своим, так же шевелить извилинами и языком. Как-то нехорошо было у него на душе, муторно, неспокойно. Вот сука драная эта интуиция… Не спится ей, стерве…
Было раннее зимнее утро. Еще не рассвело, мороз был колюч, звезды в небе казались льдинками, отражавшими свет молочно-белой луны. Мирные люди еще почивали, а неугомонные чекисты уже успели проверить связь, вооружение, снаряжение и, едва только начало светать, стали подтягиваться на исходную. Куда ж ты денешься — ноблесс оближ… note 23
Где-то в полдень загудел электродвигатель ворот, медленно начали разъезжаться створки, и по связи прошла команда: «Снайпер, внимание!» В то же мгновение коренастый омоновец навел бесшумную винтовку ВСС на проем ворот и, только луч лазерного целеуказателя упал на выезжавшую БМВ, плавно нажал на спуск. Затем щелкнул переводчиком огня и всадил еще десяток пуль в ни в чем не повинную «бомбу». Выстрелы были подобны легким хлопкам в ладоши, тем не менее мощные девятимиллиметровые патроны раскололи блок цилиндров «семьсот сороковой», двигатель заклинило, и иномарка застряла в воротах, не позволяя створкам сомкнуться.
Пассажиров тут же выволокли наружу и положили мордами в снег с широко раскинутыми ногами и руками, сцепленными на затылке. А через капот и крышу «бээмвухи» уже перемахивали опера и омоновцы, мчались к дому. Взвизгнули и отползли, познакомившись с антисобакином, барбосы. Из окошка на третьем этаже вылетели стекла, и кто-то, судя по звуку, дал длинную очередь из автомата Калашникова. Нападающие мгновенно рассредоточились, укрылись за стволами столетних сосен, однако стреляли пока не в них. Пули прошили многострадальную БМВ в районе бензобака, и взрыв разметал во все стороны экипаж вместе с повязавшими его омоновцами.
Уже в следующую секунду стрелок взял чуть ниже, и невысокий сержант, вскрикнув, схватился за бок, — легкий бронежилет «Кора-2» от пуль АК не спасал. Вскоре еще один омоновец опустился на красный снег, а в доме уже вовсю работали четыре автоматных ствола. Стрелявшие были явно не из начинающих — они не суетились, палили грамотно, умело, короткими очередями. Тут же по эфиру прошло «Первый, цель взял», и откуда-то чуть слышно отметился снайпер, заставив один ствол замолчать.
Омоновцы между тем сосредоточили весь огонь на третьем этаже, да так, что там и нос было высунуть невозможно, чем не преминули воспользоваться Сарычев, Самойлов и Доценко — выждав момент, они добежали до стены дома и оказались в мертвой, непростреливаемой зоне. Осторожно двигаясь вдоль высокого фундамента, они вскоре очутились возле железной входной двери, по которой, весело ругнувшись, лейтенант тут же дал длинную бесшумную очередь из автомата АСnote 24. Скорострельность этого автомата такова, что ригели замка были буквально перерезаны пулями. На пределе внимания чекисты вошли внутрь. Пересекли просторный холл с камином и зачехленным роялем, прошли длинным коридором и очутились у лестницы, ведущей на второй этаж. Звуки автоматных выстрелов здесь били прямо по ушам, в воздухе явственно ощущалась пороховая гарь. Оставив капитана внизу, Сарычев и Доценко ступили на лестницу, поднялись и оказались в коридоре. Шмаляли совсем рядом, из соседних комнат, было слышно, как стучат, падая на пол, отстрелянные гильзы. Определяя порядок действий, майор обозначил себя стволом «гюрзы» и повел пушкой в сторону правой двери. Доценко понимающе кивнул и, поделившись с Сарычевым гранатой, взялся половчее за автомат.
Теперь все решали выдержка и быстрота. Нужно было вытащить чеку, разжать пальцы и, распахнув дверь ударом ноги, закатить внутрь оскольчатую смерть. Майор с лейтенантом действовали грамотно и синхронно — едва в комнатах громыхнули взрывы, они ворвались внутрь, выпустили по длинной очереди, и сразу наступила тишина. «Зачищать» стало некого. И в это время на первом этаже послышались выстрелы.
— Давай вниз! — Держа «гюрзу» наизготове, Сарычев стремительно пробежал по коридору, вихрем метнулся по лестнице. И вдруг замер — увидел Самойлова. Капитан неподвижно лежал на спине, лицо его побледнело, вытянулось, на вздернутом носу ясно проступили смешные конопушки. Неподалеку хрипел раненный в грудь бандит, с каждым вздохом у него на губах пузырилась кровь. Тут же стоял бледный, словно смерть, омоновец, от которого Самойлов отвел предназначенную тому пулю.
Сарычеву показалось, будто горло ему сдавила крепкая мокрая веревка, однако он справился с собой и профессионально отметил, что смерть Самойлова наступила от попадания в плечо. Приблизившись к раненому бандиту, майор увидел в его руке «браунинг 07». Вытащив магазин, он убедился, что пистолет был заряжен пулями с мгновенно действующим ядом, скорее всего цианидом.
— Эх, Петя, Петя. — Сарычев перевел взгляд с блестевших никелем кусочков металла на лицо убийцы Самойлова, и где-то в недрах его души внезапно прорвал плотину неудержимый поток чего-то темного и мутного. Захотелось прямо сейчас, с ходу, прыгнуть раненому на грудь и, высоко поднимая ногу, бить срезом каблука по ребрам. Чтобы те трещали, крошились, ломались и осколками вонзались в печень и селезенку, чтобы порвались кишки, лопнул мочевой пузырь и сорвались с места почки. Затем резким, тромбующим движением превратить лицо врага в кровавое месиво и наконец прикончить, глубоко загнав кости носа в мозг… «Ладно, падла, сам загнешься». — Александр Степанович резко выдохнул, обретая над собой контроль, и отвернулся. На глазах его блестели слезы ярости…
Тем временем отыскался вход в гараж, оттуда раздался голос лейтенанта Звонарева: — Товарищ майор, взгляните.
Ничего нового Сарычев не увидел — «фабрика» как «фабрика». В углу, съежившись от страха, сидел бородатый, интеллигентного вида варщик, второй умелец распластался в луже собственной крови и судорожно хрипел простреленным легким. Но среди груды пластика, резины и стекла майор заметил продолговатый металлический предмет цвета летней травы. На зеленом фоне ярко выделялась красная звездочка и непонятная надпись «РБГ 48».
Окна занимали полстены — со стеклами-хамелеонами, дубовыми подоконниками и акустической изоляцией. Заходящее зимнее солнце сквозь них виделось неярким зеленоватым шаром, а звуки машин с набережной вообще не проникали внутрь огромной, как аэродром, комнаты. Судя по всему, это была гостиная. Слева невообразимая итальянская стенка, справа панно с изображением паскудной голой бабы, перед полутораметровым экраном «Пионера» необъятных размеров диван и масса приятных дополнений — видео и аудио, книги в дорогих переплетах, в углу беккеровский концертный рояль и пальма «рыбий хвост».
Высокий, с лепниной потолок не оставлял сомнений в том, что помещение это бывшее буржуйское.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48