Но Бог не внял, и Мэй была мертва еще до того, как кинжал пронзил ей сердце.
* * *
На другом конце Англии, сидя у себя в деревенском доме, Вернон Лаверн молча признал поражение и положил трубку. Наверно, Мэй уехала куда-нибудь проведать родственников. С какой стати она должна сидеть дома и дожидаться звонка от сыщика-неудачника.
Вернон начал подниматься по лестнице, надеясь поспать еще часок-другой. Лицо у него было помятым, под стать одежде. Когда он дошел до спальни, зазвонил телефон. Лаверн снова бросился вниз в надежде услышать на том конце провода Мэй. Вместо этого его приветствовал мужской голос, владельца которого ©н определил не сразу.
– Как там твоя жена, Лаверн?
Пауза. Говорил Принс. Во рту у Лаверна пересохло.
– Кто дал тебе мой номер?
Принс ответил с бахвальством в голосе:
– Пришлось пригрозить девчонке из справочной отходной молитвой.
– Оставь в покое мою жену, Принс!
– Успокойся. Ты думаешь, почему я тебе звоню? Мне кажется, нам необходимо встретиться.
– Что?
– Что слышал. Давай встретимся и потолкуем.
– Не получится. У меня дела.
– А-а, грех гордыни.
– О чем это ты?
– О масштабах твоего эго, Лаверн. Нет у тебя никаких дел. Ты просто боишься браться за ситуацию, которая не целиком в твоей власти. И пока ты здесь сидишь, не желая расставаться с дурацкими принципами, твоя жена находится при смерти.
Проклятие. Мерзавец прав. Лаверн на какое-то время замолчал, а затем со вздохом спросил:
– Идет. Только где?
– Предлагаю встретиться на нейтральной территории, подальше от чужих глаз. Лишь я и ты. И никого больше.
– Совсем никого?
Словно читая его мысли, Принс добавил:
– Не считая мертвых, конечно. Они ведь всегда с нами.
* * *
Вот так оно получилось, что первого апреля Лаверн вел машину к руинам аббатства Риво, где Принс назначил ему встречу. Он приехал туда без пяти девять, то есть за пять минут до условленного времени. Было ясное, холодное утро, и небо над развалинами аббатства сияло ослепительной голубизной.
Принс уже поджидал его под остатками хоров. На нем было длинное черное пальто, и на расстоянии его тонкое бледное лицо казалось маской – ее наверняка испугались бы дети. Лаверн, с трудом сдерживая душившую его изнутри ярость, остановился, не дойдя метр до американца. Принс кивком поздоровался с ним.
– Один?
Лаверн утвердительно фыркнул.
Несколько секунд Принс в упор рассматривал его, затем сделал шаг вперед и легко постучал по груди.
– А-а, на этот раз ты даже не поленился захватить с собой тело. Прекрасно. Просто прекрасно.
Едва ли не выплевывая слова, Лаверн произнес:
– Мне бы следовало свернуть тебе шею.
– Попробуй, и твоя жена наверняка умрет.
Лаверн заглянул в глаза Принсу, но почему-то ему стало дурно, и он отвернулся.
– Надеюсь, ты вчера имел честь познакомиться с моими подчиненными. Полицейский, питающий слабость к астральным проекциям, ну кто бы мог подумать... А ты оказался интересным противником. Признаюсь честно – я недооценивал тебя. Только почему-то мне кажется, что и ты серьезно недооценивал меня.
– Чего ты хочешь?
Принс задумчиво улыбнулся:
– Ты имеешь в виду высшую цель? Я мечтаю о мире, в котором белые протестанты англосаксонского происхождения могут жить счастливо, не опасаясь раствориться в низших расах. Ты ведь знаешь, что мой предок Томас Норт в свое время помог избавить Йорк от евреев?
– Да, я имел честь видеть, на что способен твой предок.
– Он и я – едины. Можно сказать, отец и сын, не хватает только святого духа. Я хотел бы продолжить дело Томаса, распространить его шире и дальше, чтобы избавить мир от черных, католиков и всех тех, кто лично мне не нравится.
Принс издал короткий злобный смешок, эхом отозвавшийся среди мощных, но уже растрескавшихся колонн. Лаверн не узрел в сказанном ничего смешного.
– Хьюго, признайся честно, тебе никогда не приходила в голову мысль посетить психиатра?
Принс ухмыльнулся, смерив собеседника презрительным взглядом.
– А тебе никогда не приходила мысль посетить приличного портного? Что, кстати, напоминает мне...
Принс опустил руку в карман пальто й извлек оттуда черный кожаный бумажник, из которого затем достал клочок бумаги и протянул его Лаверну. Лаверн развернул его и не поверил собственным глазам. Это был чек на десять тысяч фунтов.
– Что это? Взятка?
– Нет-нет, ни в коем случае! Это тебе премия за то, что победил меня в ночь на Новый год. Неужели забыл?
Лаверн попытался вернуть чек Принсу, но тот только оттолкнул его руку.
– Не глупи. Лучше отложи на похороны жены.
Лаверн инстинктивно сжал кулаки.
– Ну-ну, полегче!
– Ты хочешь, чтобы Донна осталась жива?
Лаверн про себя выругался.
– Хорошо, буду считать, что это значит «да», – ухмыльнулся Принс. – А дочь, а внучка? Или та хорошенькая инспекторша, к которой ты так привязан? Ты ведь знаешь, я заберу их всех. Я убью всех, кто тебе дорог.
Лаверн рассеянно смял чек и сунул его в карман пальто.
– Знаешь, Хьюго, когда-то все это должно кончиться. Ты ведь не можешь всех отправить на тот свет?
Но сами слова и голос, их произносивший, прозвучали как-то безжизненно, словно издалека.
– Хоть целый мир, – спокойно отреагировал Принс. – Правда, я все-таки знаю меру. Избавь меня от допросов, отпусти Иоланду, и в Йорке больше не будет странных убийств. Я продолжу свою работу где-нибудь в другом месте и заодно пощажу жизнь твоей жены. Это я тебе обещаю. Ты принимаешь мои условия?
Лаверн упрямо тряхнул головой.
– Послушай, – продолжал Принс, – я с тобой честен. Я даже готов предложить тебе большее. Гораздо большее. Потому что, если мы и дальше будем бороться друг с другом, в конце концов это закончится плохо для нас обоих. Когда дерутся драконы, кровь льется и там, и здесь.
– О чем ты?
– О том, что ты мог бы стать моим союзником. Взвесь все как следует. Человек, способный покидать собственное тело, и человек, способный заставить это сделать других. – Принс рассмеялся. – Мы бы с тобой здорово сработались – ты и я.
Лаверн презрительно фыркнул:
– Я так и знал, что только напрасно потеряю время.
Принс, казалось, испепелял его взглядом.
– Магия, Лаверн. Чистой воды магия. Ты хоть представляешь себе, что я могу тебе дать?
Устав от этого безумия, Лаверн было уже собрался уходить и, повернувшись вполоборота, сказал:
– Ничего ты мне не дашь.
В это мгновение он услышал позади себя какой-то шорох и повернулся на звук. На месте, где когда-то был алтарь, лежал огромный камень, а на камне стоял маленький мальчик. Ему было на вид года три. У него были каштановые волосы и перепачканный шоколадом рот. Одет он был в синий комбинезончик, а лицо светилось знакомой лукавой улыбкой.
– Папа! – позвал ребенок Лаверна.
У Вернона от волнения обмякли ноги.
Забыв о Принсе, забыв обо всем на свете, он бросился к мальчику и, подхватив его на руки, ощутил небывалую радость от прикосновения к детскому тельцу – оно казалось живым и теплым, от него пахло тальком и липкими леденцами. Казалось, он воссоединился с собственной плотью. На какое-то мгновение Лаверн забыл о своих терзаниях – в руках у него был сын!.. Но в следующую секунду Том исчез, и Лаверн остался стоять, обнимая воздух.
Из горла его вырвался сдавленный крик. Лаверн закачался, будто тело пронзила стальная рапира. Хватая ртом воздух, он рухнул на колени. Принс медленно подошел к алтарю.
– Магия, Лаверн. Прошлое, ставшее настоящим. Дух, облеченный плотью. Я в любое время мог бы вернуть тебе мальчика. Он мог бы навещать вас с Донной каждый день. И, главное, он ничем бы – ни видом, ни голосом, ни поведением – не отличался от вашего настоящего сына. И я обещаю тебе это, если ты немедленно признаешь свое поражение.
Стараясь побороть искушение, Лаверн уткнулся лицом в ладони. От них еще исходил запах сына. Из горла Вернона вырвался вопль бессилия и горя, и дрогнувшим голосом он произнес:
– Это наваждение...
– Наваждение или нет, какая разница? Ведь он ничем не отличается от твоего сына.
Лаверн промолчал и лишь плотно смежил веки.
– Ну так что? – донесся голос Принса. – Договорились?
И вновь гнетущее молчание. Не поднимая глаз, Лаверн произнес:
– Никогда и ни за что я не преклоню перед тобой головы.
– Что ж, тогда говорить нам не о чем, – промолвил Принс. – Ты храбрый человек, но, увы, при этом довольно глуп. Прощай.
Лаверн несколько мгновений тупо смотрел на землю – перед его мысленным взором все еще стоял сын. Затем, полный решимости отомстить американцу за это последнее свое унижение, он заставил себя встать. Но Принса уже нигде не было, Вернон стоял один посреди руин – треснувших колонн и арок средневекового аббатства.
Глава 18
Лаверн вернулся в больницу. Там его поджидал очередной удар – жены в палате не оказалось. Ее кровать стояла пустая, а молоденькая медсестра-практикантка деловито меняла постельное белье.
– Где она? – потребовал ответа Лаверн.
Девица растерянно замигала, явно не зная, что сказать.
– Я хочу знать, где моя жена.
– Сейчас спрошу старшую медсестру, – испуганно произнесла практикантка.
Внутри у Лаверна все похолодело. Он направился вслед за девушкой в соседнее помещение за непрозрачной стеклянной дверью, где располагался пост медсестры. Старшая медсестра оказалась невысокой крашеной блондинкой. Увидев их, она оторвала взгляд от каких-то бумаг. Практикантка тут же вернулась к своим обязанностям, а Лаверн сбивчиво объяснил цель своего визита. Медсестра только продлила его агонию, предложив ему стул. Лаверн отказался.
– Мне нелегко вам это говорить...
Лаверн приготовился к худшему.
– Что? Что?
– Боюсь, что сегодня утром состояние миссис Лаверн резко ухудшилось. Профессор сказал, что мы не имеем права рисковать... Миссис Лаверн стало совсем плохо и...
Лаверн отказывался верить своим ушам – неужели все врачи такие растяпы? И кто вообще допускает их к работе?
– Я спрашиваю, каково ее состояние?
– Она на аппарате искусственного дыхания.
– Значит, она все-таки жива?
– Да-да, – произнесла медсестра таким тоном, будто это был довольно спорный вопрос.
Она отвела Лаверна в палату интенсивной терапии. Донна лежала на последней из восьми коек. Лаверн придвинул к кровати уродливый пластиковый стул и сел рядом с женой. Медсестра опустила занавеску и оставила их одних.
Лаверн сидел рядом с Донной, прислушиваясь к ее тяжелому дыханию и попискиванию электрокардиографа. Подключенная к аппарату искусственного дыхания, перед ним лежала женщина, которую он любил: лицо бледное и безжизненное, тело скорее мертвое, чем живое. Лаверн сидел рядом с Донной, глубоко в сердце лелея надежду на ее воскрешение.
Вскоре он ощутил легкое головокружение, неизменно предшествовавшее его бестелесным прогулкам. Лаверн воспарил к потолку, только вместо потолка оказалась черная бесконечная бездна. Донна покоилась прямо под ним. Одна – ни кровати, ни респиратора. Она парила в пустоте, лежа на спине, а тело ее обвивали три уродливые фигуры. Одна из них обняла ее за ноги, две другие – с боков. Эта зловещая композиция парила в воздухе, окруженная собственной бледной аурой и мертвенной тишиной. Ни движения, ни звука.
Лаверн несколько мгновений смотрел в немом изумлении, прежде чем осознал, что монстры, сжимающие в объятиях его жену, жаждут ее смерти. Охваченный одновременно отчаянием и ужасом, он бросился к Донне и попытался оттащить за волосы фигуру, обвившую ей ноги. Дух оказался женщиной средних лет с омерзительным истлевшим лицом. В бешенстве она принялась царапаться и плеваться. А поскольку, будучи бесплотной, она была практически невесома, Лаверну не составило труда, размахнувшись, швырнуть ее далеко в пустоту.
Двое оставшихся духов оторвались от своего пиршества. Лаверн с омерзением осознал, что лицо монстра, припавшего к груди Донны, ему знакомо. Это был парень, убитый в скверике у музея. Лаверн схватил его за волосы и оттащил от жены. Но в следующее мгновение вернулась женская особь. Она набросилась на Лаверна сзади и, впившись ему в спину, принялась истошно вопить и царапаться.
Ее крики переполошили третьего духа. Это был худой, высокий мужчина со странным темным лицом. Все трое накинулись на Лаверна; обвившись вокруг него тремя тошнотворными кольцами, они пытались сбросить его вниз. С ужасом Лаверн осознал, что монстры исполнены решимости и злобы. Более того, их было трое, а он один. Сказывалась также бессонная ночь и чувство беспомощности – Лаверн чувствовал, что силы покидают его. Последним усилием он сбросил с себя уродин и поспешно вернулся в свое тело.
Не успел Лаверн прийти в себя и отдышаться, как кто-то отдернул занавеску. Это была доктор Грегг. Она посмотрела на него и как-то странно улыбнулась. Однако в следующее мгновение улыбка сменилась озабоченностью – наверняка от нее не скрылось, что с Лаверном творится нечто неладное.
– Вид у вас как только что из могилы. Что-то случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
* * *
На другом конце Англии, сидя у себя в деревенском доме, Вернон Лаверн молча признал поражение и положил трубку. Наверно, Мэй уехала куда-нибудь проведать родственников. С какой стати она должна сидеть дома и дожидаться звонка от сыщика-неудачника.
Вернон начал подниматься по лестнице, надеясь поспать еще часок-другой. Лицо у него было помятым, под стать одежде. Когда он дошел до спальни, зазвонил телефон. Лаверн снова бросился вниз в надежде услышать на том конце провода Мэй. Вместо этого его приветствовал мужской голос, владельца которого ©н определил не сразу.
– Как там твоя жена, Лаверн?
Пауза. Говорил Принс. Во рту у Лаверна пересохло.
– Кто дал тебе мой номер?
Принс ответил с бахвальством в голосе:
– Пришлось пригрозить девчонке из справочной отходной молитвой.
– Оставь в покое мою жену, Принс!
– Успокойся. Ты думаешь, почему я тебе звоню? Мне кажется, нам необходимо встретиться.
– Что?
– Что слышал. Давай встретимся и потолкуем.
– Не получится. У меня дела.
– А-а, грех гордыни.
– О чем это ты?
– О масштабах твоего эго, Лаверн. Нет у тебя никаких дел. Ты просто боишься браться за ситуацию, которая не целиком в твоей власти. И пока ты здесь сидишь, не желая расставаться с дурацкими принципами, твоя жена находится при смерти.
Проклятие. Мерзавец прав. Лаверн на какое-то время замолчал, а затем со вздохом спросил:
– Идет. Только где?
– Предлагаю встретиться на нейтральной территории, подальше от чужих глаз. Лишь я и ты. И никого больше.
– Совсем никого?
Словно читая его мысли, Принс добавил:
– Не считая мертвых, конечно. Они ведь всегда с нами.
* * *
Вот так оно получилось, что первого апреля Лаверн вел машину к руинам аббатства Риво, где Принс назначил ему встречу. Он приехал туда без пяти девять, то есть за пять минут до условленного времени. Было ясное, холодное утро, и небо над развалинами аббатства сияло ослепительной голубизной.
Принс уже поджидал его под остатками хоров. На нем было длинное черное пальто, и на расстоянии его тонкое бледное лицо казалось маской – ее наверняка испугались бы дети. Лаверн, с трудом сдерживая душившую его изнутри ярость, остановился, не дойдя метр до американца. Принс кивком поздоровался с ним.
– Один?
Лаверн утвердительно фыркнул.
Несколько секунд Принс в упор рассматривал его, затем сделал шаг вперед и легко постучал по груди.
– А-а, на этот раз ты даже не поленился захватить с собой тело. Прекрасно. Просто прекрасно.
Едва ли не выплевывая слова, Лаверн произнес:
– Мне бы следовало свернуть тебе шею.
– Попробуй, и твоя жена наверняка умрет.
Лаверн заглянул в глаза Принсу, но почему-то ему стало дурно, и он отвернулся.
– Надеюсь, ты вчера имел честь познакомиться с моими подчиненными. Полицейский, питающий слабость к астральным проекциям, ну кто бы мог подумать... А ты оказался интересным противником. Признаюсь честно – я недооценивал тебя. Только почему-то мне кажется, что и ты серьезно недооценивал меня.
– Чего ты хочешь?
Принс задумчиво улыбнулся:
– Ты имеешь в виду высшую цель? Я мечтаю о мире, в котором белые протестанты англосаксонского происхождения могут жить счастливо, не опасаясь раствориться в низших расах. Ты ведь знаешь, что мой предок Томас Норт в свое время помог избавить Йорк от евреев?
– Да, я имел честь видеть, на что способен твой предок.
– Он и я – едины. Можно сказать, отец и сын, не хватает только святого духа. Я хотел бы продолжить дело Томаса, распространить его шире и дальше, чтобы избавить мир от черных, католиков и всех тех, кто лично мне не нравится.
Принс издал короткий злобный смешок, эхом отозвавшийся среди мощных, но уже растрескавшихся колонн. Лаверн не узрел в сказанном ничего смешного.
– Хьюго, признайся честно, тебе никогда не приходила в голову мысль посетить психиатра?
Принс ухмыльнулся, смерив собеседника презрительным взглядом.
– А тебе никогда не приходила мысль посетить приличного портного? Что, кстати, напоминает мне...
Принс опустил руку в карман пальто й извлек оттуда черный кожаный бумажник, из которого затем достал клочок бумаги и протянул его Лаверну. Лаверн развернул его и не поверил собственным глазам. Это был чек на десять тысяч фунтов.
– Что это? Взятка?
– Нет-нет, ни в коем случае! Это тебе премия за то, что победил меня в ночь на Новый год. Неужели забыл?
Лаверн попытался вернуть чек Принсу, но тот только оттолкнул его руку.
– Не глупи. Лучше отложи на похороны жены.
Лаверн инстинктивно сжал кулаки.
– Ну-ну, полегче!
– Ты хочешь, чтобы Донна осталась жива?
Лаверн про себя выругался.
– Хорошо, буду считать, что это значит «да», – ухмыльнулся Принс. – А дочь, а внучка? Или та хорошенькая инспекторша, к которой ты так привязан? Ты ведь знаешь, я заберу их всех. Я убью всех, кто тебе дорог.
Лаверн рассеянно смял чек и сунул его в карман пальто.
– Знаешь, Хьюго, когда-то все это должно кончиться. Ты ведь не можешь всех отправить на тот свет?
Но сами слова и голос, их произносивший, прозвучали как-то безжизненно, словно издалека.
– Хоть целый мир, – спокойно отреагировал Принс. – Правда, я все-таки знаю меру. Избавь меня от допросов, отпусти Иоланду, и в Йорке больше не будет странных убийств. Я продолжу свою работу где-нибудь в другом месте и заодно пощажу жизнь твоей жены. Это я тебе обещаю. Ты принимаешь мои условия?
Лаверн упрямо тряхнул головой.
– Послушай, – продолжал Принс, – я с тобой честен. Я даже готов предложить тебе большее. Гораздо большее. Потому что, если мы и дальше будем бороться друг с другом, в конце концов это закончится плохо для нас обоих. Когда дерутся драконы, кровь льется и там, и здесь.
– О чем ты?
– О том, что ты мог бы стать моим союзником. Взвесь все как следует. Человек, способный покидать собственное тело, и человек, способный заставить это сделать других. – Принс рассмеялся. – Мы бы с тобой здорово сработались – ты и я.
Лаверн презрительно фыркнул:
– Я так и знал, что только напрасно потеряю время.
Принс, казалось, испепелял его взглядом.
– Магия, Лаверн. Чистой воды магия. Ты хоть представляешь себе, что я могу тебе дать?
Устав от этого безумия, Лаверн было уже собрался уходить и, повернувшись вполоборота, сказал:
– Ничего ты мне не дашь.
В это мгновение он услышал позади себя какой-то шорох и повернулся на звук. На месте, где когда-то был алтарь, лежал огромный камень, а на камне стоял маленький мальчик. Ему было на вид года три. У него были каштановые волосы и перепачканный шоколадом рот. Одет он был в синий комбинезончик, а лицо светилось знакомой лукавой улыбкой.
– Папа! – позвал ребенок Лаверна.
У Вернона от волнения обмякли ноги.
Забыв о Принсе, забыв обо всем на свете, он бросился к мальчику и, подхватив его на руки, ощутил небывалую радость от прикосновения к детскому тельцу – оно казалось живым и теплым, от него пахло тальком и липкими леденцами. Казалось, он воссоединился с собственной плотью. На какое-то мгновение Лаверн забыл о своих терзаниях – в руках у него был сын!.. Но в следующую секунду Том исчез, и Лаверн остался стоять, обнимая воздух.
Из горла его вырвался сдавленный крик. Лаверн закачался, будто тело пронзила стальная рапира. Хватая ртом воздух, он рухнул на колени. Принс медленно подошел к алтарю.
– Магия, Лаверн. Прошлое, ставшее настоящим. Дух, облеченный плотью. Я в любое время мог бы вернуть тебе мальчика. Он мог бы навещать вас с Донной каждый день. И, главное, он ничем бы – ни видом, ни голосом, ни поведением – не отличался от вашего настоящего сына. И я обещаю тебе это, если ты немедленно признаешь свое поражение.
Стараясь побороть искушение, Лаверн уткнулся лицом в ладони. От них еще исходил запах сына. Из горла Вернона вырвался вопль бессилия и горя, и дрогнувшим голосом он произнес:
– Это наваждение...
– Наваждение или нет, какая разница? Ведь он ничем не отличается от твоего сына.
Лаверн промолчал и лишь плотно смежил веки.
– Ну так что? – донесся голос Принса. – Договорились?
И вновь гнетущее молчание. Не поднимая глаз, Лаверн произнес:
– Никогда и ни за что я не преклоню перед тобой головы.
– Что ж, тогда говорить нам не о чем, – промолвил Принс. – Ты храбрый человек, но, увы, при этом довольно глуп. Прощай.
Лаверн несколько мгновений тупо смотрел на землю – перед его мысленным взором все еще стоял сын. Затем, полный решимости отомстить американцу за это последнее свое унижение, он заставил себя встать. Но Принса уже нигде не было, Вернон стоял один посреди руин – треснувших колонн и арок средневекового аббатства.
Глава 18
Лаверн вернулся в больницу. Там его поджидал очередной удар – жены в палате не оказалось. Ее кровать стояла пустая, а молоденькая медсестра-практикантка деловито меняла постельное белье.
– Где она? – потребовал ответа Лаверн.
Девица растерянно замигала, явно не зная, что сказать.
– Я хочу знать, где моя жена.
– Сейчас спрошу старшую медсестру, – испуганно произнесла практикантка.
Внутри у Лаверна все похолодело. Он направился вслед за девушкой в соседнее помещение за непрозрачной стеклянной дверью, где располагался пост медсестры. Старшая медсестра оказалась невысокой крашеной блондинкой. Увидев их, она оторвала взгляд от каких-то бумаг. Практикантка тут же вернулась к своим обязанностям, а Лаверн сбивчиво объяснил цель своего визита. Медсестра только продлила его агонию, предложив ему стул. Лаверн отказался.
– Мне нелегко вам это говорить...
Лаверн приготовился к худшему.
– Что? Что?
– Боюсь, что сегодня утром состояние миссис Лаверн резко ухудшилось. Профессор сказал, что мы не имеем права рисковать... Миссис Лаверн стало совсем плохо и...
Лаверн отказывался верить своим ушам – неужели все врачи такие растяпы? И кто вообще допускает их к работе?
– Я спрашиваю, каково ее состояние?
– Она на аппарате искусственного дыхания.
– Значит, она все-таки жива?
– Да-да, – произнесла медсестра таким тоном, будто это был довольно спорный вопрос.
Она отвела Лаверна в палату интенсивной терапии. Донна лежала на последней из восьми коек. Лаверн придвинул к кровати уродливый пластиковый стул и сел рядом с женой. Медсестра опустила занавеску и оставила их одних.
Лаверн сидел рядом с Донной, прислушиваясь к ее тяжелому дыханию и попискиванию электрокардиографа. Подключенная к аппарату искусственного дыхания, перед ним лежала женщина, которую он любил: лицо бледное и безжизненное, тело скорее мертвое, чем живое. Лаверн сидел рядом с Донной, глубоко в сердце лелея надежду на ее воскрешение.
Вскоре он ощутил легкое головокружение, неизменно предшествовавшее его бестелесным прогулкам. Лаверн воспарил к потолку, только вместо потолка оказалась черная бесконечная бездна. Донна покоилась прямо под ним. Одна – ни кровати, ни респиратора. Она парила в пустоте, лежа на спине, а тело ее обвивали три уродливые фигуры. Одна из них обняла ее за ноги, две другие – с боков. Эта зловещая композиция парила в воздухе, окруженная собственной бледной аурой и мертвенной тишиной. Ни движения, ни звука.
Лаверн несколько мгновений смотрел в немом изумлении, прежде чем осознал, что монстры, сжимающие в объятиях его жену, жаждут ее смерти. Охваченный одновременно отчаянием и ужасом, он бросился к Донне и попытался оттащить за волосы фигуру, обвившую ей ноги. Дух оказался женщиной средних лет с омерзительным истлевшим лицом. В бешенстве она принялась царапаться и плеваться. А поскольку, будучи бесплотной, она была практически невесома, Лаверну не составило труда, размахнувшись, швырнуть ее далеко в пустоту.
Двое оставшихся духов оторвались от своего пиршества. Лаверн с омерзением осознал, что лицо монстра, припавшего к груди Донны, ему знакомо. Это был парень, убитый в скверике у музея. Лаверн схватил его за волосы и оттащил от жены. Но в следующее мгновение вернулась женская особь. Она набросилась на Лаверна сзади и, впившись ему в спину, принялась истошно вопить и царапаться.
Ее крики переполошили третьего духа. Это был худой, высокий мужчина со странным темным лицом. Все трое накинулись на Лаверна; обвившись вокруг него тремя тошнотворными кольцами, они пытались сбросить его вниз. С ужасом Лаверн осознал, что монстры исполнены решимости и злобы. Более того, их было трое, а он один. Сказывалась также бессонная ночь и чувство беспомощности – Лаверн чувствовал, что силы покидают его. Последним усилием он сбросил с себя уродин и поспешно вернулся в свое тело.
Не успел Лаверн прийти в себя и отдышаться, как кто-то отдернул занавеску. Это была доктор Грегг. Она посмотрела на него и как-то странно улыбнулась. Однако в следующее мгновение улыбка сменилась озабоченностью – наверняка от нее не скрылось, что с Лаверном творится нечто неладное.
– Вид у вас как только что из могилы. Что-то случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37