– Готова поспорить, этих псин хоронили так, как не хоронили наших дедушек и бабушек. Небось держали одних мастиффов. Чертовы твари.
Она провела Лаверна вверх по лестнице к входу в мавзолей – этакий осыпающийся мини-Парфенон с замшелыми колоннами, увитыми плющом. Похоже, что его вот уже несколько десятилетий не касалась рука человека.
– А вот здесь хоронили людей – членов благородного семейства.
– Я бы предпочел лежать с собаками, – пошутил Лаверн.
Высеченная в массивной притолоке над дубовыми дверями надпись на латыни гласила:
FACILIS DESCENDUS INFERNO
– Видите? – спросила Эдисон. – Знаете, что это означает?
– "Осторожно, пригните голову?" – в шутку попытался угадать Лаверн.
– Нет. Это означает: «Легок путь, ведущий в преисподнюю».
– Забавная надпись для подобного места.
Эдисон надавила на двустворчатую дверь, и та со скрипом отворилась. Из помещения повеяло сыростью и затхлым воздухом, в котором явственно ощущался запах мочи. Пол был устлан опавшими листьями.
– Боже! – воскликнула Эдисон. – Ну и местечко!
– Горячая и холодная вода в каждом гробу, – сострил Лаверн.
Шутка явно не из удачных. Эдисон тем не менее рассмеялась. Они шагнули наружу на холодный морозный воздух.
– Как же вы познакомились с Принсом?
– Он нашел меня на улице. – Эдисон легонько ткнула Лаверна в бок. – Так же как и вы меня, великанище.
– Он ваш друг, так ведь?
– Мой друг и любовник. Время от времени разрешает мне пожить здесь.
– Очень великодушно с его стороны, – заметил Лаверн.
– Да, действительно, щедрость – его главная черта, – произнесла Эдисон, уловив насмешку в голосе.
– Не похоже, если он не позволяет вам жить здесь постоянно.
Эти слова явно задели девушку за живое.
– Нет-нет. Я могла бы и чаще бывать здесь, если бы захотела. Но это вопрос личной свободы... – Эдисон замялась, пытаясь вспомнить имя своего собеседника.
– Вернон, – подсказал он ей.
– Да-да, извините. Это вопрос свободы, Вернон. Если зависишь от других, то никогда не можешь быть по-настоящему свободным.
Лаверн удивленно наморщил лоб.
– А попрошайничать на улице – не означает зависеть от других людей?
Эдисон не ответила.
– Кроме того, все мы так или иначе зависим друг от друга. Разве не так?
– Так. Но вы принадлежите к другому поколению. Вам нелегко понять концепцию личной свободы.
Лаверн был уже готов ввязаться в спор, однако решил, что мудрее не развивать эту тему. Двигаясь по часовой стрелке, они обогнули лес и оказались перед озером, расположенным к западу от аббатства. Эдисон бросила камешек в стоячую воду, из которой буйно рос тростник.
Лаверн же как истинный полицейский моментально подумал о том, что этот водоем – идеальное место, если вам нужно избавиться от жертвы.
– Гнетущее место, правда? – спросила Эдисон.
– Как вы сказали?
– Гнетущее. Разве не такое слово подобрал бы писатель прошлого века? Кто-нибудь вроде Эдгара По? Гнетущее и унылое. Как вы считаете?
– Не знаю, Эдисон, – отозвался Лаверн. – Я не слишком хорошо начитан.
– Не надо, – усмехнулась Эдисон. – Готова поспорить, что вы читаете «Ридерз дайджест».
– Чепуха, – возразил Лаверн. – Я обычно читаю журнал для автомобилистов «Популярная классика». – Он посмотрел на часы. – Скоро начнут дневное занятие. Нам лучше поторопиться.
По лицу Эдисон скользнула тень удивления.
– Что? Вы один из тех, кто платит за занятия?
– Конечно, – признался Вернон. – Мне хочется знать, что это за пресловутое исцеление духовных недугов.
– А зачем вам? Вы же абсолютно не такой, как они.
– Я уже слышал это от вас, – грустно напомнил ей Лаверн. – Люди моего поколения ничего не понимают...
Эдисон неожиданно подалась к Лаверну и нежно поцеловала его в щеку. Подобная вольность несколько смутила Вернона.
– Польщен. Только зачем?
– Не знаю, – ответила девушка. – Мне показалось, что я обязана вас поцеловать.
Она взяла Лаверна под руку, и они направились обратно к дому.
Глава 8
Эдисон и Лаверн расстались у южных ворот. Она пообещала догнать его чуть позже. Лаверн направился в оранжерею. Там уже была Иоланда с группой других любопытных, почтительно окруживших худощавого бледного блондина с гладко зачесанными назад волосами. Мужчина посмотрел в сторону Лаверна. В его взгляде одновременно читались тревога и удивление.
– А, Вернон, – бросилась ему навстречу Иоланда. – Вы припоздали. Хьюго уже здесь.
Она подвела Лаверна к собравшимся и представила его блондину:
– Познакомься, Хьюго, это Вернон Арнольд. Его пригласила Шила. Вернон, знакомьтесь – это Хьюго.
Лаверн пожал протянутую руку.
– Привет, Хьюго.
Ладонь Принса была сильной, сухой и холодной, но главное, как показалось Лаверну, рукопожатие длилось несколько дольше, чем обычно принято.
Принс оказался не намного ниже самого Лаверна, но у него имелась привычка слегка наклонять голову, отчего создавалось впечатление, будто он и на него смотрит свысока. Зрачки огромных, слегка раскосых глаз были какого-то странного серовато-голубого оттенка.
На лице Принса появилось некое подобие улыбки.
– Если я правильно помню, вы страховой агент.
– Так оно и есть. – Лаверн не нашел сказать ничего лучшего.
Принсу было на вид слегка за сорок. Худощавый, элегантный, в безукоризненно выглаженном темном костюме-тройке. С жилета свисала золотая цепь карманных часов. Вернон подумал, что ему отлично подошла бы роль авантюриста в каком-нибудь вестерне.
Неожиданно Принс отпустил руку Лаверна, давая понять, что приветствие закончено. Иоланда хлопнула в ладоши, требуя внимания собравшихся.
– Сегодня нас ждет нечто особенное. Хьюго расскажет нам о том, что такое мана. Но сначала я должна обсудить с вами кое-что не столь волнующее. Сегодня утром мы пустили по кругу шляпу, и каждый положил в нее пожертвование. Когда мы все пересчитали, то оказалось, что сумма намного ниже той, что мы предполагали собрать. Я не знаю, что произошло. Либо каждый из вас пожертвовал меньше, чем мы просили, либо кто-то один что-то недопонял и опустил мелочь. Пока я могу сказать одно: мы рассчитывали, что каждый из вас пожертвует как минимум пятьсот фунтов. Кто-то из вас решил ограничиться гораздо меньшей суммой.
У собравшихся на лицах читалось искреннее недоумение. Люди переглядывались, словно пытаясь вычислить виновника. Вернон почувствовал в душе гордость.
Затем заговорил Принс. У него был высокий, едва ли не мальчишечий голос. Акцент выдавал в нем богатого образованного американца – из тех, что привыкли посматривать на всех свысока.
– Дело не в том, что мне нужны эти деньги. – Он рассмеялся, и присутствующие женщины рассмеялись вместе с ним. – С меня хватит тех, что я имею. – Снова смех. – Беда в том, что среди нас есть любитель поживиться за чужой счет. Если кто-то из вас пожертвовал слишком мало, то этот человек понесет заслуженное наказание, что меня отнюдь не радует. Его внутреннее "Я" должно ощутить, как это низко – проявлять подобную скаредность, и глубоко раскаяться в содеянном. А поскольку мы все собрались здесь, чтобы избавиться от мучающих нас комплексов, чтобы исцелиться духовно, я думаю, вы согласитесь, что тот, кто пожадничал, просто безумец.
Все, кроме Лаверна, кивнули или что-то пролепетали в знак согласия. Иоланда и Принс обошли присутствующих, пристально глядя в лицо каждому. Когда они подошли к Лаверну, тот не мог не заметить, что Хьюго задержал на нем взгляд дольше обычного.
Наконец Принс всплеснул руками, словно пытаясь отогнать неловкость, вызванную присутствием Лаверна. Повернувшись спиной к собравшимся, он сказал:
– Отлично. Теперь я знаю, кто среди нас виновник.
В ответ раздался всеобщий возглас изумления.
– Мне также известна причина, почему этот человек воздержался от пожертвования. Ему показалось, что время, проведенное здесь, не стоит этих денег. Невероятно, но факт. А теперь давайте забудем об этом. Этот человек не стоит нашего внимания. Но, сэр, поверьте, нам и без вас неплохо. Вы будете кусать локти, а мы тем временем будем веселиться. А теперь наденьте куртки. Мы идем на прогулку. Я продемонстрирую вам силу маны.
Принс и Иоланда повели народ. Компания пересекла западную лужайку и обошла озеро. Приближаясь к лесу, Лаверн заметил, что из-за деревьев поднимается голубоватый дым. В воздухе разносился нежный перезвон колокольцев.
Компания остановилась у крытого соломой домика, спрятавшегося между чахлыми дубами. К домику примыкали несколько деревянных сарайчиков и каких-то других построек. Сухощавый старик – Хьюго представил его как мистера Микина – подбрасывал поленья в пылающий костер.
– Ну и пламя у тебя сегодня, Роберт, просто на славу! – заметил Принс. Было видно, что старик рад похвале. Он и не думал оставлять свое занятие. – Боб, может, ты все-таки оставишь нас на минутку?
По-прежнему улыбаясь и кивая, старичок скрылся в одном из сараюшек.
Сняв пальто и пиджак, Принс передал их Иоланде. Лаверн с любопытством ждал, что будет дальше.
– Мана по-гавайски означает «жизненная сила». Мана не только защищает нас, но и питает. То, что вы сейчас увидите, – не что-то такое сверхъестественное или божественное, а всего лишь демонстрация заложенных в каждом из нас способностей.
Принс подошел к огню и опустился на колени. Лаверн сдержал желание броситься вперед и оттащить американца от пламени. Не отворачивая лица от огня, Принс резким движением выбросил руку вперед, в самое сердце танцующих языков.
При виде такого зрелища присутствующие дружно ахнули. Энгус грохнулся в обморок, и Иоланде пришлось приводить его в себя. Принс же, судя по всему, не испытывал ни малейшей боли, хотя от пылающей руки и поднимался черный дым.
– Господи Иисусе! – вырвалось у кого-то.
– Совершенно верное сравнение, – откликнулся Принс, не оборачиваясь. – Меня защищает та же самая сила, что позволяла Иисусу из Назарета творить чудеса. На протяжении веков ману называли по-разному. Христианам она известна как «святой дух». Она – дыхание Всевышнего.
Принс выдернул из пламени руку и показал ее собравшимся – целехонькую, без следов ожога. Целым остался и рукав рубашки. Хьюго попросил Лаверна потрогать кожу, чтобы окончательно удостовериться. Рука оказалась здоровой и прохладной на ощупь. И хотя лицо Принса находилось лишь в нескольких сантиметрах от обжигающего пламени, оно тоже ничуть не пострадало. Ни брови, ни волосы не были обожжены.
– Ну, Хьюго, это явно какой-то фокус, – усмехнулся Лаверн.
Иоланда тотчас одернула его:
– Нет, Вернон, это не фокус. Грех так говорить...
Принс покачал головой, давая понять, что ее вмешательство ни к чему.
– Вернон, если я тебе скажу, что ты тоже можешь засунуть руку в огонь и ничуть при этом не пострадаешь, что скажешь ты мне в ответ?
На несколько мгновений воцарилось молчание, нарушаемое лишь потрескиванием пылающих поленьев.
– Я бы сказал: «Извини, но я не застрахован от последствий пожара», – пошутил Лаверн.
– Давай проверим. – Принс схватил Лаверна за запястье. Для такого худощавого человека, как он, в его руках чувствовалась недюжинная сила. – Позволь, я тебе помогу.
Лаверна охватил ужас. Однако внутренний голос подсказывал, что сейчас неподходящий момент демонстрировать свою слабость.
– Надеюсь, ты мне доверяешь?
– Да, но, может, мне все-таки снять куртку? – с глупым видом произнес Лаверн.
Принс покачал головой:
– Не бойся. Она не сгорит.
Вернон послушно проследовал за Принсом к костру. Когда до того осталось меньше чем полметра, Лаверн понял, что не ощущает жара. Они с Принсом присели на корточки, и Хьюго отпустил правую руку Лаверна. Зато крепко ухватился за левую, одарив его при этом пронзительным взглядом.
– Сколько в тебе веры, друг мой?
Откровенно говоря, нисколько, подумал Лаверн. Но не успел он хоть что-то промямлить в ответ, как Принс нагнулся вперед, и их сомкнутые руки оказались в самом сердце пляшущего пламени. Лаверн стиснул зубы, приготовясь к адским мукам, однако не ощутил никакой боли, вообще ничего, если не считать легкой щекотки. Из его груди вырвался вздох облегчения, который вскоре сменился нервным хохотом. И все это время языки огня лизали их сцепленные руки.
Затем Лаверн ощутил, как Принс сжал его кисть. Что это? Поздравление? Или предупреждение? Лаверн так и не понял. Дрожа, он вытащил руку из пламени, и тогда ему стало ясно, какую злую шутку сыграл с ним Принс. Кожа оказалась целехонька – ни намека на ожог, зато рукава рубашки, свитера и куртки превратились в пепел, запекшийся на нем черной дымящейся коркой. В изумлении Лаверн поднял руку, чтобы лучше рассмотреть изуродованную одежду, но в следующий миг обугленный рукав отвалился, обнажив руку до самого плеча.
Принс откинул голову и расхохотался. Вскоре вместе с ним хохотали и все другие. И только Лаверн, неожиданно лишившийся в холодный день рубашки, свитера и куртки, не мог взять в толк, что тут смешного.
Хьюго же с торжествующей улыбкой склонился к нему и шепнул в ухо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Она провела Лаверна вверх по лестнице к входу в мавзолей – этакий осыпающийся мини-Парфенон с замшелыми колоннами, увитыми плющом. Похоже, что его вот уже несколько десятилетий не касалась рука человека.
– А вот здесь хоронили людей – членов благородного семейства.
– Я бы предпочел лежать с собаками, – пошутил Лаверн.
Высеченная в массивной притолоке над дубовыми дверями надпись на латыни гласила:
FACILIS DESCENDUS INFERNO
– Видите? – спросила Эдисон. – Знаете, что это означает?
– "Осторожно, пригните голову?" – в шутку попытался угадать Лаверн.
– Нет. Это означает: «Легок путь, ведущий в преисподнюю».
– Забавная надпись для подобного места.
Эдисон надавила на двустворчатую дверь, и та со скрипом отворилась. Из помещения повеяло сыростью и затхлым воздухом, в котором явственно ощущался запах мочи. Пол был устлан опавшими листьями.
– Боже! – воскликнула Эдисон. – Ну и местечко!
– Горячая и холодная вода в каждом гробу, – сострил Лаверн.
Шутка явно не из удачных. Эдисон тем не менее рассмеялась. Они шагнули наружу на холодный морозный воздух.
– Как же вы познакомились с Принсом?
– Он нашел меня на улице. – Эдисон легонько ткнула Лаверна в бок. – Так же как и вы меня, великанище.
– Он ваш друг, так ведь?
– Мой друг и любовник. Время от времени разрешает мне пожить здесь.
– Очень великодушно с его стороны, – заметил Лаверн.
– Да, действительно, щедрость – его главная черта, – произнесла Эдисон, уловив насмешку в голосе.
– Не похоже, если он не позволяет вам жить здесь постоянно.
Эти слова явно задели девушку за живое.
– Нет-нет. Я могла бы и чаще бывать здесь, если бы захотела. Но это вопрос личной свободы... – Эдисон замялась, пытаясь вспомнить имя своего собеседника.
– Вернон, – подсказал он ей.
– Да-да, извините. Это вопрос свободы, Вернон. Если зависишь от других, то никогда не можешь быть по-настоящему свободным.
Лаверн удивленно наморщил лоб.
– А попрошайничать на улице – не означает зависеть от других людей?
Эдисон не ответила.
– Кроме того, все мы так или иначе зависим друг от друга. Разве не так?
– Так. Но вы принадлежите к другому поколению. Вам нелегко понять концепцию личной свободы.
Лаверн был уже готов ввязаться в спор, однако решил, что мудрее не развивать эту тему. Двигаясь по часовой стрелке, они обогнули лес и оказались перед озером, расположенным к западу от аббатства. Эдисон бросила камешек в стоячую воду, из которой буйно рос тростник.
Лаверн же как истинный полицейский моментально подумал о том, что этот водоем – идеальное место, если вам нужно избавиться от жертвы.
– Гнетущее место, правда? – спросила Эдисон.
– Как вы сказали?
– Гнетущее. Разве не такое слово подобрал бы писатель прошлого века? Кто-нибудь вроде Эдгара По? Гнетущее и унылое. Как вы считаете?
– Не знаю, Эдисон, – отозвался Лаверн. – Я не слишком хорошо начитан.
– Не надо, – усмехнулась Эдисон. – Готова поспорить, что вы читаете «Ридерз дайджест».
– Чепуха, – возразил Лаверн. – Я обычно читаю журнал для автомобилистов «Популярная классика». – Он посмотрел на часы. – Скоро начнут дневное занятие. Нам лучше поторопиться.
По лицу Эдисон скользнула тень удивления.
– Что? Вы один из тех, кто платит за занятия?
– Конечно, – признался Вернон. – Мне хочется знать, что это за пресловутое исцеление духовных недугов.
– А зачем вам? Вы же абсолютно не такой, как они.
– Я уже слышал это от вас, – грустно напомнил ей Лаверн. – Люди моего поколения ничего не понимают...
Эдисон неожиданно подалась к Лаверну и нежно поцеловала его в щеку. Подобная вольность несколько смутила Вернона.
– Польщен. Только зачем?
– Не знаю, – ответила девушка. – Мне показалось, что я обязана вас поцеловать.
Она взяла Лаверна под руку, и они направились обратно к дому.
Глава 8
Эдисон и Лаверн расстались у южных ворот. Она пообещала догнать его чуть позже. Лаверн направился в оранжерею. Там уже была Иоланда с группой других любопытных, почтительно окруживших худощавого бледного блондина с гладко зачесанными назад волосами. Мужчина посмотрел в сторону Лаверна. В его взгляде одновременно читались тревога и удивление.
– А, Вернон, – бросилась ему навстречу Иоланда. – Вы припоздали. Хьюго уже здесь.
Она подвела Лаверна к собравшимся и представила его блондину:
– Познакомься, Хьюго, это Вернон Арнольд. Его пригласила Шила. Вернон, знакомьтесь – это Хьюго.
Лаверн пожал протянутую руку.
– Привет, Хьюго.
Ладонь Принса была сильной, сухой и холодной, но главное, как показалось Лаверну, рукопожатие длилось несколько дольше, чем обычно принято.
Принс оказался не намного ниже самого Лаверна, но у него имелась привычка слегка наклонять голову, отчего создавалось впечатление, будто он и на него смотрит свысока. Зрачки огромных, слегка раскосых глаз были какого-то странного серовато-голубого оттенка.
На лице Принса появилось некое подобие улыбки.
– Если я правильно помню, вы страховой агент.
– Так оно и есть. – Лаверн не нашел сказать ничего лучшего.
Принсу было на вид слегка за сорок. Худощавый, элегантный, в безукоризненно выглаженном темном костюме-тройке. С жилета свисала золотая цепь карманных часов. Вернон подумал, что ему отлично подошла бы роль авантюриста в каком-нибудь вестерне.
Неожиданно Принс отпустил руку Лаверна, давая понять, что приветствие закончено. Иоланда хлопнула в ладоши, требуя внимания собравшихся.
– Сегодня нас ждет нечто особенное. Хьюго расскажет нам о том, что такое мана. Но сначала я должна обсудить с вами кое-что не столь волнующее. Сегодня утром мы пустили по кругу шляпу, и каждый положил в нее пожертвование. Когда мы все пересчитали, то оказалось, что сумма намного ниже той, что мы предполагали собрать. Я не знаю, что произошло. Либо каждый из вас пожертвовал меньше, чем мы просили, либо кто-то один что-то недопонял и опустил мелочь. Пока я могу сказать одно: мы рассчитывали, что каждый из вас пожертвует как минимум пятьсот фунтов. Кто-то из вас решил ограничиться гораздо меньшей суммой.
У собравшихся на лицах читалось искреннее недоумение. Люди переглядывались, словно пытаясь вычислить виновника. Вернон почувствовал в душе гордость.
Затем заговорил Принс. У него был высокий, едва ли не мальчишечий голос. Акцент выдавал в нем богатого образованного американца – из тех, что привыкли посматривать на всех свысока.
– Дело не в том, что мне нужны эти деньги. – Он рассмеялся, и присутствующие женщины рассмеялись вместе с ним. – С меня хватит тех, что я имею. – Снова смех. – Беда в том, что среди нас есть любитель поживиться за чужой счет. Если кто-то из вас пожертвовал слишком мало, то этот человек понесет заслуженное наказание, что меня отнюдь не радует. Его внутреннее "Я" должно ощутить, как это низко – проявлять подобную скаредность, и глубоко раскаяться в содеянном. А поскольку мы все собрались здесь, чтобы избавиться от мучающих нас комплексов, чтобы исцелиться духовно, я думаю, вы согласитесь, что тот, кто пожадничал, просто безумец.
Все, кроме Лаверна, кивнули или что-то пролепетали в знак согласия. Иоланда и Принс обошли присутствующих, пристально глядя в лицо каждому. Когда они подошли к Лаверну, тот не мог не заметить, что Хьюго задержал на нем взгляд дольше обычного.
Наконец Принс всплеснул руками, словно пытаясь отогнать неловкость, вызванную присутствием Лаверна. Повернувшись спиной к собравшимся, он сказал:
– Отлично. Теперь я знаю, кто среди нас виновник.
В ответ раздался всеобщий возглас изумления.
– Мне также известна причина, почему этот человек воздержался от пожертвования. Ему показалось, что время, проведенное здесь, не стоит этих денег. Невероятно, но факт. А теперь давайте забудем об этом. Этот человек не стоит нашего внимания. Но, сэр, поверьте, нам и без вас неплохо. Вы будете кусать локти, а мы тем временем будем веселиться. А теперь наденьте куртки. Мы идем на прогулку. Я продемонстрирую вам силу маны.
Принс и Иоланда повели народ. Компания пересекла западную лужайку и обошла озеро. Приближаясь к лесу, Лаверн заметил, что из-за деревьев поднимается голубоватый дым. В воздухе разносился нежный перезвон колокольцев.
Компания остановилась у крытого соломой домика, спрятавшегося между чахлыми дубами. К домику примыкали несколько деревянных сарайчиков и каких-то других построек. Сухощавый старик – Хьюго представил его как мистера Микина – подбрасывал поленья в пылающий костер.
– Ну и пламя у тебя сегодня, Роберт, просто на славу! – заметил Принс. Было видно, что старик рад похвале. Он и не думал оставлять свое занятие. – Боб, может, ты все-таки оставишь нас на минутку?
По-прежнему улыбаясь и кивая, старичок скрылся в одном из сараюшек.
Сняв пальто и пиджак, Принс передал их Иоланде. Лаверн с любопытством ждал, что будет дальше.
– Мана по-гавайски означает «жизненная сила». Мана не только защищает нас, но и питает. То, что вы сейчас увидите, – не что-то такое сверхъестественное или божественное, а всего лишь демонстрация заложенных в каждом из нас способностей.
Принс подошел к огню и опустился на колени. Лаверн сдержал желание броситься вперед и оттащить американца от пламени. Не отворачивая лица от огня, Принс резким движением выбросил руку вперед, в самое сердце танцующих языков.
При виде такого зрелища присутствующие дружно ахнули. Энгус грохнулся в обморок, и Иоланде пришлось приводить его в себя. Принс же, судя по всему, не испытывал ни малейшей боли, хотя от пылающей руки и поднимался черный дым.
– Господи Иисусе! – вырвалось у кого-то.
– Совершенно верное сравнение, – откликнулся Принс, не оборачиваясь. – Меня защищает та же самая сила, что позволяла Иисусу из Назарета творить чудеса. На протяжении веков ману называли по-разному. Христианам она известна как «святой дух». Она – дыхание Всевышнего.
Принс выдернул из пламени руку и показал ее собравшимся – целехонькую, без следов ожога. Целым остался и рукав рубашки. Хьюго попросил Лаверна потрогать кожу, чтобы окончательно удостовериться. Рука оказалась здоровой и прохладной на ощупь. И хотя лицо Принса находилось лишь в нескольких сантиметрах от обжигающего пламени, оно тоже ничуть не пострадало. Ни брови, ни волосы не были обожжены.
– Ну, Хьюго, это явно какой-то фокус, – усмехнулся Лаверн.
Иоланда тотчас одернула его:
– Нет, Вернон, это не фокус. Грех так говорить...
Принс покачал головой, давая понять, что ее вмешательство ни к чему.
– Вернон, если я тебе скажу, что ты тоже можешь засунуть руку в огонь и ничуть при этом не пострадаешь, что скажешь ты мне в ответ?
На несколько мгновений воцарилось молчание, нарушаемое лишь потрескиванием пылающих поленьев.
– Я бы сказал: «Извини, но я не застрахован от последствий пожара», – пошутил Лаверн.
– Давай проверим. – Принс схватил Лаверна за запястье. Для такого худощавого человека, как он, в его руках чувствовалась недюжинная сила. – Позволь, я тебе помогу.
Лаверна охватил ужас. Однако внутренний голос подсказывал, что сейчас неподходящий момент демонстрировать свою слабость.
– Надеюсь, ты мне доверяешь?
– Да, но, может, мне все-таки снять куртку? – с глупым видом произнес Лаверн.
Принс покачал головой:
– Не бойся. Она не сгорит.
Вернон послушно проследовал за Принсом к костру. Когда до того осталось меньше чем полметра, Лаверн понял, что не ощущает жара. Они с Принсом присели на корточки, и Хьюго отпустил правую руку Лаверна. Зато крепко ухватился за левую, одарив его при этом пронзительным взглядом.
– Сколько в тебе веры, друг мой?
Откровенно говоря, нисколько, подумал Лаверн. Но не успел он хоть что-то промямлить в ответ, как Принс нагнулся вперед, и их сомкнутые руки оказались в самом сердце пляшущего пламени. Лаверн стиснул зубы, приготовясь к адским мукам, однако не ощутил никакой боли, вообще ничего, если не считать легкой щекотки. Из его груди вырвался вздох облегчения, который вскоре сменился нервным хохотом. И все это время языки огня лизали их сцепленные руки.
Затем Лаверн ощутил, как Принс сжал его кисть. Что это? Поздравление? Или предупреждение? Лаверн так и не понял. Дрожа, он вытащил руку из пламени, и тогда ему стало ясно, какую злую шутку сыграл с ним Принс. Кожа оказалась целехонька – ни намека на ожог, зато рукава рубашки, свитера и куртки превратились в пепел, запекшийся на нем черной дымящейся коркой. В изумлении Лаверн поднял руку, чтобы лучше рассмотреть изуродованную одежду, но в следующий миг обугленный рукав отвалился, обнажив руку до самого плеча.
Принс откинул голову и расхохотался. Вскоре вместе с ним хохотали и все другие. И только Лаверн, неожиданно лишившийся в холодный день рубашки, свитера и куртки, не мог взять в толк, что тут смешного.
Хьюго же с торжествующей улыбкой склонился к нему и шепнул в ухо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37