При виде другого человека ока тут же снова легла с выражением глубочайшего разочарования в янтарного цвета глазах.
– Правильно, – ласково произнес Мертон. – Это всего лишь я, девочка. Я-то тебе не нужен, верно?
Удостоверившись, что с псом все в порядке, он отправился на кухню приготовить что-нибудь к ленчу. Нейл отклонил предложение отца устроить второй рождественский обед и пожелал перекусить гамбургерами, печеной фасолью и жареной картошкой. В иной ситуации Мертону и в голову не пришло бы предлагать подобное, если так можно выразиться, угощение. Но ему очень хотелось, чтобы сын чувствовал себя как дома. Поэтому он поджарил четыре гамбургера, подогрел картофель в микроволновке и по случайности сварил фасоль.
Ели они за маленьким столом в гостиной. Мертон засунул в магнитофон кассету со сборником рождественских шлягеров, пытаясь создать в доме по-настоящему праздничную атмосферу. Взяв в рот первый кусочек угощения, Нейл поинтересовался, отчего это гамбургеры какие-то не такие.
– Что ты имеешь в виду? – спросил его отец.
– Сухие они какие-то.
– Я приготовил их на гриле. Так полезнее. Меньше жира.
Лицо мальчика вытянулось.
– В чем дело? – снова встревожился Мертон.
– Ни в чем. Просто у меня дома их хорошенько поджаривают.
Снова это самое «у меня дома».
– Что ты все заладил «у меня дома»? Здесь тоже твой дом, ты же знаешь.
Слегка покраснев, мальчик стал вилкой гонять по тарелке сыроватый ломтик картофеля, словно какое-то живое существо.
– Что-то не так с картошкой? Угадал? – вздохнул Мертон.
В эту минуту зазвонил телефон. Мертон попытался сделать вид, будто не слышит. Однако сын с раздражающей взрослостью предположил вслух, что звонок может быть важным, и Мертон сдался. Он вышел в холл и неохотно взял трубку. В раздражении он был уже готов резко ответить звонившему, но голос в трубке с первых же слов обезоружил его. Звонила заплаканная девушка-подросток. На ее кошечку напала собака. Не мог бы мистер Мертон прямо сейчас подъехать к ним? Не раздумывая ни секунды, ветеринар ответил согласием. Мать девушки, столь же расстроенная случившимся, подошла к телефону и продиктовала адрес в соседней деревушке Холт-Кросс.
Мертон с Нейлом отправились туда на «рейнджровере». Мать и дочь уже ждали возле дома, дрожа от холода. Полосатая кошка, точнее, котенок, лежала на мостовой возле их ног и издавала жалобные стоны. Осмотрев несчастное животное, Мертон понял, что у кошки сломан позвоночник.
– Извините, – мягко произнес он, и это короткое слово окончательно отняло у матери и дочери последние остатки надежды. – Боюсь, я ничем уже не смогу вам помочь. Я могу только усыпить ее.
Девушка взяла кошку на руки, и Мертон ввел животному летальную дозу снотворного. Через несколько секунд все было кончено. Мертон поинтересовался у женщин, не хотят ли они, чтобы он увез кошку с собой. Те не знали, как им поступить, и поэтому Мертон внес котенка в дом. Глава семьи, беспокойно ходивший по комнате, словно ожидал появления на свет младенца, поблагодарил ветеринара и спросил, сколько он должен за визит. Мертон махнул рукой, отклоняя саму мысль о вознаграждении. Но, может быть, если их золотая рыбка вдруг когда-нибудь заболеет, не будут ли они так любезны привезти ее к нему сами?.. Эта фраза немного развеселила хозяев домика. Мертон еще раз выразил им свои соболезнования и повел Нейла на улицу, к машине.
По дороге домой Мертон большую часть времени молчал. Он чувствовал, что почти весь обратный путь сын не сводил с него глаз, но сам при этом не отрываясь смотрел на дорогу.
– Да, – под конец не выдержал он, как будто объяснял что-то самому себе в первый раз, – животные это не то что люди. Человек в кресле-каталке все еще может вести яркую, наполненную жизнь, Нейл. Кошка, которая не способна бегать и прыгать, нормально жить дальше не в состоянии.
Когда они вернулись домой и зашли в операционную, Нейл совершенно неожиданно буквально прилип к отцу. Он засыпал его кучей вопросов о работе ветеринарного врача, на которые Мертон отвечал с великой радостью. Да, ему приятно лечить овечек и коровок, хотя им уготован путь лишь на бойню.
– Знаешь, сынок, если бы ты был коровкой и понимал, что твоя жизнь будет недолгой, разве не провел бы ты такую свою жизнь в здоровье и радости?
– Нет, – заявил мальчик решительно. – Я бы лучше умер, чтобы они меня не достали.
В ту ночь с востока дул свирепый ветер. Он раскачивал деревья возле дома и глухо завывал в водосточных трубах. Одетый в пижаму Нейл спустился вниз и пожаловался, что не может уснуть – все время слышится под окном плач мертвого котенка. Мертон, сам в детстве бывший чувствительным ребенком, пустил сына к себе на диван, чтобы вместе с ним посмотреть по телевизору старую добрую кинокомедию Билли Уайлдера.
Когда фильм закончился, Нейл без всяких понуканий отправился в постель. Укладывая сына спать, Мертон был удивлен его неожиданным вопросом:
– Пап, а кто такая Вонючка Бетти?
– С чего это ты заговорил об этом?
– Кто она, пап?
Мертон ласково взъерошил волосы сына.
– Тебе не следует упоминать это имя, сынок.
– Почему?
– Это очень плохо.
– Да, но кто она была такая?
– Ее звали миссис Стендринг. Она была бедной женщиной, которая не сделала никому ничего плохого.
– Ее на самом деле убили?
– Давай не будем, Нейл.
– На самом деле? Убили?
Мертон немного смягчился.
– Да, Нейл. Боюсь, что дело было именно так.
– Полиция думала, что это сделал ты, пап?
– Откуда ты знаешь?
– Мама рассказывала.
– Что? Она сказала тебе, что полицейские подумали, будто это сделал я?
– Нет. Она сказала, будто ты помог полицейским. Но когда в новостях говорят, что кто-то «помог полиции в расследовании», на самом деле это значит, что полицейские считают, будто они поймали преступника. Разве не так?
Мертон просиял, восхищенный здравым рассуждением сына.
– Умница. Да, обычно именно это и имеют в виду. Но твоя мама имела в виду другое. Видишь ли, людям было наплевать на миссис Стендринг. На нее просто не обращали никакого внимания. Все, кому было до нее дело, – это я и мистер Мартин с фермы. Поэтому, когда она умерла, мистеру Мартину и мне пришлось рассказать все, что мы знали. Понимаешь? Нас вовсе не сажали в тюрьму. Мы действительно оказали помощь полиции, потому что больше никто о ней ничего не знал. Ну как, ответил я на твой вопрос?
– Угу.
– Ну и хорошо, – сказал Мертон, по-прежнему держа руку на голове сына. В его памяти неожиданно всплыла картина – эта же самая рука обматывает кишки мертвой женщины вокруг ее шеи. – Не бойся, Нейл. Твой папочка никогда не сделает тебе больно.
Мертон взъерошил сыну волосы и встал. Прежде чем он успел перешагнуть через порог, Нейл спросил:
– Пап, а почему не смогли поймать того, кто ее убил?
– Ладно, все. Хватит. Спи.
– Да-а-а... Но ведь его так и не поймали. А что, если он попытается убить еще кого-нибудь?
Возникла пауза. Нейл немного приподнял голову над подушкой. Отец стоял возле порога на фоне ярко освещенного дверного проема. Разглядеть выражение его лица Нейл не мог.
– Ш-ш-ш. Тихо. Пора спать, – ласково прошептал Мертон. – Уже поздно. Хватит на сегодня вопросов.
Глава 5
На работу Лаверн вернулся в весьма гнусном настроении. Отстраненный тяжелый взгляд, с которым он встретил бодрое «с добрым утром» своей помощницы, убедило Линн в том, что не следует лезть к шефу с вежливым вопросом о его здоровье или о том, как он отпраздновал Рождество. Его пепельно-серое лицо и угрюмое настроение объяснили ей все. Она вернулась к работе с бумагами, оставив Лаверна пребывать в хмурой неразговорчивости до тех пор, пока он сам не пожелает заговорить с ней.
Инспектор Линн Сэвидж уже решила для себя, что не имеет никакого смысла спрашивать Лаверна о причине его поведения в Сочельник. Ее первоначальное убеждение, что он тайком проник к ней в дом, сменилось навязчивым желанием забыть о случившемся как о галлюцинации, вызванной грузом служебных проблем.
Когда она рассказала мужу о том, что ночью видела суперинтенданта, Йен грубовато посмеялся над ней и высказал предположение, что Лаверн тайным образом проживает у нее под лестницей в картонной коробке. А может, Линн считает, что это собака впустила его внутрь?
В кабинет вошел Фаррелл, угрожающе размахивая каким-то клочком бумаги. Он направился прямо к столу Линн, но на этот раз в его манерах она заметила некую сдержанность. Они с Линн так и не стали обсуждать его последнее faux pas главным образом по причине той вспышки гнева, которой она разразилась во время посещения квартиры Анджали Датт.
Насколько Линн поняла, эта тема была уже окончательно закрыта. Она ничего не имела против своего коллеги и, по правде говоря, испытывала больше недовольства собой, чем Фарреллом. Линн считала, что недостойно повела себя в сложившейся ситуации. Появись у нее возможность переиграть все заново, она отнеслась бы к Фарреллу с юмором и постаралась бы сдержать свои чувства.
– Я только что связался с этой самой фирмой, – сказал Фаррелл, избегая смотреть Линн прямо в глаза. – Ты помнишь... А.В. Уатт.
Линн нахмурилась:
– Эти самые изъявления для медитации?
– SD означает Шила Дайе.
Фаррелл положил листок на стол прямо перед Линн и указал на имя, написанное им от руки аккуратным почерком.
– Она психотерапевт и сама составила эти карточки. То есть эти изъявления. Их можно получить только от нее самой. «Сотня изъявлений от Шилы Дайе». А живет она... в Йорке.
– Адрес?
– Эллис-сквер.
Линн удивленно подняла брови:
– Хм. За этой психотерапией наверняка стоят большие деньги. За ней есть что-нибудь по нашему ведомству?
– Что есть? – ответил Фаррелл вопросом на вопрос. – За кем, за психотерапией?
Он деланно рассмеялся.
Линн смерила Фаррелла холодным взглядом, давая понять, что он прощен еще не до конца.
Фаррелл смущенно моргнул, улыбка исчезла с его лица. Схватив листок с именем психотерапевта, он потряс им в воздухе.
– В любом случае мы знаем о ней все...
Когда Фаррелл вышел из кабинета, Лаверн отложил в сторону словарь, который он якобы перелистывал, и поинтересовался:
– Так в чем тут дело?
Линн рассказала ему о карточках для медитации, а также, чтобы вызвать у шефа улыбку, поведала об открытии, сделанном профессором Стоктоном. Лаверн слушал ее с угрюмым видом, никак не выказывая своих чувств. Когда Линн закончила свой рассказ, он произнес:
– Ну что ж. Это все объясняет.
– Что объясняет?
– Все наше расследование. Девушка погибла от рук первой жертвы неизвестного убийцы. То есть этот парень сначала убил ее, а потом убили его самого. Как говорят герои сериалов: «Разве вы этого еще не поняли, инспектор?» Наши главные подозреваемые – отнюдь не бессмертные герои. Что нам нужно сделать, так это пройтись по всем местным трупам с преступным прошлым, и дело в шляпе.
– Забавно, – сказала Линн, состроив гримасу, которая должна была означать прямо противоположное.
Она протянула карточки для медитации. Лаверн весьма ловко принялся перетасовывать их, словно колоду карт.
– Они называются изъявлениями, – объяснила Линн, пытаясь придать своему голосу внушительность. – Можно вытащить любую из этих карточек и заняться самосозерцанием.
Она бросила на стол одну из них. Там было написано: «Вы уже знаете то, что вам следует знать».
Лаверн едва заметно улыбнулся. Затем спокойно положил карточку на место, снова перемешал «колоду», положил ее на стол прямо перед собой и снова сел, ожидая от Линн дальнейших пояснений.
– Шила Дайе, – прочитал он, пытаясь разобрать почерк Фаррелла. – Согласно данным полицейского архива, за ней два обвинения в хранении наркотиков. После 1978 года больше ничего не значится. Кто же она такая? Хиппи?
– Психотерапевт.
Лаверн фыркнул:
– Я ведь только что сказал – хиппи.
Линн посмотрела на часы.
– Так мы пойдем?
– Куда?
– На утреннее совещание?
– Нет, – ответил суперинтендант и потянулся за своим пальто. – Можешь идти на совещание, если хочешь. А я отправлюсь в гости к нашей старой знакомой Шиле Дайе. Если она еще жива, то вполне может знать, кто же действительно...
* * *
Спустя десять минут Линн Сэвидж уже нажимала кнопку звонка Шилы Дайе. Вместе с Лаверном она стояла перед небольшим бело-голубым домом в георгианском стиле. От висящего на двери изящного рождественского веночка из остролиста веяло чем-то диккенсовским. Ощущение еще более усиливал пьяница, скорчившийся на тротуаре напротив дома. С домофоном что-то было не в порядке – он хрипел и подсвистывал. Наконец раздался довольно сердитый женский голос:
– Да?
– Полиция, – сказал Лаверн. – Хотим поговорить с мисс Шилой Дайе.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем дверь наконец отворили и на порог вышла угрюмая блондинка со сломанным носом и недоверчивым взглядом бесцветных глаз.
– В чем дело? – коротко и требовательно поинтересовалась она.
– Мы – офицеры полиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Правильно, – ласково произнес Мертон. – Это всего лишь я, девочка. Я-то тебе не нужен, верно?
Удостоверившись, что с псом все в порядке, он отправился на кухню приготовить что-нибудь к ленчу. Нейл отклонил предложение отца устроить второй рождественский обед и пожелал перекусить гамбургерами, печеной фасолью и жареной картошкой. В иной ситуации Мертону и в голову не пришло бы предлагать подобное, если так можно выразиться, угощение. Но ему очень хотелось, чтобы сын чувствовал себя как дома. Поэтому он поджарил четыре гамбургера, подогрел картофель в микроволновке и по случайности сварил фасоль.
Ели они за маленьким столом в гостиной. Мертон засунул в магнитофон кассету со сборником рождественских шлягеров, пытаясь создать в доме по-настоящему праздничную атмосферу. Взяв в рот первый кусочек угощения, Нейл поинтересовался, отчего это гамбургеры какие-то не такие.
– Что ты имеешь в виду? – спросил его отец.
– Сухие они какие-то.
– Я приготовил их на гриле. Так полезнее. Меньше жира.
Лицо мальчика вытянулось.
– В чем дело? – снова встревожился Мертон.
– Ни в чем. Просто у меня дома их хорошенько поджаривают.
Снова это самое «у меня дома».
– Что ты все заладил «у меня дома»? Здесь тоже твой дом, ты же знаешь.
Слегка покраснев, мальчик стал вилкой гонять по тарелке сыроватый ломтик картофеля, словно какое-то живое существо.
– Что-то не так с картошкой? Угадал? – вздохнул Мертон.
В эту минуту зазвонил телефон. Мертон попытался сделать вид, будто не слышит. Однако сын с раздражающей взрослостью предположил вслух, что звонок может быть важным, и Мертон сдался. Он вышел в холл и неохотно взял трубку. В раздражении он был уже готов резко ответить звонившему, но голос в трубке с первых же слов обезоружил его. Звонила заплаканная девушка-подросток. На ее кошечку напала собака. Не мог бы мистер Мертон прямо сейчас подъехать к ним? Не раздумывая ни секунды, ветеринар ответил согласием. Мать девушки, столь же расстроенная случившимся, подошла к телефону и продиктовала адрес в соседней деревушке Холт-Кросс.
Мертон с Нейлом отправились туда на «рейнджровере». Мать и дочь уже ждали возле дома, дрожа от холода. Полосатая кошка, точнее, котенок, лежала на мостовой возле их ног и издавала жалобные стоны. Осмотрев несчастное животное, Мертон понял, что у кошки сломан позвоночник.
– Извините, – мягко произнес он, и это короткое слово окончательно отняло у матери и дочери последние остатки надежды. – Боюсь, я ничем уже не смогу вам помочь. Я могу только усыпить ее.
Девушка взяла кошку на руки, и Мертон ввел животному летальную дозу снотворного. Через несколько секунд все было кончено. Мертон поинтересовался у женщин, не хотят ли они, чтобы он увез кошку с собой. Те не знали, как им поступить, и поэтому Мертон внес котенка в дом. Глава семьи, беспокойно ходивший по комнате, словно ожидал появления на свет младенца, поблагодарил ветеринара и спросил, сколько он должен за визит. Мертон махнул рукой, отклоняя саму мысль о вознаграждении. Но, может быть, если их золотая рыбка вдруг когда-нибудь заболеет, не будут ли они так любезны привезти ее к нему сами?.. Эта фраза немного развеселила хозяев домика. Мертон еще раз выразил им свои соболезнования и повел Нейла на улицу, к машине.
По дороге домой Мертон большую часть времени молчал. Он чувствовал, что почти весь обратный путь сын не сводил с него глаз, но сам при этом не отрываясь смотрел на дорогу.
– Да, – под конец не выдержал он, как будто объяснял что-то самому себе в первый раз, – животные это не то что люди. Человек в кресле-каталке все еще может вести яркую, наполненную жизнь, Нейл. Кошка, которая не способна бегать и прыгать, нормально жить дальше не в состоянии.
Когда они вернулись домой и зашли в операционную, Нейл совершенно неожиданно буквально прилип к отцу. Он засыпал его кучей вопросов о работе ветеринарного врача, на которые Мертон отвечал с великой радостью. Да, ему приятно лечить овечек и коровок, хотя им уготован путь лишь на бойню.
– Знаешь, сынок, если бы ты был коровкой и понимал, что твоя жизнь будет недолгой, разве не провел бы ты такую свою жизнь в здоровье и радости?
– Нет, – заявил мальчик решительно. – Я бы лучше умер, чтобы они меня не достали.
В ту ночь с востока дул свирепый ветер. Он раскачивал деревья возле дома и глухо завывал в водосточных трубах. Одетый в пижаму Нейл спустился вниз и пожаловался, что не может уснуть – все время слышится под окном плач мертвого котенка. Мертон, сам в детстве бывший чувствительным ребенком, пустил сына к себе на диван, чтобы вместе с ним посмотреть по телевизору старую добрую кинокомедию Билли Уайлдера.
Когда фильм закончился, Нейл без всяких понуканий отправился в постель. Укладывая сына спать, Мертон был удивлен его неожиданным вопросом:
– Пап, а кто такая Вонючка Бетти?
– С чего это ты заговорил об этом?
– Кто она, пап?
Мертон ласково взъерошил волосы сына.
– Тебе не следует упоминать это имя, сынок.
– Почему?
– Это очень плохо.
– Да, но кто она была такая?
– Ее звали миссис Стендринг. Она была бедной женщиной, которая не сделала никому ничего плохого.
– Ее на самом деле убили?
– Давай не будем, Нейл.
– На самом деле? Убили?
Мертон немного смягчился.
– Да, Нейл. Боюсь, что дело было именно так.
– Полиция думала, что это сделал ты, пап?
– Откуда ты знаешь?
– Мама рассказывала.
– Что? Она сказала тебе, что полицейские подумали, будто это сделал я?
– Нет. Она сказала, будто ты помог полицейским. Но когда в новостях говорят, что кто-то «помог полиции в расследовании», на самом деле это значит, что полицейские считают, будто они поймали преступника. Разве не так?
Мертон просиял, восхищенный здравым рассуждением сына.
– Умница. Да, обычно именно это и имеют в виду. Но твоя мама имела в виду другое. Видишь ли, людям было наплевать на миссис Стендринг. На нее просто не обращали никакого внимания. Все, кому было до нее дело, – это я и мистер Мартин с фермы. Поэтому, когда она умерла, мистеру Мартину и мне пришлось рассказать все, что мы знали. Понимаешь? Нас вовсе не сажали в тюрьму. Мы действительно оказали помощь полиции, потому что больше никто о ней ничего не знал. Ну как, ответил я на твой вопрос?
– Угу.
– Ну и хорошо, – сказал Мертон, по-прежнему держа руку на голове сына. В его памяти неожиданно всплыла картина – эта же самая рука обматывает кишки мертвой женщины вокруг ее шеи. – Не бойся, Нейл. Твой папочка никогда не сделает тебе больно.
Мертон взъерошил сыну волосы и встал. Прежде чем он успел перешагнуть через порог, Нейл спросил:
– Пап, а почему не смогли поймать того, кто ее убил?
– Ладно, все. Хватит. Спи.
– Да-а-а... Но ведь его так и не поймали. А что, если он попытается убить еще кого-нибудь?
Возникла пауза. Нейл немного приподнял голову над подушкой. Отец стоял возле порога на фоне ярко освещенного дверного проема. Разглядеть выражение его лица Нейл не мог.
– Ш-ш-ш. Тихо. Пора спать, – ласково прошептал Мертон. – Уже поздно. Хватит на сегодня вопросов.
Глава 5
На работу Лаверн вернулся в весьма гнусном настроении. Отстраненный тяжелый взгляд, с которым он встретил бодрое «с добрым утром» своей помощницы, убедило Линн в том, что не следует лезть к шефу с вежливым вопросом о его здоровье или о том, как он отпраздновал Рождество. Его пепельно-серое лицо и угрюмое настроение объяснили ей все. Она вернулась к работе с бумагами, оставив Лаверна пребывать в хмурой неразговорчивости до тех пор, пока он сам не пожелает заговорить с ней.
Инспектор Линн Сэвидж уже решила для себя, что не имеет никакого смысла спрашивать Лаверна о причине его поведения в Сочельник. Ее первоначальное убеждение, что он тайком проник к ней в дом, сменилось навязчивым желанием забыть о случившемся как о галлюцинации, вызванной грузом служебных проблем.
Когда она рассказала мужу о том, что ночью видела суперинтенданта, Йен грубовато посмеялся над ней и высказал предположение, что Лаверн тайным образом проживает у нее под лестницей в картонной коробке. А может, Линн считает, что это собака впустила его внутрь?
В кабинет вошел Фаррелл, угрожающе размахивая каким-то клочком бумаги. Он направился прямо к столу Линн, но на этот раз в его манерах она заметила некую сдержанность. Они с Линн так и не стали обсуждать его последнее faux pas главным образом по причине той вспышки гнева, которой она разразилась во время посещения квартиры Анджали Датт.
Насколько Линн поняла, эта тема была уже окончательно закрыта. Она ничего не имела против своего коллеги и, по правде говоря, испытывала больше недовольства собой, чем Фарреллом. Линн считала, что недостойно повела себя в сложившейся ситуации. Появись у нее возможность переиграть все заново, она отнеслась бы к Фарреллу с юмором и постаралась бы сдержать свои чувства.
– Я только что связался с этой самой фирмой, – сказал Фаррелл, избегая смотреть Линн прямо в глаза. – Ты помнишь... А.В. Уатт.
Линн нахмурилась:
– Эти самые изъявления для медитации?
– SD означает Шила Дайе.
Фаррелл положил листок на стол прямо перед Линн и указал на имя, написанное им от руки аккуратным почерком.
– Она психотерапевт и сама составила эти карточки. То есть эти изъявления. Их можно получить только от нее самой. «Сотня изъявлений от Шилы Дайе». А живет она... в Йорке.
– Адрес?
– Эллис-сквер.
Линн удивленно подняла брови:
– Хм. За этой психотерапией наверняка стоят большие деньги. За ней есть что-нибудь по нашему ведомству?
– Что есть? – ответил Фаррелл вопросом на вопрос. – За кем, за психотерапией?
Он деланно рассмеялся.
Линн смерила Фаррелла холодным взглядом, давая понять, что он прощен еще не до конца.
Фаррелл смущенно моргнул, улыбка исчезла с его лица. Схватив листок с именем психотерапевта, он потряс им в воздухе.
– В любом случае мы знаем о ней все...
Когда Фаррелл вышел из кабинета, Лаверн отложил в сторону словарь, который он якобы перелистывал, и поинтересовался:
– Так в чем тут дело?
Линн рассказала ему о карточках для медитации, а также, чтобы вызвать у шефа улыбку, поведала об открытии, сделанном профессором Стоктоном. Лаверн слушал ее с угрюмым видом, никак не выказывая своих чувств. Когда Линн закончила свой рассказ, он произнес:
– Ну что ж. Это все объясняет.
– Что объясняет?
– Все наше расследование. Девушка погибла от рук первой жертвы неизвестного убийцы. То есть этот парень сначала убил ее, а потом убили его самого. Как говорят герои сериалов: «Разве вы этого еще не поняли, инспектор?» Наши главные подозреваемые – отнюдь не бессмертные герои. Что нам нужно сделать, так это пройтись по всем местным трупам с преступным прошлым, и дело в шляпе.
– Забавно, – сказала Линн, состроив гримасу, которая должна была означать прямо противоположное.
Она протянула карточки для медитации. Лаверн весьма ловко принялся перетасовывать их, словно колоду карт.
– Они называются изъявлениями, – объяснила Линн, пытаясь придать своему голосу внушительность. – Можно вытащить любую из этих карточек и заняться самосозерцанием.
Она бросила на стол одну из них. Там было написано: «Вы уже знаете то, что вам следует знать».
Лаверн едва заметно улыбнулся. Затем спокойно положил карточку на место, снова перемешал «колоду», положил ее на стол прямо перед собой и снова сел, ожидая от Линн дальнейших пояснений.
– Шила Дайе, – прочитал он, пытаясь разобрать почерк Фаррелла. – Согласно данным полицейского архива, за ней два обвинения в хранении наркотиков. После 1978 года больше ничего не значится. Кто же она такая? Хиппи?
– Психотерапевт.
Лаверн фыркнул:
– Я ведь только что сказал – хиппи.
Линн посмотрела на часы.
– Так мы пойдем?
– Куда?
– На утреннее совещание?
– Нет, – ответил суперинтендант и потянулся за своим пальто. – Можешь идти на совещание, если хочешь. А я отправлюсь в гости к нашей старой знакомой Шиле Дайе. Если она еще жива, то вполне может знать, кто же действительно...
* * *
Спустя десять минут Линн Сэвидж уже нажимала кнопку звонка Шилы Дайе. Вместе с Лаверном она стояла перед небольшим бело-голубым домом в георгианском стиле. От висящего на двери изящного рождественского веночка из остролиста веяло чем-то диккенсовским. Ощущение еще более усиливал пьяница, скорчившийся на тротуаре напротив дома. С домофоном что-то было не в порядке – он хрипел и подсвистывал. Наконец раздался довольно сердитый женский голос:
– Да?
– Полиция, – сказал Лаверн. – Хотим поговорить с мисс Шилой Дайе.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем дверь наконец отворили и на порог вышла угрюмая блондинка со сломанным носом и недоверчивым взглядом бесцветных глаз.
– В чем дело? – коротко и требовательно поинтересовалась она.
– Мы – офицеры полиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37